В истории "реального социализма" были две попытки кардинального обновления, поворота от тоталитарной диктатуры к демократическому социализму. О "пражской весне" 1968 г. написано довольно много, хотя полного анализа все еще не сделано. Еще меньше знаем мы о венгерской осени 1956 г.

История формирования позиции СССР в 1956 г. весьма поучительна.

Пора и нам приоткрыть завесу. При работе над этой статьей были использованы некоторые материалы архива ЦК КПСС. в том числе недавно рассекреченные документы МИД, ряда других ведомств, а также публикации венгерской печати и беседы с непосредственными участниками событий тех лет.

После смерти Сталина советское партийно-государственное руководство выступило за преодоление тяжелых последствии прежнего политического курса и корректировку отношений со странами народной демократии. Летом 1953 г. по инициативе Москвы состоялась беседа с руководителями Венгрии и ГДР.

Влияние Н.Хрущева как партийного лидера еще было неполным, однако и прежний состав Президиума ЦК КПСС не мог не видеть, что в странах народной демократии назревают перемены, усиливается брожение. Было срочно изучено положение в странах, тогда-то и состоялась встреча с венграми в Москве.

Обстановка в Венгрии была напряженной, власть М.Ракоши - "лучшего ученика Сталина" качалась. В Москве считали, что он грешит "вождизмом", сконцентрировал в своих руках чрезмерную власть, погряз в нарушениях законности... В Москве еще не началась борьба со сталинизмом, до XX съезда КПСС еще было далеко, однако, когда венгерские руководители прибыли в Кремль на беседу, их встретил суровый прием. Резкой критике были подвергнуты М.Ракоши и другие члены венгерской правящей "четверки": Э.Гере, М.Фаркаш, Й.Реваи. Советские руководители потребовали изменения экономической политики, более полного учета особенностей страны, в том числе национального фактора, реабилитации невинно осужденных, а также перемен в расстановке кадров. Была достигнута договоренность о разделении постов генсека партии и главы правительства. Судя по венгерским стенограммам встреч (советская пока не обнаружена), парадокс состоял в том, что главными критиками венгерского "застоя" выступали два "сталиниста" - Л.Берия и В.Молотов.

М.Ракоши вначале пытался ссылаться на то, что он, дескать, выполнял советы, но его быстро поставили на место. На пост председателя Света Министров советской стороной был рекомендован И.Надь. Венгры, естественно, не возражали.

И.Надь в то время был заместителем главы правительства. На встрече в Москве он выступил содержательно, да и раньше не раз предостерегал против определенных перегибов, например, насильственного создания сельхозкооперативов. Хотя И.Надь входил в число московских эмигрантов, однако, к ближайшему окружению М.Ракоши не относился.

Некоторые члены советского руководства, особенно Л.Берия, Г.Маленков, М.Суслов, К.Ворошилов неплохо знали И.Надя по работе в Москве в Коминтерне, где он считался специалистом-аграрником, и по сотрудничеству в послевоенные годы в качестве члена Политбюро ВПТ и министра.

Есть еще одна сторона биографии И.Надя, о которой широко стало известно только в 1989 г. В годы гражданской войны он был сотрудником ВЧК в Сибири, а затем после возвращения с нелегальной партработы в Венгрии в 1933 г. стал осведомителем НКВД. О его доносах ходили глухие слухи среди венгров-эмигрантов. Однако вкапали и на него, и в 1938 г. он был арестован Московским управлением госбезопасности, но через четыре дня по требованию другого главка НКВД СССР, с которым он был постоянно связан, отпущен на свободу. Существует обширный список лиц, на которых давал сведения И.Надь.

Почему он это делал? Можно только предполагать, что другой возможности отвертеться От "дружбы" с НКВД не было. Кроме того, подобные связи, конечно, не афишировались, но считались тогда почетным долгом иностранного коммуниста. С началом Великой Отечественной войны И.Надь - в составе интернационального полка, созданного Разведуправлением РККА и НКВД СССР. Затем М.Ракоши отозвал его для работы на радио.

Судя по документам, в ЦК ВКП(б) знали о скрытой стороне деятельности И.Надя. Небезызвестный Меркулов, расстрелянный в 1953 г. по делу Берия, пересылал в 1941 г. в ЦК Г.Маленкову выписку из личного дела И.Надя, характеризуя его с положительной стороны. О связях И.Надя с советскими органами госбезопасности знал кое-кто и в Венгрии. Например, Я.Кадар еще в 1985 г. рассказывал, что И.Надь был "человеком Берии".

В 1989 г. накануне готовившейся реабилитации И.Надя руководство тогдашнего ЦК ВСРП обратилось в Москву с просьбой предоставить дополнительные материалы о его жизни в СССР. Вот тогда с разрешения М.Горбачева венгерской стороне были переданы некоторые материалы из архива КГБ СССР. Их огласили на закрытом Пленуме ЦК ВСРП, но не решились публиковать, т.к. это выглядело бы явной попыткой партии затруднить восстановление доброго имени И.Надя. Только позднее, после распада ВСРП, часть этих документов о "Володе" (такова якобы агентурная кличка И.Надя) была опубликована в газете "Сабадшаг".

Подобные истории нередко всплывают в восточноевропейских странах. В Венгрии сейчас, например, пишут о сопричастности Я.Кадара к беззакониям 40-х годов...

Премьер-министр И.Надь выдвинул программу восстановления независимости страны, демократизации общества, улучшения благосостояния народа. Его курс, разработанный в 1953 - 1955 гг., пользовался популярностью среди интеллигенции и широких масс Венгрии. Однако после расстрела Л.Берии М Ракоши постепенно развернул интриги против И.Надя. Он убедил Н.Хрущева и других советских руководителей в том, что И.Надь проводит "ревизионистский курс", потакает националистам. Видимо, ослабление позиции Г.Маленкова тоже способствовало отставке И.Надя. Сыграла роль беспечность и некоторая пассивность И.Надя, который недооценил коварство своих противников. Дело кончилось его смещением и последующим исключением из партии. Но советские контакты с ним продолжались. Исключение его из ВПТ в Москве считали перебором. (Летом 1956 г. с ним имели беседы М.Суслов и А.Микоян. В донесениях английского посольства из Будапешта, опубликованных недавно в Великобритании, отмечалось в этой связи, что, как видно, Кремль не сбрасывает со счетов И.Надя).

