От этих утверждений Хрущева Насер пришел в ярость. На следующий день, выступая в Дамаске перед многотысячной толпой, встречавшей его, Насер сказал сердитые слова в адрес Хрущева. Эти две речи означали конец "периода очарования" и начало конфликтов между Хрущевым и Насером.

Еще в октябре 1957 года на приеме в польском посольстве в Москве на вопрос иностранных журналистов Хрущев ответил: "Мы поддерживаем Гамаля Абделя Насера, хотя и знаем, что он не коммунист и что он сажает коммунистов в своей стране в тюрьму. Но это внутреннее дело, которое касается его и его народа, и мы поддерживаем его, потому что он национальный лидер, который представляет надежду своего народа".

Такой "комплимент" не понравился Насеру. Не улучшило положение и большое письмо Хрущева, которое вручил Насеру советский посол в Египте Е.Киселев в апреле 1959 года. (К сожалению, мы его цитируем не по своим, а по египетским источникам). Письмо начиналось сердечно с сожалений о том, "что отношения между нашими странами начали усложняться и ни в коем случае не по нашей инициативе". Далее Хрущев говорил начистоту:

"Зная Вашу импульсивность, мы опасаемся, что наша ограниченная поддержка Ваших воинственных настроений может побудить Вас к военным действиям, которые мы считаем нежелательными...

Возможно, господин Президент, Вы также должны хорошо помнить, что, когда Вы внесли мне предложение поставить Вам бомбардировщики среднего радиуса действие и ракеты промежуточного радиуса действия, я сделал замечание, что территория вашей страны настолько мала, что вам будет трудно применить это оружие.

Тогда я спросил Вас, какие, по Вашему мнению, ракеты промежуточного радиуса действия. Вы ответили, что вам нужны ракеты с радиусом действия 50-70 километров. Я сказал Вам, что наши ракеты промеж уточного радиуса действия рассчитаны на расстояние 2000-4000 километров и что они, конечно, не подходят вам. Если возникнет необходимость применить эти ракеты, сказал я, очевидно будет лучше запускать их с нашей территории. Поэтому у вас нет нужды в таких ракетах, но вы можете рассчитывать на нас, что мы окажем помощь вам этими ракетами с нашей территории, если агрессоры развяжут войну против вас.

Я не хочу скрывать от Вас тот факт, что, когда мы не согласились с Вашим предложением о поставке вам бомбардировщиков и ракет среднего радиуса действия, мы имели в виду, что в состоянии раздражения, вызываемого, главным образом, существующим положением, вы можете предпринять некоторые нежелательные действия, которые приведут к войне".

Затем Н.С.Хрущев еще раз поднял вопрос о помощи Египту в период тройственной агрессии: "Всем известно, что Советский Союз с самого первого дня Суэцкого кризиса твердо и последовательно выступал в защиту законных прав Египта, оказывая ему огромную моральную поддержку. После вооруженного нападения Англии, Франции и Израиля на Египет Советское правительство приняло такие меры, которые сыграли далеко не последнюю роль в выдворении агрессоров с египетской земли. Были ли у кого-либо сомнения, что если бы силы, которые развязали вооруженную агрессию против Египта, игнорировали категорическое предупреждение Советского Союза и не прекратили боевых действий. Советский Союз применил бы более эффективные средства обуздания агрессоров"?

Хрущев также упрекнул Насера в стремлении вмешиваться в дела других арабских стран и прочел длинную лекцию о достоинствах коммунизма. И только в конце письма Н.С.Хрущев коснулся вопроса советской помощи Египту.

"Нам говорят, господин Президент, что на митингах, проходящих сейчас в Объединенной Арабской Республике, раздаются выкрики "Нет рублям, нет долларам" не без поощрения со стороны властей, а некоторые политические деятели высказывают открыто свои сомнения в бескорыстии советской помощи. Я не буду излагать детали основной разницы между советской и американской помощью, мне хотелось бы только спросить: возможно, советские рубли компрометируют кого-либо в Объединенной Арабской Республике? Если Вы считаете, что помощь, которую мы согласились предоставить по вашей просьбе Объединенной Арабской Республике, является бременем для вас, если вы хотите избавиться от рублей, которые мы ассигновали по существующим соглашениям, вы можете свободно от них отказаться.

