В калейдоскопе скоротечных политических событий конца 80-х-начала 90-х гг. политическая теория вновь ищет ответы на новые вопросы и разгадывает небывалые прежде взаимосвязи. Среди них особо выделяются быстрое крушение социализма в Восточной Европе и России и дальнейшая судьба левых политических сил и левой культуры.

Предугадывая будущее посткоммунистического общества в реформированной Восточной Европе и России, нельзя не учитывать значение социал-демократических ценностей и всего опыта социал-демократии.

Сегодня социал-демократическая идея становится в восточноевропейских странах своеобразным "компромиссом" между социалистической и либеральной идеями, позволяющим перекинуть мостик к будущему путем нового "синтеза", а не простого тотального нигилизма.

Краткий, но насыщенный четырехлетний опыт реформ восточноевропейских стран показывает, что не только ценности, но и политико-управленческие образцы социал-реформизма укореняются в реальную практику через парламентскую и законодательную работу социал-демократических и социалистических партий по мере их распространения в среде профсоюзов, а также в общественных движениях: женщин, экологов, потребителей и пр. Присутствие социал-демократической культуры ощущается в быстром распространении опыта социального партнерства и трипартизма на уровне общегосударственного регулирования трудовых отношений. Но это лишь начало практической роли, которую, на наш взгляд, призвана сыграть в этом регионе социал-демократия, подлинное, адекватное укоренение социал-демократической культуры и мировоззрения, как стиля мышления и социальной ориентации, будет долгам и весьма сложным процессом. Со времени буржуазных революций вокруг демократии разворачивается вся современная общественно-политическая жизнь, и каждая эпоха вносит что-то новое в содержание данного понятия. С современных позиций отчетливо видна ее эволюция: от политического принципа обоснования прав и свобод гражданина к универсальному механизму регуляции практически всех сфер жизнедеятельности современного общества, в том числе социальных, экономических и производственно-управленческих отношений. Эта эволюция привела к одному из важнейших достижений европейской цивилизации - социальному государству, обеспечившему не на словах, а на деле статус личности и ее освобождение от грубых форм материальной нужды.

Говоря о роли социал-демократии в достижении современного бытия гражданина в социальном государстве, не стоит пренебрегать и ролью рабочего движения. С одной стороны, тяжкие формы борьбы рабочих с капиталом двигали как его развитие, так и усовершенствование капиталистической системы в целом. С другой - рабочее движение принесло и весьма уродливые политические формы и мировоззренческие деформации, особенно в периферийных регионах Европы. И все же совокупный итог сложной диалектики взаимодействия двух политических полюсов общества сегодня скорее положителен.

Так, О.Бауэр считал, что важнейшие социальные права рабочих были плодами "интегрального социализма", результатом борьбы двух ветвей рабочего движения (революционного и реформистского).

Рабочее движение трудно и долго вбирало в свою культуру демократические ценности и принципы. Революционному крылу так и не удалось всерьез постигнуть политико-правовые аспекты демократии и сделать их нормами жизни. Но даже современное западное сравнительно более однородное общество, обладающее развитым средним классом и все более размывающимся пролетариатом, еще продолжает осваивать принципы демократии, распространяя их на все новые и новые сферы жизни. В развитых странах, как, например, во Франции, до сих пор вспыхивают кампании по очередной популяризации ценностей республиканизма по разъяснению абсолютного верховенства права над всем, в том числе над благом.

Революционное крыло рабочего движения дорого оплатило пренебрежение к праву и парламентско-представительной демократии как к абсолютному по своей функциональной всеохватности принципу регуляции политических отношений. Иллюзия ряда пролетарских вождей о превосходстве прямой демократии в духе Парижской коммуны как способа "приближения" управленческих органов к трудящимся вызвала глубокие перекосы и деформации общества.

Социал-демократия, наоборот, своевременно оценила центральное принципиальное место права и парламентарной демократии для нормального функционирования общества, для поддержания "обществе иного договора" как сути гражданского социума. Эта суть и сегодня познана еще не до конца, но, как указывает ее известный современный толкователь Дж.Роулс, написавший знаменитую "Теорию справедливости", к ней имеют прямое отношение такие максимы: " Каждый и все находятся в идеально равных условиях"; "Справедливость должна являться главной добродетелью социальных институтов".