Высокая степень вовлеченности советского руководства в венгерские дела сохранялась и после 1953 г. Но летом 1956 г. наибольшую тревогу Кремля вызывали перемены в Польше. Ситуация в Венгрии постоянно анализировалась в Москве, где видели, что против М.Фаркаша, куратора армии и органов безопасности, нарастает недовольство. Попытки М.Ракоши торпедировать линию XX съезда КПСС, которая вызвала подъем демократических сил в партии и стране, не имели успеха. Общественность требовала наказания виновных за провалы в политике, за репрессии. В июне Политбюро ЦК ВПТ обратилось к советскому руководству за советом и помощью по "делу Фаркаша". М.Ракоши высказал пожелание, чтобы приехал М.Суслов, который в 1955 г. участвовал в работе мартовского пленума ЦК ВПТ и был знаком с этим вопросом. Видно было, что М.Ракоши отводит М.Фаркашу роль "козла отпущения".

М.Суслов приехал в начале июня 1956 г. и провел ряд встреч с М.Ракоши и членами Политбюро. В его сообщениях из Будапешта говорилось о том, что, по признанию самого М.Ракоши, отдельная часть партийного актива, работников госаппарата и представителей интеллигенции, а также оппозиционеры внутри партии выступают против линии Политбюро и персонально против него, Ракоши. Тогдашний руководитель ВПТ опасался, как бы решение о снятии М. Фаркаша со всех постов не подтолкнуло требование об открытом суде над ним, а это было уже нежелательно.

М.Суслов поддержал в целом меры против М.Фаркаша, но рекомендовал не доводить де до крайностей, которые могли причинить вред ВПТ и ее руководству. Он высказался в том смысле, что, рассматривая вопрос о реабилитации Л.Райка, надо исходить из того, что судебный процесс над Райком возник как следствие разрыва с Югославией. В этом разрыве повинны Берия и Сталин, а не венгры. разрыв отношений с Югославией вызвал, по его оценке, резкое обострение обстановки и в Венгрии, чем связано "вполне закономерное стремление венгерского руководства провести мероприятия для охраны безопасности ВНР. Отсюда появилось и "дело Райка". В общем же М.Суслов выступил за то, чтобы решение вопроса о М.Фаркаше было объективным и без истерики, чтобы единство ЦК и всей партии не было нарушено. Он подчеркнул, что смена в руководстве партии, в частности замена М.Ракоши или раскол в ЦК, явились бы "таким подарком враждебным силам, лучше которого они не могли ждать".

В беседах с членами венгерского руководства был затронут непростой вопрос - национальный состав венгерского руководства, в котором было много евреев, что вызывало резкую критику. Товарищи из числа лиц еврейского происхождения, отмечал Суслов, не могут не считаться с тем. что за последние годы в Венгрии выросли многочисленные молодые кадры коренной национальности, которым необходимо открыть дорогу к руководству. Иного положения, по мнению М.Суслова, венгерский народ не поймет.

В целом же "советы" М.Суслова сводились к укреплению единства в руководстве ВПТ, необходимости сохранения авторитета М.Ракоши, что пока нужно партии, но это, конечно, не исключает критики его недостатков. Подводя итоги своим наблюдениям, "главный идеолог" КПСС подчеркивал: "Настроения рабочих, крестьян, в особенности кооперированных крестьян, здоровые... среди рабочих и крестьян, а также в низовых производственных организациях каких-либо разговоров о "кризисе в руководстве партии, о недоверии к руководству партии нет".

Особо следует отметить, что М.Суслов встречался тогда с Я Кадаром. Тот был уже реабилитирован, набирал влияние и объективно возглавлял центристскую группу партийцев. В связи с существовавшими опасениями М.Суслов констатировал, что после пребывания в тюрьме у Я.Кадара не осталось обид на народно-демократический строй, он производит неплохое впечатление, является перспективным работником. (Видимо, до Я.Кадара дошли сведения о каких-то сомнениях в Москве и у советского посла на его счет. Мне доводилось слышать от покойного зав. международным отделом ЦК ВСРП К.Эдреи, что после 4 ноября 1956 г. Н.Хрущев лично развеял подозрения Я.Кадара в отношении Ю.Андропова, дав указание ознакомить Первого секретаря ЦК ВСРП с телеграммами посла из Будапешта за 1956 г. Доверие было восстановлено).

24 июня 1956 г. в Москве состоялась встреча руководителей коммунистических и рабочих партий с членами Президиума ЦК КПСС. По оценке М.Ракоши. А.Хегедюша и Э.Гере, как сообщал наш посол, весьма правильным был совет Н.Хрушева о необходимости проведения твердых мер в отношении лиц, ведущих явно враждебную работу против народно-демократического строя. А такого рода нажим со стороны "враждебных сил" заметно усилился по всей Венгрии. 30 июня пленум ЦК ВПТ обсудил отчет М.Ракоши о поездке в СССР. Однако улучшения дел, как того ожидали в Москве, не произошло. После встречи с Э.Гере, советский посол доложил, что "наши друзья" до сих по слабо реализуют данные им советы об укреплении единства в составе ЦК, а также о проведении твердой линии в отношении враждебных элементов и демагогов. В частности, он ссылался на то, что решения пленума ЦК от 30 июня трудящимся не разъяснены, в печати о них не пишут.

Эрозия командно-административной системы в Венгрии продолжалась. Имя Ракоши вызывало всеобщую ненависть. Посольство СССР докладывало, что недовольство охватывает не только интеллигенцию, но и трудящихся.

13 июля 1956 г. в Венгрию прибыл А.И. Микоян. Перед ним раскрыли неприглядную картину действительного положения. Поначалу он тоже пытался напирать на необходимость строгих мер. Однако на вопрос А.Микояна, почему не предпринимают арестов в отношении враждебных элементов, даже М.Ракоши ответил, что .аресты не помогут, "арестуем одних - появятся другие".

Ознакомившись глубже с обстановкой, А.Микоян пришел к выводу: в стране глубокий кризис, власть уплывает из рук венгерских товарищей, "формируется параллельный центр из враждебных элементов, действующих активно и решительно, самоуверенно".

В венгерском руководстве все упиралось в вопрос о М.Ракоши, в кризис его системы единоличной власти. С этим была связана его первоначальная ответственность за нарушения законности в стране. Но при этом никто из членов Политбюро ЦК ВПТ не ставил открыто вопрос об отстранении М.Ракоши, так как ранее М.Суслов говорил им о нежелательности его снятия.

