Усиление социальной напряженности и приближение парламентских выборов привлекли внимание общественности к право-радикалистским тенденциям и политической жизни России. Возникла потребность в серьезном анализе истоков и перспектив правого радикализма.

Право радикалистские объединения появились на разломах трансформирующегося российского общества во второй половине 80-х годов. В большинстве своем они не были фашистскими в точном смысле слова. Тем не менее факт их возникновения не случаен. Еще в недрах застойного периода для этого сложились определенные предпосылки. Под покровом внешнего идеологического благополучия в 70-е годы в стране происходили процессы идейно-нравственного разложения, подготовившие почву для формирования праворадикальных профашистских групп.

Нередко все начиналось со спонтанного возникновения фрондирующих молодежных тусо-вок, где обращение к фашистским идеям носило больше игровой характер, было формой эпатажа власть предержащих, выражением неудовлетворенности части молодежи существующими порядками и официальной догматикой, В дальнейшем активность тусовок спала, но посеянные семена кое-где дали ядовитые всходы уже на почве антисистемного неформального движения. Решительное неприятие существовавшего коммунистического режима и его идеологии толкнуло правое крыло его участников к негативизму крайне шовинистического толка.

Праворадикальные группы выступали как наиболее радикальное и шумное течение неформального движения. От других его течений они отличались прежде всего нарочитым выпячиванием патриотическо-государственных устремлений и откровенным антисемитизмом. С течением времени эти группы стали все сильнее дистанцироваться от умеренно-националистических движений, приобретая черты "классического" правого радикализма фашистского типа: подмена патриотизма шовинизмом и расизмом, апологетика насилия и вождизма, неприятие любых форм контроля общества над исполнительной властью, прежде всего парламентаризма. Стали все более отчетливо проявляться и свойственные правому радикализму организационные формы: жесткая система подчинения, беспрекословное повиновение лидеру, милитаризация всех проявлений общественной активности, квазивоинская символика.

Рекрутировались JTH группы за счет маргинализованной молодежи, десоциализированных слоев городского населения, авантюристов и честолюбцев, усматривавших в правом радикализме трамплин для общественного возвышения. Сложилась и своеобразная интеллектуальная прослойка, пытавшаяся создать для этого течения соответствующую идейную оболочку. Эта деятельность основывалась на широкомасштабных заимствованиях из наиболее доступных внешних источников: изысканий нацистских теоретиков, настольных книг германского национал-социализма вроде "Майн Кампф" Гитлера и "Мифы XX столетия" Розенберга. Появились издательства, специализировавшиеся на ранее запретной фашистской литературе. Нацистские книги переводили, из них списывали целые страницы.

Однако столь тесная привязка к немецкому образцу была политически невыгодна, потому что автоматически переносила на профашистские организации негативное отношение к гитлеризму, ставшее частью российского менталитета. Поэтому вскоре зарубежные заимствования были дополнены и своими, доморощенными, источниками. Возрос интерес праворадикалистских интеллектуалов к черносотенному движению в России в первом десятилетии XX века.

В сущности их мало интересовало реальное черносотенное движение, которое представляло собой весьма необычное переплетение инициированных властями агрессивных ультрапатриотических импульсов, направленных против революционных и демократических сил, со стихийным традиционалистским крестьянско-мещанским движением, ослепленным шовинистическими лозунгами и видевшим причины своих бедствий в засилье инородцев. Из идейного наследия черносотенства праворадикальные идеологи извлекли наиболее близкие их целям самые реакционные аспекты: патологическую ненависть к демократической интеллигенции (ярлык "масоны") и воинствующий антисемитизм.

Эта "выборка", далеко не исчерпывавшая ценностный арсенал черносотенства, превозносится праворадикальными теоретиками в качестве оригинального российского вклада в фашистскую идеологию. Если родиной расизма можно с полным основанием считать Францию (Гобино), то в сфере идеологизированного антисемитизма российским первопроходцам (Дубровину. Крушевану, Пуришкевнчу) могли составить конкуренцию разве что их польские коллеги. Недаром антисемитские изыскания немецких расистов пестрят ссылками на упомянутых российских "классиков".

