Hароднохозяйственные комплексы
 

Круто поменяв экономические ориентиры, деревня за последние годы пришла к упадку, потянув за собой всех россиян.

В печати недавно опубликован список пищевых продуктов, по которому Правительство определяет минимальные расходы граждан на питание. Хотя набор этот весьма и весьма далек от норм, принятых Всемирной организацией здравоохранения (яиц, мяса и сахара мы потребляем в 1,4-1,7 раза меньше, чем в 1990 году), он отнимает до 80% доходов семьи.

Стало быть, качество нашей жизни напрямую зависит, в частности, от количества проблем, стоящих перед агропромышленным комплексом. Что же он держит страну в напряжении, почему сам хиреет день ото дня и есть ли, как говорится, свет в конце тоннеля?

Как бы мы ни ругали агропромышленный комплекс, все же его доля в национальном доходе России и теперь составляет около 40%. В соответствии с ранее принятыми постановлениями, государство должно направлять 15% этих средств на развитие самого АПК. Выделяет же не более 3-5%. Значит, село не в состоянии вести расширенное воспроизводство, укреплять материально-техническую базу. А нарушение ценового паритета на промышленную и сельскохозяйственную продукцию сделало невыгодным выращивание зерна, овощей, скота, птицы.

Только за прошлый год производство мяса упало на 12%, молока - на 7, яиц - на 8%. К уровню 1990 года мы получаем этих продуктов меньше соответственно на 41, 32 и 21%. Поголовье крупного рогатого скота сократилось с 50 примерно до 38 млн. Резко упала продуктивность птицеферм. Есть колхозы, совхозы, кооперативы, фермерские хозяйства, гае, по сути, перестали заниматься земледелием и животноводством, взялись за кустарные промыслы, торговлю, посреднические услуги. Толкают к этому обстоятельства, а не злой умысел.

Не принесла желаемой победы и очередная "битва за урожай". Вместо прогнозируемых 120-125 млн. т зерна удалось собрать 100-103 млн. т.

Что ж, наше всем знакомое "шапкозакидательство" трудно сразу изжить из хозяйственного обихода. Но, думается, к данному случаю оно не имеет отношения. Те, "верхние" цифры ожидаемого намолота были взяты не с потолка. Урожай, в основном благодаря матушке-природе, и впрямь удался на славу.

Припомним восторженные сообщения прессы в начале минувшей страды. Средние сборы зерна с гектара составляли по России 27 ц, а во многих хозяйствах Дона. Кубани. Ставрополья и Центрального Черноземья - вдвое больше. Оптимисты уже предвкушали конец хлебной зависимости от заграницы. Но скоро начался стремительный спад урожайности: 26; 24,9; 23; 4; 22,8 ц. Наконец, она "сползла" к 19 ц и продолжала катиться вниз.

Федеральный фонд, определенный в 32 млн.т зерна, все же пополняется. Но это лишь необходимый стране минимум. В поле же, по самым скромным подсчетам, осталось неубранных около 10 млн.т пшеницы, ржи, ячменя. А сколько просыпалось в стерню из-за низкого качества и поздних сроков уборки - тому и счета нет.

Впрочем, такой исход можно было предвидеть. Более полутора месяцев шли проливные дожди. Они захватили области Центра и Урал, Сибирь и Поволжье - самые хлебные регионы. Но мешало уборке не только ненастье. Согласно оценкам экспертов Министерства экономики России, энерговооруженность труда нашего крестьянина в два-три раза ниже по сравнению с западным.

Нагрузка на тот же зерноуборочный комбайн многократно превышает нормативную. Пятая их часть вовсе не выходила в поле из-за неисправностей. Техники деревня покупает сейчас в три-пять раз меньше прежнего. Да и откуда на это средства? Тем не менее иные политики стараются убедить общественность: аграрники "выкручивают" Правительству руки, предъявляют непомерные требования. И цены на зерно, мол, завышены, о чем свидетельствует рентабельность растениеводства в 100 и более процентов. При этом умалчивают, что приличная рентабельность объясняется катастрофическим сокращением основных производственных фондов, расходов на удобрения, химикаты, нищенской оплатой труда.

