| История |
Обозреватель - Observer
|
|
Н.ЧЕРВОВ,
генерал-полковник в отставке Однажды в беседе со мной руководитель американской делегации Пол Нитце в кратком виде рассказал о том, как готовится американская позиция к переговорам. Оказалось, что в принципе их "кухня" мало чем отличалась от нашей. Вспоминая об этом разговоре сейчас и сравнивая нынешнее положение дел, еще раз убеждаешься в преимуществе и отлаженности прошлой методики (системы) подготовки переговоров. К ней мы пришли не сразу. В 70-х годах политика в области сокращения ядерных вооружений формировалась в основном созданной Комиссией Политбюро ЦК КПСС, которая определяла позиции советской делегации на переговорах и осуществляла контроль за ними. Соответствующие материалы для Комиссии готовила постоянно действующая рабочая группа ответственных работников представленных в Комиссии ведомств. Основную тяжесть в подготовке переговоров практически вели три ведомства - МИД, Минобороны и КГБ в лице их первых заместителей. Они разрабатывали проекты позиций и директив, готовили другие документы, определяли состав делегаций, повседневно следили за ходом переговоров. Привлекались к этой работе и представители других ведомств. В целом такая система в то время себя оправдывала. Хотя была слишком зацентрализована, недостаточно гибкой, оперативной, требовала больших затрат людских ресурсов многих структурных подразделений МИД и Минобороны. С нарастанием темпов и проблем переговорного процесса она начала пробуксовывать, особенно в те моменты, когда большое число специалистов находилось на переговорах за рубежом.
В 80-х годах ситуация меняется. К этому времени в МИД и Минобороны формируются специальные управления. Сохраняется созданная ранее группа заместителей руководителей ведомств. Но главная тяжесть в подготовке материалов перено-сится в рабочую группу при Генеральном штабе, состоящую из представителей всех ведомств - так называемая "пятерка" (МИД, Минобороны, КГБ, ВПК,ЦК КПСС: Руководитель - первый заместитель начальника Генштаба). По новому начала работать межведомственная комиссия Политбюро, в которой участвовали министры иностранных дел и обороны, Председатель КГБ, руководители ВПК, Международного отдела ЦК КПСС и др. Все указанные органы при выработке позиций и директив на переговоры исходили из общей линии политического руководства страны в области обороны. Первоначальные наброски предложений (намерений) зарождались в недрах управлений МИД и Минобороны. Нередко такие предложения оформлялись в управлениях по указанию первого замминистра иностранных дел или начальника Генерального штаба. В обоих случаях, получив от них согласие, проекты предложений выносились на обсуждение "пятерки". Следует оговориться, что Генеральный штаб проекты документов предварительно согласовывал с видами Вооруженных Сил. Делать это было непросто. Запросы и требования Главкомов на оборону не всегда сочетались с переговорами. Чтобы умело соразмерить обеспечение надежной безопасности и внешнеполитические интересы государства, Генеральному штабу требовалось приложить большие усилия в поисках взаимоприемлемых решений. Согласованная с Главкомами видов Вооруженных Сил позиция докладывалась министру обороны, после чего она выносилась на рабочую группу. Работа на "пятерке" была исключительно творческой и квалифицированной со стороны представителей каждого ведомства. А главное - ответственной за оборону и безопасность страны, а также за необходимость достижения договоренностей по ограничению и сокращению вооружений. Решения по обсуждаемым вопросам принимались на основе консенсуса, при согласии всех ведомств, входящих в "пятерку". Естественно, на заседаниях "пятерки" бывали разногласия, споры, эмоциональные дискуссии. Но все обычно заканчивалось миром и принятием согласованного решения. К работе "пятерки" привлекались при необходимости ответственные руководители любых министерств и ведомств, представители видов Вооруженных Сил (РВСН - постоянно), НИИ, конструкторских бюро, промышленности и т.д. Это во многом способствовало качественной и всесторонней проработке проблемы, а также уверенности и прохождению документов на всех уровнях, в том числе на Межведомственной комиссии и при утверждении их Генсеком. Заслуга "пятерки" состояла и в том, что она одновременно была школой подготовки кадров - переговорщиков, квалифицированных специалистов для работы на местах и на переговорах за рубежом. Она способствовала созданию дружного общего межведомственного коллектива, представители которого понимали друг друга с "полуслова". Они могли за считанные минуты собраться в любое время дня и ночи для работы или оказания взаимопомощи в решении вопроса. Подготовленные "пятеркой" проекты документов отличались глубокой и качественной проработкой вопросов, высокой культурой оформления, продуманностью лучшей реализации нашей позиции на переговорах, включая встречи на высшем уровне (в части, касающейся разоруженческой тематики). Созданный в 80-х годах механизм для определения наших принципиальных позиций и подготовки директив к переговорам оправдал себя практикой того времени. Он работал четко, уверенно, грамотно. Соответствовал той обстановке в советско-американских отношениях и в основном устраивал руководителей МИД, Минобороны, КГБ и высшее политическое руководство страны. Успешная деятельность переговоров в Центре и за рубежом обеспечивалась благодаря подбору квалифицированных кадров. Особенно специалистов-переговорщиков.
