Как известно, банковская система любого государства составляет своего рода каркас странового развития в своем отечестве. Ведь сама суть банковского существования и "бизнеса" вытекает из объективной необходимости поддерживать баланс сырья и продукта, кейнсовского равновесия в привлечении средств и вложении последних (равенство сбережений и инвестиций) в рамках отдельно взятой экономики. В свою очередь экономическое "здоровье" в качестве мерила развития всех остальных сфер общественного бытия (политика, культура, спорт, религия и т.д.) определяет укладность и уровень жизни соответствующего национального образования. Таким образом, банки, акцептуя общественные сбережения, даруют экономике инвестиционную "пищу", а гражданам через рабочие места и социальные блага "хлеба и зрелищ" одновременно. Истинная цель - ситуационно и в какой-то мере хронологически очертить реалии (плюсы и издержки) функционирования национальной экономики в сравнении с такой страной как Китайская Народная республика под воздействием общего для обоих объектов рассмотрения "надстроечного" определителя (детерминатора) развития. Задача здесь самая прагматичная - увидеть в себе самом несовершенства и возможности позитивного примера благополучия в апробации тех или иных механизмов подъема экономики на китайской земле.

Допустимо ли это сравнение? Многие признанные специалисты отмечают сегодня, что Россия и КНР по целому спектру параметров находятся на разных этапах исторического, а следовательно, и финансового развития. Почему банковская система Китая такая - здоровая или слабая? Чем (какими причинами) мотивированы реалии сегодняшнего функционирования? В каких направлениях российский сектор банков преуспел больше? А что перенял нежелательного?

Объективные различия в подходах к становлению и укреплению банковской сферы заложены уже в хронологическом несовпадении начала экономических "революций" в рамках обеих стран. И Россия, будучи в Союзе, и Китай, получив независимость в 1948 г., пережили вполне логичные диссонансы волеизъявления во властных эшелонах. Благо для Китая, что процесс политического размежевания уже к 1978 г. сменился конструктивным диалогом политической и интеллектуальной элиты по поводу утопизма "кристально-чистого" коммунистического построения. Двигая страну к открытости и рыночной социализации, Ден Сяопин смог повернуть гражданское общество КНР лицом к рынку. В 1984 г. Народный банк Китая (НБК), став де-факто центральным, получив к тому же в сотоварищи кредиторов народного хозяйства (специализированные госбанки), мог свободно вариться в банковской кухне уже на тот период (первая половина 80-х годов) в ранге представителя первого уровня. Иначе говоря, каркас двухуровневости банковская система (БС) Китая обрела почти на десятилетие раньше российской. Причина - запоздание политической "весны" в СССР опять же на десять лет.

Гласность породила взявшую "ветрила" власти неэффективную, как показала практика, реформаторскую верхушку (будущих Гайдаров и Чубайсов). Обозначение очертаний банковского "здания" было приложением к кардинальным переменам в строении политическом. Развал Союза, борьба за власть, поздняя Конституция и еще более отставшие от времени законы, регулирующие основные сферы экономической жизни (ГК РФ, налоговое законодательство и т.п.) - вот предлагаемые тогдашним междувластием слагаемые банковской двухуровневости. На деле же первые коммерческие банки создавались на пустом месте, не имея не только клиентов и квалифицированных сотрудников, но и элементарного оборудования. А ведь именно им отводилась роль перевода отраслей народного хозяйства на рыночные "рельсы". Поспешное акционирование вновь создаваемых банков, безудержная приватизация государственной собственности реально не могли сформировать в жестких временных рамках плацдарма для победы частного кредитования во внегласном "блицкриге" с госбанками (Жилсоцбанк, Агропромбанк и т.д.). Без должной законодательной опоры, беря на вооружение сугубо частнособственнические интересы, банковские структуры стали безмерно плодиться на всем постсоветском пространстве.