Даже либерализация цен на хлеб, ставшая мощным катализатором в цепнной реакции нашего обнищания, вряд ли поможет крестьянству. Тонну зерна можно продать лишь за 650 кг нефтепродуктов. Зато появилась дополнительная возможность обвинить селян в том, что они обирают город.

Розничные цены вздувает не деревня. Килограмм зерна отдает она за 70 руб. Из него можно получить не менее 1,3 кг печеного хлеба. Буханка же, на которую идет примерно 770 г зерна, стоящих около 54 руб., предлагается за 210-240 руб. Это - сегодня. А через месяц-другой?

Хлеб для россиян - чуть ли не единственно доступный продукт питания. Государство должно заботиться, чтобы его стоимость была приемлемой для покупателя. Отпустив цены на этот продукт, власти обрели серьезного оппонента в лице собственного народа.

Оставим, однако, "обывателя" (примерно 90% россиян) за поисками шанса выжить в "эпоху хлебной либерализации". Прикинем: что же нужно для продовольственного благополучия нашей державы? Оказывается, не так уж и много. По сложившимся международным меркам, на каждого человека - тонну зерна. Нас около 150 млн. Стало быть, и хлеба нужно столько же миллионов тонн. Причем, лишь около четверти его идет непосредственно на продовольствие. Основная часть - для производства мяса, молока, яиц. Ныне общий расход зерна в России составляет 118-120 млн. т, а собираем 103-108 млн.

Где берем остальное, гадать не приходится. Все же импорт не покрывает наших потребностей. Выход? Либо его увеличивать, либо голодать, либо расширять и укреплять собственное производство. Предпочтительнее последнее. Но это требует настоящей заботы об аграрном секторе. Наши "управленцы" полны решимости его модернизировать, поставить на ноги.

В действительности же бюрократический паровоз летит по старым рельсам. Вместо реальной помощи село получает пока бесконечные обещания да организационные перетряски. Низок уровень профессионализма специалистов министерств и ведомств. В том числе и внешнеэкономических. Западным партнерам и конкурентам трудно понять, например, почему тратим валюту на покупку продуктов питания, спирта, ширпотреба и жалеем ее на развитие собственного сельхозпроизводства?

В 1992 году вывезено было из России две трети выпускаемых минеральных удобрений. Внеси мы их на свои поля - получили бы дополнительно не менее 20 млн.т зерна. Такое количество закупаем за границей. Может, у нас избыток "эликсира плодородия"? Российская Федерация по количеству минеральных удобрений на гектар посева за истекшие два года опустилась на последнее место среди европейских стран. Это при наличии своей мощной сырьевой базы, химической промышленности. Пять лет назад мы давали пашне 14 млн.т удобрений, или 89 кг на гектар. Теперь - около 6,5 млн.т, или примерно 50 кг. По сравнению с Германией, Голландией, Францией меньше в пять-шесть раз. Нынче вносим еще меньше: до 43 кг на гектар.

Ни в одной из сельских отраслей нет комплексной механизации. Более 60% людей занято ручным трудом. К тому же и техника стареет. На предприятиях переработки, хранения износ оборудования вовсе достиг 70-80%. Между тем только сокращение потерь от поля, фермы до прилавка магазина могло бы дополнительно дать около 40% продовольствия, избавить страну от его импорта.

Возможны ли такие парадоксы в странах Западной Европы, в США, на которые так модно у нас теперь ссылаться? Там тоже ведь аграрный сектор не сразу стал процветающим. Он пошел в гору, когда государства начали оказывать ему серьезную и систематическую помощь, поддержку: материально-техническую, финансовую. Вспомним хотя бы тот факт, что программа Рузвельта по выводу США из кризиса начиналась именно с подъема сельского хозяйства. И сегодня оно там получает в расчете на единицу продукции средств больше, чем другие отрасли. Во Франции почти две трети бюджетных расходов обычно идет на социальные нужды села, дотации фермерам.