Коллектив переговорщиков как единая команда родился не сразу. Он складывался годами, проверялся на практике в уменье защищать государственные интересы и отстаивать позиции в одной из сложнейших областей ядерного разоружения. Несмотря на тяжелый, порой изнурительный и нервный труд, команда знатоков-переговорщиков выдержала многолетние испытания и имела соответствующие результаты, показав себя с положительной стороны. Иногда отдельные "заумные" критики бросают упреки в адрес советской делегации относительно уступок с ее стороны. Мол, это "продали", другое "отдали", натворили еще что-то нехорошее. Подобные заявления делаются, видимо, от незнания проблемы. Хотелось бы поделиться своим мнением на этот счет. Я всегда считал и считаю, что без разумных взаимных уступок и компромиссов сторон (примерно равных по силе) фактически не может быть конструктивных переговоров. Даже во времена "психической" атаки Рейгана, когда были "империей зла", открытые угрозы, кризис "евроракет", но не было желания Вашингтона идти на договоренности, с нашей стороны идея ведения сбалансированных переговоров постоянно сохранялась. Однажды по этой болезненной теме С.Ф.Ахромеев сказал мне: - Опять Вы принесли какие-то таблицы. Посмотри на работу американского генерала Рауни. Он стоит как "бульдозер", его не сдвинешь с позиции. Приведи мне хотя бы один случай, где бы он уступил и пошел нам навстречу? - Насчет "бульдозера" Вы сказали правду, - согласился я. - Но что толку от того, если и мы станем "бульдозерами"? Ведь никаких переговоров не будет. Рауни - это как та птица, когда токует, то ничего не слышит и не видит. Такие "птицы" по указанию Рейгана на годы застопорили переговоры ОССВ и ОЯВЕ. Что-то же надо делать! - Подождать надо. Не горячись. Все образуется. - С.Ахромеев сердито посмотрел на меня, однако сдержался и замолчал. Он лучше меня понимал, что за приливом неизбежно будет отлив, что сила и угрозы Вашингтона не дают ответа ни на один вопрос, что только равные условия, компромиссы, взаимные уступки откроют двери конструктивным переговорам. В последующем так и было. Но - и это самое важное - делегация шла на компромиссы не самостоятельно, не по своему желанию, а в пределах утвержденных директив. Основная задача делегации - умело отстоять свои позиции, защитить и доказать их преимущество для обеих договаривающихся сторон. В этом плане мои коллеги обладали великолепными качествами переговорщиков. Они не шли на договоренности любой ценой, не делали некомпенсированных уступок, а всегда строго выдерживали общий баланс сил и интересов сторон. Главы американских делегаций П.Нитце, М.Кампельман и другие, как говорится, на своей шкуре испытали искусство ведения переговоров таких профессионалов, как, например, Ю.А.Квицинский и В.П.Карпов, которые не раз загоняли в угол американских партнеров, заставляя их всерьез попотеть, чтобы сохранить лицо. Давление и диктат Вашингтона не работали. Договоренности достигались в основном на равной основе. Что касается проявления инициативы в части односторонних уступок, то сюда не надо впутывать делегацию. У нее были узкие полномочия, установленные директивами Политбюро. За пределы директивы не выйдешь, иначе "кузькину мать" не избежать, будь у тебя хоть семь пядей во лбу.