Поиски адекватной идеологии привели к образованию в праворадикалистском движении России двух главных направлений: западного и почвенного. Первое подчеркивает свою принадлежность международным праворадикальным движениям, принимает их постулаты и внешнюю атрибутику, участвует в зарубежных встречах, в деятельности их интернациональных объединений. Второе ориентируется на домашние условия, избегает названия "фашизм", делает упор на самобытное развитие России. Но есть у обоих направлений и много общего: жесткая авторитарная власть, поддержание порядка насилием, неприятие представительных институтов, культивирование вождизма, возведение национализма на уровень расизма и этнических чисток, автаркия и агрессивность по отношению к внешнему миру.

При всей активности прав о рад икал и стек их организаций в России они долго оставались маргинальными, не имеющими сколько-нибудь существенного влияния в обществе, что породило среди них стремление к замыканию в своей привычной среде. Вопреки всплескам алармистских настроений относительно коричневой опасности социологические опросы неизменно свидетельствовали о неукорененности фашистских организаций и движений в российском обществе.

И вдруг в оценках итогов декабрьских (1993 г.) выборов в Парламент из уст видных политических деятелей прозвучали тревожные слова о надвигающейся угрозе фашизма, громкие призывы к немедленному созданию широкого антифашистского фронта. Сигналом для тревоги стал неожиданный избирательный успех партии В.Жириновского, превративший ЛДПР во влиятельную политическую силу. Он произвел ошеломляющее впечатление на значительную часть российской общественности.

Естественно, возник вопрос: или в логике развития российского праворадикалистского движения произошла какая-то необъяснимая мутация, или истолкование успеха В.Жириновского как показателя фашистской опасности представляет ошибочную упрощенную трактовку происшедшего?

Чтобы разобраться в феномене В.Жириновского, необходимо прежде всего уяснить, является ли ЛДПР праворадикалистской партией и можно ли рассматривать голосование за нее как поддержку фашистской программатики и практики?

Общеизвестно, что В.Жириновский - ярко выпаженный популист националистического толка. Его публичные выступления характеризуют его как личность эксцентричную, неуравновешенную. Ему свойственны автократические наклонности и незаурядная способность реализовать их на практике. С самого начала ЛДПР находилась под абсолютным контролем лидера: любые попытки неповиновения решительно подавлялись.

Достаточно ли этого, чтобы считать ЛДПР праворадикалистской организацией, а ее лидера потенциальным фюрером? Однозначного ответа на этот вопрос нет.

Начнем с того, что откровенно праворадикалистские, фашистские организации и движения относятся к В.Жириновскому настороженно, если не сказать негативно. Его обвиняют в присвоении чужих праворадикалистских лозунгов. Высказывалось даже предположение, что ЛДПР была создана не без ведома специальных государственных органов, заинтересованных в том, чтобы канализировать националистские настроения и усилия в контролируемом русле.

Понятно, что на этих оценках В.Жириновского праворадикалистскими организациями лежит печать внутренней конкурентной борьбы. Однако, анализируя взаимоотношения ЛДПР с высшей властью, их нельзя игнорировать полностью. Ведь в своих отношениях с ней ЛДПР проявляла достаточную гибкость и сдержанность. В ответ - обходительное отношение власти. Как известно, В.Жириновский был приглашен на Конституционное совещание и принял активное участие в его работе, не вызвав какого-либо недовольства в президентском окружении. На равных с представителями наиболее влиятельных партий он участвовал в официальных политических встречах, в том числе на самом высоком уровне. Его интенсивной предвыборной кампании не чинилось никаких препятствий.

Можно предположить, что в избирательной стратегии исполнительной власти ЛДПР отводилась роль своего рода коллектора для голосов, предназначавшихся более опасным, с точки зрения властей, запрещенным национал-патриотическим организациям. Главным в этих стратегических расчетах представлялось не допустить перехода таких голосов к коммунистам. ЛДПР же казалась не столь уж опасной. 

