Шестьдесят лет назад, в самом конце 1943 г., когда общая победа стран антигитлеровской коалиции во второй мировой войне еще только ковалась на полях сражений, а с момента переломной битвы на Курской дуге прошло всего несколько месяцев, Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритания приняла Декларацию по вопросу о всеобщей безопасности, в которой были обозначены главные направления послевоенного мироустройства и намечены некоторые основополагающие принципы построения будущей Организации Объединенных Наций^**. Той самой организации, деятельность которой в наши дни никого не оставляет равнодушным, но при этом оценивается по-разному.

"ООН переживает затяжной и глубокий кризис, будучи по своей сути реликтом прошлой исторической эпохи, и не отвечает новым реалиям". Такое категоричное суждение является весьма расхожим среди определенной части политологов, специализирующихся на анализе международных отношений. Но ладно бы только среди политологов. Пессимистические оценки перспектив ООН характерны и для многих государственных деятелей и политиков, прежде всего заокеанских. Да и в Старом свете не всем люб этот ветеран международных отношений, повидавший на своем бурном событиями пока еще неполном веку немало всевозможных катаклизмов.

Критикуют ООН за разное. Одни - за неэффективность в критических для мира ситуациях. Другие - за недемократичность. Третьи - за недостаток внимания к проблемам развивающихся стран. Четвертые - за бюрократизм, раздутость штатов и непомерный бюджет. Пятые - за невосприимчивость к реформам. И так далее. И что примечательно: в каждой критике есть своя доля истины. Только вот общая картина не всегда получается объективной, в полной мере отражающей действительность. А посему и выводы зачастую делаются скоропалительные, весьма далекие от реального состояния вещей.

Историческим предшественником ООН, как известно, была Лига Наций (ЛН), идея создания которой возникла в годы первой мировой войны как реакция на тяжкие страдания и бедствия, выпавшие на долю народов, оказавшихся вовлеченными в дотоле невиданную бойню. Это обстоятельство роднит Лигу Наций и ООН, вышедших из мировых войн и призванных избавить страны и народы от новых трагических испытаний. Однако Лига Наций со своим историческим предначертанием не справилась, оказавшись неспособной противостоять деструктивному ходу развития событий в мире в 30-е годы прошлого века.

Принято считать, что одной из главных причин банкротства Лиги Наций явилось её организационно-правовое несовершенство. И с этим трудно не согласиться. Напомним, что главными органами ЛН были Ассамблея, Совет и постоянный Секретариат во главе с генеральным секретарем.

Похоже на нынешнюю ООН, не правда ли?

Однако все решения Ассамблеи и Совета ЛН, за исключением процедурных, принимались единогласно. И это - первое существенное отличие Лиги Наций от ООН. Как показала практика работы ЛН, некоторые государства, и прежде всего Франция и Великобритания, весьма беззастенчиво использовали это правило в своих интересах, не единожды выставляя ориентировавшиеся на них малые страны в качестве разрушителей консенсуса.

Другое важное несовпадение в методах работы Лиги Наций и ООН заключается в том, что при разбирательстве спора двух сторон, являвшихся членами Совета ЛН, их голоса не учитывались при принятии решения. По этой схеме 14 декабря 1939 г. из ЛН был исключен Советский Союз, являвшийся постоянным членом Совета. Примечательно, что ЛН, не исключившая из своих рядов за 20 лет существования ни одного реального агрессора, проявила высочайшую степень "принципиальности" только в отношении Москвы, использовав в качестве предлога советско-финский конфликт 1939-1940 гг.

Избавившись от СССР, Лига Наций окончательно потеряла свой универсальный статус. Как известно, США так и не стали членами ЛН, поскольку ее устав отказался ратифицировать Сенат. И это при том, что одним из "отцов-основателей" Лиги Наций был американский президент Вудро Вильсон.

Япония, являвшаяся постоянным членом Совета ЛН, демонстративно вышла из этой организации в марте 1933 г., не согласившись с выводами комиссии Литтона по поводу японской агрессии в Маньчжурии. Не добившись согласия на отмену военных статей Версальского договора, примеру Токио последовала Германия в октябре того же 1933 г.

Сразу после исключения из своих нестройных рядов СССР Лига Наций прекратила свою деятельность.

В апреле 1946 г. продолжавшая существовать всю войну только на бумаге организация постановлением специально созванной в этих целях Ассамблеи была формально распущена.

