Борьба с терроризмом приобретает новый облик 

События последних лет показывают, что терроризм распространяется словно страшная, неотвратимая эпидемия. Россия, как и все международное сообщество, испытывает на себе все возрастающий натиск терроризма. В настоящее время фиксируются даже скачкообразные изменения к худшему.

Например, в России в 2002 г. по сравнению с предыдущими годами прошлого столетия прослеживалось увеличение учтенных преступлений, связанных с терроризмом, в 2,5 раза, совершенными в том числе и с позиций вооруженного подполья.

Среди них можно выделить: увеличение посягательств на жизнь и здоровье людей при уменьшении доли посягательств на материальные объекты; рост масштабности, для которой характерны большие человеческие жертвы; усиление жестокости и безоглядности действий террористов.

Расширяется также информационная и ресурсная поддержка террористических сообществ и групп как в каждой отдельно взятой стране, так и в международном масштабе.

Происходит сращивание политического и уголовного терроризма на фоне слияния и сотрудничества нелегальных и легальных структур эксo?aienoneiai oieea n iaoeiiaeenoe?aneeie, ?aeeaeicii-naeoaioneeie, ooiaaiaioaeenoneeie e a?oaeie niiauanoaaie ia iniiaa acaeiiauaiaiuo eioa?ania, ?oi iaeaieaa io?aoeeai i?inea?eaaaony nae?an a ?a?ia.

Террористическая деятельность усиливается при обострении социально-политической обстановки, когда террористы активно подключаются к акциям массового насилия, и, наоборот, при сокращении социальной базы происходит распад легальных организаций и переход фанатичных приверженцев идей национализма (прежде всего религиозного) и правоэкстремистских (неофашистских) элементов к конспиративной террористической деятельности, прежде всего с позиций вооруженного подполья.

Исторический опыт показывает, что в периоды кардинальных перемен в обществе возникающие противоречия в его политической, экономической, социальной и духовной сферах приводят к противостоянию социальных сил, которое может приобрести резко конфликтный характер и сопровождаться ростом противоправных, насильственных посягательств, затрагивающих конституционные основы государства, и представлять угрозу жизненно важным интересам личности, общества и государства.

Нерешенные и нарастающие проблемы в жизни общества вызывают острые социальные конфликты, разрешение которых переходит с государственно-правового на силовые методы воздействия. Насилие становится основным средством разрешения конфликтов и наиболее эффективным способом достижения целей (в первую очередь политических), что является хорошей питательной средой для деятельности террористов, действующих, в том числе и с позиций вооруженного подполья, прежде всего на территории Чеченской Республики. 
 

Борьба с вооруженным подпольем - категория историческая

Во времена Великой французской революции известны исторические примеры, когда та или иная политическая элита для достижения своих целей уходила с политической арены в оппозицию и продолжала свою деятельность на конспиративной основе с позиций подполья (в том числе и вооруженного).

Не стали исключением подобные процессы и на территории молодой Советской республики, а в последующем Советского Союза, в 20-30-е годы прошлого столетия, где подобные проявления политического национал-экстремизма имели свои специфические особенности, обусловленные различиями исторических условий формирования наций, особенностями национального характера и культуры, исторических традиций (антоновщина, махновщина, басмачество).

В то же время пресловутые сталинские репрессии показали железную силу государства, способного подавлять не только робкие зачатки оппозиции, но и своих бывших сторонников, не говоря уже о протесте народа, энергия которого была сконцентрирована на строительстве "великого будущего".

В очередной виток по борьбе с националистическим сепаратистским движением и его вооруженным подпольем советское государство вступило в 1939-1941 гг. в западных областях Украины, Белоруссии и республиках Советской Прибалтики после вхождения этих территорий в состав Советского Союза. В период оккупации западных регионов СССР фашистскими войсками лидерам украинских и прибалтийских националистов удалось при поддержке оккупантов создать собственные вооруженные формирования и многочисленные подпольные организации в населенных пунктах, которые были заблаговременно подготовлены к длительной борьбе с советскими правоохранительными органами.