Вы можете быть уверены, что это ни в коем случае не оскорбит нас, и мы охотно согласимся с вашим пожеланием. В действительности у нас есть огромная область, куда мы можем вложить их. Я имею в виду огромную программу экономического строительства в СССР. Мы не желаем быть навязчивым и в предоставлении помощи странам, которые не нуждаются в ней и чернят нас вместо того, чтобы быть благодарными, и восстанавливают народ против советской страны, которая предоставляет бескорыстную помощь".

Свое письмо Хрущев закончил в типичной для него манере: "Вашей стране еще может понадобиться помощь и дружеское, равноправное сотрудничество с Советским Союзом, и не однажды. Здесь я хочу привести хорошо известную русскую пословицу: "Не плюй в колодец, пригодится воды напиться".

Ответ президента Насера был таким же длинным и таким же бескомпромиссным. Он писал, что весьма удивлен содержанием письма, похожего на статью из западной газеты, где "... разрывы между событиями заполняются фантазией, а в местах, где факты не поддаются авторам, они прибегают к воображению".

Далее Насер писал: "Вы, вероятно, знаете, господин Председатель, что советский ультиматум, эффект которого никто не может отрицать, был опубликован в Москве без нашего ведома через девять дней, в течение которых мы оставались одни на поле битвы. Существовала возможность, что мы могли утратить нашу решимость сражаться и, возможно, могли сдаться... через два или три дня или через неделю, и даже была вероятность, что мы могли сделать это утром того же дня, когда был обнародован ваш ультиматум. Какая бы польза была от ультиматума в тот день, господин Председатель, если бы нам наступил конец и мы пали?".

Не соглашался Насер и по другой позиции: "Я просил у вас несколько артиллерийских ракетных установок среднего радиуса действия, а вы говорите в своем письме, что я просил ракеты с радиусом действия 50-70 миль. Мы были удивлены вашими комментариями по этой просьбе, что Вы якобы сказали мне, что в Советском Союзе в распоряжении есть ракеты среднего радиуса действия в пределах от 2000 до 4000 миль.

Я сказал определенно, что я хотел, и указал радиус действия. Возможно, что перевод и сходство между термином "реактивные снаряды", которые я просил, и словом "ракеты", которых я не просил, виноваты в этой ошибке, хотя и трудно этому поверить..."

Выпады Хрущева в адрес президента Насера - будто он хотел военного вмешательства в соседние арабские страны, встретили также резкое отрицание.

Основным же мотивом письма Насера было утверждение, будто местные коммунистические партии во всем арабском мире с советской помощью проводят свою деятельность против арабского национализма и арабского единства, а поэтому ему "необходимо бороться против этих коммунистов даже в том случае, если это и вызывает советское неудовольствие, о чем он весьма сожалеет".

Свое письмо Насер тоже закончил поговоркой, арабской, - конечно: "Одной рукой в ладоши не хлопнешь". И добавил: "Нам хотелось бы знать, что наша рука, протянутая к вам с дружбой, не повиснет в воздухе".

После этого обмена письмами отношения между лидерами Советского Союза и Объединенной Арабской Республики совсем охладели. США тут же обратились к Насеру с массой предложений о помощи. Но это была настолько очевидная попытка использовать ситуацию, что она не достигла успеха.

