Время предупреждения

Лет 15 тому назад в одной из своих статей я назвал нынешний XX век - временем предупреждения. И чем дальше идет время, чем ближе мы приближаемся к порогу нового тысячелетия, тем больше я убеждаюсь в справедливости подобной характеристики XXI века. Основные события действительно развернутся в веке XXI, но век уходящий уже позволяет видеть их контуры. И это дает нам определенный шанс подготовиться к грядущим переменам.

На протяжении всего прошедшего столетия нарастали не только могущество цивилизации, но и мощь создаваемого оружия и количество жертв от его применения. Апогеем стали Хиросима и Нагасаки. Их бомбардировки были самым грозным предупреждением человечеству. Они показали те возможности уничтожения людей, которые сделались доступными воле одного человека. По существу, уже тогда оказалось, что человечество способно покончить жизнь самоубийством. Может быть этот факт и не был сразу осознан. Но скоро он стал всем очевиден, когда в начале 80-х годов усилиями, прежде всего американских и советских исследователей, был открыт "эффект ядерной зимы", когда было показано, что в результате крупномасштабной ядерной войны произойдет качественная перестройка биосферы и она перейдет в новое состояние, параметры которого исключат возможность существования на Земле человека.

Я думаю, что этот факт оказал большое влияние на перестройку планетарного сознания, изменившую само представление о возможности войн и решения с их помощью земных проблем и конфликтов. Он положил начало формированию той новой политики XXI века, особенности которой начинают проявляться уже сегодня.

Еще более грозным предупреждением человечеству стало осознание медленных, "ползу чих" опасностей, способных подкрадываться почти незаметно, а затем неожиданно обрушиваться на человека неотвратимой бедой. Трагедия Чернобыля, может быть, наиболее яркая, но далеко не самая опасная их них. Радиоактивное загрязнение, которое вызвала эта трагедия, значительно менее опасно, чем систематическое глобальное загрязнение биосферы теми веществами, которые не свойственны естественным биогеохимическим циклам, и которые медленно, исподволь вносят необратимые изменения, как в окружающую природу, так и в организм самого человека.

Ни один живой вид не способен жить в среде, образованной отбросами его жизнедеятельности. А процесс ее формирования стремительно нарастает, и мы уже регистрируем его опаснейшие последствия. На планете появились регионы, где систематически родятся дети с явными отступлениями от нормы. Такие рождались и будут рождаться всегда - такова особенность биологического воспроизведения себе подобных. И есть определенная мера случайности в появлении гениев и идиотов, которая делает род человеческий устойчивым по отношению ко всяким внешним непредсказуемостям. И генетическую неполноценность определенного количества рождающихся индивидов следует воспринимать как плату популяции за возможность ее процветания в эволюционирующей биосфере. Но если процент неполноценных начинает превосходить некоторое среднее значение, то это уже грозное предупреждение о принципиальном неблагополучии.

На Урале, например, чаще, чем в других местах, рождаются дети со странными отклонениями в морфологии конечностей - с рукой, у которой отсутствует предплечье или кисть, с деформированными суставами и т.д. Причины этого явления неоднозначными их нельзя сводить только к повышенному радиоактивному фону, который, конечно, тоже имеет место. Промышленный Урал - это зона разнообразного загрязнения окружающей среды веществами антропогенного происхождения. И там, безусловно, имеет место явление катализа - не просто линейного накопления вредных концентраций, а эффект их взаимного усиления.

Человечество со времен неолитической революции (когда, исчерпав ресурсы своей экологической ниши, пережило первый глобальный экологический кризис и вышло из него, создав новую нишу с искусственными агроценозами) продолжает жить представлениями о природе, как о неисчерпаемом резервуаре всего необходимого для жизни человека. До сих пор в сознании человека властвует принцип "покорения природы". Но тем XX век и замечателен, что он этот тезис, принимаемый со времен Френсиса Бекона в качестве аксиомы, поставил под со мнение, продемонстрировав его несостоятельность и опасности, к которым он может привести. Этот принцип абсолютного антропоцентризма, провозглашенный еще в библейских текстах и утвержденный иудейско-христианской традицией, постепенно видоизменяется. Оставаясь, по существу, антропоцентристским, представление обезграничной свободе распоряжаться всеми земными благами заменяется принципом коэволюции биосферы и человека.

