На протяжении веков военная разведка постоянно видоизменялась в своих формах и методах работы, обретала новые направления, совершенствовалась. Однако цель и смысл оставались прежними - она должна была добыть достоверную и возможно полную информацию о военной мощи противника, его планах и замыслах, своевременно предупредить свою сторону о возможном нападении.

Окруженная со всех сторон врагами, Русь особенно страдала от коварных и жестоких набегов степных кочевников, которые, следуя своей излюбленной тактике, обрушивались на нее внезапно. Причем никакими договорами нельзя было сдержать их агрессивность. Владимир Мономах, например, заключил с южными соседями "19 миров, передал им множество платьев и скота - и все напрасно... С этой же целью русские князья женились на ханских дочерях, но тесть по-прежнему грабил область своего зятя без всякого внимания к свойству". 

Разведка в этих условиях была только обязательным атрибутом ратного дела, но и скорее всего выступала важнейшим фактором выживания и национального самосохранения. Если она вовремя не предупреждала о приближении обладавшего высокой подвижностью противника, то неминуемо приходила тяжелая расплата: враг легко справлялся с неготовой к бою ратью, грабил и дотла сжигал поселения, убивал мирных жителей, оставшихся в живых уводил в плен. Главным инструментом разведки были в те времена визуальное наблюдение. Специально выделенные выделенные дозоры должны были обнаружить и с помощью системы костров или конных нарочных своевременно известить свою дружину о приближающейся опасности. Со временем эта система охраны русских земель несколько улучшилась и, в случае поступления тревожных вестей из южных степей, развертывалось "ратников в пять полков", причем предусматривалось выдвижение вперед еще и шестого полка - "летучего ертаула" для разведывательных целей.

Сражения и битвы проходили на сравнительно ограниченных участках открытой местности, поэтому военачальники имели возможность лично оценить силу противостоящего противника и его действий.

Одной из широко распространенных форм военной разведки была разведка боем, требовавшая от ратников в ее проведении большого мужества и стойкости. Но не только разведка боем служила проявлением особого героизма. Еще большая готовность к самопожертвованию требовалась от разведчика, изъявившего добровольное пожелание оказаться в стане противника с целью его дезинформации. Попав же в плен, "они сносили всякое истязание с удивительной твердостью, без вопля и стона, умирали в муках и не ответствовали ни слова на расспросы врага о числе и замыслах войска их".

Совершенно очевидно, что киевский князь Святослав не смог бы добиться таких примечательных успехов в ходе своих походов в Болгарию, Византию, битвах и сражениях с многочисленными своими врагами, не имея налаженной службы по добыванию разведывательной информации. Сохранилось свидетельство о том, что Святослав имел с послом Византии Патрикием Калокиром тайное соглашение о тесной взаимопомощи, причем связь эта была надежно законспирирована.

Ранним утром 18 июня 860 года Константинополь, в ответ на нарушение торговых договоров, неожиданно подвергся яростной атаке русского войска. Выбор времени нападения был очень удачным: город оказался фактически беззащитным, ибо император перед этим увел 40 тыс. своих войск в Малую Азию, а греческий флот ушел к о. Крит на борьбу с пиратами.

Считалось грубейшей ошибкой вести рать без предварительного обследования дорог и водных преград, без выдвижения разъездов впереди войска. Лишь однажды Святослав не воспользовался донесениями своих разведчиков и жестоко поплатился за это. В 971 г., возвращаясь из очередного удачного похода, он не принял их совета обойти засаду печенегов и пал в неравном бою. Небрежно проведенная разведка при походе другого русского военачальника Игоря Святославича в 1185 г. в половецкие степи также привела к печальным результатам.

Широкая слава пришла к Александру Невскому после Ледового побоища 5 апреля 1242 г, где он мастерски использовал разведку боем. Отряд под руководством новгородца Домаша Твердиславича и воеводы Кербета, проявив инициативу, смело вступил в схватку с основными силами Ливонских крестоносцев и установил состав их сил и точное направление движения. Это позволило знаменитому русскому князю своевременно и в выгодной для себя позиции сосредоточить всю свою дружину на их пути и одержать блестящую победу.