Новая встреча Хрущева с Насером состоялась в рамках контактов в ООН на открытии сессии 1961 года. 24 сентября на вилле советской дипломатической миссии в Гленкове они разговаривали в течение полутора часов, но при этом Хрущев предупредил Насера: "Это место прослушивается, и мы обнаружили подслушивающие устройства". 2 октября они говорили более трех часов на той же вилле, но в саду - вне сферы действия подслушивающих устройств. Насер еще раз подтвердил свою позицию, сказав Хрущеву, что если он и запретил Коммунистическую партию в Египте, то только потому, что коммунисты неправильно анализируют путь, по которому должна развиваться страна. Он не принимает участия в антикоммунистическом мировом крестовом подходе, и он не является антикоммунистом. "Как я сказал вашему послу. Вы являетесь моим другом, а Вы - коммунист. Тито мой друг, а он коммунист".

Хрущев фыркнул на это: "Тито - не коммунист, он король".

Они имели обширные переговоры, и Насер вышел с впечатлением, что некоторые их споры урегулированы. Однако теплоты в отношениях не прибавилось. И в конце мая следующего года они стали еще холоднее. Приложил к этому руку Анвар Садат, бывший в то время руководителем египетского парламента. Он возглавлял парламентскую делегацию в Москве на праздновании Первого Мая, и на приеме в Кремле произнес речь традиционного типа.

Хрущев же, начав ответную речь вполне дружески, закончил ее совсем по-другому: "Мы не собираемся толкать вас к коммунизму, мы не верим, что людей можно загнать в рай даже палкой. Вы освободились и счастливы тем, 'что вы называете национализмом. Но позвольте сказать вам: арабский национализм - не верх счастья. Я не хочу заставлять вас принимать коммунизм, но я верю, что некоторые члены делегации будут коммунистами, потому что сама жизнь приведет к коммунизму... Коммунизм - это идеи, а идеи нельзя спрятать в тюрьмы. Вы можете посадить в тюрьму человека, но он все же останется коммунистом. Царь сажал Ленина в тюрьму, но Ленин построил величайшее в истории государство...".

Члены делегации были ошеломлены, а Насер дал указание: "Это не должно остаться без ответа", и 8 июня Садат написал Хрущеву. Отвергая его аргументы, Садат утверждал, будто хорошо знает, что тюрьма не меняет идей человека, так как "сам провел шесть лет в тюрьме во время борьбы за свободу Египта" (на самом деле Садат сидел за шпионаж в пользу фашистской Германии: роммелевская разведка завербовала его еще в 1942 году).

Конфликт между Насером и Хрущевым продолжался, пока сами события не помогли сгладить его.

В 1964 году Каир стал центром многих международных событий: арабское совещание в верхах в январе, африканское совещание в верхах в июле, совещание глав неприсоединившихся стран в октябре. Египтяне вели спор с американцами из-за Йемена. События на Ближнем Востоке стремительно развивались. Авторитет Насера рос. Хрущев, озадаченный этим ростом, начал поворачивать снова к Насеру. 1964 год явился вехой конца периода раздора и начала периода взаимопонимания между двумя государственными деятелями.

Это взаимопонимание было сосредоточено вокруг церемонии открытия первой очереди высотной Асуанской плотины. Хрущева часто приглашали посетить Египет, но на этот раз он принял приглашение.

Хейкал пишет: "Меня попросили сопровождать Хрущева и его семью на теплоходе, на котором они плыли в Египет. Это было очаровательное путешествие, которое началось от его виллы в Ялте. Хрущев на судне стал менее церемонным, тайком ел пирожное, которое ему не разрешалось есть, беседовал и смотрел фильмы (один назывался "Голый дипломат"). Все шло хорошо и гладко. Он очень интересовался Египтом и арабами и беседовал со мной в течение многих часов, слушая с интересом об идеях арабского национализма, которые он ранее отвергал. Вернулся его старый интерес к Насеру, но на этот раз это было более интеллектуальное любопытство. Сейчас это не было любопытством к одному человеку, но к истории движения и его значению.

При встрече в Александрии Хрущеву был оказан грандиозный прием. Он был очень доволен, даже слезы появились у него на глазах. Примирение казалось полным: в Асуане советский лидер вручил президенту ОАР орден Ленина и присвоил ему звание Героя Советского Союза".