Известна притча о том, кого считать лучшим благодетелем: того, кто дал голодному рыбу, или подарившего удочку, научившего ею пользоваться? Так вот, и нам нужнее снасти: передовые техника и технологии для села, предприятий хранения, переработки. Российский крестьянин, и в этом нет сомнений, "рыбачить" может не хуже заграничного. Накормит он страну, если устранить диктат ведомств, объединить усилия товаропроизводителей, переработчиков, предприятий службы агросервиса, сельхозмашиностроения.

Здесь велика роль Министерства сельского хозяйства - главного заказчика продовольствия и координатора действий звеньев агропрома.

Почти год в стенах министерства готовился проект Программы аграрной реформы России. В сентябре его обсуждал съезд Аграрного союза. Участники съезда внесли пятнадцать существенных поправок и предложений Правительству, без учета которых отказывались принимать этот документ. Само собой, поправки касались в основном форм собственности, купли-продажи земли, финансирования АПК.

А в конце октября проект Программы рассматривал Совет по аграрной политике при Правительстве Российской Федерации под председательством В.Черномырдина. Разговор и на сей раз был острым. Наибольшее количество замечаний, как и следовало ожидать, пришлось на разделы, где речь идет о земельных отношениях и приватизации, государственной поддержке АПК, экономическом регулировании рынка и социальной политике в деревне.

С учетом замечаний участников дискуссии окончательное решение по программе вновь было отложено. Трудно, однако, сказать, сможет ли она и в случае принятия стать руководством к действию...

Однако сначала о том, что же представляет собой реформа на 1993-1995 годы, по версии Минсельхоза? Впрочем, вот что сказал о ее сути, выступая на съезде Аграрного союза, министр В.Хлыстун:

- Проект Программы аграрной реформы - не задание по производству сельхозпродукции, а документ, определяющий стратегию и тактику развития АПК. С объективной оценкой положения дел, с механизмом реализации намеченных мер.

В основе поэтапных преобразований деревни будет многообразие форм собственности: государственная, кооперативная, акционерная, индивидуальная, обеспечение права выбора такой из них, которая полнее отвечала бы интересам трудового коллектива, каждого крестьянина. Предусматривается ограничение монополизма крупных предприятий торговли, пищевой, перерабатывающей промышленности, а также возвращение к некоторым старым и создание новых служб сервиса. В частности, возродятся машинно-тракторные станции. Будут созданы пункты проката, дилерские службы.

Вместо обязательных закупок продовольствия - формирование оптовых рынков, с авансированием товаропроизводителя под залог его продукции. Намечено также создать стабилизационный фонд для повышения плодородия земли, развития семеноводства, укрепления материально-технической базы села. Лицензирование, таможенное регулирование защитят крестьянина от зарубежных конкурентов. В социальной сфере - постепенная, поэтапная передача основных ее объектов муниципальным и региональным властям. С тем, чтобы каждый занимался своим делом: хозяйства давали бы продукцию, муниципальные органы - строили, содержали в порядке дороги, коммуникации, школы, больницы, библиотеки.

В дискуссиях по программе отмечалось, что основными поставщиками продовольствия, во всяком случае, на ближайшие годы, остаются мощные хозяйства. Тем более, что по пути укрупнения, специализации идут практически все передовые страны мира. У таких предприятий окупаемость вложений на 50-60% выше по сравнению с мелкими. В ходе приватизации важно не навредить сложившимся хозяйственным структурам: эффективно работающим колхозам, совхозам, объединениям, агрокомбинатам, кооперативам. Таким, как "Раменское" в Подмосковье, "Кубань" в Краснодарском крае. Это прекрасная база для формирования ассоциаций, корпораций. Право определения форм собственности тут, прежде всего за трудовыми коллективами. Сельские товаропроизводители должны иметь контрольный пакет акций перерабатывающих, агросервисных, строительных предприятий.

Нельзя сбрасывать со счета личное подсобное хозяйство граждан, где большие возможности увеличить, причем быстро, производство картофеля, овощей, ягод, мяса, яиц, молока. Если, конечно, людей заинтересовать материально, наладить прием продукции на месте.

Последовательное выполнение намеченных мер позволит, по мнению министерства, в будущем году стабилизировать сельхозпроизводство, а в 1995 г. начать его подъем.