В.Жириновский, в свою очередь, неизменно подчеркивал готовность сотрудничать с Президентом. Подобно "Выбору России", его партия безоговорочно поддержала проект новой Конституции. Конечно, никто во властных структурах не предполагал, что выборы дадут столь ошеломляющие результаты. "Ирония истории" сыграла здесь злую шутку.

Для определения профиля политической партии важное значение имеют ее предвыборные документы. Анализ подписанного В.Жириновским обращения к избирателям убеждал:

ЛДПР стремилась внедрить в сознание людей представление о себе как выдержанной, умеренной силе, добивающейся стабильности, которая чтит законность и выступает лишь против неправильной, вредной и опасной для Отечества политики Правительства. ЛДПР называла себя в обращении правоцентристской, умеренно консервативной силой, стоящей на патриотической платформе и противостоящей экстремистским течениям как слева, так и справа.

Сегодня особенно ясно видно, что многие из данных тогда обещаний были нереальны. Но то же самое относится и к предвыборным обещаниям других партий. Главное же было в том, что ЛДПР старалась выступить перед рядовым избирателем не в качестве радикальной правоэкстремистской, а в качестве системной и в то же время оппозиционной партии.

Экстравагантные заявления В.Жириновского ставились избирателями в общий контекст представления о ЛДПР как партии, проявлявшей готовность добиваться своих целей вполне законными методами, избегая насилия. А сами эти заявления, пронизанные духом национализма, шовинизма и агрессивности, воспринимались как реакция на унижение национального и государственного достоинства, переживаемое значительной частью граждан.

Анализ электорального поведения граждан на декабрьских выборах дает основание считать, что голосование за ЛДПР в большинстве случаев было способом выражения несогласия избирателей с проводимой Правительством политикой, с такими ее последствиями, как распад народного хозяйства, непрекращающееся падение уровня жизни и обнищание населения, стихия "дикого" рынка, разрушение привычных нравственных начал человеческих отношений, свертывание системы социального обеспечения, самовластие и высокомерие коррумпированных чиновников. Голосование за Жириновского для многих стало каналом протеста против разгула преступности в стране, нарастающей волны межнациональных конфликтов, неспособности верхов убедить граждан в том, что они отстаивают в своей внешней политике национальные интересы России.

О степени недовольства населения свидетельствовали данные всероссийского опроса, проведенного в ноябре 1993 г. Институтом социологии РАН: 82% опрошенных выразили полную или частичную неудовлетворенность своей жизнью.

Поскольку часть населения разуверилась в готовности власти вести открытый и честный разговор, многие голоса были отданы партии, которая более всего не похожа на уже испытанные в деле.

При этом нетрудно понять, почему многие избиратели, голосуя за ЛДПР, предпочли ее другим партиям, выступившим с критикой правительственного курса. Одни из этих партий (КПРФ, аграрии) были слишком связаны в сознании избирателей с прошлым, возврата к которому они не желали. Другие критиковали официальную политику чересчур "деликатно". В сущности они играли по тем же правилам, что и "Выбор России". Критика Правительства за просчеты в экономической области, как правило, не сопровождалась ясным дистанцированием от линии на разрушение союзного государства - в прошлом, признанием актуальности угрозы целостности России, подчинения российских интересов внешним воздействиям - в настоящем. Между тем эта проблема болезненно воспринимается гражданами России. В.Жириновский и ЛДПР поставили ее в центр пропагандистской кампании.

В отличие от других оппозиционных партий ЛДПР удалось увязать широкое недовольство экономической политикой Правительства с нарастающим стремлением населения к порядку и стабильности, часто ассоциируемых тогда с личностью Президента. Этому способствовало парадоксальное сочетание резкой критики правительственной деятельности с поддержкой проекта Конституции.

На руку В.Жириновскому сыграло и нежелание избирателей видеть на подиуме большой политики деятелей прошлого - как времен до августа 1991 г., так и после него. В.Жириновский оказался в выгодном положении. Его партия в отличие от коммунистов и демократов никогда не находилась у власти и, следовательно, не несла ответственности за происходящее. На суд широкой публики были представлены совершенно новые лица.