и некомпетентность Привилегия провозглашения новых инициатив в области разоружения целиком принадлежала руководству страны. Только устами Генсека (Президента), иногда министра иностранных дел, реже председателя правительства объявлялись новые идеи, предложения, решения - на встречах в верхах, по телевидению, в прессе и т.д. Односторонние уступки с нашей стороны совершались, как правило, во время переговоров руководителей на разных уровнях. Так, наши высокие начальники совершили следующие акты: Почему руководители страны умудрялись идти на такие крупные односторонние уступки, которые, будучи явно ущербными, не вызывались объективной необходимостью? Вопрос сложный и неоднозначный. Не могу представить себе, что это было сделано намеренно. Думаю, что в каждом конкретном случае тот или иной руководитель преуспел в этом деле в силу своих персональных "достоинств" и под влиянием каких-то других факторов. Вместе с тем отчетливо видны общие причины содеянного, в числе которых я бы назвал следующие: Воплощением некомпетентности и непрофессионализма наших вождей того времени является отсутствие у них государственной мудрости и гибкости, способности ответственно, целеустремленно и жестко, если хотите беспощадно, защищать интересы своей страны, не поддаваясь иллюзиям, эмоциям, самолюбованию. Берусь утверждать, что в результате названных выше причин стали возможны серьезные уступки и проступки, которые нанесли огромный вред оборонному потенциалу государства. В межведомственных отношениях они, как правило, приводили к негативным последствиям.
При этом он направлял телеграммы напрямую Генсеку и, ссылаясь на необходимость срочного принятия решений, просил утвердить его действия (иначе "история нас не простит"), на что получал согласие. Таким путем были: "Военное руководство было возмущено случившимся. Никаких вразумительных разъяснений от Министерства иностранных дел, связанных с обязательством односторонней ликвидации ракет "Ока", мы не получили. Между военными и Шеварднадзе из-за такого пренебрежения мнением Министерства обороны со стороны Министерства иностранных дел пролегла первая трещина"1. Были другие случаи самочинных действий Э.Шеварднадзе в связи с переговорами по ядерным и обычным вооружениям. 10 января 1990 г. на совещании членов советских делегаций, ведущих переговоры в Женеве и Вене, Э.Шеварднадзе потребовал "подвижек любой ценой… надо уступать… Вы понимаете, что я говорю это с одобрения самого верха". Промахи и отступления от директив не оставались "незамеченными". Они принципиально обсуждались или на "пятерке", или на Межведомственной комиссии. При этом в адрес Шеварднадзе высказывались иногда резкие и нелицеприятные замечания (со стороны С.Ф.Ахромеева, М.А.Моисеева, О.Д.Бакланова и др.). Но делалось все с позиции объективности и заботы о безопасности государства. Это, кстати, также является свидетельством того, что выработанная за многие годы система подготовки директив к переговорам была правильной. Она и теперь могла бы успешно действовать, разумеется, с учетом отдельных недостатков и коррекцией в связи со структурными изменениями государственных органов. К сожалению, новая российская власть в первые годы своего правления все советское отвергла. Механизм подготовки переговоров и школа профессионалов были разрушены. На смену пришли бездарные личности типа П.Грачева и А.Козырева, которые не знали проблем переговоров и не ведали, что творили. Под руководством и по указанию Б.Ельцина они начали "рулить" с позиций волюнтаризма, что привело к несогласованным действиям между ведомствами и, как следствие, - к ошибкам и просчетам в области разоружения. Это нанесло непоправимый ущерб безопасности России. Плохо, когда опыт подменяют невежеством.
Хочу поделиться своим мнением еще по одному вопросу. Меня нередко спрашивают: "Как подбирались кадры для ведения переговоров? По какому принципу они направлялись за рубеж? Учитывалась ли при этом материальная заинтересованность?" Вопросы резонные и с подтекстом. Как начальник управления, я руководствовался в этом деле главным требованием: там, на переговорах, - передний край. Следовательно, туда должны направляться самые грамотные в широком смысле слова и компетентные люди. Никакого "блата", учета материальной заинтересованности, панибратства, семейственности здесь не было. Я хорошо знал многих опытных переговорщиков другой стороны. Видел так же, как в МИДе и других ведомствах подбирались на переговоры отлично подготовленные специалисты-профессионалы. С той же меркой к подбору кадров подходили и мы в своем управлении. Каждая кандидатура обсуждалась и рассматривалась со всех сторон. Поэтому у нас практически не было ошибок: все наши переговорщики достойно представляли Министерство обороны за рубежом. Конечно, дело это было для нас непростое, так как надо было иметь квалифицированных работников и здесь, в Центре, чтобы справляться не только с большим объемом поставленных задач, но и своевременно реагировать на все происходящее в ходе переговоров. Однако приоритет всегда отдавался подбору переговорщиков в состав делегации. Бывая на переговорах, я внимательно наблюдал за работой своих людей и всей делегации. Но никогда не позволял вмешиваться в их работу. Я всегда помнил: состав делегации утвержден, людям доверили вести переговоры, у них есть директивы, они несут за это ответственность. Я мог что-либо подсказать, посоветовать, помочь. Но чтобы подменять кого-либо, делать "разносы" подчиненным - все это считал и считаю грубейшей ошибкой в принципе, а "разносы" - самодурством. Чтобы вести переговоры по существу, надо иметь официальные полномочия. Когда они у меня были, я брал ответственность на себя и вел переговоры. В других случаях, встречаясь с членами делегации противоположной стороны, я имел с ними беседы на различные темы, высказывал свое мнение о ходе переговоров, разумеется, в рамках директив и не более того. По возвращении нашей делегации с переговоров всегда подводил итоги раунда с оценкой деятельности каждого. Такой метод работы в данном вопросе, в моем понимании, является нормальным.