Сразу же после освобождения западных районов Украины, Белоруссии, а также республик Советской Прибалтики советскими войсками националистические организации ("Организация украинских националистов" (ОУН), "Союз литовских партизан" и "Армия свободы Литвы" в Литве, "Объединение защитников отечества - партизан Латвии" и "Лесная кошка" в Латвии, "Омакайтсе" в Эстонии) начали активную деятельность по противодействию новой власти. Помимо открытых вооруженных нападений на небольшие подразделения и отдельных военнослужащих Красной Армии, сотрудников органов НКВД - НКГБ СССР националисты совершали диверсии на железных и шоссейных дорогах, нарушали линии связи, организовывали ограбления различных складов, магазинов, других учреждений.

Для достижения своих целей националисты не гнушались и террором в отношении своих граждан. Ими были совершены многочисленные убийства не только активистов, официальных сотрудников советских учреждений, но и членов их семей. Подобные акции были призваны запугать местное население, вынудить его сотрудничать с бандитскими вооруженными формированиями из-за страха за свою жизнь и жизнь своих близких.

Растянувшуюся более чем на десятилетие борьбу советского государства с националистическим подпольем и его вооруженными формированиями исследователи условно подразделяют на три этапа:

- подавление открытых вооруженных выступлений националистических формирований;

- разгром организованного, управляемого с единого центра националистического подполья

- уничтожение остатков националистического вооруженного подполья в виде небольших разрозненных бандгрупп и отдельных экстремистов.

Для первого этапа борьбы с националистами (конец 1945 - начало 1946 гг.) наиболее характерными были политические и экономические мероприятия государства, а также чекистско-войсковые операции органов безопасности по очистке тылов действующей армии, которые нередко перерастали в ожесточенные бои с хорошо вооруженными и многочисленными отрядами сепаратистов.

Потерпев поражение в открытых столкновениях с чекистскими и армейскими подразделениями, националисты изменили свою тактику и ушли в глубокое подполье, скрываясь преимущественно в лесных массивах, в бункерах и других укрытиях, что было характерно для второго этапа борьбы с националистическим подпольем, который принял затяжной характер. Главными субъектами в этой борьбе стали органы НКГБ и НКВД СССР (с 1946 г. соответственно МГБ и МВД СССР). Весной 1947 г. на Украине, в Белоруссии, Прибалтике и на Северном Кавказе были созданы специальные подразделения по борьбе с националистическим подпольем. Начиная с этого времени, государство возложило основную задачу борьбы с вооруженным подпольем на органы безопасности, которые стали играть основную роль в ликвидации националистического подполья и его незаконных вооруженных формирований.

В то время органы безопасности боролись с подпольными националистическими организациями и бандами не методом прямого увеличения количества проводимых чекистско-войсковых операций, а за счет усиления разъяснительной работы среди населения и коренного улучшения качества агентурно-оперативной и следственной работы.

Кроме того, усилия органов безопасности направлялись на ликвидацию в кратчайшие сроки центральных и местных органов подполья. Против каждой выявленной банды направлялись подвижные чекистско-войсковые группы, силами которых банды преследовались до полного их уничтожения. Одновременно активизировалась работа органов безопасности по выявлению и перехвату связей вооруженного подполья со спецслужбами иностранных государств, а также захвату эмиссаров, курьеров и связников, перебрасываемых из-за границы. Широко стали практиковаться органами безопасности мероприятия по разложению банд и склонению их к явке с повинной.

Организуя борьбу с вооруженным подпольем, органы безопасности опирались на помощь милиции, внутренних войск, которые в целях улучшения координации действий были переданы в состав министерства госбезопасности, а также так называемых "истребительных отрядов".

Последние формировались из числа местного партийно-советского актива и возглавлялись подготовленными оперативными работниками или офицерами запаса вооруженных сил. Бойцы истребительных отрядов участвовали в операциях по поимке и ликвидации бандитов, использовались для конвоирования арестованных, охраны партийных, советских учреждений, складов и т.п.

В борьбе с вооруженным подпольем органы безопасности в тот период широко использовали своих добровольных помощников, сотрудничавших с ними на негласной основе.

На своих помощников органы безопасности возлагали задачи по сбору данных о планах и намерениях главарей подполья, местах расположения участников подполья, их количественном составе, вооружении, пособниках из числа местного населения. Через своих помощников органы безопасности проводили также оперативные мероприятия по выводу участников подполья в места устройства органами безопасности засад, разложению подполья, распространению листовок, созданию в среде подпольщиков атмосферы недоверия, подозрительности, склонению участников банд к явке с повинной.