Когда на совещании в узком составе А.Микоян спросил, не лучше ли в интересах партии в создавшихся условиях самому М.Ракоши подать в отставку, чтобы облегчить положение и нейтрализовать оппозицию, венгры обрадовались.

Микоян лично беседовал с "Матвеем" по поводу его отставки, участвовал в обсуждении кандидатур на пост лидера партии. Он выступал за молодого премьер-министра А.Хегедюша, однако венгерские руководители сделали выбор в пользу Э.Гере. Именно здесь и скрывалась причина последующего конфликта, так как этот "московит" был верным продолжателем политики Ракоши.

А.Микоян сообщил в Москву, что М.Ракоши вел себя правильно, заявив, что, руководствуясь интересами партии, он полагает необходимым подать в отставку. Тогда же он вместе с женой, советской гражданкой, выехал в СССР на "лечение".

Советский представитель выступал на пленуме ЦК ВПТ, начавшемся 18 июля 1956 г. Основные моменты его речи: не допустить распада партийности: восстановить дисциплину, которая обязательна как для членов ЦК, так и для рядовых; вести наступление на идеологическом фронте; дело М.Фаркаша решать внутри партии; если И.Надь хочет вернуться в партию, он должен помириться с ней и исправить свои ошибки.

А.Микоян сказал венграм, что в Москве считают его исключение из партии неправильным, хотя Надь своим поведением его и заслужил. Если бы он остался в рядах партии, то был бы обязан подчиниться партийной дисциплине. А.Микоян рекомендовал заявить И.Надю, что "путь борьбы с партией - это путь, неизбежно ведущий его в тюрьму".

Таким образом, эмиссар ЦК КПСС участвовал в подготовке и проведении пленума ЦК ВПТ. Подобная практика считалась тогда нормой, хотя, по существу, она граничила с вмешательством в дела дружественной партии. Но времена начали меняться, и Н.Хрущева в Варшаве уже не допустили на пленум ЦК ПОРП, решавший кадровые вопросы.

По возвращении Н.Хрущева из Варшавы 20 октября руководство КПСС обсудило вопрос о процессах, разворачивавшихся в соседних странах, и впервые заговорило о равноправии и невмешательстве в дела друзей. Советское руководство на четырех заседаниях обсуждало ситуацию в странах "народной демократии". Поднимались вопросы о пересмотре принципов отношений, о выводе части наших войск, об уменьшении числа советников в госаппарате, в том числе по линии КГБ и МВД.

Например, 24 октября состоялось заседание, в котором, помимо Н.Хрущева, Н.Булганина и других членов Президиума участвовали также В.Ульбрихь, О.Гротеволь, Г.Живков, А.Новотный. Позже к ним присоединился Лю Шаоци. Обсуждалась ситуация в Польше и Венгрии.

Что касается Венгрии, то советское посольство и в сентябре, и в октябре докладывало в Москву, что ситуация ухудшается, что "наши друзья" не сумели после июльского пленума принять серьезных мер, в частности для улучшения жизни на селе. Э.Гере, проведший полтора месяца в отпуске в СССР, после возвращения домой 12 октября сказал нашему послу, что внутриполитическая обстановка резко ухудшилась, речь уже идет о серьезном положении не только в партии, но и в стране в целом.

Конечно, все это не могло не беспокоить московское руководство. Динамика и жесткость событий в Венгрии обрушились на советское руководство такой лавиной, что от добрых порывов, даже если они вначале присутствовали, скоро ничего не осталось. Победила сталинская, имперская традиция. Решимость противников ракошистского режима добиться перемен вызывала в Москве импульсивные ответные реакции. Непредсказуемость последствий выпадения одной страны из советского блока толкала СССР на крайние меры.

Можно ссылаться на жесткую политику В.Молотова и Г.Жукова, но ведь и Н.Хрущев считал необходимым навести порядок, укрепить единство соцлагеря.

23 октября 1956 года в атмосфере назревавшего общественного взрыва и под влиянием польских событий в Будапеште состоялась большая студенческая демонстрация, к которой постепенно присоединились представители почти всех слоев населения. Число демонстрантов достигало 200 тысяч. Главным поводом выступления стало недовольство народа политикой правящей партии. Власти сначала запретили, потом разрешили демонстрацию. Она началась под лозунгами национальной независимости, демократизации, полного исправления ошибок, допущенных партийно-государственным руководством во главе с М.Ракоши, привлечения к ответственности виновных за репрессии. Среди требований были немедленный вывод советских войск из Венгрии, разрушение памятника Сталину. В ходе столкновений с силами охраны правопорядка характер демонстрации изменился, появились националистические, антиправительственные лозунги. Унять страсти не смог и И.Надь, выступивший по требованию демонстрантов на митинге перед парламентом. К вечеру началось восстание. Демонстранты, вооружившись, захватили радио, ряд военных и промышленных объектов.

Той же ночью пленум ЦК Венгерской партии трудящихся решил образовать новое правительство во главе с И.Надем. Однако партийное руководство поспешило квалифицировать события как контрреволюцию, объявило чрезвычайное положение и еще днем по телефону обратилось к СССР с просьбой ввести в Будапешт советские войска, находившиеся в Венгрии по Варшавскому Договору. Получив приказ начальника Генштаба маршала В. Соколовсого, части особого корпуса в 22.00 23 октября были подняты по тревоге и двинулись на Будапешт. Расчет был на демонстрацию силы. И.Надь присутствовал на заседании ЦК и не возражал против приглашения советских войск, хотя на другой день отказался подписать письмо об этом. Вместо него это сделал бывший глава правительства А.Хегедюш. Текст обращения гласил: "От имени Совета Министров Венгерской Народной Республики прошу правительство Советского Союза прислать на помощь советские войска в Будапешт для ликвидации возникших в Будапеште беспорядков, для быстрого восстановления порядка и создания условий для мирного созидательного труда". На Письме была поставлена дата - 24 октября, в Москву оно поступило 28 октября.

24 октября в Будапешт прибыли А.Микоян и М.Суслов. Обстановка в венгерской столице менялась с часу на час.