Однако организационно-правовая слабость ЛН явилась не единственной причиной ее фиаско. Лига Наций была составной частью, элементом, - хотя и не совершенным, но весьма важным, - потерпевшего исторический крах международного правопорядка, созданного после окончания первой мировой войны на основе Версальского мирного договора. В рамках этого правопорядка не удалось обуздать имперско-реваншистские устремления ряда государств, пожелавших удовлетворить свои внешнеполитические амбиции путем применения военной силы и растоптавших при этом международное право. Иными словами, суверенная воля отдельных государств, или, если быть более точными, их правителей, оказалась сильнее международных механизмов, которые были призваны обеспечивать мир и безопасность.

Печальный, но при этом исключительно поучительный опыт Лиги Наций являлся своеобразной нитью Ариадны в период работы над моделью новой всемирной организации - ООН. Во всяком случае, творцы нового грандиозного международного проекта обладали необходимой информацией о том, что себя оправдало и могло пригодиться в будущем, и одновременно знали то, чего делать не следует. Тем не менее потребовалось время и политическая воля на самом высоком уровне, чтобы избавиться от инерции прошлых ошибок и приевшихся схем.

На Конференции в Думбартон-Оксе^***, прошедшей в два этапа в августе-октябре 1944 г., были разработаны "Предложения относительно создания всеобщей международной организации безопасности", включавшие основные положения ее будущего устава.

Договорившись о том, что главными органами ООН будут Генеральная Ассамблея (ГА), Совет Безопасности (СБ), Международный суд, Секретариат и Экономический и Социальный Совет (ЭКОСОС)^****, участники согласились в том, что главная ответственность за поддержание международного мира и безопасности будет возложена на СБ, который наделялся функцией принятия мер по мирному урегулированию споров, а - в случае необходимости - санкционирования применения военной силы для ликвидации агрессии.

В Совет Безопасности должны были войти в качестве постоянных членов СССР, США, Великобритания, Китай и в дальнейшем Франция, а также шесть государств на правах непостоянных членов. С учетом особой ответственности за судьбы мира, которой планировалось наделить СБ, упорная борьба разгорелась по вопросу о порядке голосования в нем.

На Тегеранской конференции И.В.Сталин и Ф.Рузвельт в ходе двустороннего обмена мнениями по вопросу создания будущей всемирной организации пришли к общему пониманию относительно важности "обеспечения в первую очередь единства действий четырех держав, необходимого для борьбы с агрессией в будущем"¹.

Накануне открытия Конференции в Думбартон-Оксе американцы предложили, чтобы в Совете Безопасности действовал принцип единогласия постоянных членов. Исходя из этого, именно США можно считать инициаторами внедрения права вето в практику работы ООН.

Однако, повторяя ошибки Лиги Наций, американцы настаивали на том, чтобы сторона, независимо от занимаемого ею положения в СБ, при решении вопроса, в котором она заинтересована, не должна была допускаться к голосованию. В этом их поддержали и англичане². Естественно, что Советский Союз, хорошо знавший по собственному негативному опыту членства в Лиге Наций, чем грозит для великой державы оказаться в стороне от решения жизненно важного для нее вопроса, отдав его на откуп других государств, решительно воспротивился этому.

В своих мемуарах А.А.Громыко, представлявший СССР на Конференции в Думбартон-Оксе, отмечает: "Американское предложение таило в себе серьезную опасность противопоставления великих держав друг другу и, следовательно, подрыва их сотрудничества, без чего ООН как универсальная международная организация не могла бы функционировать, да и вообще не была бы создана. Предложенный США порядок голосования в Совете Безопасности не обеспечивал должных гарантий против превращения ООН в инструмент навязывания воли одной группировки государств другим странам, прежде всего Советскому Союзу. Такой порядок давал бы западным державам возможность принимать решения о применении санкций, в том числе военных, исходя из своих узких интересов"³.

Сделав паузу в хронологическом описании событий, заметим, что так оно и случилось, когда в 1950 г. по личной инициативе И.В.Сталина, который, по свидетельству А.А.Громыко, "фактически продиктовал директиву, хотя обычно он прибегал к такому способу редко"⁴, представитель СССР не принял участия в заседании Совета Безопасности, на котором под нажимом США было принято решение о придании воинским контингентам разных стран, участвовавшим в гражданской войне в Корее на стороне Сеула, статуса "войск ООН".

Москве же в результате пришлось заплатить за подобный дипломатический промах, "явно продиктованный, - как считает А.А.Громыко, - эмоциями" И.В.Сталина⁵, высокую военно-политическую цену. Правда, в дальнейшем желания "голосовать ногами" в СБ ООН у Кремля больше не возникало.