Иными словами, в восприятии массового сознания ЛДПР представала в качестве оппозиционной, но отнюдь не праворадикалистской, тем более фашистской партии. И следовательно, голосование 3.1 но; на декабрьских выборам 1993 г. нельзя расценивать как поддержку фашизма.

Не вызывает сомнений, что ЛДПР занимает место на правом фланге спектра политических партий. Но степень ее радикализма зависит от ее эволюции. На первоначальном этапе деятельности ЛДПР высказывались предположения о трех возможностях ее дальнейшего развития.

Первая. Объединяемая лишь авторитетом лидера и общим негативистским настроем, ЛДПР не выдержит пробы на разрыв, обусловленной реалиями жизни. Группы ее сторонников примкнут к другим политическим силам (а в Парламенте - к другим фракциям". На будущих выборах от партии мало что останется.

Вторая. Вынужденная включиться в конкретную парламентско-законодательную деятельность, ЛДПР не на словах, a на деле станет умеренной правоцентристской партией. Ее лидер изменит образ и манеру поведения либо будет вынужден уступить место другому. ЛДПР не исчезнет, но станет, по сути дела, другой.

Третья. Под давлением обстоятельств - внутренних и внешних - в программатике и практической деятельности партии будут усиливаться праворадикалистские черты. Не пожелавшие следовать этому курсу отколются от нее. Основное ядро станет все более отчетливо оформляться в партию профашистского типа.

Прошедшие полтора года не привели к реализации ни одного из этих вариантов Часть сторонников ЛДПР действительно разочаровались в ней. Но ее связь с электоратом оказалась прочнее, чем могло показаться первоначально. По результатам опросов, она по-прежнему сохраняет поддержку значительной части квалифицированных рабочих, специалистов, инженерно-технических работников, пенсионеров. 

Общий откат в политической жизни к авторитарным способам правления сблизил ЛДПР с правящей элитой. В ней продолжают действовать тенденции, свидетельствующие о том, что и сегодня не исключена ни одна из трех перечисленных возможностей ее дальнейшей эволюции. Тем не менее вероятность реализации двух первых значительно большее чем последней.

Электоральный успех В.Жириновского и его последующие эскапады приковали к себе внимание общественности, на время выведя из ее поля зрения другие потенциальные силы праворадикалистского толка. Между тем последние предпринимали активные усилия, чтобы вырваться из изоляции и занять влиятельные позиции в политической жизни российского общества. В целом им это не удалось. Однако некоторые праворадикальные группы сумели приобрести более широкую известность и привлечь к себе часть молодежи, не находившей места в разбалансированной системе общественных отношений и стремившейся обрести в профашистской экстраординарности некую компенсацию своей неудовлетворенности.

Среди этих групп заметно выделяется движение "Русское национальное единство" (РНЕ, более известное публике как команда Баркашова.

РНЕ было создано в октябре 1990 г. частью членов Национально-патриотического фронта "Память", изгнанных из организации ее -туером Васильевым. Первоначально Движение существовало как сугубо военизированная организация, однако со временем обратилось и к политическим формам деятельности БЫЛ..! развернута активная издательская деятельность (с 1992 г. РНЕ выпускает газету "Русский порядок"), а в 1994 г. в качестве интегральной части РНЕ образовалась Русская национально-патриотическая партия.

В отличие от ЛДПР организация А.Баркашова никогда не пыталась изображать себя умеренно-консервативной силой. Праворадикальный характер партии в профашистском варианте не только не скрывался, но, более того, афишировался. Этому служили и символика, и вся программатика, основанная на идеях национального превосходства, расизма, ксенофобии, вождизме, отрицании принципов демократии.