Примером организации и использования различных форм разведки русским войском может служить подготовка к Куликовской битве 1380 г. Великий князь Московский и Владимирский Дмитрий Иванович заблаговременно направляет в ставку Мамая с дипломатической миссией боярина Захария Тютчева. Еще на своем пути к правителю Золотой Орды прозорливому русскому разведчику удалось установить содержание тайных переговоров Мамая с Литовским князем Ягайло н рязанским - Олегом. Он устанавливает также план сосредоточения войск Орды в придонских степях.

Получив эту важную военную информацию, Тютчев срочно направляет ее русскому князю в Москву через своего "скоровестника". По указанию князя Дмитрия в срочном порядке в эти районы направляется "крепкая сторожа", затем вслед еще одна. Вскоре обе "сторожи" встретились, причем первая захватила знатного вельможу из татарского войска, который подтвердил сведения, полученные от Захария Тютчева.

С этого момента Великий князь полностью контролировал ситуацию. Быстро собрав свое войско, русский полководец двинулся навстречу врагу. Впереди русской рати постоянно действовали отряды разведки. Они не только следили за передвижением полчищ Мамая, но и лишили каких-либо сведений его союзников. Хорошая осведомленность о планах противников и их местонахождении позволила нанести сокрушительное поражение полчищам Золотой Орды до запланированного их объединения с войсками Ягайло и Олега.

Летом 1591 г. полчища Крымского хана Казы-Гирея приближались к границам Руси, Воевода Борис Федорович Годунов, командовавший при царе Федоре Ивановиче русским войском, стянул все находившиеся на Оке отряды к окрестностям Москвы. 3 июля передовые отряды татар вступили в соприкосновение с русскими. И, очевидно, не без умысла несколько русских воинов оказались в плену. На следующий день полчища татар атаковали русские укрепления, но были отбиты. Борис Годунов повелел своему войску не выходить из лагеря. С наступлением темноты в русском стане поднялось вдруг шумное веселье и стрельба. Обеспокоенный хан приказал привести к нему русских пленников и спросил их о причинах такого поведения. Пленные утверждали, что этой ночью пришла ожидаемая большая помощь из Новгорода и Пскова. И татары поверили. Опасаясь нападения превосходящих сил, они спешно сняли осаду и удалились от Москвы. Конные отряды русских воинов начали их преследование и настигли вражеский арьергард только у Тулы, где нанесли им серьезное поражение. Свыше тысячи татарских пришельцев были взяты в плен.

По мере укрепления Русского государства все шире и активнее в разведывательных целях использовались прочно вошедшие еще в практику древней дипломатии посольские миссии, служившие хорошим каналом получения полезной информации. В это суровое время такие миссии определялись не столько необходимостью установления "твердого мира и полной любви", как стремлением узнать возможно больше о намерениях своих соседей, в отношениях с которыми во многом царили постоянная подозрительность и военная настороженность. 

Разумеется, что состав лиц, включаемых в эти миссии, тщательно подбирался, а их деятельность всячески конспирировалась. Число таких дипломатических визитов постоянно возрастало. Например, только в Литву за период с конца XV до первой половины XVI в. было отправлено русской посольской службой 169 различных миссий. Так, Иван III, разрешая новгородскому наместнику направить в 1493 г. очередного русского посланника в Литву для переговоров, требует от него: "А послал бы еси человека такова, который бы умел тамошнее дело видети, а здесь приехав, сказати".

Международный интерес к дотоле не ведомой "Московии" быстро растет. В целях выяснения намерений и планов Российской державы, состояния там военного дела иностранные разведки заметно активизируют свою деятельность. В первую очередь ими собирались и уточнялись сведения о крепостях, укрепленных районах, состоянии стратегических дорог и пограничных районов. В XV и XVI вв. особая активность проявлялась со стороны Тевтонского Ордена, Литвы, Турции. Несколько позже к этому подключились германские княжества, Швеция, Франция и Англия. В разведывательных целях использовались дипломатическое прикрытие, торговые люди, путешественники, а также липа, прибывшие на службу в Россию по контракту.