Самолет не смог сесть в Будапеште, поэтому А.Микоян и М.Суслов сначала побывали в штабе Особого корпуса в Секешфехервароше, оттуда вместе с генералом И.Серовым, председателем КГБ, и генералом М.Малининым, первым заместителем начальника Генштаба, в колонне танков и БТР направились в столицу.

Очевидно, эмиссары Кремля прибыли с готовым мнением, что венгерские власти, да и наши военные преувеличивают сложность обстановки. Во всяком случае, после бесед с Э.Герэ, встреч с советскими и военными представителями, а также переговоров в ЦК ВПТ, в которых участвовали Я.Кадар, И.Надь и другие руководители, они доложили в Москву, что венгерское руководство преувеличивает силы противоборствующей стороны и недооценивает собственные. А.Микоян и М.Суслов, исходя из сообщений военных, считали, что к 17.00 24 октября "все очаги повстанцев подавлены, идет ликвидация самого главного очага на радиостанции, где сосредоточено около 4 тысяч человек". Предполагалось, что советские войска займут ночью здание радио.

Отмечалось, что венгерская армия плохо проявила себя, стойко держались только части госбезопасности и подразделения моряков речной флотилии. Но перелом все-таки произошел, отмечали посланцы из Москвы, и теперь венгерские войска смелее будут привлекаться к патрулированию улиц. В этой связи говорилось, что венгерские руководители, особенно И.Надь, одобрительно отнеслись к более активному использованию венгерских военнослужащих и полиции с тем, чтобы облегчить бремя советских войск и подчеркнуть роль венгров в ликвидации мятежа.

Кстати, на 19.00 24 октября советские войска имели следующие потери: было убито 20 офицеров и солдат, ранено 48 человек. Сожжено 2 танка и 2 автомобиля, подбито 4 БТР.

Представители ЦК КПСС высказали массу рекомендаций венгерским руководителям, подчеркнув, что их приезд имеет целью оказать помощь, особенно с учетом участия советских войск в ликвидации беспорядков с тем, чтобы "это было без трений и на общую пользу". Ошибкой венгерских властей они считали отсутствие приказа у венгерской армии открывать огонь.

Оптимистически звучали такие фразы из первого донесения московских "гостей", что обстановка способствует сплочению венгерского Политбюро. Венгерские товарищи уверяли, что они владеют обстановкой и т.д.

На другой день - 25 октября все осложнилось. По мнению А.Микояна и М.Суслова, два события всколыхнули венгерскую столицу: инцидент у парламента, когда во время митинга с крыш близлежащих домов были обстреляны советские солдаты и сожжен один танк. Советские подразделения ответили огнем. В результате было убито 60 венгров. В тот же день произошла перестрелка у здания ЦК. Советские танкисты ошибочно открыли огонь по подходящей венгерской роте охраны, приняв ее за отряд повстанцев, 10 венгров было убито.

В городе не стихала перестрелка. Одновременно обострилась ситуация в Мишкольце, Сегеде и Пече. Сообщалось, что И.Надь просит увеличить численность советских войск, особенно пехоты. Такое обещание было ему дано. Осложняющаяся ситуация требовала перемен в руководстве партии. 25 октября Э.Герэ подал в отставку. Первым секретарем партии стал Я.Кадар, был пополнен и состав Политбюро, в том числе за счет сторонников И.Надя. На заседании возник вопрос - объявить населению, что после восстановления спокойствия и порядка венгерская сторона попросит вывести советские войска с территории Венгрии. Присутствовавшие А.Микоян и М.Суслов сразу же заявили, что "никак нельзя ставить вопрос о выводе советских войск из Венгрии, потому что это будет означать приход войск американских". Они предложили объявить, что по восстановлению порядка советские войска вернуться в места своей постоянной дислокации.

На заседании предложение о выводе советских войск было отклонено. Однако выступая вечером по радио, И.Надь сообщил, что его правительство проявит инициативу проведения переговоров об отношениях ВНР и СССР, в том числе о выводе всех советских войск с венгерской территории А.Микоян и М.Суслов были изумлены подобным заявлением - "утром будем разговаривать по этому вопросу", сообщили они в Москву.

В венгерской и западной литературе можно встретить мнение о том, что судьба Венгрии решалась в соперничестве двух линий - силовой вариант и нахождение "модуса вивенди" с правительством И.Надя. Расхождения в подходах чувствовались.

Они были между А.Микояном и М.Сусловым, между А.Микояном и послом, между политиками и военными. Ближайший сподвижник Я.Кадара - Д.Ацея (1917 - 1991) написал, что в Кремле 2 ноября 1956 г. Я.Кадар увидел, что в советском руководстве выражались разные точки зрения. О спорах писал в своих мемуарах и Н.Хрущев. Однако в решающий момент расхождения не имели значения.

В сообщениях М.Суслова и А.Микояна из Будапешта присутствовали определенные элементы колебаний. Вначале они говорили об одном - отклонить все требования венгерской оппозиции и революционных комитетов, не менять состава правительства, продолжать борьбу, опираясь на Советскую Армию. Но тут же сами утверждали, что в этом случае венгерские власти могут потерять всякое доверие у мирного населения, появятся новые жертвы, а это приведет к краху. Были и другие предложения: ввести в состав правительства видных демократов, представителей бывших мелкобуржуазных партий. Но одновременно подчеркивалось, что это скользкий путь, надо быть осторожным, потому что можно скатиться вниз. Этот вопрос обсуждался ими и с И.Надем, который считал, что на подобную меру надо идти лишь в силу крайней необходимости, чтобы не выпустить из рук руль управления.

Какова же была политическая линия И.Надя? Со стороны Москвы сначала ему было оказано доверие, с ним советовались, хотя до 25 октября на первом месте был Э.Гере. Затем все нити управления перешли к И.Надю, вернее к его ближайшему окружению. Однако обстановка усложнялась, успокоения не наступило. Оппозиция начала давить и на И.Надя.

Перетасовки в составе Политбюро и правительства не давали результата. Требования оппозиции, повстанческих групп нарастали - роспуск войск и органов госбезопасности, коалиционное правительство, вывод русских войск из страны, нейтралитет, выход из Варшавского Договора и т.д.

В слабеющей партии боролись два крыла - положить конец восстанию и беспорядкам вооруженным путем или договориться с другой стороной. Вопрос упирался в оценку происходящего. К тому же участие советских войск в боях сразу придало национальную окраску действиям повстанцев, усилило антисоветский, антирусский настрой в обществе.