Как говорили в застойные времена, цели определены, задачи поставлены. Теперь - за работу. Но если с целями и задачами более или менее ясно, то со средствами их реализации - не вполне. Программа, как сказано выше, исходит из приоритетного положения агропромышленного комплекса в народном хозяйстве. Государство, по замыслу авторов проекта, должно регулировать аграрный рынок льготным налогообложением, страхованием, низкими кредитными ставками, созданием системы крестьянских, кооперативных банков.

Причем финансовая поддержка должна быть адресной. С тем, чтобы развивать перспективные производства и направления, а не "размазывать" средства, как говорил В.Хлыстун, по каждому гектару. В частности, программа "Картофель" предусматривает вложения в семеноводство, освоение перспективных сортов и технологий.

Нетрудно догадаться, что полемика среди членов Кабинета разгорелась в основном по тем положениям реформы, где речь идет о ее финансировании. Государственная казна трещит. Дефицит федерального бюджета вдвое превысил прогнозируемый и вот-вот сбросит страну в пучину гиперинфляции. Еще свежи в памяти бурные перепалки вице-премьеров: аграрника А.3аверюхи и финансиста Б.Федорова. Первый настаивал на поддержке села, уплате ему просроченных долгов. Второй же - за то, чтобы пустить деревню в "свободное плавание", предварительно раздев ее донага всевозможными налогами, диспаритетом цен и прочими экономическими уловками.

Несмотря на бурные протесты министра финансов и его сторонников, требующих отказаться от вложения в "черную дыру", Правительство в какой-то мере оказало селу поддержку. Да и как же иначе. Разрушить свой аграрный сектор - значит поставить страну в полную и вечную зависимость от Запада. Разрушить деревню-значит уничтожить духовность, самобытность, культуру народов России, подорвать ее интеллектуальный потенциал.

Для проведения весеннего сева было выделено 900 млрд.руб. Еще 1,3 трлн. - на уборку урожая. Около 2,2 трлн. руб. составили объемы льготных кредитных ресурсов. Но крестьяне благодарить Правительство не торопятся. За хлеб, молоко, мясо оно задолжало им около 2 трлн. руб. Размер долга растет, а тем временем хозяйствам нечем расплачиваться за горючее, другие жизненно необходимые ресурсы.

Споры о судьбах деревни давно перемахнули кремлевскую стену. Они продолжаются на заседаниях коллегий и ученых советов, в ремонтных мастерских и на фермах, у прилавков гастрономов и на колхозных рынках. Дело не в реформе как таковой и не в количестве программ, а в качестве их разработки, ресурсном обеспечении, грамотной реализации, говорят одни. Что толку в той же программе "Картофель", когда уже сегодня трудно сбыть клубни, выращенные без всяких программ? Что толку спорить о финансово-кредитной поддержке, если государство попросту не расплачивается за сданную продукцию, чего не позволяли себе даже большевики со времен военного коммунизма?

Вопрос не в кредитах и не в субсидиях, а в формах собственности, возражают другие. Будет настоящий хозяин - найдет он и средства на развитие производства.

Наш аграрный сектор не блистал успехами, соглашаются оппоненты. Но ведь его рушили сверху: планами, налогами, разверстками. Без руководящих указаний председателю, директору вздохнуть не давали. Шаг влево, шаг вправо от инструкции - выговор, увольнение, тюрьма. Сколько талантливых организаторов пострадало. Хотя вся их вина была в том, что пытались поступать, исходя из экономической целесообразности, а не по указке некомпетентного чиновника. Опять же, одна, по сути, форма собственности, хозяйствования. Какая тут конкуренция, состязательность. Не могли распоряжаться и полученной продукцией. Очень были слабы материальные стимулы.

Но и при этом, заметьте, Российская Федерация по потреблению продуктов питания собственного производства занимала пятое место в мире!

Теперь, когда экономические условия, возможности, пусть пока хоть и на бумаге, меняются, дайте им поработать спокойно, проявить себя.

- Создавались ваши колхозы насильственно, ценою жертв и репрессий, - парируют оппоненты.