Получило распространение насаждение тайной агентуры. Так, Тевтонскому Ордену удалось в 1428 г. внедрить к великому князю Московскому Василию Темному своего агента Курка. Английский разведчик Бомедий под видом специалиста в области математики, астрологии и медицины сумел проникнуть в близкое окружение царя Ивана IV. В 1663 г. шведская разведка подкупила подьячего Посольского приказа Григория Котошихина, который передавал им важные государственные секреты. Однако сказать, что в России тайные иностранные лазутчики чувствовали себя вольготно, было бы совершенно неправильно. Так, при Иване IV был установлен порядок, по которому "по прибытию в подворье (место в столице, где останавливались иностранцы) послов одних не оставляли, им приставляли пристава. Иногда запреты были так строги, что послов одних не отпускали даже в церковь".

В специальном наказе (1628 г.) по поводу часто приезжавших в Астрахань дипломатических представителей говорилось, что воеводы должны "честь и береженье послам, посланникам и гонцам держать и приставом у них быти, и корм им давати", но в то же время и "спасенье от них всякое имети, и городских и острожных крепостей рассматривать им не давати".

В 1549 г. в Москве создается Посольский приказ, на который были возложены все вопросы, связанные как с направлением русских посольств за рубеж, так и приемом иностранных представителей на русской земле. Первым его руководителем был подьячий Иван Висковатый, которого сменил затем думный дьяк Андрей Васильев. Теперь все сведения от многочисленных посольств, торговых людей, служебных командировок, частных поездок за границу сосредоточивались в этом приказе. И все это говорит за то, что сбор и обработка поступающих разведывательных материалов в этом учреждении были поставлены весьма недурно.

Сотрудники приказа (а их было при Иване IV всего 29 чел.) выполняли огромную работу: расширяли сведения о соседях, прогнозировали намерения вероятных противников, накапливали сведения об их военной силе, следили за нахождением в России иностранных поданных. Примечательно, что многие наказные грамоты Посольского приказа уезжавшим за рубеж заканчивались общим для всех наставлением - "да будучи в стране разведать о всяком тамошнем состоянии". Например, в своем "статейном списке" (отчете о поездке) дворянин Г.С.Дохтуров подробно сообщает, что он видел на пути своего следования в Англию в 1645 г. Описывая, в частности, датский порт Варгаву, он замечает; "И гонец Герасим Дохтуров корабельных людей спрашивал, которые ехали на английском корабле с ним, сколь людно в том дацком городе и много ли служилых людей. И корабельщик аглицкий Вадим Гудлев сказывал, что служилых людей в том городе мало, а дворов всего со 100, да и те худы".

К концу XVII в. тайные операции начали проводиться уже не только во время военных действий, но и в мирное время. Разведка стремится стать непрерывной. Успех был на той стороне, где ей уделялось должное внимание, где она располагала достаточными силами и средствами, действовала находчиво и дерзко, где ею руководили и в ее рядах были бесстрашные и талантливые люди. Разведка была чрезвычайно опасной профессией: допущенные ею ошибки никогда не прощались, вели к тяжелым потерям. И еще одно - было ясно, что она не приемлет людей посредственных.

9 марта 1697 г. из столицы России в Европу отправилось "Великое русское посольство". Официально возглавляли его "три великих особы": генерал-адмирал Франц Яковлевич Лефорт (первый посол), генерал кригс-комиссар боярин Федор Алексеевич Головин (второй посол) и думный дьяк Прокофий Богданович Возницын (третий посол). В состав посольства под вымышленным именем входил также Петр I.

Русский историк В.О.Ключевский так впоследствии характеризовал основные цели Великого посольства: "Со своей многочисленной свитой под прикрытием дипломатического поручения направилось оно на запад с целью все нужное там высмотреть, вызнать, перенять мастеров, сманить европейского мастера". Таким образом, было очевидно, что задуманное мероприятие в значительной мере носило также разведывательный характер, и это хорошо понимали как в России, так и за рубежом.