Возвращаясь к вопросу о единогласии постоянных членов в Совете Безопасности как краеугольном камне ООН, отметим, что в принципиальном плане он был согласован на высшем уровне Советским Союзом, США и Великобританией на Крымской (Ялтинской) конференции, состоявшейся в феврале 1945 г. 

При этом не станем замалчивать и тот факт, что устроившее все заинтересованные стороны решение удалось найти во многом благодаря конструктивной позиции Соединенных Штатов. Как отмечал тогдашний государственный секретарь США Э.Р.Стеттиниус, американское предложение требовало "безусловного единогласия постоянных членов Совета по всем важнейшим решениям, относящимся к сохранению мира, включая все экономические и военные принудительные меры"⁶.

Однако борьба вокруг принципа единогласия постоянных членов на этом не завершилась. Уже на Конференции в Сан-Франциско (апрель-июнь 1945 г.), созванной в целях учреждения международной организации для "поддержания мира и безопасности… и для устранения политических, экономических и социальных причин войны", против правила единогласия великих держав ополчился целый ряд делегаций (Австралия, Канада, Нидерланды, Новая Зеландия, Куба, Турция и др.). 

Аргументация, которой оперировали противники права вето более полувека тому назад, мало чем отличалась от той, которая используется их современными единомышленниками. В ее основе был тезис о том, что принцип суверенного равенства государств, заложенный в фундамент ООН, несовместим с тем положением, когда ряд стран обладает существенными дополнительными полномочиями, ставящими их в особое положение по сравнению с остальными государствами-членами организации. Не ограничившись фронтальными атаками на принцип единогласия постоянных членов, его критики прибегли и к обходным маневрам, стремясь добиться, в качестве некоего паллиатива, сужения сферы применения права вето. В частности, была предпринята попытка фактически вывести из-под юрисдикции Совета Безопасности часть международных конфликтов, возложив главную ответственность за их урегулирование на соответствующие региональные структуры. Авангардистами здесь выступили некоторые латиноамериканские государства.

Параллельно с дискуссией по принципу единогласия постоянных членов на Конференции в Сан-Франциско разгорелась борьба вокруг еще одного принципиального вопроса: ряд государств настаивал на предоставлении Генеральной Ассамблее таких же прав, как и Совету Безопасности, и, соответственно, требовал сделать Генеральную Ассамблею высшим органом ООН, подчинив ей СБ.

Как известно из истории международных отношений, эти домогательства были блокированы благодаря согласованным усилиям СССР, США, Великобритании, Китая. Только после обнародования на конференции их общего заявления по вопросу о порядке голосования в Совете Безопасности, в котором было указано, что "ввиду основной ответственности постоянных членов от них нельзя ожидать… принятия на себя обязательства действовать в таких серьезных делах, как поддержание международного мира и безопасности, в соответствии с решениями, с которыми они не согласились", предложение по правилам голосования в СБ было принято, хотя отнюдь не единодушно. За него было подано 30 голосов, против - 2, воздержались - 15, а 3 делегации при голосовании отсутствовали^*****.

Тем самым первая попытка изменить саму концепцию ООН как эффективной и дееспособной всемирной организации, призванной, опираясь на единство действий великих держав, составивших категорию постоянных членов Совета Безопасности, обеспечить защиту мира и поддержание международной безопасности, предпринятая еще в период выработки Устава организации, провалилась. 26 июня 1945 г. Устав ООН был принят. На этом Конференция в Сан-Франциско завершила свою работу.

Подведем предварительный итог. Организация Объединенных Наций была создана на волне победы государств антигитлеровской коалиции во второй мировой войне. В наши дни многие критики ООН связывают с этим обстоятельством появление антидемократичного, по их мнению, права вето постоянных членов СБ, ставящих их в особое положение в организации. Действительно, принцип единогласия великих держав-победительниц во многом явился следствием их выдающейся роли в победе во второй мировой войне, освободившей человечество от мрачной перспективы прозябания под фашистской пятой Третьего рейха и кованым сапогом японского милитаризма. Некоторые хотят об этом забыть, как о делах давно минувших дней. Однако, как мне представляется, спешить с этим не следовало бы.

Скажу больше: принцип единогласия - это во многом продукт особой атмосферы взаимного уважения и даже доверия, сложившейся между державами-победительницами на завершающем этапе грандиозной войны, и прежде всего в советско-американских отношениях. Ясно, что при этом глубинные противоречия, существовавшие между СССР и капиталистическим Западом, никуда не исчезли и каждая из сторон отнюдь не собиралась забывать о собственных национальных интересах. Но их желание "избавить грядущие поколения от бедствий войны", как это записано в первых строках Устава ООН, было вполне искренним. Очевидно и то, что значительную конструктивную роль в нахождении развязок по спорным вопросам сыграла администрация Франклина Рузвельта и лично тридцать второй президент США. Если бы смена первых лиц в руководстве Соединенных Штатов произошла чуть раньше, то, как можно предположить, анализируя развитие событий в послерузвельтовский период, Организации Объединенных Наций в привычном для нас виде могло бы и не быть.