- К сожалению, это так. Но вспомним хотя бы "Железную дорогу" поэта Некрасова. Стальная магистраль Москва-Петербург, как и многие другие объекты, достижения технической мысли, мировой цивилизации - тоже зачастую плоды подневольного, непосильного труда, жертв, лишений. Но кому придет в голову разрушать их на этом основании?

Реформирование должно быть добровольным, поэтапным. Люди сами решат, как им лучше работать.

Так что и среди хозяйственников, "обывателей", и на Олимпе российской власти нет пока единства мнений по крестьянскому вопросу. И вряд ли скоро будет. Разве что "земельный" указ Президента поставит в спорах последнюю точку...

Жизнь сельская в последние годы богата событиями неординарными, переломными. Сколько наделало шума одно только создание крестьянских, фермерских хозяйств. Перерегистрировалось более 90% колхозов, совхозов. Причем лишь свыше трети - около 8 тыс. - сохранили прежний свой статус. Примерно 11 тыс. предприятий избрали различные формы акционирования, около 2 тыс. преобразовались в кооперативы.

И хотя Правительство, по словам его руководителей, не пытается форсировать эти перемены, идут они болезненно, оставляя глубокие шрамы в душах людских, нанося дополнительный урон экономике. Право собственности на землю, средства производства получили уже почти 80% товаропроизводителей: коллективных, индивидуальных.

- Получить-то получили, да что с того толку, - заметил мне земляк, житель орловской глубинки. - Техника, вон, рассыпается, горючего нет, стройматериалов нет. И купить не на что. Вот продам свой пай и подамся к брату, в город. Механизаторы всюду нужны, шесть соток и у вас дают. А больше - зачем? Горбить в одиночку, без машин? Пусть старики так сеют-пашут. Они привыкшие.

Такая вот психология, такое настроение.

Они, может, и не преобладают пока, но брать их в расчет надо. Тем более что процесс, как любил говорить "отец перестройки", пошел. По прогнозам Министерства сельского хозяйства России, к концу 1995 года в АПК будет примерно такое соотношение: государственные предприятия займут около 19% всего земельного фонда. Коллективные - 27%, кооперативные - 21, акционированные- 17, крестьянские, фермерские - 8, мелкотоварные, подсобные - 8% земель.

Недавний Указ Президента "О регулировании земельных отношений и развитии аграрной реформы в России" способен, по мнению специалистов, внести коррективы в темпы преобразований на селе. Хотя этот документ - не гром среди ясного неба. Еще два года назад сельские жители формально получили среднерайонный земельный пай. Теперь он закрепляется за ними свидетельством о частной собственности. В натуре пай будет выделяться при сдаче в аренду, обзаведении своим хозяйством.

Указ основывается на постепенности преобразований, многообразии, равноправии форм собственности, самостоятельности, государственной поддержке товаропроизводителей. Согласно ему с будущего года отменяются обязательные поставки сельхозпродукции в госресурсы.

Последнее справедливо можно рассматривать как серьезный прорыв деревни к рынку, в который Правительство упорно и настойчиво ее не пускало, навязывая свои правила игры. Прежде всего планы продажи по установленным сверху ценам.

Но даже ярые сторонники частнособственнических идей не считают этот указ полной и окончательной своей победой. По мнению академика А.Емельянова, этот документ сможет работать на экономику. Но при условии, если появятся юридические методики его реализации, если будет обеспечен жесткий контроль за соблюдением намеченных мер.

В действительности же этих "но" значительно больше.

Пережив только за годы советской власти десятки всевозможных реформ, перестроек, преобразований, крестьяне убедились: многие из них либо почти бесполезны, либо вовсе заключают в себе заряд разрушительной силы. К тому же новации, включая последнюю, как правило, идут сверху, а не от земли. Выражаясь языком специалистов, не востребованы теми, кому адресованы.