В преддверии поездки "государь Петр I, приняв намерение обозреть тайным образом европейские государства собственною своею особой под именем Преображенского полка урядника Петра Михайлова, в свите Великого русского посольства, 26 декабря 1696 г. отправил майора Адама Адамовича Вейде и подьячего Михаила Волкова через Курляндию, Пруссию и Саксонию к австрийскому монарху в гонцах с объявлением о приезде туда оного. По прибытии ведено им оставаться в Вене и между тем присматриваться к военным делам".

Направляясь инкогнито в составе посольства, Петр предусмотрительно освободил себя от участия в обременительных торжественных церемониях и протокольных мероприятиях, выиграл для себя драгоценное время и подключался к переговорам лишь там, где считал это действительно необходимым. Состав посольства, общая численность которого с охраной и прислугой насчитывала около 200 чел., царь определил сам. Кроме "трех великих особ", в него входили более 20 знатных дворян, 35 офицеров и сержантов Преображенского полка (в числе которых значились царь и А.Д.Меньшиков). Небезынтересно отметить, что для доставки Великого посольства к иностранной границе было подготовлено около 1 тыс. подвод и саней (с их сменой в Новгороде и Пскове).

Первым иностранным городом, который посетило Великое посольство, была Рига. Шведский губернатор города Дальбер отмечал: "Некоторые русские позволили себе расхаживать по городу, влезать на высокие места и таким образом изучать его расположение, другие опускались в рвы, исследовали их глубину и срисовывали карандашом планы главнейших укреплений". В связи с этим губернатор информировал первого посла Лефорта, что "не может позволить дабы больше шести человек русских вдруг находились в крепости и будет за ними для пущей безопасности караул ходить". Не было сделано исключения, как отмечали русские современники, и для самого Петра: "И когда царское величество для удовольствия своего изволил с некоторыми особами из своей свиты в город ходить, то хотя его подлинно знали, но ему такой же караул, как вышеписано приставили и злее поступали, нежели с прочими, и меньше дали времени быть в городе".

После посещения Риги Петр в письме к думному дьяку А.А.Виниусу, которого он оставил на время своего отсутствия заниматься текущими государственными делами, сообщает ему: "Мы ехали через город и замок, где солдаты стояли на 5 местах, которые были меньше 1000 человек, а сказывают, что все были. Город укреплен гораздо, только недоделан". В этом же письме Петр инструктирует Виниуса: "Впредь буду писать тайными чернилами, - подержи на огне и прочтешь..., а то здешние людишки зело любопытные".

Великое посольство 1697-1698 гг. из огромного потока информации, которая буквально с первого дня обрушилась на его участников, сосредоточило свое внимание на одном из самых главных направлений - найти кратчайший путь к усилению военной мощи России и особенно созданию своего флота.

Пока спутники Петра I, обремененные церемониальными мероприятиями, были на переезде к Кенигсбергу, царь, прибывший туда на неделю раньше, успел пройти короткий курс артиллерийской стрельбы и получил-аттестат, в котором свидетельствовало, что "господина Петра Михайлова признавать и почитать за совершенного в метании бомб и в теории науки и в практике, осторожного и искусного огнестрельного художника".

С небольшой свитой Петр продолжал ехать без остановок на почтовых перекладных впереди своего посольства через Берлин, Бранденбург, Гольберштадт. Свернул только к знаменитым железным заводам близ Ильзенбурга, где ознакомился с выпуском чугуна, варкой железа в горшках, ковкой ружейных стволов, производством пистолетов, сабель, подков. Проезжая Германию, царь оставил несколько своих военных специалистов для обучения артиллерийскому делу. Сержант Преображенского полка Корчмин докладывал царю, как идет учеба. Перечислив все, что уже было постигнуто, он сообщал: "А ныне учим тригонометрию". Прочитав письмо, Петр в ответном послании спрашивал, как это Степан Буженинов (один из преображенцев) осваивает тонкости математики будучи совершенно неграмотным, Корчмин ответствовал: "И я про то не ведаю, но бог и слепых просвещает". В сентябре 1697 г. Великое посольство прибыло в Гаагу и приступило к переговорам с голландцами. С русской стороны было высказано пожелание, в возможно короткие сроки, получить помощь кораблями, оружием, пушками и артиллерийскими ядрами. Послы просили Нидерланды построить для России семьдесят военных кораблей и более сотни галер. Однако эта просьба "не была уважена и сообщена послам в смягченном до последней степени любезности виде".