Социал-реформистская идеология, нашедшая отражение в программах социал-демократических партий и Социнтерна, всегда настаивала на центральном месте личности и ее прав, предохраняя от характерного для революционного крыла "временного" отчуждения прав индивида в пользу какого-либо авторитета. Обеспечение автономии личности расценивалось как практический механизм управления всей общественной системой. В этом состоит главное принципиальное отличие двух политических ветвей и культур рабочего движения, и из него выросли и постепенно развились преимущества социал-реформизма и изъяны реального социализма.

Социал-демократическое движение также не было лишено мировоззренческих перегибов и тупиковых линий, когда его преимущества легко оборачивались недостатками. Вспомним течения этического социализма, переносящего акценты из социально-политической и экономической области в сферу чистой морали. Или волюнтаризм в политике, когда история рассматривалась как свободное творчество с открытым и ничем не предопределенным результатом. Историческая необходимость отвергалась как предрассудок. Парадоксальным образом этот подход становился зеркальным отражением довлеющего в среде революционного рабочего движения экономического детерминизма и социологизаторства истории.

Покинув почву жесткого детерминистического видения действительности в духе лапласовской причинности, социал-демократы эволюционировали к системно-функциональному пониманию общественных процессов. Они ориентировались на множественность и открытость теоретических подходов, соответствующих бурно нарастающей к середине нашего века дифференциации и специализации сфер функционирования общества в условиях развитого индустриального общества. Плюрализация социальных факторов и субъектов, усложнение и умножение объектов исследования и управления неизбежно ведут к множественности методов, причинно-следственных связей и уровней анализа. Следует подчеркнуть, что еще у Э.Бернштейна были заметны акценты, поставленные преимущественно на функционально-системное, нежели на субстанциальное, видение общества. Он отдавал приоритет не столько состоянию, качеству, сколько общественным механизмам и функциям. Такой подход легче угадывает логику саморегулирования, саморазвития системы. Именно так следует толковать его мысль, что социализму "невозможно и не нужно давать чисто материалистическое обоснование"¹.

При таком подходе социалистическая теория может не замыкаться на четких экономических и социальных параметрах будущего общества. Последние всегда переменчивы и временны. Данным подходом, подобным принципам относительности и дополнительности в естествознании, социальная теория выходила на новые уровни общности.

Сегодня посттоталитарному сознанию социалистов Восточной Европы и России, устремляющихся к социал-демократической идеологии, предстоит проделать настоящий методологический переворот, понять всю глубину отличия этих двух политических культур, изжить мышление в духе конечной ясной цели и простых финалистских формул.

Социальная практика ясно показала, что решение каждой задачи, даже высокой степени общности, всегда временно, этап но и тут же порождает множество других проблем. Социальное качество в этом смысле никогда не достигает предельного, идеального состояния. Становление справедливого, более совершенного общества - это открытый, не кончающийся процесс без заранее заданных параметров и результатов. Шкала социальных неравенств крайне подвижна, преодоление одного неравенства влечет за собой необходимость преодоления других, а решение любых социальных процессов только временно.

При каждом новом соотношении социальных факторов, на каждой ступени продвижения вперед необходима новая корректировка соотношения между равенством и неравенством, справедливостью и попранием прав, свободы и авторитарного подавления. Это-повседневная и вечная задача общества.

Например, если классовый конфликт в развитых странах в прошлом касался в первую очередь перераспределения ресурсов общества, то сегодня он переносится на область перераспределения информации знания, а также функций управления. Этот конфликт не решен на более глобальном уровне, между развитыми и развивающимися странами, о чем пойдет речь в дальнейшем.

Повседневная кропотливая работа по совершенствованию социального управления и расширению прав и свобод для социал-демократов имеет первостепенное значение. Как показала практика, их реформистские расчеты на преобразование капитализма "через законодательные и социальные реформы оправдываются. Сегодня отношения между трудом и капиталом стали более равноправными и их поляризация все более относительна.

Возможности реформистской модели хорошо сознавали еще раньше, до перестройки, и многие социально-политические круги в странах реального социализма. Возьмем, к примеру, книгу советского исследователя Н.Сибилева, посвященную Социнтерну: "Главная проблема, которая в течение десятилетий лежала в основе требования радикального социального преобразования экономики, - проблема тяжелых кризисов и длительной безработицы, порождавших нужду и необеспеченность существования масс, оказалась в западных странах хотя и не полностью, но в значительной степени решена"².