Судя по всему, у А.Микояна, сторонника гибких мер, возникали все более серьезные опасения. Он, например, полагал, что из-за боязни идти на те или иные шаги советская сторона будет поставлена перед свершившимся фактами. Ему все больше не нравилось, что И.Надь изменил оценку событий в стране, назвав их мощным народным демократическим движением, а не контрреволюцией. Объявил о роспуске сил и органов госбезопасности. Было сообщено о прекращении огня и начале переговоров с повстанцами. В стране началось формирование новых вооруженных сил. Защитники строя оказались деморализованными.

В венгерской научной литературе в связи с этими шагами утверждается, что "прозрение" И.Надя произошло под влиянием его сторонников, прежде всего, Доната, Лошонци, Харасти. Копачи и др., которые открыли ему глаза на действительную обстановку и настроение населения, интеллигенции. Уяснив, что путь чрезвычайных мер, террора ведет в тупик, что ВПТ стала недееспособной, что нужны многопартийность и коалиционное правительство, премьер-министр встал на путь соглашения с повстанцами, признания революционных организации и все большего удовлетворения основных требований улицы.

Венгерские авторы отмечают, что после консультации в партруководстве (а И.Надь, мол, был "старым большевиком") и в советском посольстве, в ходе которых было достигнуто полное согласие сторон, включая А.Микояна и М.Суслова, венгерский премьер пошел на решительные перемены, надеясь таким путем консолидировать ситуацию и сласти народно-демократический строй. Однако в действительности все было гораздо сложнее. Была еще позиция Москвы. 29 октября А.Микоян и М.Суслов передали в ЦК КПСС, что из бесед в ЦК ВПТ становится ясно, что венгерские товарищи не только не овладевают массами, но более того, антикоммунистические элементы наглеют. Например, Я.Кадар сообщил им. что в Будапеште захвачены два райкома партии, а группа студентов и писателей заняли редакцию и типографию центральной партийной газеты и намерена выпускать свою газету. Естественно, советские представители пообещали, что советские войска помогут отбить эти учреждения.

В этот день А.Микоян и М.Суслов сделали такой вывод о поведении И.Надя и его сторонников - "самое опасное в том, что своей декларацией (заявление от 28 октября - В.М.) разложив морально кадры госбезопасности - наиболее стойких бойцов - они пока не сумели ничего сделать взамен, чем пользуется реакция". Представители ЦК КПСС пытались разработать меры по сохранению кадров, верных режиму. На 30 октября была запланирована новая встреча с венгерским Политбюро. А тем временем партийное руководство вновь было реорганизовано, речь шла уже о роспуске ВПТ и создании к 1 ноября вместо нее новой партии - ВСРП.

30 октября - М.Суслов и А.Микоян сообщили, что политическая обстановка в стране и в Будапеште ухудшается. Это выражается в следующем: в руководящих органах партии чувствуется беспомощность, в партийных организациях имеют место процессы распада. Хулиганствующие элементы обнаглели, захватывают районные партийные комитеты, убивают коммунистов. Организация партийных дружин идет медленно. Заводы стоят. Народ сидит по домам. Железные дороги не работают, а распоясавшиеся студенты и другие повстанческие элементы, изменив тактику, проявляют большую активность.

Два члена Президиума ЦК КПСС сообщили в Москву, что еще не имеют окончательной точки зрения на обстановку. Обещали доложить свои выводы, а в конце сообщения следовала рекомендация: необходимо немедленно прибытие в Венгрию маршала И.Конева. Каковы были выводы А.Микояна и М.Суслова, можно только предполагать. Был ли послан документ или состоялся разговор по телефону, не ясно. 31 октября они отбыли в Москву. В действие вступали другие планы.

Что касается маршала И.Конева, то к этому моменту он уже был назначен командующим операции "Вихрь" (кодовое название вторжения в Венгрию) и 1 ноября начал перегруппировку войск и переброску подкреплений, окружение аэродромов и т.д.

Одним из спорных вопросов истории венгерского восстания 1956 г. и позиции СССР является публикация в Москве 30 октября "Декларации об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими государствами". В этом документе, который готовился с середины октября, дана самокритичная оценка послевоенного опыта формирования отношений СССР с этими странами, подвергнуты критике различного рода деформации и была выражена готовность строить равноправные отношения, убрать все препятствия - на пути сотрудничества, обсудить трудные вопросы, включая и пребывание советских войск на территории ряда стран.

Декларация вызвала положительные международные отклики.

Но через три дня последовало вооруженное вмешательство в Венгрии, представляющее явное нарушение норм международного права. Как это оценить - вероломство, восточная хитрость или одна рука в советском руководстве не ведала, что делает другая? Дело объясняется, по-моему, проще. Внешнеполитический аппарат готовил свои предложения, военный. - свои. Затем Декларация и план мероприятий в связи с событиями в Венгрии были одобрены на одном заседании Президиума. Но оформлены разными датами - 30 и 31 октября. В тексте Декларации при внимательном чтении можно было вычитать намеки на дальнейшее развитие событий. Устные установки для военных были даны еще раньше - с 27 октября Минобороны и Генеральный штаб начали готовиться к критическому развороту событий - подтягивать войска, разворачивать системы связи и т.д.

Когда И.Надь 28 октября потребовал вывести советские войска из Будапешта, то это требование начали выполнять только 30 октября, да и то не спеша. Войска отходили и тут же занимали позиции вокруг столицы Венгрии. Затем под предлогом обеспечения эвакуации советских войск и членов семей военнослужащих начался дополнительный ввод советских частей.

Выбор сделан, И.Надь считал объяснения посла о вводе новых советских поиск неудовлетворительными и требовал новых объяснений. В Москве все было уже решено, тем более И.Надь объявил о выходе Венгрии из Варшавского Договора, Советская сторона тянула время, согласилась на переговоры об условиях вывода войск. Что же касается И.Надя, то прочных контактов с Западом у него не было.

1 ноября вечером посол Андропов был вызван на заседание узкого состава кабинета министров, где И.Надь вновь потребовал объяснений относительно перехода границы новыми советскими войсками. Премьер вел себя нервно, и все время оглядывался на З.Тильди, бывшего президента Венгрии, представлявшего партию мелких сельских хозяев. З.Тильди спокойно объяснил, что если советские войска подойдут к Будапешту, то произойдет скандал, правительству придется уйти в отставку. Говорил, что он лично стремится предотвратить озлобление рабочих против Советского Союза, однако настаивает, что дополнительно введенные советские войска должны ПОКИНУТЬ страну.