Девять месяцев русские представите, ли во главе с царем находились в Голландии, и это время полностью было заполнено кипучей деятельностью Петра. "Ненасытная его жадность, - как пишет русский историк С.М.Соловьев, - все видеть и знать приводила " отчаяние голландских провожатых: никакие отговорки не помогали, только и слышалось - это я должен видеть!" Находясь в Амстердаме, он поднимался с раннего утра, работал на судоверфи Ост-Индской компании в качестве рядового плотника, послушно исполнял все приказания голландских мастеров. Изучил до мельчайших подробностей все части заложенного к строительству военного корабля и его оснастку, принял участие в его строительстве и спуске на воду и, что самое главное, - ничего не забывал, так как отличался прекрасной памятью.

Много внимания в это время Петр уделяет вербовке иностранцев для службы в России, закупке различного оборудования, материалов и инструментов. Всего было привлечено около тысячи различных иностранных специалистов от вице-адмирала до корабельного повара. Надо сказать, что не все они оказались пригодными для бескорыстной службы, далеко не каждый прижился в России. В это число попало и немало проходимцев, любителей легкой наживы, да и просто людей невысокой квалификации. Воспользуются этим, конечно, и иностранные спецслужбы для насаждения в Москве, в русской армии и на флоте своей тайной агентуры (Петр хорошо это запомнит, сделает выводы, ибо во вторую свою зарубежную поездку в Европу в 1716-1717 гг. контракт будет заключен только с 50ино-странными специалистами).

Через Архангельск и Новгород прибывали в Москву иноземные капитаны, штурманы, боцманы, лекари, матросы, корабельные и огнестрельные мастера. Царскими указами их размещали по дворянским и купеческим дворам. Один за другим тянулись обозы с оружием, парусным полотном, разными материалами и инструментами. 

В ходе заграничной поездки с большой пользой для себя Петр и его окружение три месяца находились в Англии. Главное внимание они уделили знакомству с передовым военным кораблестроением того времени. Посещают главную базу английского флота Портсмут, присутствуют на крупном военно-морском учении, знакомятся со знаменитым артиллерийским арсеналом в Вулвиче. Под влиянием всего увиденного впоследствии в России будут учреждены пять новых приказов: Адмиралтейский, Военно-морской, Артиллерийский, Военный и Провиантский.

К сожалению, Петру не удалось полностью реализовать задуманное. После посещения Вены он вынужден был срочно возвратиться в Москву из-за бунта стрелецких полков. Не состоялась его поездка в Венецию, где царь намеревался ознакомиться со строительством знаменитых галер, имевших широкое применение в военно-морском деле. Планировалось также посещение Рима и Швеции.

Однако главное было сделано. Царь получил огромную информацию, зримо ощутил, в чем отстает Московское государство и по какому пути следует идти в деле масштабного строительства своего флота и армии. Буквально с первых дней своего возвращения в Москву он приступил к проведению крупных, в том числе и военных, реформ, вызвавших огромный резонанс как в России, так и за рубежом. Русский историограф М.А.Веневитинов писал: "Плоды пребывания царя в Голландии и благие последствия его первого путешествия за границу трояко отразились в России, именно: на ее цивилизации, на создании ее морской силы и на распространении ея владычества".