Возникает, однако, вопрос, на который левая культура еще не дала окончательного ответа: насколько был возможен на практике социал-реформистский путь в большинстве стран Восточной Европы и в России?

Достаточно определенный ответ на этот вопрос возможен по мере дальнейшего развития относительно новой отрасли социологии - теории модернизации. Но уже сегодня есть ясные доказательства того, что социал-реформизм как движение коррелирует с весьма оформленными, сложившимися структурами индустриального общества, что его восприятие общественным сознанием невозможно без значительного распространения городской культуры, гражданского сознания и правовых институций и норм.

Заметим, что большевизм, наоборот, привлекателен для обществ с неизжитыми патриархальными структурами, со слабой буржуазией, не установившей либеральные нормы и институты, с большим влиянием военно-помещичьих кругов и авторитарно-крестьянского сознания. Таковыми были общества России, Балканских стран, в меньшей степени Польши и Словакии, частично Венгрии. Модернизация этих стран сильно опаздывала и изначально еще в конце XIX в. приняла в той или иной мере авторитарные политические формы. До определенного исторического предела, который очертился уже в 60-е гг., модернизация в них в принципе не могла бы двигаться аналогичными западноевропейскому путями, будучи генетически иной.

Но наряду с социально-экономическими существуют политико-культурные, политико-мировоззренческие закономерности развития социума. Новейшая история показывает, что революционное рабочее движение сильнее там, где не сложился либеральный общественный консенсус³, где нет развитого среднего класса (производительного, а не чиновничьего), где слаба культурная гегемония либеральной буржуазии, не укоренены культурные традиции Просвещения, Гуманизма, республиканские ценности и представления. В них военно-помещичьим полутрадиционалистским правящим кругам противостоит революционный напор пролетариата. Такой тип политической структуры чрезвычайно характерен для всей периферии Европы начала века, и он обусловливает остроту классовых битв и противоречий. Он лежит в основе политического развития не только Востока Европы, но и всего ее Юга.

К сожалению, эту закономерность не замечают современные либералы восточноевропейских стран, торопясь отнести к "антиистории" весь период государственного социализма. Ими оспаривается тот неопровержимый факт, что революционное крыло рабочего движения, несмотря на многие горькие плоды своей деятельности, было тоже своеобразным носителем и проводником ценностей республиканизма в той мере, в какой марксизм, на котором оно основывается. корнями уходит в традиции буржуазного рационализма и Просвещения, и в той мере, в какой реальный социализм наделил трудящихся определенными социальными и (частично) юридическими правами, которыми они раньше, до его установления в этих странах, не обладали.

Парадокс революционной рабочей культуры состоит также в том, что она была чересчур правоверным, ортодоксальным проводником и преемником парадигмы мышления классической науки, лапласовского детерминизма и квазихристианской эсхатологии, тогда как социал-реформизм не замыкался в пределах стиля мышления классической буржуазной философии, ищя опору и в неокантианстве, позитивизме и критическом рационализме, и в то же время никогда не покидая до конца почву первой.

К причинам трудностей укоренения социал-демократической культуры в Восточной Европе и России можно отнести и то, что две ветви рабочего движения пытаются объединиться в кризисный для западных социал-демократических партий момент. Этот кризис обусловлен сложными глубокими преобразованиями, связанными с перестройкой технологического способа производства в направлении информатизации, всей социальной сферы, форм управления всех уровней.

Информатизация создала предпосылки того, что экономическая и политическая жизнь перешагивает государственные рубежи и становится интернациональной. В этих условиях социал-демократия теряет большинство своих традиционных рычагов управления, связанных с национальным государством и с четкой партийной структурой общества. Адаптация к новой специфике развития Европейского Сообщества потребует немалого срока, и пока она не завершится, "кризис идентичности" социал-демократии неизбежен.

Пока идет поиск нового предназначения и новых функций этих партий, раздаются голоса о том, что век социал-демократии истек вместе с исчерпанием прежней модели управления государства благосостояния (Р.Дарендорф). Более того, большое распространение находит излюбленный тезис постмодернистов о затухании веры в Прогресс, которая является фундаментом социал-демократического мировоззрения. В этой идеологической ситуации возрастает необходимость в обновлении программных и методологических подходов этих партий, в выходе на новый мировоззренческо-аналитический уровень.