Следует отметить, что работа органов безопасности со своими помощниками в процессе борьбы с вооруженным подпольем была нередко связана с большими трудностями и с риском для жизни. Вооруженное подполье имело собственную службу безопасности, которая тщательно проверяла всех новых участников подполья, проводила собственные расследования происходивших провалов и арестов националистов органами безопасности. При малейшем подозрении со стороны националистов агенту грозило физическое уничтожение.

Наиболее сложным делом для органов безопасности при борьбе с вооруженным подпольем было внедрение в него своих помощников. В качестве своих помощников органы безопасности привлекали в основном явившихся с повинной участников подполья, давших откровенные и правдивые показания о силах подполья и местных жителях, которые имели родственные или иные связи среди участников подполья.

Достаточно активно использовались органами безопасности в борьбе с вооруженным подпольем лжебандитские группы, которые действовали под видом участников подполья из других регионов, устанавливали действующих участников подполья и способствовали последующей их ликвидации.

В борьбе с вооруженным подпольем не последнее место занимали и мероприятия по компрометации его лидеров, используя документы, утерянные главарями, факты их поведения, а также СМИ.

Важную роль в окончательной ликвидации вооруженного подполья, наряду с войсковыми и оперативно-розыскными мерами, играли и агитационно-пропагандистские мероприятия органов власти и безопасности. Периодическое объявление амнистий, широкое оповещение населения, а, следовательно, и участников подполья о мерах правительства по улучшению материального положения населения и развитию экономики того или иного региона, умелая компрометация всего вооруженного подполья в целом, его целей и методов действий приводили к массовым явкам участников подполья с повинной или их отходу от активной деятельности, лишали подполье опоры среди местного населения. 
 

От прямого вооруженного противоборства с властью - к вооруженному подполью

Анализ практики борьбы органов власти и безопасности в борьбе с вооруженным националистическим подпольем показывает, что этот опыт вполне применим для борьбы с незаконными вооруженными формированиями (НВФ), действующими на территории Чеченской Республики.

В Чечне, где сохранились нравы и обычаи родоплеменного строя и военно-феодальные традиции, проявления антироссийского сепаратизма носят более острый и противоречивый характер. Пережитки обычаев кровной мести, решение противоречий между родами и кланами (тейпами) усиливают насильственные тенденции. Возникающие противоречия, по сути дела, отражают ведущуюся внутри кланов и между ними борьбу за власть.

Если экстраполировать имеющийся исторический опыт, то в настоящее время мы можем говорить о таком этапе борьбы, когда власть и органы безопасности решают задачи по борьбе с НВФ, действующими с позиций вооруженного подполья и управляемых единым центром.

Так, до настоящего времени основной формой борьбы НВФ с органами федеральной власти была и остается бандитско-террористическая деятельность. Наиболее одиозные главари чеченских НВФ, являющиеся организаторами преступлений террористического характера в Москве, Буйнакске, Владикавказе, Волгодонске, Каспийске и других городах до сих пор не разысканы и не привлечены к уголовной ответственности. Не без их активного участия в ряде субъектов Российской Федерации проявляются факты политического и религиозного экстремизма, направленного, прежде всего, на разжигание национальных, расовых и религиозных противоречий, конечной целью которых является насильственное изменение Конституционного строя Российской Федерации. В ряде регионов страны, особенно ярко это выражено на Северном Кавказе, лидеры националистических группировок, в том числе ваххабитской направленности, активно используют национальный и религиозный факторы для достижения своих политических целей.

Говоря о специфике террористической деятельности НВФ в Чеченской Республике, которые в настоящее время действует с позиций вооруженного подполья, необходимо отметить, что она является локально-региональным ответвлением исламско-фундаменталистского терроризма, который после образования в апреле 1998 г. в Пакистане "Мирового фронта джихада" (МФД, другое название - "Всемирный фронт священной борьбы против иудеев и крестоносцев"), также стал феноменом современной политической жизни и международных отношений. При этом известная террористическая организация "Аль-Каида", насчитывающая десятки тысяч прошедших специальную подготовку боевиков (моджахедов), последователей и сторонников, является "исполнительным" органом решений МФД.