В 1700 г. происходит событие, важное для активизации деятельности русских разведывательных служб с официальных позиций: в Стамбуле открывается первое постоянное русское дипломатическое представительство. Тем самым была завершена продолжительная, еще с первых русских князей, эра существования на Руси практики направления в другие страны только временных посольств. Преимущество постоянных миссий по достоинству были оценены в Западной Европе уже с середины XV в. (первыми постоянными миссиями были папские, венецианские, а также королей Карла VII и Людовика XI). Отставание в этом важном деле в Московском государстве неоправданно затянулось. Нужно было решительно менять курс. Это и было сделано Петром I. (Благодаря его деятельности в 1719 г. Россия имела уже 12 постоянных миссий и консульств.) 

Первые русские послы, аккредитованные теперь уже на постоянной основе, много делают для получения в странах своего пребывания важной военно-политической информации, В начале XVII в. на первый план выдвигаются и успешно трудятся такие выдающиеся русские дипломаты, как П.Б.Возницын, Е.И.Украинцев, A.A-Матвеев, А.А.Голицын. В общей сложности около 20 лет послом в Польше был Григорий Федорович Долгоруков; в Стамбуле в исключительно сложных условиях, порою с риском для жизни плодотворно работал послом Петр Андреевич Толстой. К числу замечательных русских дипломатов петровского времени следует также отнести Ф.А.Головина, П.П.Шафирова, Б.А.Куракина. Они не только отслеживали быстро меняющуюся международную обстановку и доносили о ней царю, но и вносили свои предложения об укреплении ее обороны, информировали о многочисленных кознях и намерениях ее недругов.

Перед вторжением в Россию (1707 г.) Карл XII довел число своих войск до 100 тыс. чел., флот его господствовал на Балтийском море. Шведы в это время представляли собой грозную силу и диктовали свои условия фактически всей Европе. Разведывательные сведения о конкретных планах их вторжения в Россию постоянно стекаются в Москву, докладываются Петру. На таком огромном театре военных действий, как Россия, реализовать замысел русского военного командования об уничтожении шведских войск по частям, без хорошо налаженной разведки о противнике, было просто невозможно. 

Карл XII прекрасно это понимал и тщательно скрывал, по какому пути поведет свои войска на Москву. В связи с этим в конце 1708 г. русский посол Андрей Артамонович Матвеев сообщает царю: "Из секрета здешнего шведского министра сообщено мне от друзей, что швед усмотрел осторожность царских войск и невозможность пройти к Смоленску также по причине недостатка в провианте и кормах, принял намерение идти на Украину, во-первых, потому, что эта страна многолюдная и обильная и никаких регулярных фортеций с сильными гарнизонами не имеет; во-вторых, швед надеется в вольном казацком народе собрать много людей, которые проводят его прямыми и безопасными дорогами к Москве; в-третьих, поблизости может иметь удобную пересылку с Ханом Крымским для призыву его в союз и с поляками, которые держат сторону Лещинского; в-четвертых, наконец, будут иметь возможность посылать казаков к Москве для возмущения народного".

Перед решающими столкновениями со шведской армией особенно важно было иметь сведения о возможных источниках ее усиления. Посол Василий Лукич Долгоруков в ноябре 1708 г. докладывает Петру о проводимой по указу Карла XII кампании по набору пополнения: "Хотя как возможно во всей шведской земле берут рекрут, и за великой скудностью людей пишут стариков, у коих от старости зубов нет, и ребят, которые не без труда поднять мушкет могут, собрав и таких не чают, чтобы мочь знатного с такими людьми учинить".

Подобные донесения послов, безусловно, представляли большой интерес для русского военного командования, они помогали вскрыть вероятный характер действий противника, состояние его войск и пополнения резервами.

Блестящая победа русского оружия вначале у деревни Лесной 28 сентября 1708 г., лишившая короля Швеции сильного подкрепления и крупного транспорта с провиантом и боеприпасами, и последующий сокрушительный разгром "непобедимого" Карла XII уже в Полтавской битве 27 июня 1709 г., несомненно, означали одновременно и победу русской разведки.