Эта задача решается социал-демократическим движением вот уже более десяти лет. В 80-е гг. повсеместно прошла "третья волна" программных поисков и дискуссий о так называемся "реформе реформизма"⁴. Самыми яркими результатами этих поисков стали два документа: Программа СДПГ (1989 г.) и Стокгольмская декларация Социнтерная (1989 г.). Что нового они дали в теоретическом и практическом плане?

Обратимся к новейшему исследованию по данному вопросу, каким является книга французского политолога Г.Девэна "Социалистический интернационал" (1993 г.)⁵. Он проанализировал эволюцию теоретических и ценностных подходов социал-реформизма вплоть до последних дней на основе обильного, ранее не изученного архивного материала политической деятельности Интернационала и входящих в него партий. Подобные аналитические работы, посвященные Социнтерну, большая редкость. До сих пор наибольшей популярностью пользовалась работа одного из секретарей Социнтерна Ю.Браунталя "История международного социализма", в которой преобладает историографический подход.

В книге Г.Девэна политическая и социальная доктрина Социнтерна прослеживается в ее эволюции от франкфуртской декларации I съезда Социнтерна (1951 г.) вплоть до Стокгольмской декларации (1989 г.). Сопоставительный анализ программ позволяет лучше понять суть новых идей и теоретических принципов конца 80-х гг. и сохранение незыблемости основных моральных ценностей движения. Автор убедительно показал, что обновление подходов шло постоянно и, начиная с конгресса в Осло (1961 г.), все больше утверждалось расширительное триединое толкование демократии как принципа не только политической жизни, но и социальной, а также производственной сферы.

Преодоление неравенства, демократизация образования, семейной политики, социальной защиты на всех этапах программного развития Социнтерна тесно увязывались с главным принципом либерального общества - с соблюдением политических прав и свобод гражданина, подчеркивает Г.Девэн.

Программное обновление 80-х гг., нашедшее яркое отражение в деятельности и документах Стокгольмского конгресса Социнтерна (1989 г.), выводит социал-демократию на уровень глобальных общечеловеческих измерении. без которых не могут уже решаться и региональные, в том числе европейские, проблемы. Потенции будущего этого движения заложены именно в глобальности, системности нового видения, в открытости навстречу самым драматичным проблемам общества, что полностью соответствует духу и традициям рабочего движения. Современные идеологи социал-демократии ставят вопрос о выживании цивилизации в тесной связи с соотношением экономики двух полушарий - Севера и Юга. Корни этой идеи тянутся от прошлой деятельности социал-демократии по деколонизации, от проводимой Социнтерном активной региональной политики. Важную роль в этой деятельности играл живой и новаторский подход Г.Яничека, занимавшего пост секретаря Социнтерна в 60-70-е гг. и добившегося больших результатов в деле усиления влияния социал-демократии в Третьем мире и в борьбе с неоколониализмом и апартеидом.

Цивилизация Запада не может больше тешиться иллюзией о возможности своей изоляции на некоем "технотронном острове". "Сохранение и нарастание нынешнего дисбаланса, ухудшающего положение наиболее бедных и наиболее населенных стран, может иметь катастрофические последствия, может сделать нереальными перспективы развития мировой экономики в целом и породить неконтролируемые процессы и конфликты"⁶.

Забота о гражданине в пределах собственного государства, преобладавшая в деятельности социал-демократии до сих пор, сменяется более универсальным видением мира. Рождается новая парадигма социального мышления, соответствующая новым объективным зависимостям и взаимодействиям. Жизнь эволюционирует так, что проблемы социальной справедливости, прав граждан, противостояния классов и наций встают вновь, но на этот раз уже на общечеловеческом уровне.

К этому тесно примыкает и задача восстановления экологического баланса между природой и обществом. Экологический дисбаланс имеет двоякую природу. Он вызывается как несдерживаемым ростом и бесконтрольным использованием ресурсов со стороны развитых промышленных стран, так и безнадежной ситуацией в слаборазвитом мире. Ибо постоянная бедность вынуждает людей к безжалостной эксплуатации природы, убыстряет ее разрушение. Эта драматическая зависимость раскрыта с особой силой в известном докладе "Наше общее будущее", подготовленном Комиссией ООН по окружающей среде под руководством видного деятеля норвежской социал-демократии Г.Брундтланд. В нем излагается новая концепция интернационализма будущего с учетом экологических проблем.