И.Надь подтвердил намерение выйти из Варшавского Договора и обращение за помощью к ООН. Остальные, включая Я.Кадара, поддержали И Надя.

Второго ноября посол Ю.Андропов вновь встречался с И Надем по тем же вопросам. В конце беседы премьер в раздраженном тоне просил дать объяснение по поводу исчезновения двух своих министров - Я.Кадара и ф Мюнниха И Надь рассказал послу, что накануне Ф.Мюнних попросил машину для поездки в советское посольство. Его видели недалеко от посольства, когда он пересаживался в советский бронетранспортер. И.Надь заметил, что посольство СССР занимается "нехорошими делами" и что это может создать о посольстве "плохое впечатление". Премьер-министр требовал сообщить, где находятся Я. Кадар и Ф. Мюнних. Посол Ю.Андропов, разумеется, отвел все претензии И.Надя.

Таким образом, в конце октября в Москве было решено Венгрию Запалу не отдавать. Это нарушило бы послевоенный статус-кво, усилило бы позиции НАТО. Напрашивался вывод - И.Надя следовало менять. Сам бы он не ушел. Требовалось подобрать новое правительство и осуществить для его поддержки массированное и быстрое вторжение войск.

Эмоциональное воздействие на окончательную позицию Кремля оказали, конечно, расправы с коммунистами, работниками госбезопасности, бегство многих сторонников народно-демократического строя в соседние страны, а также разгром Будапештского горкома партии и жесткая расправа с его защитниками. Сыграло свою роль и определенное давление со стороны группы бывших венгерских руководителей, вывезенных по соображениям безопасности в Москву (Э.Гере, И.Ре-ваи, А.Хегедюш, И.Бата, П.Пирощ и др.).

Очевидно, что советское руководство в духе имперской политики того времени и в опоре на Потсдамские соглашения считало себя вправе пойти на интервенцию. Жертвы предполагались минимальными. Был, конечно, вопрос о возможной реакции США и их союзников. В условиях суэцкого кризиса, вспыхнувшего 28 октября, "тройственной агрессии" против Египта, Москва могла чувствовать себя сравнительно спокойно. Руки западных держав были скованы ближневосточной ситуацией. Вашингтон оказался вынужденным выступать против своих союзников. К тому же Д.Эйзенхауэр был занят предвыборной кампании. Похоже было. что помимо пропагандистской шумихи, подстрекательств "Свободной Европы", ничего существенного не последует. Отдельные авторы считают, что между Москвой и Вашингтоном существовал прямой сговор по этому вопросу.

На поведение советского руководства повлиял и югославский синдром. Отношение двух стран были восстановлены, но споры вокруг советской модели социализма и югославского пути продолжались. Руководство СФРЮ испытывало беспокойство по поводу ситуации в Венгрии и готово было в случае продолжения кровопролития предпринять самостоятельные шаги, включая и военные действия. И.Тито не скрывал симпатий к И.Надю, хотя, укрывшись в югославском посольстве 4 ноября, венгерский премьер попал в ловушку.

До этого 2 и 3 ноября 1956 г. Н.Хрушев и Г.Маленков, находясь инкогнито у И.Тито на острове Бриони, обсуждали венгерскую ситуацию. Накануне, 1 ноября, Н.Хрущев, В.Молотов и Г.Маленков встретились в Бресте с поляками, затем Н.Хрущев и Г.Маленков провели переговоры в Бухаресте. Руководители Польши, Чехословакии, Румынии и Болгарии, а также делегация ЦК КПК во главе с Лю Шаоци согласились с соображениями советского руководства. У поляков было особое мнение, но даже они признали, что события в Венгрии приобретают контрреволюционный характер и другого выхода у СССР нет.

Н.Хрущев заявил, рассказывал присутствовавший на переговорах югославский посол в СССР В.Мичунович, что венгерские события ведут к контрреволюции. Он возбужденно объяснял, что в Венгрии убивают, вешают коммунистов, сослался при этом на обращение И.Надя за помощью в ООН, к четырем великим державам, на его решение о выходе из Варшавского Договора. Трудно пока ответить на вопрос, является ли И.Надь просто орудием в руках реакции или он сознательный агент империализма, но важнее другое - события, развивающейся по нарастающей, направлены на реставрацию капиталистических порядков. "Что нам остается делать?" - спросил Н.Хрущев.

Если мы смиримся, продолжал он, то Запад будет считать нас идиотами и трусами. Мы не можем согласиться с таким поворотом событий ни как коммунисты-интернационалисты, ни как Советский Союз - великая держава.

Затем Н.Хрущев сообщил, что они сконцентрировали достаточное количество войск и приняли решение - положить конец нынешней ситуации в Венгрии. Задача эта будет решена за два дня. Он также сообщил, что уже сюда ему позвонил Булганин и передал хорошую новость - Ф.Мюнниху и Я.Кадару удалось выбраться из Будапешта, и они на самолете направляются в Москву. Это чрезвычайно важно, сказал Н.Хрущев.

Представители СССР заявили, что они не могут допустить реставрации капитализма в Венгрии хотя бы потому, что для Советского Союза это связано с тяжелыми внутриполитическими последствиями. Есть немало людей, которые восприняли бы все это примерно следующим образом: при Сталине все были послушными и не было никаких беспорядков. А с тех пор, как эти... (тут Н.Хрущев употребил одно крепкое выражение применительно к советским руководителям) пришли к власти, начался развал, Венгрия вот уходит... И все происходит именно в тот момент, когда советское руководство начало кампанию по осуждению Сталина.

По словам Н.Хрущева, подобное первыми начнут говорить в Советской Армии. Именно здесь кроется одна из главных причин, почему Москве приходится вмешаться в венгерские события.

Г.Маленков тоже заявил, что с советской стороны все готово для немедленного наступления против правительства И.Надя.