Если быть справедливым, то впервые проблему о пагубности бездумного отношения к возможностям планеты удовлетворять людским потребностям поставил Мальтус еще в конце XVIII века. Думали о ней и другие мыслители. Но представление о ноосфере как о неком абсолютно необходимом новом порядке взаимо отношении человека и Природы, о необходимости новых "цивилизационных парадигм" было сформулировано только в XX веке русским ученым Вернадским и французским мыслителем Тейяр де Шарденом. И как бы ни были разными их воззрения и мировосприятия, основной смысл их учений, я бы сказал гипотез, состоит в необходимости (Тейяр считал неотвратимости) слияния Природы и человека. Теперь мы употребляем термин коэволюция чело века и биосферы. Однако реальным содержанием этот тезис стал наполняться лишь в последние два-три десятилетия.

Именно в эти годы были установлены некоторые важнейшие факты, такие как неизбежность климатических сдвигов из-за повышения концентрации углекислоты и некоторых других газов в атмосфере, грядущее и тоже, вероятнее всего, неотвратимое уменьшение плотности озонового слоя, уменьшение разнообразия биоты, падение естественного плодородия почв и т.д. Стал реально ощутимым дефицит разно образных планетарных ресурсов, в том числе углеводородного топлива и некоторых метал лов. Люди на своем опыте стали понимать, что ни о каком "покорении Природы" пока и речи быть не может. Основное предупреждение XX века состоит в том, что по мере развития цивилизации в ее современной форме, по мере роста ее "могущества" судьба человека как биологического вида становится все более и более зависимой от состояния биосферы. Я думаю, что это самое грозное предупреждение XX века.

Итак, к концу нынешнего столетия люди стали понемногу понимать, что Природа из фона, на котором развиваются события мировой истории, постепенно превращается в ее действующий персонаж. Представление об окружаю щей среде как о реквизите исторической сцены навсегда уходит в прошлое. На исторической рампе появляется субъект, все более властно определяющий правила игры. Я бы сказал даже так - появляется грозный режиссер! А вместе с ростом мощности цивилизации взаимообусловленность "стратегии Природы" и стратегии человечества, их взаимосвязанность будут все более сильными. Это обстоятельство будет иметь самые глубокие следствия - их остроту мы уже начинаем ощущать. Но проявляться они будут по-настоящему в веке следующем и потребу ют изменения самих основ современной цивилизации. И такой же смены характера эволюции вида homo sapiens, какой произошел еще в палеолите, когда утверждение табу "не убий" и основ нравственности перевело эволюцию на рельсы общественного развития, сохранив че ловека, и физически, и умственно на уровне охотников за мамонтами.
 

Человеку дозволено не все

Понимание этого факта пришло лишь к концу века предупреждения. Оно постепенно входит в сознание общества, становится частью его менталитета. Возникает представление о существовании некого экологического императива, некой совокупности условий, которые человек не имеет права переступать ни при каких обстоятельствах! Это представление и породило множество "зеленых" движений, очень разных по своему содержанию и способам действий, но они уже стали неотъемлемой составляющей планетарной цивилизации XXI века.

Но главного, я бы сказал направляющего на чала в решении проблем взаимоотношения с Природой, пока еще нет, и его выработка, требующая планетарного консенсуса, станет важнейшей задачей наступающего века. Из отдельных частных "табу" еще не возникло общего "системного" понимания складывающейся ситуации. Пока все требования носят еще чисто охранительный, порой даже дилетантский характер. Все проблемы нередко сводятся только к локальным: к переработке отбросов, созданию заповедных зон, борьбе за безопасность АЭС и другим подобным, в целом, конечно, необходимым действиям. Но их совершенно недостаточно, и этот факт тоже постепенно осознается обществом, как и необходимость изменения самих основ современной цивилизации. Но все это осознание происходит опасно медленно. И одна из причин: недостаток наших знаний о природных процессах и возможных следствиях вмешательства в них человека.

