За рамками традиционного подхода к проблеме международного значения той или иной революции, который в большинстве случаев ограничивается анализом социальных последствий, остается, как правило, вопрос о соотношении революции с геополитикой как системой преимущественно силового взаимодействия межгосударственных структур. Между тем крупные общественные катаклизмы меняют не только социальную, но и геополитическую картину мира. К числу таких событий несомненно относится Китайская народная революция. 

Последняя по времени из числа великих, она завершилась победой в середине XX в. и дает богатый материал для выяснения этого соотношения в ваше время. Она вывела китайский народ на путь преобразования общества на социалистических началах и менее чем за полвека сложного, зигзагообразного развития подняла Китай, в недавнем прошлом полуколониальную страну, унижаемую даже мелкими хищниками-колонизаторами, на уровень структурообразующей величины современного миропорядка.

В первой половине XX в. Китай, будучи одной из самых больших и древних стран мира, занимал вместе с тем одно из последних мест в мировом хозяйстве. В 1937 г., накануне заключительной стадии борьбы за освобождение страны от иностранной зависимости и внутренней реакции, на долю Китая (где жила тогда четверть населения Земли) в мировом производстве приходилось лишь 0,6 % добычи угля, 0,5%, добычи железной руды и менее 0,4% производства чугуна. Лишь 10% промышленной продукции приходилось на предприятия фабрично-заводского типа. Производительные силы этого богатейшего по своим ресурсам государства были скованы пережитками феодализма.

Расчлененная кликами милитаристов на враждующие уделы, страны была лишена возможности оказывать эффективное сопротивление колониальной экспансии и вооруженной агрессия. Используя внутреннюю междоусобицу, иностранные державы поделили Китая на сферы влияния. Япония отторгла от Китая северо-восточные провинции, а затем развязала широкую агрессивную войну, стремясь предупредить захват Китая Соединенными Штатами, державшими под своим контролем центральное правительство.

Нация оказалась на краю гибели. Спасти ее могла лишь народная революция, которая развертывалась в стране под руководством Коммунистической партии Китая. Был образован единый антияпонский фронт, вобравший все здоровые силы нации. На заключительном этапе второй мировой войны совместно с союзниками народ Китая изгнал японских оккупантов.

Когда лидеры гоминьдана отвергли план демократизации страны и попытались, опираясь на американские штыки, пода вить революционное движение. КПК возглавила Народно-освободительную войну, завершившуюся разгромом гоминьдановских армий и поражением американской интервенции. 1 октября 1949 г. я Пекине была провозглашена Китайская Народная Республика. Победа революции коренным образом изменила международное положение Китая. Внутри страны были пресечены дезинтеграционные процессы, устранены из политической жизни милитаризм и местничество, отменены колониальные привилегии иностранных держав, закреплена консолидация нации, достигнутая в ходе революционной борьбы.

Китайская Народная Республика вступила на мировую арену как влиятельный член мирового сообщества, самостоятельное, единое государство с эффективным правительством, готовым к международному сотрудничеству и способным защищать интересы страны. Вместе с тем геополитические последствия китайской революции оказались более широкими, чем только переход Китая на новую, более высокую ступень в иерархии геополитических величии.

Китайская революция, нанеся сильнейший удар по колониальной системе империализма. дала еще один импульс деколонизации народов Азии, Африки, Латинской Америки. Развитие этого процесса привело к образованию "третьего мира" - группы освободившихся стран, вставших на путь самостоятельного развития. Это была новая сила, геополитическое образование, ставшая вскоре важной составной частью расстановки сил в современном международном мире.

Китай принимал активное участие в становлении "третьего мира" (вспомним хотя бы его роль на Бандуигской конференции 1955г.). Принадлежность КНР к развивающимся странам неоднократно подтверждалась официальным Пекином, а отношения с этой группой стран неизменно остаются в числе приоритетов китайской внешней политики.

По мере укрепления народно-демократической государственности и успехов в экономическом строительстве возрастал вес Китая в мировой политике. Однако прошли десятилетия, прежде чем уже в наше время, на рубеже XXI в., геополитический потенциал китайской революции начал проявляться всесторонне и в полной мере. Чтобы это произошло, потребовался переход на качественно иной уровень основных показателей внутреннего, прежде всего экономического развития.

Произошла к тому же такая перегруппировка международных сил, которая вызвала потребность восстановления геополитического равновесия, нарушенного распадом коалиции социалистических стран, дезинтеграцией Советского Союза и отказом нынешней российской администрации от оставленной ей историей миссии поддержания геополитического равновесия и стратегической стабильности.