Китай тоже прошел через это. Но осознание в акционировании происходило в Поднебесной последовательно, в условиях быстрого и вместе с тем органичного роста многоукладности в экономике. "Скомканные" же преобразования в новой России, копирование китайских спецгосбанков, правда, быстрое затем их расформирование, спонтанная "шоковая терапия" - все это реалии десяти-двенадцатилетней давности. Спонтанность, неподготовленность, и как следствие, непоследовательность реформистских шагов: резкое уменьшение экономической роли государства, осуществление в короткий период крупного разгосударствления экономики, быстрое развитие негосударственного финансового сектора, высокая степень открытости внешнему миру, - вот в общем-то и причина всех наших бед. И что в этой связи. Да, мы приблизились к рынку за 6-8 лет, Китай сделал это за 17 лет (1979-1996 гг.). Но цена-то поспешности для той же банковской системы какова?!

Конечно же, при последовательности реформистский курс КНР тоже нельзя назвать образцовым. Да, изначально была поставлена цель сделать Народный банк автономным от финансовой системы (Минфина страны). Но по сути-то НБК и по сей день проводник политики партии. Госсовет и Всекитайский съезд представителей делают погоду в денежно-кредитной "кухне". Поэтому, бесспорно, можно говорить о "здравости" монетарной политики. Но ни в коем случае нельзя забывать, что она целиком согласовывается с потребностями социалистического общества, пусть и приоткрытого "вовне" в отношении рынка. По большому счету, к истинной рыночной экономике Китай намерен приблизиться только к 2030 г. за счет еще большей, но постепенной и планомерной либерализации.

Так кто же выгодно преподносит себя на настоящий момент - российская БС, испытывающая тенденцию к оздоровлению по всем критериям банковской активности на протяжении, по крайней мере, двух последних лет, или банковский сектор Китая, пытающийся уже как минимум 5 лет (с 1997 г.) не допустить опускания над экономикой дефляционного "навеса", едва справляющийся с управлением "плохими" средствами своих пестуемых госспецбанков?

Проблемы 90-х годов затронули обе стороны. Да они и неизбежны. Корень всех зол лежит в "переходном" статусе российской и китайской экономик. Китай более сдержанно в условиях политического единообразия подошел к разрешению назревших проблем. Консервативная валютная политика, умело и своевременно применяемый, и что немаловажно, заблаговременно корректируемый, рестрикционно-расширительный денежно-кредитный инструментарий не дали разыграться Азиатскому "тайфуну" на внутреннем фондовом рынке, спасли китайскую экономику от преждевременной девальвации юаня. Но сегодня ревальвационные ожидания вовсе не стимулируют поток инвестиций из-за рубежа. Искусственно поддерживать в абстракции от мировой конъюнктуры валютную стабильность не удастся. Банкам придется "проигрывать" девальвацию. Россия же уже прочувствовала августовскую бурю на собственной шкуре. Крах ГКО, хаотично выброшенных на фондовый рынок государством в период настоящей политической анархии, прежняя беспечность Центробанка в реальном оздоровлении кредитного сектора, неконтролируемый размах инфляции, отсутствие цели в общеэкономическом развитии повлекли, как минимум на годовую перспективу, состояние ступора финансов в стране. Безусловно, нельзя не отметить отнюдь не безуспешные старания Госсовета КНР и правительства по управлению "плохими" кредитами госспецбанков (учреждение четырех управляющих компаний, создание весной 2003 г. эффективного курирующего органа в банковской сфере - Государственного комитета по надзору и регулированию), приводящие к неплохим темпам снижения их (кредитов) доли в сравнении с вопиющим (в 24%) по экономическим последствиям уровнем 1997 г. Но приведут ли эти меры к желаемому (на 1 января 2005 г.) показателю в 15%, к которому уполномоченные органы (в частности правительство) обязали стремиться госбанки? Приходится сомневаться. Ведь на конец сентября 2003 г. показатель кредитной "гнилости" составлял при растущих портфелях кредитов уже 21,4%. А в связи с тем, что возвратность выданных ссуд за первые 9 месяцев прошлого года в принципе стабилизировалась, с позиции местных аналитиков, до отметки в 1,8-2%, вместо желаемых трех процентных пунктов, ряд рейтинговых агентств (например, Standard & Poor's) сводят в своей оценке ожидания всего банковского сектора к констатации запаздывания в "плановых" успехах китайского руководства, как минимум, на год. По западной оценке, реальный уровень кредитной просрочки в активах БС составляет более 40%, что делает известные надежды вообще призрачными. Правда, словно предупреждая неблагоприятный исход, правительство подумывает об оказании солидной помощи (121 млрд. долл. США) во имя воплощения в жизнь заявленных ориентиров кредитной обеспеченности. Первые транши^* на сумму 22,5 млрд. долл. США каждому из огромных золотовалютных резервов уже получили в начале января текущего года "нездоровые" Банк Китая и Строительный банк. Пока правительство сдерживает обещания.