Науке XXI века еще предстоит разобраться и в том, что такое "Стратегия Природы" и какой должна быть согласованная с ней "Стратегия Человека". Но кое-какие исходные рубежи и здесь уже обозначились в нынешнем веке предупреждения.

Так, например, постепенно становится понятной совершенно тривиальная истина - человек взаимодействует с Природой как единый вид. Этот факт вполне очевидный для естественника, совершенно непривычен для человека, занимающегося обществоведением. Дело в том, что до самого последнего времени просто не было нужды в его осознании, поскольку не было необходимости в общепланетарных коллективных акциях. В постепенном утверждении в сознании людей их взаимосвязанности большая заслуга тех, кто занимается так называемой "глобалистикой". Осознание общепланетарного единства ляжет в основу цивилизации XXI века.

Но из этой "тривиальной истины" следует целый ряд выводов, носящих вполне фундаментальный характер. Если человечество взаимодействует с биосферой, точнее с той ее частью, которая составляет его экологическую нишу, то для своего бескризисного состояния оно должно вписываться в естественные биогеохимические циклы, то есть в тот круговорот веществ, который характерен для этой ниши. Именно в круговорот!

То, что дело сейчас обстоит не так, это очевидно. Так, например, лишь 10% потребляемой энергии относится к так называемой воз обновляемой, то есть той, которая в конечном счете порождается солнцем и возникает в процессе естественного круговорота веществ в экологической нише человека. Так же обстоит дело и со всем другим, что мы используем для поддержания своего уровня жизни. Значит, мы живем за счет накопленного былыми биосферами и в конечном счете за счет своих потомков.

Экологическая ниша любого вида - это не которая целостная система, в которой взаимодействует много разных видов. Если один из них становится монополистом, то он быстро исчерпывает ресурсы своей ниши, которой он обязан своим процветанием, и его ожидает экологический кризис и, как правило, последующая деградация. В отдельных случаях биологический вид, пережив кризис, находит новую экологическую нишу с более богатыми ресурсами и продолжает развиваться, но уже со всем по-иному.

Человечество же как биологический вид обречено на монополизм! Монополистом оно сделалось еще в палеолите, но его превосходство над другими видами в своей экологической нише с особой силой проявилось накануне и в начале неолита, когда были изобретены лук, копье и человек смог убивать животных на расстоянии. В это же время были изобретены новые способы коллективной охоты и усовершенствована технология обработки камня. Человек быстро, вероятно, в течение нескольких тысячелетий уничтожил мамонтов и крупных копытных, служивших основой его пищевого рациона. Грянул первый, причем глобальный экологический кризис. Он произошел почти одновременно на всей планете, не затронув лишь область экваториальных лесов, где монополизм вида homo sapiens не проявился столь эффективно.

Наступление экологического кризиса можно было предсказать, но предсказать его последствия было нельзя. В результате экологического кризиса, порожденного монополизмом. биологический вид может создать новую ни шу, приспособиться к новым условиям жизни, изменяя при этом и самого себя, и образ свое го существования, и свою видовую организацию. Но, повторяю, предсказать последствия этого мы не можем, как и в случае любой бифуркации.

Человечество в неолите изобрело земледелие и скотоводство. Тем самым оно создало новую экологическую нишу. Но ведь этого могло и не случиться - любое изобретение достаточно случайно. И совсем не даром до сталась человеку новая ниша с искусственны-миагроценозамии новой организацией круговорота веществ. Количество неолитических стоянок во много раз меньше палеолитических. Можно думать, что население земного шара сократилось за время неолитической революции раз в 8-10. Подсчеты здесь очень трудны и неточны. Но то, что переход к новым формам жизни человечеству обошелся крайне дорого, по-видимому, бесспорен.

После неолитической революции история пошла по новому руслу: стало быстро развиваться сельское хозяйство, затем люди научились использовать запасы, накопленные былыми биосферами, а в XX веке добрались и до той энергии, которая была дана планете при ее рождении. Могущество цивилизации возросло на много порядков, но человек, упрочив тем самым свое монопольное положение, продолжал воспринимать Природу глазами неолитического охотника за бизонами: от нее он научился лишь брать все, что можно, - брать и брать, подчинять и покорять. Это означает, что новый глобальный экологический кризис неотвратим - рано или поздно, если мы не изменим своей жизненной парадигмы.