В заключение отмечу, что вчерашняя "кухня" подготовки и ведения переговоров в своей работе руководствовалась конкретными основополагающими принципами. Прежде всего, мы считали, что на переговорах по сокращению любых вооружений, особенно ядерных, каждый добивается для себя выгодных условий, не подрывающих интересы безопасности его страны. Если при этом переговоры ведутся сторонами примерно равными по силам, а главное - по вопросам, составляющим коренные интересы государств, то необходимо вести их с учетом интересов друг друга. Другим важнейшим принципом нашей концепции переговоров являлся принцип равенства и одинаковой безопасности. Он был заложен в основу переговоров с самого начала их возникновения. Собственно говоря, сами переговоры по ограничению стратегических ядерных вооружений стали объективной реальностью именно в условиях баланса сил. Особую значимость на переговорах имела взаимная договоренность о том, что стороны будут рассматривать стратегические ядерные силы (МБР, БРПЛ и ТБ) как единое целое и не будут пытаться на переговорах разрушать исторически сложившиеся их структуры, их боевые возможности. Сохранение структуры СЯС - этот принципиальный подход всегда составлял основу основ переговоров и в то же время главную трудность их ведения. Свое согласие с этим принципом выразил госсекретарь США Дж. Шульц 14 апреля 1987 г. в Москве: "Мы исходим из идеи равных уровней и в то же время из признания того, что у вас одна сложившаяся структура сил, а у нас другая. И поэтому неправильно было бы заставлять вас или нас копировать структуру сил друг друга. Надо сокращать силы посредством процесса, обеспечивающего стабильность и основанного на признании различий в структуре сил". Жаль, что ельцинско-козыревские "специалисты", не разобравшись в сути проблемы, под давлением Америки согласились на разрушение структуры наших СНВ, их боевых возможностей и на копирование американской "триады". Будут затрачены огромные средства, но копии "триады" США у нас никогда не получится - "кишка тонка". Будет, как по той поговорке - "труба пониже, да дым пожиже". К тому же, в силу геостратегического положения России, нам невыгодна структура СЯС, аналогичная американской. Одним из главным принципов нашей концепции является сохранение объективно существующей взаимосвязи между сокращениями СНВ и соблюдением Договора по ПРО в том виде, как он был подписан в 1972 г. Эта принципиальная формула отражена в самом Договоре по ПРО, подтверждена в совместном советско-американском заявлении на высшем уровне от 10 декабря 1987 г., на встрече Ельцина-Клинтона 10 мая 1995 г. и в других документах. Несмотря на это, американская сторона всегда любыми путями пыталась разорвать эту взаимосвязь, угрожая ликвидировать бессрочный Договор по ПРО, выйти из него в одностороннем порядке или заключить приемлемое для нее новое соглашение. Однако благодаря жесткой советской (российской) позиции, Договор по ПРО пока продолжает действовать. Взаимосвязь СНВ-ПРО действует. Атака нынешней администрации Вашингтона на Договор по ПРО беспрецедентна до неприличия. Хватит ли у России воли выдержать этот натиск? Хватит ли у американского руководства мудрости одуматься и не разрушать Договор по ПРО, чтобы сохранить зыбкую основу международной стабильности и безопасности?
__________________ 1 Ахромеев С. и Корниенко Г. Глазами маршала и дипломата. -М., 1992. С.133. |
|
|