Откровенно говоря, вспоминал В.Мичунович, советским представителям совершенно не требовалось югославское одобрение В Венгрии Они будут делать то, что захотят, без оглядки та согласие или неодобрение И.Тито. Югославские руководители, по его словам, заявили, что мятеж в Будапеште и затем восстание венгерского народа - прямое следствие недовольства, вызванного политикой М.Ракоши, ошибками и промахами недавнего прошлого. Но югославы с немалым беспокойством наблюдают, как ситуация в Венгрии разворачивается вправо и начинает приобретать контрреволюционную окраску: разве может быть другим мнение о правительстве, которое допускает казнь коммунистов. Если так, то тогда надо вмешаться. Но нельзя все сводить только к действиям Советской Армии. Это могло бы привести к кровавым столкновениям, весь венгерский народ будет сражаться против советских солдат, поскольку Венгерская партия трудящихся в итоге событий прекратила свое существование и полностью развалилась. В подобной обстановке надо найти политическое решение, спасая то, что еще можно спасти.

Н.Хрущев в ответ сказал, что планируется создать новое венгерское правительство под руководством Ф.Мюнниха. Это бывший посол в Москве, перед восстанием он был назначен послом в Белграде. Но будет участвовать в правительстве и Я.Кадар. Н.Хрушев тут же спросил, какого мнения югославы о нем? Югославские участники переговоров предложили, чтобы новое революционное правительство было сформировано лучше под руководством Я.Кадара, чем Ф.Мюнниха, хотя ни того, ни другого они хорошо не знают. Была достигнута договоренность относительно Я.Кадара. Югославы предложили нейтрализовать И.Надя, пригласив его в свое посольство.

В своих мемуарах Н.Хрущев писал, что, вопреки опасениям, с И.Тито удалось быстро договориться. Не было проблем и с руководителями других стран. Некоторое время тянули китайцы, но потом Лю Шаоци от имени Мао Дзэдуна сообщил о согласии на военную акцию. Румыны предложили свои войска, но Н.Хрущев отказал им. Он хотел избежать межнационального конфликта между венграми и румынами.

На обратном пути из Югославии Н.Хрушев имел встречу с Я.Кадаром в уж городе.

Если на первой стадии событий с 23 по 30 октября в Венгрии было задействовано пять советских дивизий, то в операции "Вихрь" участвовали уже две армии в составе 9 дивизии и Особый корпус, дислоцированный в Венгрии, в составе трех дивизии. Были переброшены и воздушно-десантные части.

На рассвете 4 ноября советские войска по приказу И.Конева приступили к выполнению поставленной задачи: "помочь сломить сопротивление мятежников в Будапеште, восстановить законную власть и порядок в стране". Особый корпус генерал-лейтенанта ПЛащенко начал действовать чуть раньше. Естественно, эти действия оправдывались просьбой правительства Я.Кадара, об этом же говорилось и в телеграмме ЦК КПСС в обкомы и ЦК компартий союзных республик. Всего в ноябре на территории Венгрии было задействовано примерно 60 тыс. советских солдат и офицеров. Войска перебрасывались в спешном порядке из Одесского и Прикарпатских округов зачастую неподготовленные, так как были заняты на сельхозработах. Часть войск была задействована из состава армии генерала А.Гетмана, дислоцированной в Румынии.

Решено было вывести из строя ненадежную венгерскую армию, разоружить ее части. Венгерские подразделения, за редким исключением, не оказывали организованного сопротивления. Но бои с повстанцами (их насчитывалось до 15 тыс. человек) в Будапеште отличались ожесточенностью. По венгерским данным, приводимым в советских документах, в период боев погибло до 4 тыс. венгерских граждан. За семь-девять дней сопротивление повстанцев было сломлено. Соотношение сил, конечно, оказалось неравным.

Цена "победы" для советской стороны была немалой - в боях погибло 669 советских солдат и офицеров, имелось 1450 раненых, 51 человек пропал без вести.

Начались аресты. Министр обороны П.Малетер вместе с официальной делегацией был схвачен в 1 час 30 мин. ночи 4 ноября во время переговоров о выводе советских войск с генералом армии М.Малининым. На 15 ноября советскими органами госбезопасности было арестовано 1372 человека и передано венгерскому МВД. Неправда то, что якобы большое число советских солдат перешло на сторону повстанцев. Примерно пять человек убежали в Австрию. Никаких расстрелов наших солдат во дворе советского посольства тоже не было. Важно отметить, что советские войска выполняли военные функции, они не служили гарантией возврата власти М.Ракоши.

Я.Кадар и члены его правительства перебрались в Будапешт 7 ноября и тут же принесли присягу Председателю Президиума ВНР И.Доби. В стране они пользовались минимальной поддержкой. Начался трудный процесс восстановления нормальной жизни, завоевания симпатий населения, в том числе за счет повышения зарплаты, получения советской помощи.

Одной из жестоких сторон действительности того времени были репрессии, сведение счетов. По мере укрепления своего положения, новые власти организовывали судебные процессы. Я.Кадар, рассказывая М.Горбачеву о событиях тех лет, отмечал, что, когда число вынесенных смертных приговоров достигло количества жертв среди сторонников народно-демократического строя, он попросил органы юстиции и МВД остановиться. Так ли было на самом деле и насколько это повлияло на ход событий, сейчас определить трудно.

Первоначально не было и речи об организации судебного процесса над группой И.Надя, интернированной по советско-румынско-венгерской договоренности в Румынии. Но затем в условиях обострения международной обстановки и идеологических дискуссий в компартиях встал вопрос, кто же несет ответственность за события. Догматиков осуждали, но считали вроде бы своими. И.Надя обвиняли в утрате контроля над обстановкой, потом стали называть человеком, открывшим путь для контрреволюции и совершившим измену родине. Ощущалось давление не только внутренних сил в ВСРП и стране, но и внешних - со стороны руководителей "братских стран" Пленум ЦК ВСРП принял решение о начале уголовного разбирательства, но одновременно обратился в Москву с просьбой подольше держать Ракоши в Советском Союзе. В 1962 г. его исключили из партии, у нас его продержали до 1971 г., хотя Москве он, несомненно, был в тягость. Но Я.Кадар долго не соглашался на его возвращение. Умер М.Ракоши в Нижнем Новгороде. Похоронен в Будапеште.

Членов ЦК ВСРП исподволь готовили к идее суда над И.Надем. Договоренность об этом существовала в рамках руководящего ядра Исполкома ЦК ВСРП.