Я думаю, что новый экологический кризис в истории рода человеческого, кризис глубокий и трагичный - неизбежен! Произойдет новая бифуркация, которая снова изменит характер раз вития человечества как вида. Столь же глубокая, как и утверждение в палеолите заповеди "не убий!" и начал нравственности. Тогда эволюционный процесс сменил ориентиры - вместо совершенствования индивида стали развиваться преимущественно общественные структуры.
 

Новая цивилизация?

Изменение могущества человека, нарушив шее существовавшее тысячелетия квазиравновесие биосферы, должно рано или поздно привести к ее переходу (как и всякой существенно-нелинейной системы) в новое состояние, где для человека, вероятнее всего, про сто не будет места. Значит, "Стратегия Чело века" не может остаться неизменной, что означает необходимость (необходимость, а не неизбежность) утверждения совершенно но вой цивилизации. И человечество "ощущает" эту необходимость, и цивилизационная пере стройка уже началась - проявились ее первые тенденции.

Но мне кажется, что самым ярким индикатором цивилизациониых перемен является изменение места в обществе образованного человека. На авансцене истории утверждаются не те государства, которые обладают подавляющей военной мощью, не те, которые обладают большими природными ресурсами, и да же не те, что сегодня имеют максимальный ВНП на душу населения. Лидерами мирового развития становятся те страны, которые способны обеспечить высокий уровень образованности своего населения, общей культуры, технологической дисциплины производства и, конечно, науки, становящейся основной созидательной силой общества.

Примеров, подтверждающих этот тезис, более чем достаточно. Но особое впечатление на меня производят процессы, протекающие в не которых странах Тихоокеанского региона, цивилизации которых мы привыкли относить к числу традиционных. Тот же Тайвань - бедный гористый остров, почти лишенный при родных ресурсов, с населением, которое на протяжении тысячелетий было ориентировано на воспроизведение традиционного уклада жизни. А ныне эта страна способна конкурировать с самыми высокоиндустриальными государствами мира, причем на рынке высоких технологий. Если начинать разбираться в причинах такого взлета, то мы увидим прежде всего мудрость гоминдановского правительства, сумевшего обеспечить национальное согласие, без чего все остальные усилия были бы бессмысленны. Далее, огромную роль сыграла его ориентация на образованность народа. Несмотря на крайне скудные ресурсы, тяжелейшее экономическое положение, уже с начала 50-х годов от 30 до 35% выпускников школы становились студентами университетских колледжей, в том числе и зарубежных. И преимущественно за государственный счет.

И такая политика уже достаточно скоро дала огромный эффект. Дело в том, что современные "высшие технологии", и прежде всего в микро электронике и биотехнологии, требуют столь высокой квалификации и технологической дисциплины, что оказывается целесообразным на многих рабочих местах использовать лиц с высшим образованием. Их более сознательное отношение к технологической дисциплине, более легкая перестройка при смене номенклатуры производства с лихвой окупают затраты на более высокую зарплату. В производстве кристаллов - основы современной микроэлектроники - процент брака достигает 80-85% при использовании труда лиц, окончивших ПТУ. И он снижается до 10-15%, когда технологический процесс находится в руках людей с высшим образованием. Причин такого явления много. Но мне представляется, что дело здесь не только в квалификации. Основным гарантом качества является технологическая дисциплина, а возможность ее сознательной реализации растет значительно быстрее роста образованности. Кроме того, сейчас становится все меньше и меньше срок выпуска изделия - происходит их непрерывная заме на. То новое, на освоение чего выпускнику ПТУ требуются недели, лицу с высшим образованием может понадобиться день или дни. А так как постепенно любая производственная деятельность становится сферой высших технологий с их непрерывным совершенствованием и сменой номенклатуры производимой продукции, то мой тезис становится вполне обоснованным.