Победив внутреннего противника o внешнюю интервенцию, Китай продолжал внутренние преобразования. На этот раз перед китайской революцией встала не менее сложная задача - перевод китайского общества на социалистические рельсы, возрождение Китая как процветающего государства, приведение в соответствие его внутреннего потенциала с положением на мировой арене.

С 1949 по 1956 г. в Китае было восстановлено народное хозяйство, начато плановое экономическое строительство и в основном завершено социалистическое преобразование частной собственности на средства производства. Практическая реализация этих задач открыла возможность перехода к развернутому строительству социализма. Этот процесс, в целом развивавшийся успешно, протекал в крайне сложных внутренних условиях, поставивших китайское руководство перед необходимостью решать колоссальные по трудности проблемы. Еще больше осложнялось положение возникшими трениями между КПСС и КПК, которые переросла в межгосударственный конфликт.

Знаменательно, что именно в это время, в разгар "холодной войны", Вашингтон впервые обратил внимание на изменившийся геополитический вес Китая. Воспользовавшись советско-китайскими противоречиями, осложнявшими международное положение КНР, американская сторона попыталась навязать Китаю роль противовеса Советскому Союзу, использовать растушую китайскую мощь для геополитического давления на своего основного врага.

Внутри страны реакция на трудности социалистического строительства вылилась в левацкие эксперименты. Стране были навязаны сначала " Большой скачок", а затем "Культурная революция". Последняя причиняла особенно большой ущерб, затормозив экономическое, научно-техническое, культурное развитие страны, нарушив международные связи. Понадобилось 10 лет, чтобы здоровые силы КП К справились с левацким течением, покончили с кризисом в партии. Моментом исторического перелома стал Третий пленум ЦК КПК (1978 г.). поставивший задачу модернизации страны с акцентом на экономическое строительство, развитие общественных производительных сил, повышение материального и культурного уровней жизни народа. Как и в начале новодемократической революции, на этапе модернизации страны Китайская компартия связала будущее Китая с социализмом.

В 1979 г. Дэн Сяопин сформулировал четыре основных принципа китайской государственности. Эти принципы - социализм, демократическая диктатура народа, руководящая роль партия, марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна - были включены в 1982 г. в Конституцию КНР и приобрели силу основного закона. Общие установки Третьего пленума, конкретизированные в дальнейшем в программу глубоких всесторонних реформ, направленных на совершенствование социализма, вывели экономику КНР на принципиально новый уровень, обеспечивающий широкий фронт развития основных внутренних геополитических параметров (научно-технический прогресс, культурный уровень населения, обороноспособность), определяющих геополнтиче-ское поле государства - уровень его влияния на международный мир. Уже занимая 6-е место среди стран мира по совокупной мощи, Китай идет в XXI век как динамичная, быстро развивающаяся держава. 

Средства массовой информации, а то и ученые - западные и отечественные - охотно обращаются к сюжету впечатляющего экономического роста Японии или "малых драконов" - Южной Корен, Тайваня, Гонконга, замалчивая никак не меньшие успехи Китая. В действительности же по темпам развития именно КНР вышел в регионе на ведущее место. За первое десятилетие реформ, с 1980 по 1990 г. ВНП Китая возрастал в среднем на 9% o год. увеличившись в два раза. На 90-е годы планируется новое удвоение и, судя по всему, этот план успешно выполняется: в 1992 г. экономика Китая выросла на 14%.

Отдав на первом этапе реформ приоритет сельскому хозяйству, Китай покончил с хроническим недоеданием населения и вспышками голода. Имея лишь 7% обрабатываемых площадей мира, он кормит свой народ, численность которого в данное время составляет 22% человечества. За первое десятилетие реформ доходы населения в среднем возрастали на 8,4% в деревне и на 5Л% в городах.

Успехи Китая в области науки и высокой технологии хорошо известны. Американский бизнес, к примеру, считает экономически целесообразным использовать китайские ракеты для выведения на околоземные орбиты коммерческих спутников.

Немаловажно с точки зрения геополитики. что успехи в экономическом строительстве и научно-техническом развитии позволяют Китаю модернизировать без перенапряжения экономики свои вооруженные силы. которые способны теперь адекватным образом реагировать на военные угрозы современного типа. Развертывание и совершенствование средств обороны, в частности, военно-морских сил, в основном обеспечивается китайской военной промышленностью: она финансируется в объеме 2% ВНП.