В конце марта 1957 г. в Москве Я.Кадар и советское руководство согласились с тем, что И.Надь и его группа не могут избежать ответственности. Такого же мнения придерживалось большинство союзников. Следствие тянулось до осени 1957 г. В советскую столицу приезжали гонцы с материалами расследований. Я.Кадар вначале рассчитывал на покаяние И.Надя, на его самокритику. Он был почти готов на такой шаг, но якобы отговорили соратники. Сыграли, видимо, свою роль и личные трения. Однако многое покрыто мраком. Известно, что дату процесса два раза переносили, а Н.Хрущев, учитывая возможную реакцию мировых кругов, советовал подходить помягче к приговору.

В сентябре 1957 года Я.Кадар сказал советскому послу, что судебного процесса хотят не только югославы (кстати, на судебном заседании не случайно не фигурировали сведения о тесных связях обвиняемых с Югославией), но и, например, поляки, у которых немало люден типа И.Надя. В Итальянской компартии есть люди, объясняющие контрреволюцию не предательство И.Надя, а ошибками старого руководства.

В Венгрии, по словам Я.Кадара, многие коммунисты, значительная часть рабочих и крестьян требуют наказания И.Надя и его сообщников. Не будет и необходимого политического резонанса среди интеллигенции, но не потому что "наша интеллигенция жалеет Надя, многие из этой среды просто боятся за себя, боятся народного возмездия зато, что они делали в дни контрреволюции".

В декабре 1957 г. было созвано закрытое заседание ЦК ВСРП, на котором Я.Кадар и министр внутренних дел Б.Биску доложили о результатах следствия Материалы этого пленума долгое время держались в строгой тайне, только после смерти Я.Кадара в его сейфе был найден экземпляр Однако ни этот Пленум ЦК ВСРП в конце 1957 г., - ни другой - в июне 1958 г, накануне суда не принимали решения о мере уголовного наказания Речь шла только о том, что "надо обеспечить свободный ход законной процедуры", то есть ничем не связывать руки суда. Похоже, что других документальных следов не осталось, формально решение принял суд.

И.Надь не признал себя виновным. Он отказался и от просьбы о помиловании, отметив, что последнее слово скажет история и международное рабочее движение. И.Надь был казнен 16 июня в 5 часов утра.

Жестокий приговор по делу И.Надя и его товарищей вызвал широкие протесты в мире. Пророческими оказались слова югославского посла, заявившего в МИД ВНР, что приговор над И.Надем постигнет та же судьба, что и приговор над Л.Райком. . Не контрреволюция, а восстание обоснованность принятых в 1956 г. советских решений о военном подавлении восстания в Венгрии и правомерность действий Я.Кадара и его сторонников долгие годы не вызывали сомнений. Еще в 1986 г. в Венгрии отмечался юбилей этих событий под лозунгом "зашиты и обновления социализма". Я.Кадар, будучи мыслящим человеком, говорил, что дело ученых давать оценку событиям 1956 г., но в любом случае это была трагедия венгерского народа. В своем последнем, весьма сумбурном из-за состояния здоровья выступлении на Пленуме ЦК ВСРП 12 апреля 1989 г. он не отказался от своих оценок событий. Несомненно, что страна тогда была расколота, шла жестокая борьба, в разные моменты доминировали различные тенденции и силы.

В Советском Союзе до 1989 г. венгерские события оценивались однозначно. Вал демократических революций в Восточной Европе круто переменил многое, в том числе и подходы к этой проблеме. Следует учитывать современное общественное мнение в Венгрии, закрепленное ныне в законе. События 1956 г. теперь называют народным восстанием, революцией, освободительным движением. Но есть и иная точка зрения. Пора оценивать трагические события осени 1956 г. объективно, с высоты прошедших лет. Истины ради надо сказать, что идеологический фон мешает и сейчас.

Еще предстоит изучить различные аспекты венгерского восстания 1956 г., целями которого были свобода и независимость, слом сталинской системы и тоталитарного господства. Разумеется, оценивая то или иное историческое явление, надо подходить к ним с разных сторон, нельзя отрывать их от контекста своего времени и подгонять к меркам более позднего периода. Многое прояснит знакомство со все еще закрытыми архивами.

Да, конечно, силовая развязка венгерского кризиса предотвратила гражданскую воину в стране и возможное осложнение обстановки в Европе. Но цена акции была слишком велика: в сложной противоречивой обстановке того времени советское руководство не разглядело или не захотело разглядеть симптомов начавшегося кризиса административно-командной системы социализма.

Правительство Я.Кадара, применяя репрессии и идя на уступки, используя многие предложения оппозиции, сумело сравнительно быстро стабилизировать обстановку в стране и вышло к 1963 г. из международной изоляции. Первоначально Я.Кадар не имел большой самостоятельности. Из Москвы его щедро снабжали советами. Да и было ему тогда всего 44 года. Но, будучи человеком независимого мышления, он сумел даже в рамках постсталинизма и прежней союзнеческой системы проводить свой курс. За короткое время он поменял трех советских послов, пытавшихся совать нос в венгерские дела. Н.Хрущев поддерживал молодого Я Кадара. Что лежало в основе его решения ноз1лавить Временное революционное рабоче-крестьянское правительство? Думаю, не только честолюбие, не только стремление стать во главе страны, как сейчас пытаются утверждать. В политике он был прагматиком и реалистом, поэтому видел, что И.Надь проиграл. Сила была на стороне СССР. Он чувствовал, что народ устал и ждет нормальной жизни. Правление Я.Кадара означало более прогрессивную альтернативу, чем возврат Ракоши и К°. Тогда бы действительно состоялась кровавая расправа.

За 32 года нахождения Я.Кадара у власти произошло не просто исправление ошибок, Венгрии получила известность, как страна либеральных свобод и реформ. Однако пороки пусть модернизированной, но в основе своей все той же сталинской системы не позволили добиться подлинного возрождения венгерского общества. Проблемы накапливались. Строй, система, ВСРП и их стареющий лидер постепенно деградировали. Очень важно, что эпоха "реального социализма" в 1989-1990 гг. завершилась в Венгрии мирным путем.

Что касается нашей страны, то вооруженная интервенция 1956 г. негативно повлияла на внутреннее развитие Советского Союза, заморозила оттепель после XX съезда и приостановила десталинизацию. Логика имперского мышления 1956 г. была почти на 100% повторена руководством СССР в 1968 г., во время "пражской весны". Чехословацкий "подход" опять перекрыл кислород для реформ в Советском Союзе, доведя наше общество до застоя.