Однако были и осложнения. Среди гостей на церемонии перекрытия Нила присутствовал президент Ирака Ареф. Во время своего выступления он приводил выдержки из Корана, и толпа одобрительно ревела. Хрущев не мог понять этих неистовых аплодисментов, особенно тому, кто вешает коммунистов.

Он явно был расстроен приемом, оказанным Арефу, и, повернувшись к Насеру, спросил:

"Мой друг президент Насер, долго ли Вы будете навязывать мне того козла?" Президент не понял: "Какого козла?". Хрущев, схватив экземпляр газеты, где была опубликована фотография Арефа, вскричал: "Разве он не похож на козла?

Позднее, во время прогулки на катере Ареф сказал Хрущеву, что он восхищен Советским Союзом. Хрущев парировал моментально: "Мы не можем быть друзьями с теми, кто вешает коммунистов".

Ареф был шокирован, а Насер, как хозяин, поставлен в затруднение. Он вынужден был вступить в дискуссию: "Сейчас Вы возвращаете нас к старому спору... Вы сказали, что существует только одно единство - единство рабочего класса. Как тогда Вы можете объяснить тот факт, что Советский Союз и Китай находятся в ссоре, а это две страны, где класть принадлежит рабочему классу? Помните ли Вы, что сказали мне три дня назад? Высказали мне, что Сталин был захвачен врасплох, когда нацисты напали, и что он заперся в комнате в Кремле и непрерывно пил. Он не получал сводок о войне, а затем созвал заседание Политбюро, на котором сказал: "Товарищи, государство, которое построил Ленин, погибает..." Я думаю, что это было заявление о поражении партии. Однако, русская нация выстояла и превратила войну в Великую Отечественную. И далее, когда Вы говорите нам, что нам нельзя нападать на коммунистов, как же тогда Вы сами нападаете на Сталина? Мы нападаем на плохих коммунистов, а Сталин хороший пример плохого коммуниста".

Хрущев пришел в полную ярость и закричал: "Я могу нападать на Сталина, но Вы не можете нападать на Сталина. У Вас нет права нападать на него".

Этот накаленный спор продолжался с восьми часов утра до двух часов дня. Рядом стояли рыбацкие лодки, но ко времени, когда кончился спор, было слишком поздно ловить рыбу.

Однако в конце тех долгих горячих часов спора все-таки стало казаться, что Хрущев начал лучше понимать арабскую позицию. В коммюнике, подписанном обоими лидерами в конце визита, было сделано особое упоминание об арабском единстве, потом не раз повторявшемся.

Хрущев отчалил из Александрии под гремевшие над гаванью приветствия арабов. Он долго махал Насеру своей соломенной шляпой, сам выглядел счастливым.

Когда в октябре 1964 года последовало освобождение Хрущева от всех занимаемых им высших постов в КПСС и государстве, Насер воскликнул: "О, Аллах! С Москвой нам придется начинать все сначала!

Сначала начинать не пришлось, но в отношениях лидеров СССР и Египта закончилась целая эра динамизма, позволившая многое сбалансировать и поставить на свои места.

Самое удивительное в том, что и сейчас, много лет спустя, мы знаем очень немного об истории отношений между Насером и Хрущевым. Известно, что было более 180 обменов письмами, депешами, другими документами, а опубликована лишь малая их часть. Да и то не у нас, а за рубежом. Наши архивы, в том числе и переписка между Насером и Хрущевым, пока не доступны для исследователей.

О Гамале Абдель Насере, первом президенте Египта, помнят в нашей стране. Так же как не стерло время и образ первого реформатора послесталинской эпохи Никиты Сергеевича Хрущева, о котором до сих пор вспоминают в Египте. А у пирамид Гизы показывают его подарок - часы. Они идут.
 

^* Продолжение. Начало см. в "Обозревателе" № 15(19), 1993 г.