Но рост удельного веса рабочих, обладающих квалификацией инженеров, и повышение роли МАСТЕРА, который становится массовой профессией, влекут за собой множество следствий социального характера. Общество оказывается заинтересованным значительную часть своего дохода вкладывать в подготовку специалистов, в повышение общего уровня образованности. А человек, в обучение которого вложено много средств и усилий, приобретает для общества совершенно особое значение. Такие рабочие - это уже не толпы обездоленных и согнанных с земли людей, почитавших за благо любую работу на фабрике в период становления капитализма в Англии. И даже не лионские ткачи. Это основной и незаменимый капитал общества. И оно должно обращаться с ним, как с основным капиталом, ценить его! Отсюда и социальная ориентация экономик государств, которые сегодня становятся истинными лидерами человечества. Таким образом, в наступающей постиндустриальной цивилизации XXI века происходит качественное изменение положения человека "в труде".

И еще одно замечание, относящееся к тому же кругу вопросов: всюду в развитых странах происходит определенная либерализация всех сфер деятельности и не только экономики. Это тоже реакция общества на современные реалии. Общество нуждается в новшествах: научных, технических, технологических, организационных, социальных. Оно нуждается в поиске новых форм жизни и деятельности. А эффективность поиска требует раскованности чело века, его инициативы, включение в поиск максимального числа людей. И тот самый "Вселенский Рынок", отбирающий те формы деятельности, которые в наибольшей степени соответствуют сегодняшним потребностям общества, отвечает на происходящее изменение человека в биосфере. Возникает некоторая положительная обратная связь, раскручивающая маховик цивилизованной эволюции.

Итак, если пользоваться терминологией М.Горбачева, мы можем сказать "процесс пошел": цивилизация начинает откликаться на новые потребности и радикально меняться. Цивилизация конца XX века гораздо менее похожа на ту, которую мы знали в конце века XIX, последняя, в свою очередь, была меньше похожа на цивилизацию времен генерала Бонапарта. За это столетие мир изменился неузнаваемо, и это касается не только развития производительных сил, но и характера мышления людей и их приоритетов. По-видимому, мы можем констатировать существование определенного ускорения общецивилизационных процессов. Недостаточно ли быстро происходит это изменение "жизненных парадигм" для того, чтобы, если не предотвратить, то хотя бы в приемлемой степе ни смягчить наступающий экологический кризис? Этот вопрос пока остается открытым.

К сожалению, мы не знаем, насколько про исходящие стихийно изменения в характере цивилизации соответствуют реальной необходимости. Ну и тем более нам очень не просто прогнозировать дальнейшее развитие событий, скорость нарастания кризиса и наши способности ему противостоять. Можно высказывать лишь более или менее правдоподобные гипотезы.

Становится все более очевидным, что од ними чистотехнологическими усовершенствованиями основ современной цивилизации и даже структурными перестройками производственной деятельности обойтись не удастся. Мы постепенно начинаем понимать, что пере стройка цивилизации в XXI веке, отвечающая современным реалиям во взаимоотношениях Природы и планетарного сообщества, будет носить (вернее, должна носить!) в значительной степени нравственный характер. Другими словами: императив экологический неизбежно породит и новый императив нравственный. Если человечество намерено сохранить себя на нашей грешной планете, то ему неизбежно придется пережить появление новых табу, подобных тому, как в палеолите оно приняло табу "не убий!", изменившее весь ход антропогенеза.
 

Снова мальтузианская проблема?

Среди проблем, которые сегодня стоят перед человечеством и которые окажут прямое воз действие на формирование цивилизации наступающего века, я выделяю одну, связанную с именем Мальтуса. Но формулирую ее несколько иначе, чем это сделал 200 лет тому назад знаменитый английский монах. Термином "мальтузианская проблема" я буду называть несоответствие увеличивающихся потребностей численно растущего человечества с возможностью их удовлетворить с помощью оскудевающих ресурсов планеты.