Да что тут говорить. Разве не убедительный тому пример - широкая фермеризация? Создавая и рекламируя эту форму хозяйствования, власти говорили: мы отбираем землю у колхозов, совхозов и передаем ее в руки тех, кто будет лучше обрабатывать, заботиться о повышении плодородия. И что же? Имея, согласно последним данным статистики, 4,8% сельхозугодий, в том числе 5,7% пашни, фермеры дают пока около одного процента валовой и практически ноль - товарной продукции. Они значительно меньше, чем общественные хозяйства, получают в среднем с гектара зерна, овощей, картофеля.

Фермеры не хотят заниматься животноводством - сегодня это не эффективная отрасль. Несколько лет подряд сеют злаки на одних и тех же площадях, потому что выращивание зерновых культур менее затратно. Между тем вынос питательных веществ из почвы при такой ее эксплуатации многократно превышает их поступление. Что же будет с пашней через два-три года? Государственным земельным органам до этого вроде бы нет дела. Хотя в законодательстве сказано о том, что если земля используется неэффективно или не по назначению, ее могут отобрать.

- В Китае, - рассказывал мне директор ВНИИ экономики, труда и управления в сельском хозяйстве В.Милосердов, - провозгласили сейчас лозунг: "Сто лет реформ". Вы представляете, на целый век программа совершенствования экономики. Хотя лишь за десятилетие там в несколько раз увеличили продуктивность сельского хозяйства, модернизируя его постепенно, поэтапно. А у нас? То "Пятьсот дней", то за два года реформировать колхозы, совхозы, создать до миллиона фермерских хозяйств. Создадим этот миллион.

Сейчас на 100 таких хозяйств приходится в среднем 53 трактора, 30 плугов, 25 сеялок. Зерноуборочный комбайн обслуживает в колхозе до 200 га посевов. У фермера чуть больше 40 га угодий, а пашни - 25. Покупать комбайн для такой площади невыгодно, да и средств нет. Значит, нужны пункты проката, какие-то кооперативы типа МТС. Все это еще предстоит создавать. С вилами да лопатой аграрный сектор не поднимешь, конкуренцию на мировом продовольственном рынке не составишь. Да и молодежь вряд ли пойдет работать без механизации, в грязи. Лишь опорочим поспешностью благое дело создания на селе многоукладной экономики. Только за 6 месяцев прекратили существование 5,8 тыс. фермерских хозяйств. В то время как за весь прошлый год - 5 тыс.

Тем не менее сметливые, предприимчивые, особенно из горожан, давно метят в фермеры. Секрета здесь никакого. Отхватив кусок земли и получив кредиты, они построили хорошие дома в живописных местах, по Оке или Волге, в той же Мещере. Иные даже ни разу лопату в землю не воткнули. Ждали, когда получат право ее продавать. И долги покроют, и в выигрыше останутся.

Коль нет у государства средств, чтобы форсировать ту же фермеризацию, стало быть, нечего рвать пуповину, извлекать недоразвитый плод. Надо дать ему созреть во чреве матери - крупного сельхозпредприятия. И уж тогда выпускать на свет божий.

Против поспешного реформирования, особенно купли-продажи земли, по данным социологических исследований, проведенных институтами Россельхозакадемии в различных регионах России, выступает большинство сельских жителей. Люди не хотят быть батраками, не желают, чтобы посторонние владели лугами и пашнями, исконно принадлежавшими местным жителям.

Кроме традиций исторических, национальных, сводившихся к общинному землевладению, есть доводы сугубо практические. Люди уже отвыкли, как сказал мой земляк, "горбить в одиночку, без машин". Да и не до дележа сегодня, когда страна в глубоком кризисе, когда еле прощупывается пульс сельской экономики. Надо ее оживлять. Для начала поднять бы хоть до уровня 1990 года. Вплотную заняться зимовкой скота, подготовкой к севу. А вместо этого деревня будет втянута в новый и очень тяжелый передел.

Желающих в нем участвовать окажется немало. В первую очередь те, кто вроде бы и числится в хозяйстве, а работает больше на стороне. Далее сельские "люмпены", из тех, кто готов заложить в кабаке не то, что землю - душу. Пенсионеры, для которых решить сегодняшние материальные проблемы куда важнее ожидания перспектив радужных, но далеких. И поводов для "разборок на меже" более чем достаточно. Как выходить из коллектива, сколько будет стоить пай в том или ином селе, регионе? Или представим себе, что значит для вконец разоренных перестройкой хозяйств выплатить бывшим своим работникам денежный пай.