Выделиться из ряда других правоэкстремистских группировок баркашовцам помогло пребывание в сентябре-октябре 1993 г. в Белом доме во время его осады силовыми структурами, подчинявшимися президентской власти. Противники Верховного Совета умело использовали демонстративно профашистский облик команды Баркашова (черная военизированная форма, стилизованные фашистские атрибуты) для того, чтобы представить осажденных в здании Парламента в качестве мятежников-фашистов. Тем самым сторонники насильственного решения конфликта между исполнительной и законодательной мастью получили определенный пропагандистский выигрыш. Но гораздо больше выиграли баркашовцы. Благодаря столь широкому паблисити они выделились из безликой массы правых радикалов. В сознании той части населения, которая реагировала на осаду Белого дома негативно, баркашовцы часто уже не выглядели так одиозно, как прежде. Они даже завоевали симпатии тех людей, которые замечали не столько профашистское существо их взглядов, сколько активность, целеустремленность, бескомпромиссность. Одновременно увеличились финансовые поступления в кассу РНЕ. Их источники неизвестны, однако, судя по всему, они в состоянии обеспечить вполне безбедное существование РНЕ.

После октября 1993 г. команда А.Баркашова последовательно и настойчиво накапливала силы. Сколь-нибудь точных сведении о ее численности нет. По некоторым данным, партия располагает примерно 270 организациями в регионах и насчитывает приблизительно 20 тыс. активных бойцов. Часть из них прошла школу боевых действий в Приднестровье, Абхазии, Сербии.

РНЕ отвергает значимость парламентской деятельиости. Поэтому оно пока не проявляет большого интереса к завоеванию электората. Главное направление его активности - накопление боевых сил в расчете на возникновение критической ситуации, при которой эти силы могут быть применены для завоевания власти. Отсюда - особое внимание баркашовцев к работе среди призывной молодежи, сотрудников силовых структур.

Движение не располагает достаточным влиянием для того, чтобы бросить вызов существующей власти. Но к нему следует относиться серьезно. На общем фоне маргинальных праворадикальных организации баркашовское движение выделяется определенностью позиций и целеустремленностью. При благоприятных условиях оно может стать магнитом как для активной части маргинализированных слоев общества, так и для тех влиятельных кругов формирующегося финансового капитала, которые заинтересованы в установлении жесткой политической диктатуры и хотели бы найти подходящее орудие для достижения этой цели.

Баркашовская организация по всем признакам относится к правоэкстремистским. Это звонок, который возвещает, что фашистский феномен в России не утопия и не плод больного воображения. Ростки фашизма прорастают на российской почве. Беспечность по отношению к ним неуместна и пагубна. Она может обернуться для России еще одной трагедией.

Рассмотрение темы фашизма в историческом контексте весьма актуально для российских условий. Оно необходимо для того, чтобы понять истоки фашистской опасности и эффективно ей противодействовать.

Фашистская угроза возникает там, где для этого существует социальная база. Сложность ее выявления определяется тем, что она различается в зависимости от обстоятельств.

В Италии, где фашизм появился впервые, его опорные пункты располагались в деревне. Многие исследователи на первых порах даже характеризовали фашизм как движение социального протеста разоряющейся сельской буржуазии.

В Германии фашистские организации рекрутировались главным образом из разорившегося городского среднего сословия. Среди марксистов в то время возобладала точка зрения, согласно которой фашизм был движением, отражавшим интересы разоряющейся городской мелкой буржуазии. Но по мере превращения фашизма во влиятельную силу он получал все более сильную поддержку крупного капитала. Тоща в левых кругах Европы взяло верх мнение, что фашизм - инструмент, посредством которого верхушка буржуазии навязывает обществу крайние формы своего политического господства. Это мнение было закреплено в документах Коминтерна, определявших фашизм как террористическую диктатуру наиболее агрессивных отрядов монополистической буржуазии На протяжении десятилетий эта оценка доплела над советскими исследователями фашистского феномена.

Вторая мировая война дискредитировала фашистское движение. Поэтому правящая элита западных стран стремилась отмежеваться от фашизма. Реакцией на этот социальный заказ стала концепция, трактовавшая фашизм как плебейско-бунтарское движение против просвещенного общества, как разрушительный порыв малообразованных и дезориентированных масс.