В такой формулировке фокусируется множество проблем, каждая из которых имеет важное и самостоятельное значение для формирования "Мира XXI века". И первая из них - проблема демографии. Сегодня на Земле проживает более 5 млрд. людей. И в большинстве регионов население продолжает расти. Выше у же говорилось, что процветание любого биологического вида в своей экологической нише воз можно лишь до того времени, пока его жизнедеятельность вписывается в естественные биогеохимические циклы. То, что сегодня дело так не обстоит, более или менее очевидно. И даже не очень трудно оценить и меру этого несоответствия. В самом деле, сегодня доля возобновляемой энергии составляет лишь около 10% общей энергии, которая производится человечеством. Значит, для того, чтобы при современном уровне технологий и потребностей человека общество могло вписаться в естественный круговорот веществ, человечество должно уменьшить свои потребности минимум в 10 раз. Либо в 10 раз должно быть уменьшено население планеты. В противном случае за счет новых технологий во столько же раз должно быть уменьшено душе вое потребление энергии, либо принят некий средний вариант уменьшения того и другого.

По-видимому, в ближайшие десятилетия десятикратное сокращение душевого потребления энергии за счет технологической революции нереально. Значит, как бы об этом ни трудно говорить, человечеству не обойтись без решения проблемы регулирования рождаемости. Без сокращения населения планеты мировому сообществу на современном этапе его истории не удастся обеспечить свое совместное развитие с биосферой, а, следовательно, и свое выживание на Земле. Ученым и политикам придется не только самим понять этот факт, но и открыто сказать об этом людям. Открыто, ибо только полное и отчетливое понимание проблемы способно обеспечить обще планетарное согласие по этому наиважнейшему вопросу человечества.

Таким образом, 5 млрд. людей, населяющих планету, вынуждены будут понять, что каким бы ни оказался вариант стратегии выживания, людям придется принять на себя бремя труднейших обязательств перед своими близкими и самими собой. И это бремя станет одним из определяющих факторов исторического процесса и формирования цивилизации нового века. В этой статье вряд ли уместно пытаться даже наметить контуры этих ограничений. Их предложение, анализ потребуют неординарных усилий человечества в целом, всего интеллекта планеты. А проблема их реализации сделается одной из центральных общечеловеческих задач. Здесь мне важно подчеркнуть лишь одну мысль: ограничения, которые начнут утверждаться в нашей жизни и регламентировать ее, окажут определяющее влияние на характер цивилизации, структуру отношений между государствами, народами и отдельными людьми.

По существу, они станут определять новую нравственность, столь же глубоко отличающуюся от современной, как нравственность первобытных племен, принявших табу "не убий!", от поведения и образа жизни тех первобытных орд, которые продолжали следовать законам внутривидовой борьбы, то есть законам, регламентирующим жизнь остальных стадных животных. Но взяв однажды под свою защиту не только самок и детенышей, но и физически слабых людей, не способных самостоятельно обеспечивать свое существование, первобытные племена сошли с того эволюционного канала, по которому следует развитие всего остального живого мира. Постепенно, по мере утверждения этих табу, чисто биологическое развитие чело века стало затухать. В том числе и совершенствование головного мозга (впрочем, здесь далеко не все ясно, и такое утверждение я рассматриваю как гипотезу, правда, не противоречащую логике и наблюдаемому материалу). Тогда, в палеолите, качественно изменился весь характер развития рода человеческого. Если и теперь человечество сможет утвердить на планете новую нравственность, способную обеспечить коэволюцию человека и биосферы, то изменится и весь характер развития общества и человека. Я думаю, у человечества две альтернативы: либо оно погрузится в XXI веке в хаос, либо перешагнет в качественно новую эпоху антропогенеза и своей истории. Третьего варианта, как мне кажется, не дано.

Мне хочется думать, что в конечном счете реализуется второй вариант. Однако я вижу до статочно много посылок и для реализации первого варианта. В их основе лежит реликт далекого прошлого - этническое сознание.

Переход от первобытных орд к первобытным племенам, исповедующим заповедь "не убий!" и другие принципы человеческой нравственности, потребовали, вероятно, не одну тысячу поколений. Их утверждение было таким же эволюционным процессом, как и развитие мозга и совершенствование мускульной организации человека. Только он шел на уровне организма отдельного человека, а на надорганизменном уровне. Те орды, которые были не в состоянии обеспечить более совершенной племенной организации, нужный уровень сохранения и передачи информации, не могли иметь и нужного качества оружия, необходимой дисциплины боевых дружин и т.д. Они стирались историей с поверхности планеты в отчаянной борьбе за охотничьи угодья, пещеры и т.д. Но теперь в нашем распоряжении уже нет этих тысячелетий - кризис надвигается стремительно! Счет идет уже на десятилетия и "естественный ход событий" как раз и приведет человечество к катастрофе. Особенно теперь, когда люди владеют не только дубиной и каменным топором.

