Авторитарные тенденции в политической жизни российского общества, естественно, ставят вопрос об альтернативе автократическому режиму власти. Существует ли в России такая альтернатива? Сторонники авторитаризма утверждают, что альтернативы нет, поскольку необходимая обществу реформация требует "твердой руки".

Тяга к сильной власти доминирует и в обществе. Стремление иметь в стране руководство, которое занималось бы делом, а не болтовней и раздачей пустых обещаний, проявляется повсеместно, в том числе и в регионах, голосовавших за оппозицию. Показательно, что на вопрос: "Нужен ли сейчас России властный руководитель?" - 80% опрошенных, по всероссийской выборке, дают в целом положительный ответ, и только чуть больше 4% настроены решительно негативно¹.

В известной мере подобная позиция отражает нарастающее разочарование в демократии. Уже в 1993-1994 гг. опросы ВЦИОМ выявили, что значительная группа граждан считает "западную демократию" несовместимой с российскими традициями. В ноябре 1994 г. 43% респондентов высказали мнение, что для России демократия либо вообще не годится (8%), либо условия для нее не созрели (35%). 41 % затруднились что-либо сказать по данному вопросу².

Было бы, однако, опрометчивым заключать, что население России в принципе против демократии и поэтому склонно к поддержке авторитаризма. Показатели упомянутого опроса свидетельствуют, что, хотя 23% опрошенных вообще отвергают идею демократии для России, все же более 65% относятся к ней позитивно. Однако при этом только 8% удовлетворены уровнем демократии в российском обществе, а 78% выражают явное недовольство ее нынешним состоянием. Это значит, что позиция большинства россиян характеризуется не столько неприятием демократии как таковой, сколько разочарованием теми способами управления обществом, которые провозглашаются демократическими.

Российское общество отвергает не демократию, а слабую и беспомощную власть, неспособную квалифицированно решать острые проблемы. Российское общество жаждет не авторитаризма, а сильной и эффективной власти, которая в состоянии вывести его из кризиса. Потенциал же демократии в России по-прежнему велик, но пока не реализован. С этим связаны надежды и шансы на будущее, но и опасность глубокого авторитарного отката. Выбор определяется ответом на вопрос: возможна ли сильная демократия?

Апология российского авторитаризма строится в основном на доводе, будто демократическая система обречена быть слабой. Доказывается это следующим образом.

Эффективная власть требует быстрых и решительных действий. Демократические же процедуры предполагают длительный процесс разработки и обсуждений, что практически исключает своевременную реакцию на потребности общественного развития. Если для стабильного и благополучного общества это еще допустимо, то для общества, переживающего потрясения, таит в себе смертельную угрозу.

Сильная власть нуждается в четких целеустремленных действиях. Ей необходима определенность, позволяющая мобилизовать общество на решение поставленных задач. Демократия же предполагает трудные поиски согласия, принятие компромиссных формул. Институционализация противоречий между различными политическими силами лишает общество монолитности, особенно необходимой в кризисных ситуациях.

В быстро изменяющемся обществе власть должна обладать волей для того, чтобы принимать непопулярные решения, в конечном счете оборачивающиеся для общества благом. А демократический режим, чутко реагирующий на общественные настроения электората, остерегается непопулярных решений.

Сильная власть - это прежде всего высококвалифицированное управление общественными делами. В условиях же демократии в верхние эшелоны власти в первую очередь попадают не люди дела, а те, кто обладает качествами и владеет технологиями привлечения голосов избирателей. А при комплектовании органов власти принцип партийной принадлежности подчас ставится выше компетентности.

Таковы аргументы, ставящие под сомнение саму возможность сильной демократии.

Действительно, для выработки решений демократии требуется время. Но самые быстрые решения, как мы знаем из собственного опыта последних лет, далеко не всегда лучшие. А главное, демократическая система достаточно гибка для того, чтобы в случае необходимости образовывать институты и временные целевые органы, которые могут действовать достаточно быстро, оставаясь подконтрольными демократической власти.

Точно так же доскональное обсуждение проблем, компромиссы и согласования отнюдь не обязательно лишают решения четкости и определенности. Все зависит от уровня политической культуры, продуманности процедур и накопленного опыта. Возникающие в этой сфере издержки нисколько не больше тех, которые имеют место в случаях принятия непроработанных решений. Не будучи понятыми и принятыми обществом, последние очень часто имитируют деятельность. Еще хуже, если непросчитанные последствия подобных решений наносят ущерб большим группам населения, а то и всему обществу.

Демократии, конечно, труднее, чем автократии, принимать непопулярные решения, хотя при достаточно авторитетном политическом лидерстве это вполне возможно и неоднократно делалось в демократических обществах. Вместе с тем непопулярные решения не должны становиться повседневной практикой власти. Если это происходит, то значит, что либо власть некомпетентна, либо ее политика определяется не интересами общества, а эгоистическими интересами элитных кругов.

Демократия как раз и призвана не допускать этого, ориентируя властные органы на то, чтобы считаться с позицией граждан, не злоупотреблять их терпением, объяснять обществу причины своих решений и действий, словом, выполнять все нормы естественного функционирования демократического общественного организма.