Отсутствие результатов на деле (по факту на 1 января 2006 г.) восстановительных мер бумерангом отразится на социально-экономическом росте. Так, в случае бесполезного "процеживания" вышеуказанной суммы проблемными банками (убыточность последних по экспертным оценкам достигает порядка 700 млрд. долл.), а следовательно, недостижения в итоге означенного уровня "проблемности", открытие с 2006 г. (в соответствии с обязательствами перед ВТО) внутреннего рынка для иностранных банков чревато, вследствие объективно возникающей конкуренции, подавлением активностью последних кредитного потенциала национального сектора банков. Китайцам остается уповать на стабильность небольшой по мировым меркам величины госдолга и высокий резерв сберегательной мощи (доля сбережений граждан на конец 2003 г. без малого - 40% национального дохода). Хотя есть основания полагать, что Китай никакой политикой в корне данную проблему не разрешит. Пока банки остаются государственными, без акционирования и развития частной инициативы в кредитной среде, эффективное управление в области кредитования едва ли может оцениваться рыночно эффективным и качественным.

Можно предположить, что, свершившись в России, девальвация от денационализации экономики, по меньшей мере, в среднесрочной перспективе может угрожать и Китаю, хотя отсутствуют явные предпосылки для этого. Но известно, что остались коренные диспропорции в развитии. Истинная причина сохранения предрасположенности к кризису в том, что кредитные институты обоих государств все-таки слабы. Слабость на практике кроется, прежде всего, в недостаточной мотивации денежно-кредитной политики (ДКП). Стабилизация национальной валюты, конституционно закрепляемая в качестве задачи двух стран, при том, что достижение экономического роста, ценовая перманентность - действительные цели денежно-кредитного регулирования в США, Японии, Евросоюзе, - не являются приоритетными в монетарных устремлениях для Китая и России, и, что отнюдь не стимулирует банки отдавать "самое себя" реальному сектору, переводить кредитные деньги в экономику.

В Китае колоссальная доля в ресурсной части балансов КБ формируется за счет депозитов физических лиц. В РФ же порядка 36 млрд. долл. (на начало 2002 г.) спрятаны под "матрасами", не находя полезного приложения. Прямые зарубежные инвестиции не покрывают здесь значительное отрицательное по последствиям сальдо между валовым сбережением и накоплением. Более того, доля накоплений из года в год сокращается.

Понятно, что часть средств идет на покрытие внутреннего государственного долга, но последний есть и в Китае.

Золотовалютные резервы в Китае накапливаются в не меньших объемах. Тем не менее "запас прочности" в структуре валового сбережения более весомый. 85-90% своих пассивов банки воплощают в кредитные средства. Китайские валовые накопления - 40% ВВП, что при высочайшем в мире сбережении нивелируется. Более того, экономика не может жаловаться на недостаточный уровень кредитной подпитки в 133% (по данным Всемирного банка за 2001 г.)! Даже при том, что основной инвестор государственной экономики - государственные специализированные банки. Все вполне логично. Хотя при ориентации на рынок явный дисбаланс.