Значит, единственная надежда человечества на выход из неизбежного кризиса - собственные целенаправленные усилия всего плане тарного сообщества. Но даже если наука и сумеет (а в этом я убежден) указать границы допустимой активности людей и определить разумную, предположим, даже оптимальную стратегию перехода от нынешнего предкризисного состояния к режиму коэволюции общества и биосферы, где гарантия, что люди захотят ей следовать?

В самом деле, система ограничений, которая будет необходима для реализации любого вари анта "стратегии перехода" или "стратегии выживания", что одно и тоже неизбежно окажется весьма и весьма жесткой. Человеку предстоит от многого отказаться - это можно сказать заранее. Безусловно, найдутся народы и страны, уровень сознания, общей культуры которых позволит им (во всяком случае, большинству на селения) принять эти основополагающие табу. Но столь же очевидно, что многие окажутся просто не способными действовать, следуя общей логике выживания и подчинить свою жизнь, деятельность некоторым общепланетарным законам той новой нравственности, которую однажды придется назвать "обще планетарной конституцией", признать ее абсолютное главенство над любыми другими "конституциями".

Для примера того, что может произойти, вспомним недавнее прошлое, когда Россия объявила свой суверенитет в Советском Союзе - акт абсурдный и столь же нелегкий, как утверждение суверенитета Англии от Великобритании. Но в нашей ситуации это было не только преступление перед собственным народом, но и преступление перед народами планеты, ибо в тот период, когда будущность человечества требует консолидации народов, отказа (или ограничений) от национальной государственности и суверенитетов, один из самых образованных народов с тысячелетней историей бездумно разрушает одно из самых великих государств планеты. Но если такое могла совершить Россия, то что можно ожидать от целого ряда народов и государств, не имеющих столь давних традиций многонационального существования? И тогда реален югославский вариант в общепланетарном масштабе.

Я не хотел бы, чтобы у читателя создавалось представление о том, что я считаю подобный сценарий достаточно вероятным. Более того, я думаю, что уже в ближайшие десятилетия общепланетарный менталитет существенно изменит спектр приоритетов. Но трудности, вызванные этническим сознанием, нежеланием народов чувствовать себя членами единого экипажа на одном корабле, подчиняющимся общим правилам, а жить, пусть плохо, но самостоятельно, станут серьезным заслоном на пути развития цивилизации в XXI веке. Эти "подводные рифы" должны быть своевременно обозначены, как и возможные пути поиска приемлемых компромиссов.

Итак, я надеюсь, на реализацию более оптимистического сценария. И основанием для этого вижу быстрое развитие коллективного интеллекта и утверждение на планете информационного общества. Того общества, которое будет способно ускорить процессы адаптации человечества к новым условиям существования.
 

Информационное общество и планетарный интеллект

Одной из способностей цивилизованного процесса наступающего века будет дальнейшее развитие информационных технологий и усиление тенденций перехода к информационному обществу. Существует несколько различных трактовок этого понятия. Я его связываю с процессом формирования общепланетарного ин теллекта и утверждения его ведущей роли в судьбах планетарного сообщества.

Коллективный интеллект - одно из важнейших цивилизационных понятий, смысл которого только сейчас начинает понемногу привлекать внимание специалистов-гуманитариев. Сама цивилизация не могла бы возникнуть вне развития феномена коллективного интеллекта. Он возникает как следствие необходимости и возможности обмена информацией между индивидуальными интеллектами, развития коллективной памяти и организации совместных усилий в выработке решений. Нам еще предстоит осмыслить этот феномен и его роль в судьбах человечества.