Социал-демократические партии скандинавских стран. ФРГ оказались политическими силами, наиболее чувствительными к экологической проблеме. Именно в них, в особенности в их левом крыле, в 70-е гг. началось обоснование известных сегодня концепций "качества жизни", "селективного", "сбалансированного" роста, "экосоциализма", базирующихся на новом понимании целей развития, на значительном переосмыслении понятия прогресса, на преодолении технократического и узкоэкономического мышления. Эти концепции обосновывают пути обогащения общества ценностями, далеко выходящими за пределы материального потребления путем развернутого социально-экономического регулирования.

В отличие от большинства экологических движений социал-демократические теоретики чужды утопизму и подкрепляют свои проекты экономически обоснованными расчетами. Так, в них заложен постулат об обеспечении постоянного минимального роста в размере 5%, без которого невозможно поддержание системы жизнеобеспечения общества и осуществление социальных программ. Конкретным расчетам с этих позиций подвергаются также планирование городов, транспорт, энергетика, добыча сырья. Идет разработка сложнейшего вопроса о включении экологических параметров в экономические, в рыночные отношения, что вызывает оживленные споры о соотношении рыночных механизмов с рычагами управления публичной власти всех уровней: местного, государственного, общемирового.

Экологическая проблема занимает одно из центральных мест в Стокгольмской декларации Социнтерна. В ней подчеркивается, что решение этой проблемы зависит в конечном счете от изменения стратегии развития во всемирном масштабе, ибо биосфера Земли не знает границ. Учитывая огромные финансовые возможности развитых стран и ресурсосберегающий характер новых технологий, эта задача не кажется уже утопичной и все больше зависит от политической воли субъектов международного сообщества и от развития экологического сознания народов. Наступило время превращения этой идеи в конкретную политическую программу. "Мы выступаем за объединение усилий между народами в деле замены всех вредных для окружающей среды веществ и процессов щадящими природу заменителями. Нельзя больше позволять, чтобы передача технологий с Севера на Юг была формой экспорта недопустимых в экологическом отношении производств, либо токсических отходов богатых стран"⁷.

Концепция экологически обоснованной модернизации - это наиболее содержательная и актуальная часть в программных поисках обоснования демократического социализма, понимаемого по-новому. Она являет собой очередной прорыв социал-демократии в деле конкретизации ценностей социализма, наряду с современными концепциями труда на этапе информационной революции и управления, соответствующего новым технологиям. Подобное интегративное видение будущего может стать очередным "третьим путем", на котором встретятся все новые гражданские и профсоюзные инициативы и движения, наиболее активная часть современного общества.

Социал-демократии предстоит не только выявить до конца объективные новые приоритеты развития, но и увязать их с экономической политикой. В силу неизбежной радикальности новых постановок и предложений убедить общество в их осуществимости будет сложно. Не случайно на Западе пока преобладает неоконсервативное видение того, что современную экономику следует лечить не программами, а массовой безработицей, что новая бедность закономерна, урезание социальных прав неизбежно, а на экологии можно и дальше продолжать экономить.

Сознавая сложность реализации своих программных наработок 80-х гг., а также неизжитую пока собственную демобилизацию, значительное ослабление главного рычага ее политики - государственного регулирования, социал-демократия предпринимает новые организационные шаги. В ноябре 1992 г. была основана объединенная партия левых сил стран, входящих в Европейское Сообщество - Партия европейского социализма. Целью этой международной партии является создание единой Европы социальной демократии и совместная политическая деятельность в Европарламенте. Необходимость выхода за рамки замкнутых национальных пространств возникает и в профсоюзной работе, в деятельности всех европейских общественно-политических движений. Вслед за глобализацией теории неминуемо должна последовать глобализация практики.
 

¹  E.Bernstein. Die Voraussetzungen der Soziolismus und die Aufgaben der Sozialdemokratie. Haunover. 1964. S.246.
²  И.Сибилев. Социалистический интернационал: история, идеология, политика. - М., 1980. с. 112.
³  А.Салмин. Современная демократия: генезис, структура, культурные конфликты. - М., 1992. с. 286.
⁴  Б.Орлов. Социал-демократия в 80-е годы. РКиСМ, 1986. № 1. с.132.

⁵  G.Devin. L'lnternationale socialiste. Paris. 1993.

⁶  Дж. Наполитано. Социализм будущего // "Социализм будущего". 1990, с.95.
⁷  Declaration de Stockholm. XVIII Congres de I'lS. in: G.Devin. L'lnternationale socialiste… p. 10.