У нас же перекос несколько другого рода - кредитная политика ведущих банков страны "повернута" на экспортонаправленные отрасли. Да и вообще, факторы экономического роста у нас преимущественно конъюнктурно-сырьевые, а динамика основных макроэкономических параметров в сценарном планировании ДКП во многом подчиняется изменениям мировых цен на нефть.

Обе банковские системы можно упрекать и в недостаточности долгосрочной ресурсной базы. "Длинные" деньги ныне не в ходу, несмотря на обоюдные попытки коммерческих банков провоцировать рост вложений низкими ставками.

Недостаток капитала в закромах у реального сектора влечет увеличение износа основных фондов и недостаточные темпы экономического роста в стране. Последовательное снижение в 2000-2002 гг. инвестиций в основной капитал привело к падению в темповом выражении индекса ВВП. Нынешний (за первое полугодие 2003 г.), думается, удача относительная: не создаются стимулы к инвестициям. Как результат - отсутствие предпосылок к росту валового продукта. Иностранные (но все-таки не только они) инвестиции, обеспечивающие этот рост в Китае, в России в условиях перманентно ожидаемой нестабильной конъюнктуры, отсутствия поощряющей и "охраняющей" приток законодательной базы не имеют ожидаемой значимости.

Внутренние вложения (банковский источник) в рамках тех же федеральных целевых программ (ФЦП) развития ряда российских регионов (например, ФЦП развития Калининградской области на период до 2010 г.) - не выход из положения. Ведь инфраструктура банков не подготовлена к предоставлению капиталов на 5-7 лет, как программно предписано в большинстве ФЦП. Декларирующая тональность и нормативное непридание должной мотивации основному инструментарию монетарной политики делают банки РФ, по крайней мере, на ближайшую перспективу невольными заложниками законотворческого несовершенства. Нет программы, обязывающей экономику "расти", но функционируют как-то готовые ей помочь банки! Инвестору со стороны мы неинтересны - механизм "взращивания" "длинных" денег через систему гарантирования вкладов едва-едва обретаем. Но тот же лимит страхования смехотворен. База о клиентах только собирается. Подумываем о кредитных бюро.

Китай же позаботился о кредитной надежности еще в 1998 г. Приблизил нормы достаточности капитала к международным. Предоставлением кредитов государственными КБ в пределах предусмотренных квот, "эффективным" заемщикам, во избежание "плохих" долгов.

У Китая есть собственные (специфические) проблемные места.

Прежде всего, чрезмерно высокая политизация банковского сектора, выражающаяся во включении бюджета НБК в центральный государственный, утверждаемый и исполняемый всецело по решению Госсовета и правительства, в формировании капитала ведущих банков страны государством, возможности перекладывания долгового бремени правительства на спецгосбанки. В этом аспекте российская БС даст фору по уровню "рыночности".

Так, стратегия подчеркивает "ограниченный" и в то же время органичный характер госучастия в функционировании банковского сектора.

Некоторые экономисты поговаривают сегодня о целесообразности декоммерциализации Банка России с целью поступления всей прибыли последнего в федеральную казну. Хотя сегодняшний вариант с управлением Советом директоров и Национальным банковским советом (НБС) в целом выглядит вполне приемлемым и сказывается на эффективности работы Банка никак не худшим образом. Наверное, не следует абсолютно отдавать бразды правления в руки НБС.

Все-таки сильный и независимый от Правительства "банк банков" уже зарекомендовал себя именно с правомочным на должном уровне Советом директоров в условиях поставгустовских перипетий 1998 г.