Все эти политически ангажированные теории содержали в себе моменты истины, но ни одна из них не вмещала всего многообразия эмпирических данных. Европейский фашизм был в основном городским явлением, но имел влияние и в сельских районах. Среди его сторонников было немало торговцев, ремесленников, владельцев мелких предприятий. В ряде стран фашистам удалось укорениться и в рабочей массе Они создавали свои профессиональные союзы, сыгравшие немалую роль в утверждении и стабилизации фашистских режимов. В фашистских структурах участвовало немало бывших офицеров, я том числе из знатных фамилий, представителей респектабельных буржуазных семей.

Вопреки распространенным представлениям, в фашистском движении с самого начала активное участие принимала часть интеллигенции. Она энергично поддерживала его стремление к власти и составляла одну из опор утвердившихся режимов. Это касалось не только массовых групп интеллигенции, но и ее интеллектуальной верхушки.

В той или иной форме, на том или ином этапе в фашистском движении участвовали фактически все социальные группы населения. Это особенно проявлялось в тех странах, где фашизм оказался у рычагов власти. Правомерно ли в таком случае считать массовой базой фашизма вполне определенные, четко очерченные социальные группы и рассматривать его как выразителя их интересов. Не правильнее ли видеть в фашизме производное от острой кризисной ситуации в обществе.

Общая характеристика социальной базы фашистского движения сводится при таком подходе, в сущности, к одному показателю: это та часть населения, которая больше всего страдает от кризиса или серьезно опасается его возможных последствий для себя, своей семьи или отечества в целом. Прежде всего это те социальные группы, которые оказались выбитыми из традиционных структур, потеряли прежний статус, лишились привычного образа жизни и системы ценностей. В их число входит люмпенизированная часть населения, если понимать под нею категорию людей, потерявших социальные связи, оказавшихся морально и материально на дне общества. Но дело не ограничивается люмпенами. Масса социально неудовлетворенного, пострадавшего от кризиса населения гораздо шире. И она тем значительней, чем острее кризис, чем туманнее перспективы его преодоления. В определенных обстоятельствах к этой массе присоединяется или примыкает часть истеблишмента, опасающаяся полного краха социально-политического строя, люди, остро переживающие падение национального престижа и пытающиеся найти средства его спасения.

Предлагаемый подход дает ключ к объяснению колебаний влияния фашистских сил в зависимости от ситуации. Мелкие фашистские организации существуют во многих странах мира. Десятилетиями они ведут некое фантомное существование: что-то заявляют, печатают, от кого-то откалываются, с кем-то объединяются. Порой устраивают скандалы ради дешевого паблисити. Но стоит только разразиться кризису и ослабнуть институтам власти, как у них появляются шансы. Причем на передней план часто выходят совсем не те, которые считались фаворитами.

Главный урок истории XX века - основная составляющая фашистской угрозы не в чьих-то злых намерениях, а в возникновении ситуации, объективно благоприятствующей приходу фашизма к власти и установлению диктаторского режима. А кто и как воспользуется возникшими возможностями, это определяется конкретными социополитическими условиями.

Применительно к российской ситуации приходится констатировать, что сюжет разыгрываемого сегодня в стране исторического действия развивается весьма тревожно. Налицо немало признаков, которые в других странах уже не раз подводили к порогу фашистского переворота. Каковы эти признаки?

• Во-первых, слом сложившихся социальных структур. Десоциализация массовых групп населения.
• Во-вторых, распад прежней системы ценностей. Возникновение идейного вакуума и социальная дезориентация общества.
• В-третьих, углубляющийся экономический и социальный кризис, ощущаемый населением как неотвратимо нарастающее ухудшение условий существования.
• В-четвертых, чувство ущемленного национального достоинства, охватывающее массовое сознание.
• В-пятых, ослабление государственной власти и дискредитация ее институтов; падение исполнительской дисциплины; отчуждение населения от политических и административных структур (см. таблицу).