Действенность любой власти, безусловно, в решающей степени зависит от того, насколько честны и квалифицированны люди, осуществляющие властные функции. Просчеты в этой области допускаются и в демократических, и в авторитарных режимах. Тем не менее демократические механизмы кадровой селекции предпочтительней авторитарных. Они характеризуются большей публичностью кадровой политики, назначения на высокие должности происходят открыто, под влиянием общественного мнения и под контролем общественных институтов. Поэтому возможности злоупотреблений здесь значительно меньше, а возможности борьбы с ними намного больше.

Разумеется, не существует идеальных демократий. Любая из них имеет свои противоречия и трудности, свои слабые стороны. Любая форма демократического строя отражает состояние и проблемы своего времени, культурно-цивилизационную специфику общества, в котором она сформировалась.

Массовая демократия, при которой основные гражданские права, включая всеобщее избирательное право, закреплены конституционно, возникла в большинстве государств, считающих себя демократическими, в XIX-XX столетиях. На ее базе сформировались две модели демократии: массово-элитарная (меритократическая) и демократическо-рыночная. Первая, сохраняя формальные признаки массовой демократии, фактически стала формой элитарного правления. Морально это оправдывалось тем, что народ якобы неспособен к управлению обществом. Поэтому следовало ограничить его политическую роль участием в выборах, оставив реальную власть в руках профессиональных политиков, представляющих интересы высших классов.

Воздействие граждан как на формирование правящей элиты, так и на политический процесс в целом сводилось к минимуму. Один раз в несколько лет они выбирали депутатов высших и местных органов власти, в остальное время оказывались вне политики. По отношению к массовым слоям общества культивировался политический абстентизм.

Рыночная модель демократии трактовала политический процесс по аналогии с рынком. В качестве "продавцов" выступали действительные или потенциальные носители власти, предлагавшие обществу свои услуга и программные обещания, а в роли "покупателей" - рядовые граждане. Используя рекламу и другие средства манипулирования общественным сознанием, "продавцы" сбывали свой специфический товар, приобретая взамен властные позиции и привилегии. В конечном счете дело сводилось к тем же результатам, что и в первой модели: элитарное руководство обществом при сохранении формальных признаков массовой демократии.

При всех недостатках и ограниченности сложившейся в западных странах демократии, она сегодня представляет собой лучшую из всех известных форму для народного волеизъявления. Дело в том, что многолетняя борьба массовых демократических сил за свои права, возросшее влияние общественного мнения на политику в значительной мере наполнили существующие модели демократии реальным содержанием, расширили возможности ее эффективного использования в интересах всего общества.

Наряду с этим дефекты представительных форм демократии вызвали поиск новых ее моделей, позволяющих широким слоям населения реально участвовать в политической жизни. К числу таких моделей относится демократия участия. Она призвана обеспечить политическую активность граждан не только эпизодически (во время выборов), но и как повседневное участие в деятельности политических институтов и структур различного уровня.

Это возможно либо в малых сообществах, где все граждане могут осуществлять властные функции, никому их не делегируя (прямая демократия) , либо в обществе с большим политическим опытом и высокой политической культурой, где граждане ощущают себя не только частными лицами с частными интересами, но и носителями общего (публичного) интереса. Для них участие в его реализации является потребностью. Естественно, необходима при этом и достаточно разветвленная сеть политических связей и институтов, через которые такое участие осуществимо. Очевидно, демократия участия - дело будущего. Пока в наиболее развитых демократических странах сделаны лишь первые шаги на этом пути.

После августа 1991 г. сложилась система, в которой парадоксальным образом сплелись негативные черты, свойственные различным формам демократии. Из элитарной модели заимствовано высокомерно-пренебрежительное отношение к народным низам ("кухаркам" и "кухаркиным детям"), стремление максимально ограничить контроль над элитой со стороны общества.

При этом в элиту вошли отнюдь не высокие профессионалы, как предписывает элитарно-меритократическая модель, а по преимуществу дилетанты. Из рыночной демократии на вооружение взяты методы манипулирования общественным мнением и практика раздачи легковесных обещаний (популизм). Демократия участия стала трактоваться в духе вседозволенности, часто в противовес управленческим потребностям.

Сложилась демократия, которую никак не назовешь сильной. Она-то и вызывает нарекания и недовольство, дискредитирующие само понятие демократии и подрывающие веру в ее дееспособность. В нынешних российских условиях, определяя отношение к демократии, мало заявить "да". Надо еще сказать, какая демократия нужна нашей стране.

Нам нужна такая, которая соединяет в себе не худшие, а лучшие черты уже испытанных форм демократического правления.

России нужна сильная демократия, способная противостоять авторитаризму и эффективно вывести страну из кризиса, обеспечить безопасность и благополучие граждан.

Что же такое сильная демократия? Это - политическое устройство, при котором властные структуры общества эффективно решают встающие перед ним проблемы, оставаясь по своей сути демократическими (свободно избираемыми, представительными, подконтрольными и подотчетными обществу).

Сильная демократия - это строгое соблюдение принципов: первичность представительной и вторичность исполнительной власти в рамках четкого разделения их функций; самостоятельность исполнительных органов в границах их компетенции и при полной ответственности перед обществом; авторитетная и независимая судебная власть; регулярная сменяемость власти в результате периодических всеобщих выборов; участие политических активных групп населения - непосредственное либо через общественные институты - в выработке важнейших решений как на муниципальном, так и на региональном и общегосударственном уровнях.

В конечном счете вопрос о сильной демократии выступает как проблема вовлеченности граждан и институтов гражданского общества в политический процесс. В России есть все условия для того, чтобы двигаться в этом направлении.

__________