Однако ее сопровождали не только примечательные успехи. Не обошлось и без досадных промахов. Одним из них является измена в 1708 г. гетмана Украины Мазепы, его переход на сторону Карла XII. Не говоря уже о том, что это было огромной неожиданностью лично для Петра, неоднократно отвергавшего "наветы" на своего фаворита, такой поворот событий потребовал внесения существенных поправок в общий план ведения Северной войны. Разведка и контрразведка так и не смогли представить царю убедительные доказательства о планах матерого предателя, хотя на этот путь он бесповоротно стал еще задолго до Полтавской битвы. 

Петр и его окружение высоко ценили Мазепу (за исключением, пожалуй, одного человека, выражавшего ему недоверие, - А.Д.Меньшикова). Царь даже наградил гетмана высшим государственным орденом Андрея Первозванного, причем Мазепа был вторым, кто получил в России это самое высокое отличие (после генерал-фельдмаршала Ф.А.Головина). Глубоко потрясенный этим коварством, Петр дважды обращался с письмом к турецкому султану, а затем и к Карлу XII о выдаче Мазепы. Однако, несмотря на все возможные усилия, добиться этого не удалось, тем более, что вскоре (1709 г.) бывший гетман умер в изгнании.

Неожиданное поражение в ходе Прутского похода 1711г. также следует отнести к крупному провалу русской разведки. Своими оценками она фактически дезинформировала Петра о благоприятных условиях похода на Турцию. Были значительно преуменьшены реально существующие трудности этой кампании, явно переоценены свои силы. Считалось, что одно лишь появление русских войск в этом районе сразу же приведет к очередной славной победе. Не справилась со своими задачами и войсковая разведка. Налицо была излишняя эйфория от славной Полтавской победы. В результате пришлось соглашаться практически на все унизительные требования турецкой стороны (сдача Азова, уничтожение ряда крепостей), необходимо было также спасать самого царя, который, находясь с войсками в полном окружении, составил даже свое завещание. Это бесславное поражение еще более убедило Петра в значимости достоверной разведывательной информации. Царь продолжал учиться, порою на тяжелых и горьких для него уроках: ведь из 25 лет его царствования фактически лишь один год был для России мирным.

Пристальное внимание в своей деятельности Петр I обращал также на борьбу с иностранными разведками, неустанно требовал бдительности от всех офицеров и служилых людей, считал первостепенно важным сохранение государственной тайны. Так, в Положении о Коллегии иностранных дел, в частности, говорилось; "К делам иностранным служителей коллегии иметь верных и добрых, чтоб не было диряво, и в том крепко смотреть, а ежели кто непотребного в оное место допустит, или ведая за кем в сем деле вину, а не объявит, то будут наказаны, яко изменники".

Разглашение государственной тайны было приравнено к самым тяжелым преступлениям: "когда кто злым образом и на время, или вовсе тайно коллегиальных писем и документов что унесет... когда кто постороннему, кому не надлежит тайности коллегии сообщит резолюции, прежде времени объявит протоколы... таковым за преступление как вышним, так и нижним надлежит чинить смертная казнь, или вечная на галеры ссылка с вырезыванием ноздрей и отнятием всего имения".

В начале XVIII в. военная разведка прочно закрепляет за собой репутацию постоянной спутницы всех войн. Враждующие стороны широко стремятся перенимать друг у друга формы разведки, методы, приемы и способы ее осуществления не только на поле боя, но и в тайных операциях. Она становится все более изощренной, объемной и непрерывной, проникает во все слои общества. Монархи лично уделяют ей свое внимание. 

В чем преуспевала русская военная разведка в этот период, так это, бесспорно, в войсковой разведке: многочисленные битвы и сражения служили постоянным источником для ее обогащения и дальнейшего развития.

Внешняя же разведка несколько отставала от западной, поскольку Россия значительно позже приступила к аккредитации постоянных посольств за рубежом, открыто признававшихся всеми в качестве эффективных центров разведывательной активности соответствующих государств. Что же касается контрразведки, которая тесно переплеталась с разведывательной активностью, то здесь Российское государство нисколько не уступало другим странам.
 

_______________

*Часть первая. Продолжение читайте в следующих номерах журнала.