Коллективный интеллект возникает одно временно со становлением индивидуальных интеллектов при условии наличия между ни ми обмена информацией. Само существование развитого мозга еще не гарантирует возможностей возникновения коллективного разума. Так, например, многие головоногие обладают мозгом, сложность которого сравнима со сложностью мозга человека. Но они по природе своей каннибалы, обмен информацией между ними исключен. Они лишены условий для со здания коллективной памяти, без которой коллективный интеллект и цивилизация невозможны. Развитие мозга головоногих - пример тупикового пути развития интеллекта.

Феномен коллективного интеллекта состоит еще в следующем. Мозг отдельного человека прекратил развиваться (во всяком случае, сколько-нибудь существенно) со времен верхнего палеолита или мезолита. Но коллективный интеллект не только не перестал развиваться, но его развитие про исходит со все возрастающей скоростью. Особенно в XX веке, когда средства обмена информацией качественно усовершенствовались. Скорость этого процесса резко возросла в последние годы с появлением персональных компьютеров, электронной почты, телематики и т.д.

Теперь одно соображение, носящее на первый взгляд полуфантастический характер. Нейроны мозга человека и высших млекопитающихся (и не только их) практически идентичны. Однако мышление, интеллект, в современном смысле слова, свойственный только человеку. Его мозг отличается от мозга высших млекопитающихся не качеством нейронов, а их количеством и сложностью связей между ними. Значит, на каком-то этапе усложнения мозга количество нейронов и сложность связей переступили некоторый предел, за которым началось качественное изменение функциональных возможностей этого инструмента. Произошла некоторая бифуркация: мозг получил новые свойства - он обрел сознание, произошло отделение "Я" от "не Я", качественно изменились аналитические способности, возможности предвидеть результаты своих действий и многое другое. Разумеется, это гипотеза, но она не противоречит наблюдаемым фактам.

Нечто подобное может произойти и с Коллективным Интеллектом, который достаточно быстро обретает планетарные масштабы. Роль "нейронов" в нем играют отдельные интеллекты - интеллекты отдельных людей, вооруженных к тому же современной информационной техникой. В этих условиях можно ожидать, что становление общепланетарного Коллективного Интеллекта, обладающего уникальными ин формационными и аналитическими возможностями (и способностями), - дело достаточно близкого будущего.

Итак, мне представляется, что в XXI веке будут интенсивно и параллельно развиваться два процесса: превращение человечества в единый биосоциальный организм и формирование Общепланетарного Коллективного Интеллекта. Если эти два процесса сольются, если Общепланетарный Интеллект в этом общепланетарном организме станет играть ту же роль, какую разум отдельного человека играет в жизни его организма, то в результате такого симбиоза возникшее общество естественнее будет назвать информационным. Мне представляется, что преодолеть ожидающие нас трудности человечество сможет лишь при условии перехода его цивилизации в стадию ин формационного общества, как новую форму эволюции человечества. Если угодно, новую стадию антропогенеза. Этот переход будет результатом некоторого процесса самоорганизации, но понимание тенденций его развития позволит резко ускорить протекание необходимых эволюционных пере строек.

Сформулированная позиция позволяет по-новому поставить проблему "выживаемости" человечества на планете, которой начинает заниматься все больше и больше людей. Сегодня их усилия направлены на изыскание но вой технологической основы цивилизации и разработку "программ выживания". Я глубоко убежден в необходимости решения много численных и вполне конкретных экологических, технологических и социальных задач. И очень мало верю в эффективность "глобальных программ выживания", рассчитанных на многие годы: мы очень плохо видим наши горизонты, а попытки реализации про грамм социальной инженерии никогда до добра не доводили. А вот поддержкой тенденций, связанных с формированием общепланетарного биосоциального организма и особенно с формированием Коллективного Интеллекта, с целью ускорения этого естественного процесса, мы можем во многом облегчить участь человечества в преодолении неизбежного кризиса.

Таким образом, создание новой цивилизации XXI века, способной в будущем обеспечить развитие человечеству, я вижу не в специальном ее проектировании, а в создании условий для ее естественного формирования и прежде всего развития образованности, позволяющей большему числу людей участвовать в функционировании Коллективного Интеллекта. В этом я вижу особенность цивилизации XXI века и необходимость направления коллективных усилий человечества.