На примере же КНР сложно констатировать органичность и достаточность (с позиций реализованных мер по оздоровлению) такого присутствия. Вместе с тем, косвенно в национальном экономическом "планировании" пытаются принять участие США. В частности, популярное издание Euromoney утверждает, что Китай в настоящее время испытывает некоторое воздействие со стороны восточного соседа¹. Это ощущалось и на недавней встрече (ноябрь 2003 г. Дубай) министров финансов "большой семерки" в призывах американской стороны обращенных к КНР.

США во имя исправления структуры своего торгового баланса, в частности ликвидации значительного дефицита по счету текущих операций, нацеливают Китай на искусственное укрепление юаня. Ревальвация китайской валюты с позиции прагматичного американского руководства стабилизирует ситуацию в деле желаемого обесценения доллара с названной выше целью.

Ясно, что для КНР это неприемлемо.

Слабость доллара автоматически обусловит усиление дефляционного давления как на Китай, не говоря уже о "еврозависимом" ЕС. А ведь бремя дефляции Китай едва-едва сбросил в начале 2003 г. сильным внутренним фискально-монетарным вмешательством.

Вместе с тем, агрегат М2 (его темпы роста), если не стремительно, то активно - на 2,5-3% за год - прирастает (за 2003 г. увеличившись на 19,58% вместо почти семнадцатипроцентного темпа 2002 г. к 2001 г.). Причем темпы возрастания агрегата выше роста ВВП. Пока же в рамках "здравой" ДКП Народному банку Китая удается управлять растущим предложением денег, увеличением валютных резервов (с 286 до 4004,3 млрд. долл. США только за 2003 г.)².

Курс же юаня несколько понизился (по состоянию на декабрь этого же года он составил 8,2767 юаней за доллар вместо 8,277 на начало года).

Импорт сегодня растет опережающими экспорт темпами.

Положительное сальдо внешней торговли пока поддерживается.

В целом же НБК все-таки справляется с соблюдением своих целевых ориентиров по сохранению стоимости национальной валюты и стимулированием тем самым экономического роста в стране. Будущее покажет как это будет выглядеть в тенденции и смогут ли всесильные Штаты негативно повлиять на все-таки болезненно склонную к рецессии экономику.

Вышеназванные проблемы коммерциализации государственных КБ и развития политбанков Китая в российских условиях приложимы к коммерческим банкам. Или, точнее, были приложимы. Сегодня, по словам первого заместителя Председателя ЦБ РФ А.Козлова, движение вверх по всем основным показателям, дает повод говорить о закладывании у кредитных институтов способности выдержать, как минимум, в среднесрочной перспективе "бурю", подобную августовской.

Переход на МСФО, усиление надзора, легализация преступных доходов, развитие ипотеки - мы приходим к азам эффективности в функционировании БС любого государства.

Китай спланировал раньше эти ступени приближения к рынку. Во многом принятию им мировых стандартов способствовало и включение в ВТО. Россия усиливается по данным направлениям сегодня.

Таким образом, либерализация, открытость и уровень развития финансовых институтов, будучи достигнутыми и привлекательными в российской действительности, по крайней мере, до августовских событий не давали, в силу вышеназванных "болезней", принять на тот момент китайское ноу-хау (для нас) в форме поддержания соответствия между финансовой и реальной сферами национального хозяйства. Сегодня (после "бури") необходимость в этом осознается. "Латаются" дыры в инфраструктуре, корректируется законодательство.

Китай опередил нас в прагматизме и тщательности реформ. Китай сумел сколотить работоспособную, (вопрос насколько), кредитную систему, стимулирующую рост внутренних и иностранных вложений в экономику. Вместе с тем, неизвестно, что будет в случае, к примеру, подрыва стабильности юаня. Банковская система РФ уже прошла депозитный "голод". Переживет ли банковский сектор КНР, и без того обремененный "плохими" кредитами, либерализацию промышленности на пути к рыночным формам хозяйствования? Решит ли китайское руководство безболезненно задачу обеспечения эффективной ассоциации между рыночной экономикой, к которой ведут страну реформы, и социалистической политико-законодательной системой.