Данные опроса, проведенного в ноябре 1994 г Институтом социологии РАН 

Утрата регулятивных функций, ценностей и норм, выражающаяся в неопределенности критериев хорошего и плохого, криминализации массового сознания, неконвенциональном поведении граждан.

Таким образом, из всех перечисленных институтов сравнительно высоким доверием пользуются лишь армия и церковь. Указанные признаки вызывают тревогу. Исторический опыт подтверждает, что у своих истоков фашизм не отличается силой. Для многих кажется маловероятным, что он способен обрести общенациональное влияние. Это притупляет бдительность его противников, вселяет в них благодушие и беспечность к надвигающейся опасности. Когда же опасность осознается, часто бывает поздно. Фашизм обладает свойством распространяться, как эпидемия, которую можно было бы легко пресечь при первых симптомах, но без больших жертв и потерь невозможно остановить на поздних стадиях.

Вполне понятны поэтому опасения демократической общественности, вызванные тем обстоятельством, что спорадические вылазки фашистских сил, откровенная пропаганда ими расистских идей часто не встречают должной правовой и нравственной оценки, поощряя эскалацию профашистского активизма и обескураживая тех, кто ему противостоит. В этой связи наличие законодательных актов, четко определяющих подлежащие наказанию деяния фашиствующих групп, безусловно, укрепит правовую базу противодействия фашизму. Однако правовые меры и моральная нетерпимость по отношению к проявлениям фашизма должны быть подкреплены мерами социально-экономическими, подрывающими его глубинные корни. Главное - это преодоление того кризисного состояния российского общества, которое питает фашистскую угрозу.

Происходящий на нынешнем этапе авторитарный откат в демократической реформации российского общества сопряжен с иллюзией, будто выход России из кризиса возможен лишь через утверждение авторитаризма или полуавторитаризма. Между тем реальное положение дел показывает, что авторитарная власть не в состоянии последовательно и системно реализовать экономическую реформу, обеспечивающую переход к цивилизованному рынку. В лучшем случае она способна на паллиативные меры, загоняющие противоречия внутрь и чреватые дальнейшим углублением кризиса со всеми социальными последствиями, благоприятствующими фашистскому движению.

Столь же неосновательны расчеты на некий "просвещенный авторитаризм" или эволюционирующий к демократии "полу авторитаризм", который создал бы предпосылки для истинно демократического общества. Не имея противовеса в лице еще только зарождающегося гражданского общества, авторитарный режим, каким бы "мягким" он ни был вначале и каким бы благими ни были намерения его творцов и идеологов, будет подчинен логике обретения абсолютной власти. И где гарантии того, что на этом пути авторитарные тенденции не обретут фашистское обличье в результате либо трансформации самого режима, либо замены его властью профашистского типа? Во всяком случае, любая автократия, нарушая или ограничивая демократию, а порой прибегая к не правовым действиям, создает климат привыкания к практике, благоприятствующей росту праворадикальных, в том числе фашистских, тенденций. В политике, институциональной базе авторитарного режима, а также в общественном правосознании возникают предпосылки если не для утверждения идейной и политической гегемонии правого радикализма, то, во всяком случае, для его легитимации в обществе.

Разве нынешняя ситуация в стране, которая демонстрирует обоснованность высказанных соображений, не является серьезным предупреждением тем адептам авторитаризма, которые рассчитывают найти в нем средство быстрого осуществления экономической реформы и противодействия фашистской угрозе?

Перекрыть дорогу праворадикалистским тенденциям может лишь преодоление кризиса общества на пути развития демократии. А это требует разработки и обоснования современной концепции и программы демократической реформации российского общества в их различных вариантах - либеральном, социалистическом, умеренно-консервативном, способных противостоять искушениям авторитаризма. Пока же кризис продолжается, первостепенное значение имеет нахождение оптимальных для каждого этапа темпов и форм реформирования общества. Нельзя допустить, чтобы социальная напряженность превысила пределы, за которыми широко раскрываются ворота для праворадикальных авантюристов.