Если провозглашенными целями МФД являются распространение "правильного" ислама и создание на его основе теократического государства (или ряда государств), то для террористических организаций, базирующихся в Чечне, они конкретизируются как распространение своего влияния на сопредельные территории Северного Кавказа, прежде всего Дагестан, а также Приволжские республики традиционного распространения ислама и Центрально-азиатские республики СНГ (Узбекистан, Таджикистан, Киргизию).

В действительности же основной геополитической целью МФД является установление в XXI в. реального исламского контроля над регионами, богатыми нефте- и газоресурсами, или являющимися важными транзитными транспортными путями.

Для чеченских экстремистов - это контроль над экспортом азербайджанской и центрально-азиатской нефти и газа, доминирование в Северо-Кавказском регионе, расширение влияния ваххабизма и МФД в Средней Азии с чеченского плацдарма, участие в реализации планов образования "единого исламского государства".

Эти геополитические цели маскируются "исполнением воли Аллаха" под идеологическим прикрытием ваххабизма.

Одной из особенностей деятельности чеченских сепаратистов является наличие, с одной стороны, многочисленных политико-пропагандистских заявлений руководителей непризнанной "Республики Ичкерия" о готовности вести "священную войну против "неверных", не признавая "никаких пределов", и открытые угрозы в адрес гражданского населения, и, с другой стороны, непризнание своей ответственности за эскалацию преступных действий.

К политико-организационным особенностям чеченского сепаратизма можно отнести наличие:

- разветвленной инфраструктуры высокомобильных и боеспособных военизированных формирований, насчитывавших к концу 2003 г. не менее 2,5 тыс. подготовленных "моджахедов" ("воинов Аллаха"), обеспеченных самыми современными видами оружия и средствами связи, включая спутниковую связь;

- значительных материально-финансовых ресурсов;

- учебных центров военно-диверсионной подготовки, финансируемых МФД и его лидером У. бен Ладеном, обучение в которых проходили граждане многих государств, в том числе и наемники из немусульманских стран;

- тесных связей с зарубежными спецслужбами и радикальными фундаменталистскими организациями;

- связей с чеченскими и северокавказскими диаспорами (общинами), а также этническими организованными преступными группами как во многих областях России, так и в других государствах мира. Это обстоятельство обеспечивает как определенную материальную и социально-политическую поддержку экстремистским и сепаратистским притязаниям нелегитимного руководства "Республики Ичкерия", так и возможность создания баз и опорных пунктов за рубежом;

- возможности использования иностранных наемников как из арабо-мусульманских стран, так и из государств СНГ и Европы.

К числу социально-психологических особенностей чеченского сепаратизма можно отнести:

- отсутствие языкового и социально-культурного барьера в межличностном общении, что обуславливает легкость установления необходимых контактов, в том числе и за счет подкупа и коррумпирования отдельных должностных лиц;

- наличие практически беспрепятственной возможности перемещения сепаратистов по территории России и других стран СНГ;

- возможность установления и развития контактов на основе панисламизма.

При этом зарубежный опыт показывает, что при наличии сложившихся и сплоченных, даже гораздо более малочисленных террористических субъектов как, например, Баскская "ЭТА", северо-ирландская "ИРА" или итальянские "Красные бригады", органам безопасности и силам поддержания правопорядка требуется не менее 3-7 лет для их ликвидации или нанесения по ним существенных ударов, значительно снижающих их активность.

Причем "ЭТА", "ИРА", также как и западногерманская "РАФ", заявившие в 1998 г. о прекращении своей террористической деятельности, так и не были окончательно разгромлены правоохранительными органами стран, где они действовали.

С учетом вышесказанного, характерные черты чеченского сепаратизма позволяют говорить о появлении на территории Российской Федерации еще в 1991-1994 гг. достаточно специфического субъекта террористической деятельности, противодействие которому стало не только одним из основных направлений деятельности органов ФСБ России, но и правоохранительных структур страны в целом, актуальность борьбы с которым вряд ли уменьшиться в ближайшее время.

Контртеррористическая операция в Чечне, начиная с августа 1999 г. до настоящего времени, по уничтожению НВФ чеченских экстремистов позволила разгромить их основные силы, заставила их уйти в подполье, значительно ослабила их влияние в регионе. Однако она вряд ли сможет полностью уничтожить сложившейся субъект террористических действий, который, по-видимому, по сути перешел на нелегальное положение на территории Чечни и других регионов.

При этом возможна активизация на территории России и других стран СНГ боевиков МФД с привлечением наемников из-за рубежа, а также скрывшихся чеченских экстремистов.