Велика Россия, а земли, пригодной для возделывания, оказывается, не так уж и много. В иных республиках, скажем, Дагестане, приходится по четыре сотки на душу. Что и как делить? Разрушение тут коллективных хозяйств может породить ссоры, междоусобицы. Забеспокоилось и казачество. Его представители настаивают на приостановке той части указа, которая декретирует свободную куплю-продажу угодий, на поправках, разрешающих общинное землепользование.

Согласно законодательству Российской Федерации, земля, ее недра, вода, растительный и животный мир являются достоянием народов, проживающих на соответствующей территории. Стало быть, монополия государства тут отменена. Оно же гарантирует права владельцев и землепользователей. Что же нужно еще для успешной работы? Да и мировой опыт показывает: можно плодотворно хозяйствовать, не будучи собственником угодий. Но всюду они считаются национальным богатством. В тех же Соединенных Штатах продать их можно только под сельхозпроизводство. И там, где существует частная собственность, купить, взять землю в аренду может лишь тот, кто хочет и умеет ее обрабатывать. Даже сын у отца не наследует ее запросто. Он должен получить специальное образование, несколько лет стажироваться.

Ныне на ту же благодатную Кубань хлынули потоки дельцов, переселенцев. Люди с тугими кошельками, в нарушение прежнего земельного права, уже успели скупить тысячи гектаров чернозема. Как с ними тягаться краснодарскому крестьянину, прославившему свой край высочайшим хлеборобским мастерством, умением по-сыновни относиться к матери-земле? Нет у него денег и для покупки даже минимального надела. Кредит взять сложно. Если и сумеешь получить да не вернешь вовремя, рискуешь лишиться участка. Он все равно перейдет в руки перекупщиков.

Трудно также представить, чтобы крестьянин смог жить своим наделом в три-четыре гектара, выращивая традиционные культуры: пшеницу, рожь, свеклу, подсолнечник. Такое хозяйство не даст владельцу возможности свести концы с концами. Для организации более прибыльного производства - тепличных овощей, цветов - нужны огромные средства. Так что очень трудно спорить с теми, кто считает Указ о земельной реформе социальным заказом толстосумов.

Свободная купля-продажа, долгосрочная аренда и залог, по мнению многих специалистов, содержат реальную и близкую возможность спекуляции национальным богатством. Есть серьезные опасения, что этим увлекутся и некоторые руководители хозяйств, органов управления на местах. Пользуясь служебным положением, они станут за бесценок скупать лучшие участки, торговать ими. Такого рода злоупотребления уже обнаруживались при создании фермерских хозяйств, например, в Центральном Черноземье, других регионах. Начнется отмывание неправедно нажитых капиталов. Для иностранцев же, при нынешнем курсе доллара, аренда угодий на полвека будет стоить гроши.

Иными словами, земельная реформа не обещает селу легкой, спокойной жизни. Сегодня вряд ли можно предвидеть и учесть все ее зигзаги и последствия. Однако невольно вспоминаются столь же бурные столыпинские времена. Прямой аналогии, конечно же, нет. Но и тогда, кто не имел средств или желания обрабатывать свой надел, продавал его, уходил в города, на промыслы. России, которая наращивала свой промышленный потенциал, нужны были строители, землекопы, шахтеры. Сейчас же деревенские пролетарии лишь усугубят проблему безработицы. Совсем без реформ, конечно же, не обойтись. Но любая политическая доктрина должна быть всесторонне выверенной и взвешенной, экономически обоснованной, подкрепленной материальными ресурсами.

За годы советской власти крестьянство прошло суровый и тернистый путь. От сохи - к трактору, к первой коллективной борозде. Теперь - от колхозного поля - к единоличному наделу. Круг, за которым экономические потрясения, материальные потери, неисчислимые людские страдания и жертвы, радость совместных побед, кажется, замкнулся.

Что ждет за ним? Нет пока ответа.