Вместе с тем та интересная модель социально-экономического развития, которая так условие реализуется в Китае, импонирует многим странам "третьего мира". В силу этого обстоятельства, а также учитывая полуколониальное прошлое Китая и его место в антиколониальной революции XX в.. он стал центром притяжения для развивающихся стран, в известном смысле надеждой против надвигающейся с севера волны новой колонизации. Важен и тот факт, что с поражением социализма в странах Восточной Европы и в России, с кризисом коммунистического движения я Западной Европе, распадом или деградацией традиционных теоретических центров марксизма, Китай становится центром разработки и практической реализации социалистических идей - к нему тяготеют левые движения я социалистические страны.

В результате независимо от того, какой видится в Пекине будущая международная роль страны, Китай, в силу своего геополитического веса, военной мощи (наличия сдерживающего стратегического арсенала), политического статуса (постоянного членства я Совете безопасности ООН) и социальной притягательности, для большой группы стран у же превращается из региональной державы в центр силы глобального порядка, в фактор сдерживания и геополитического равновесия, замещая в этом смысле бывший Советский Союз, а теперь и Россию, не способную пока занять в мировом геополитическом уравнении место структурообразующей величины.

Как представляется, стремление к равновесию - это закон международного (геополитического) взаимодействия. Он может осознаваться государством или государствами и тогда становиться, как это неоднократно бывало в истории международных отношений, основой определенности политики. Но даже когда этого не происходит, тенденция равновесия неизбежно проявляется независимо от политической воли тех или иных субъектов международного процесса с тем, чтобы в какой-то момент стать политической реальностью. Есть признаки того, что именно Китай может сыграть существенную роль в процессе становления нового стратегического равновесия и геополитической стабильности и в создании той новой системы международных отношений, которая неизбежно возникнет из нынешнего хаоса.

Эта перспектива кажется достаточно определенной. Другое дело, какую эволюцию может пережить социально-экономическая и политическая система Китая в наше время перемен и как вместе с тем будет меняться китайское политическое мышление. Было бы, однако трудно ожидать, что оно останется неизменным и КНР сохранит в новых обстоятельствах прежний характер своей внешней политики с заметным акцентом на солидарность с социалистическими странами и странами "третьего мира". Практически уже можно заметить переход китайской внешней политики к новым, пока неясным приоритетам. Пекин не использовал, например, все свои возможности, чтобы помешать применению силы против Ирака в 1990 г. и в последовавшие годы, а в подходе к агрессивной позиции США на Корейском полуострове, где Китая всегда выступал за безусловный вывод американских войск из Южной Кореи, он теперь занимает едва ли не нейтральную позицию и, как сообщали средства массовой информации, даже готов убедить Пхеньян принять односторонние ультимативные требования Вашингтона об инспекциях корейских военных объектов, нарушающих суверенитет КНДР.

Эта эволюция вряд ли должна вызывать удивление. История и Советского Союза, и КНР - крупнейших социалистических государств-достаточно наглядно показала, что их внешняя политика была в определенной степени отделена от общих принципиальных установок внешнеполитического курса и, таким образом, приспособлена к достаточно гибкому реагированию на внешние обстоятельства. Геополитические интересы во внешней политике Советского Союза и КНР стояли рядом с социально-классовыми мотивами, а иногда выходили на первый план. Именно это, хотя, может быть, более определенно, чем в прошлом, наблюдается в последнее время в подходе Пекина к международным делам.

Посту нательное движение Китая в иерархии геополитических величин, по мере того как оно осознается китайскими политикам и государственниками, открывает перед страной новые возможности, ставит новые задачи и создает новые угрозы, особенно заметные в нынешний переходный период. Вряд ли Китай в этих условиях сможет и захочет удержаться на средней линии между Соединенными Штатами и Россией: каждое из этих государств несет в себе потенциальную угрозу Китаю с его системой социальных и национальных ценностей. Еще менее реальной представляется возможность формирования какого-либо, даже самого зыбкого, альянса между этими столь различными странами. 

Скорее можно думать, что активные участники этого "большого стратегического треугольника" вступили сейчас в полосу поисков оптимальных геополитических комбинаций, которые могут вылиться либо в новые пробы силы, либо привести в конце концов к желанному равновесию.

Какое значение для России будет иметь Китай я его новом геополитическом качестве, вряд ли поддастся точному прогнозу. Но в большей мере это будет зависеть от России и ее внешней политики. Значительная часть нашей страны, лежащая к востоку от озера Байкал, принадлежит к тихоокеанскому геополитическому театру. Перспективы развития этой части России при нынешнем положении дел будут а значительной мере зависеть от ее хозяйственной интеграции в формирующееся азиатско-тихоокеанское каноническое пространство и прежде всего в его северо-восточный субрегион.