Новым тактическим приемом в настоящее время стал переход чеченских экстремистов к тактике "жертвенного" терроризма с применением мощных взрывных устройств, которая десятки лет использовалась террористами в разных странах (Ливан, Израиль, Пакистан, Индия, Турция и др.)

Как подчеркивают израильские эксперты, исламский "жертвенный" (самоубийственный) терроризм порожден специфической религиозно-идеологической атмосферой региона, которая позволяет превращать его в повседневное явление.

Объектами осуществления акций "возмездия" являются места скопления людей: здания государственных и иных учреждений, стоянки (вокзалы), автобусы, магазины, рынки, пешеходные зоны, армейские и милицейские автомашины, патрули и т.д.

Исходя из международного опыта борьбы с терроризмом, побудительным мотивом камикадзе является отчаяние и стремление участвовать "в общей борьбе". В этих целях исламские фундаменталисты, являющиеся вдохновителями акций террора, создали целую систему идеологического обоснования "смерти мучеников" в "священной борьбе", ведущую к постоянному пополнению и функционированию групп камикадзе. Для этого изобретен специальный термин: "исташахед" - акт самопожертвования террориста-подрывника, не признающийся самоубийством в силу "высшей целесообразности".

В тех же целях используется и понятие "шахаде" - "смерть мученика", которое используется для обозначения смерти террориста во время операции, но не запланированной заранее, а явившейся следствием стечения обстоятельств.

Такого рода обработка мусульманских общин ведется как членами террористических (боевых) организаций и групп, так и некоторыми мусульманскими духовными лицами.

"Самоубийственный" терроризм, преимущественно исламских фанатиков, получил широкое освещение в СМИ, вследствие чего этот метод борьбы хорошо известен в России, в частности, он активно применяется чеченскими сепаратистами не только в Чеченской Республике, но и на территории всего Северо-Кавказского региона. 

Наибольшую опасность представляют подпольные экстремистские организации, которые поддерживают связи и финансируются спецслужбами иностранных государств и используются ими для проведения разведывательной и иной подрывной деятельности.

Наличие в СССР определенного иммунитета по отношению к экстремистской (террористической) идеологии и практике объясняется некоторыми политологами во-первых, господствовавшей концепцией "морально-политического единства советского народа", и, во-вторых, действенным функционированием административно-правовых режимов. Система последних и начала особенно активно разрушаться в конце 80-х годов прошлого столетия.

В этой связи на территории первоначально союзных республик, а в начале 90-х годов XX в. и на территории субъектов Российской Федерации стали возникать экстремистские организации, при которых, в некоторых случаях, шло формирование незаконных вооруженных формирований.

Причем, организация НВФ и участие в нем были криминализированы, то есть стали считаться преступными только с введением в действие 1 января 1997 г. нового Уголовного кодекса Российской Федерации (ст. 208).

По своим основным характеристикам терроризм на территории СССР вполне вписывался в параметры, характеризующие современный этап мирового развития данного феномена. Это прежде всего наличие основных направлений (социального - "левого" и "правого", националистического, религиозного и т.д.), реализация достижений технической мысли в преступных целях, постоянно расширяющийся круг объектов покушений, особое внимание СМИ к освещению террористических актов, переход от индивидуальных покушений одиночек и небольших групп ко все более систематическому и массовому террору, осуществляемому хорошо организованными и экипированными группировками, тесно связанными с определенными политическими силами.

В этой связи представляется достаточно обоснованным вывод о том, что сейчас в странах СНГ терроризм стал долговременным фактором современной политической жизни, относительно устойчивым явлением в развитии общества.

Это стало следствием углубления межнациональных, межконфессиональных, социально-экономических, идеологических и собственно политических противоречий в стране и обществе.

Причем в практике экстремизма, в том числе политического, просматриваются две тенденции. Первая связана с борьбой политических организаций и движений между собой за влияние в обществе, другая - с борьбой этих сил за влияние на государственную власть и ее политику, а в итоге - за приход к власти.

С учетом этого можно выделить следующие структурные элементы, характеризующие функциональную сторону противодействия экстремистам (террористам), действующим с позиций вооруженного подполья в современных условиях.

1. Информационно-аналитическое обеспечение противодействия экстремизму, является важнейшим составным элементом управления государственной системой.