В связи с потерей важных, в частности теплых портов в морях Атлантики я полосой не слишком дружелюбных государств, отделяющих сейчас Россию от Западной Европы, возрастает значение для нашей страны приморских районов Дальнего Востока и Приамурья с удобными гаванями, обеспечивающими выход в Тихий океан. Есть все основания предположить, что российской стратегии придется со временем уделять основное внимание азиатско-тихоокеанскому направлению, если, разумеется, России суждено развиваться в соответствии со своим положением мировой державы, связывающей своими континентальными евроазиатскими пространствами Атлантику с Тихим океаном. Европу с Азией, Запад с Востоком.

Нельзя за срывать глаза, что в естественном, традиционном геополитическом движении Москвы на восток: нынешняя Россия встречала, встречает и, вероятно, будет встречать сопротивление со стороны морских тихоокеанских держав я прежде всего Соединенных Штатов, отнюдь не заинтересованных в появления на Тихом океане новой стратегической величины или даже потенциального конкурента.

В этом смысле отношение к тихоокеанским планам России иллюстрирует последний пример: переговоры 14 стран в Сиэтле в ноябре 1943 г., завершившиеся решением об образовании нового Тихоокеанского экономического союза. Россия не получила приглашения. Позже комментаторы пояснили, что предлогом послужило состояние российской экономики, переживающей период спада. Это обстоятельство якобы мешает ее участию в организации, объединяются развитые страны и страны с динамично развивающейся экономикой. Можно, однако, думать, учитывая весь опыт отношений Советского Союза и России с США и Японией в АТР, что чем успешнее будет идти процесс восстановления российской государственности, чем сильнее будет становиться ее экономика, тем будет сильнее сопротивление соперников, конкурентов и вероятных противников.

Казалось бы, в этих условиях значение Китая н добрососедских отношения с ним для будущего Россия не должно вызывать сомнений. Протянувшиеся на тысячи километров сухопутные границы отделяют густо населенные и промышленно развитые районы Китая от пустынных и отсталых районов России. Более чем миллиардное население, ищущее точки приложения своих сил, динамичное, предприимчивое, достаточно стабильное общество, сильное государство, готовое защищать свои ценности и располагающее всеми необходимыми для этого инструментами, - с таким Китаем придется России иметь дело в условиях неизбежной утраты иллюзий по поводу Запада и весьма весомой вероятности развития соперничества с Соединенными Штатами.

Между тем нынешняя внешняя политика России, похоже, ориентирована на то, чтобы на долгие годы осложнить российско-китайские отношения. Достаточно сказать, что "Концепция внешней политики Российской Федерации" рекомендует строить отношения с Китаем, "учитывая" различия в идеологии и общественно-политических системах. В этом же документе, на той же странице намечается перспектива "стратегического партнерства" с США в АТР на основе "приверженности единым демократическим ценностям", имея в виду среди прочего "налаживание мониторинга за действиями амбициозных и непредсказуемых режимов".

Этим установкам соответствует внешнеполитическая практика: поиски прагматических выгод и заключаемые сделки лишь слегка конспирируют недоброжелательный, окрашенный идеологической нетерпимостью подход российского режима к отношениям с этим важнейшим государством, занимающим ключевое положение в АТР и выходящим на уровень глобального геополитического взаимодействия. 

Похоже, возможность появления нового геополитического соперника такого масштаба начинает беспокоить и Соединенные Штаты. Это проявляется, в частности, в американской внешнеполитической активности в новых государствах на периферии Китая. Вашингтон, явно обеспокоенный растущим стратегическим весом Китая, ищет геополитические рычаги сдерживания китайского коммунизма. Основную тяжесть этой задачи, видимо, рассчитывают возложить на Россию. Здесь легко угадывается уверенность Вашингтона, что в России найдутся силы, готовые содействовать американским планам расшатать социалистический строй в Китае и направить развитие этой страны по восточно-европейской или российской модели (в Китае эти планы называют "мирным наступлением").

С другой стороны, если эти планы провалятся, Россия, граничащая с Китаем, должна будет отвлекать на себя основные китайские силы, а в случае конфликта толкнуть своих солдат в войну за чуждые интересы. При этом сами Соединенные Штаты, отделенные от Азиатского континента морскими пространствами, где они располагают к тому же решающим превосходством в военно-морских силах, оказались бы в стороне от кровопролития. Напрашивается аналогия: так же как в начале 70-х годов американская сторона пыталась добиться превосходства над Советским Союзом, разыгрывая "китайскую карту", точно так же в наше время России отводится роль козырной карты в геополитической игре, затеваемой Вашингтоном с целью лишить Китай плодов социалистической революции, преобразовавшей эту некогда отсталую страну в международный фактор всемирного значения.