2. Принятие решения о мерах противодействия экстремизму, планирование и организация реализации намеченного плана. По существу, это решение об управлении процессами противодействия экстремизму.

3. Слежение за обстановкой в сфере противодействия экстремизму (мониторинг). По существу, это метод социально-политической и специальной оперативной диагностики состояния общества.

Многие западные государства имеют опыт проведения политического мониторинга, в том числе и в интересах противодействия политическому экстремизму. Этот опыт может быть использован с поправками применительно к специфическим условиям России.

4. Регулятивные меры, применяемые в интересах противодействия политическому экстремизму. Это меры несилового воздействия на причины и условия, способствующие возникновению и развитию политического экстремизма. К ним относятся политические и иные управленческие решения, совершенствование законодательства, ведение переговоров и достижение соглашений с оппозиционными организациями, различные формы разрешения противоречий дипломатическими средствами, использование агентов влияния и активные мероприятия разведки.

К регулятивным мерам относятся также меры информационно-пропагандистского и психологического воздействия, которые направлены на удержание носителя угрозы от насильственных и иных противоправных деяний и отказа от их совершения.

Регулятивные меры - это, в конечном счете, меры профилактического воздействия, оказывающие несиловое сдерживающее воздействие на развитие кризисных тенденций.

5. Меры непосредственного, прямого противодействия экстремизму включают административно-правовое и уголовно-правовое принуждение. Например, такое, как объявление чрезвычайного положения, с соответствующими мерами ограничения, вытекающими из закона "О чрезвычайном положении".

Меры непосредственного и прямого противодействия применяются, когда нарушен закон и правопорядок, и восстановить его несиловым путем невозможно, когда акции экстремизма носят насильственный характер.

Несколько слов о необходимости борьбы правоохранительных органов и спецслужб государства с молодежными экстремистскими подпольными организациями, которые представляют определенную угрозу для общества.

Для России и других стран СНГ в настоящее время характерно широкое распространение взглядов и концепций политического экстремизма, основанных на националистической, религиозной, ультрареволюционной, неофашистской и других идейно-политических платформах. Наряду с вооруженным подпольем террористической направленности в России существуют различные экстремистски настроенные молодежные группы, которые преследуют определенные социально-политические цели. Они не вооружены, и их выступления не носят террористического характера. Они ограничиваются лишь социальными протестами по поводу тех или иных мероприятий государства.

Так, например их "первая волна" родилась в начале 90-х годов прошлого столетия и тщательно копировала западные образцы экстремистских выступлений. "Новые левые" "первой волны" не смотрели даже те американские фильмы, которые им предлагало российское TV.

Примерами для подражания у них были "Студенты за демократическое общество" (СДО), "Черные пантеры", "хиппи", "Уэзермены" в США, "Движение 22 марта" и Даниель Кон-Бендит во Франции, "Социалистический союз немецких студентов" в Германии.

Общим знаменем был Эрнесто Че Гевара. Мельчайшие подробности жизни Че, лидера западногерманских "новых левых" Руди Дучке или колумбийского "священника-партизана" Камило Торреса они знали наизусть.

В крупнейшей организации российских "новых левых" "первой волны" - 25-тысячном (в момент наивысшего расцвета) профсоюзе "Студенческая защита" - в провинциальных группах считали обязательным изучать историю, идеологию и опыт СДО.

"Студенческая защита" творчески использовала опыт своих духовных отцов. В середине 90-х годов она дважды организовывала массовые студенческие беспорядки в Москве и по одному разу - в Твери, Краснодаре и Ульяновске. Столичные СМИ эти беспорядки старательно замалчивали.

"Первая волна" российских "новых левых" сошла на нет к началу третьего тысячелетия. Некоторые ее организации распались из-за внутренних противоречий, а некоторые под воздействием правоохранительных структур.

Наученная горьким опытом "первой волны", "вторая волна" российских "новых левых" действует полу- подпольно или вообще в подполье.

Данные течения при соответствующих условиях могут использовать как иностранные спецслужбы, так и экстремистски настроенные силы для решения своих задач.

Подводя итоги, следует сказать, что вооруженное подполье, являясь исторической категорией, представляет серьезную угрозу как для личности, так и для всего общества и государства, поэтому и борьбу с ним должны вести не только спецслужбы и правоохранительные органы, а и все государство в целом.