Но это - не более чем мнение автора. Допускаю, что могут быть и иные оценки.

Во всяком случае, вполне можно утверждать, что выработка Устава ООН проходила в весьма благоприятной, может быть, в уникально благоприятной обстановке, что дало возможность создать, по сути, безупречный документ, своего рода шедевр дипломатической мысли ХХ в. Принцип единогласия постоянных членов СБ стал выдающейся международно-правовой находкой, позволившей избавить новую всемирную организацию от многих "родимых пятен" Лиги Наций, ограничивавших ее эффективность. Нахождение разумного баланса в компетенциях главных органов ООН, и прежде всего Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности, позволило создать прочный каркас организации, предотвратило открытое соперничество между ГА и СБ, которое вполне могло возникнуть в случае нечеткого выписывания в Уставе рамок их функций и возможностей. 24 октября 1945 г. после ратификации его в соответствии со ст.110 всеми постоянными членами СБ и большинством других членов организации Устав ООН вступил в силу.

Однако, начавшаяся еще на Конференции в Сан-Франциско борьба против права вето, не прекратилась. Уже на первой сессии Генеральной Ассамблеи в 1946 г. представитель Кубы предложил включить в повестку дня вопрос о созыве на основании ст.109 Устава Генеральной конференции ООН с целью "изменения п.3 ст.27 Устава с тем, чтобы исключить положение, известное как право вето".

Выступивший на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН глава советской делегации В.М.Молотов совершенно справедливо подчеркнул, что "отказ от принципа единогласия великих держав… означал бы на деле ликвидацию Организации Объединенных Наций, так как этот принцип является фундаментом данной организации". Отклонено было и предложение Австралии указать в резолюции Генеральной Ассамблеи, что "в ряде случаев использование и угроза использования права вето" не соответствовали целям и принципам Устава ООН.

На второй сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1947 г. Аргентина и Австралия вновь внесли предложение о созыве Генеральной конференции с целью пересмотра Устава.

Необходимо отметить, что США, сыгравшие, как отмечалось выше, заметную роль в выработке принципа единогласия постоянных членов СБ, а также Великобритания, Франция и Китай уже со второй сессии ГА начинают заигрывать с противниками права вето, уповая на значительный перевес голосов "западного блока" на Генеральной Ассамблее. Напомним в этой связи, что первоначальными членами ООН стали 51 государство, в том числе 19 латиноамериканских, последовательно ориентировавшихся в тот период на Вашингтон. Ресурс поддержки Советского Союза на первых сессиях ГА ООН, естественно, не шел ни в какое сравнение с его западными к тому времени уже оппонентами. На второй сессии Генеральной Ассамблеи делегация США предложила передать вопрос о принципе единогласия постоянных членов СБ на рассмотрение так называемого межсессионного комитета, само создание которого противоречило, как считал Советский Союз, положениям Устава ООН. На следующей - третьей - сессии ГА делегации США, Великобритании, Франции и Китая внесли и добились одобрения Генеральной Ассамблеей резолюции, согласно которой Совету Безопасности рекомендовалось решать процедурным голосованием ряд важных политических вопросов.

Не буду продолжать перечисление различных инициатив по реформированию ООН, и, прежде всего ее Совета Безопасности, которые периодически "вбрасывались" на обсуждение в основном развивающимися государствами. Отмечу только, что независимо от их конкретных мотиваций своего рода незыблемой константой всех подобных усилий оставалось одно и то же: желание ликвидировать или, как первый шаг, урезать право вето и перераспределить полномочия между Советом Безопасности и Генеральной Ассамблеей в пользу последней.

Поэтому вполне можно утверждать, что реформа ООН отнюдь не является какой-то инновацией 90-х годов прошлого века, будучи на деле сквозной темой, пронизывающей всю историю организации с момента ее создания вплоть до наших дней.

Прежде чем от дел полувековой (с гаком) давности перейти к современным проблемам ООН необходимо сделать одну промежуточную остановку в начале 60-х. Тогда (а если быть совсем точным, то 17 декабря 1963 г.) Генеральная Ассамблея ООН приняла поправки к ряду статей Устава, согласно которым с одиннадцати до пятнадцати членов был увеличен Совет Безопасности (изменения коснулись только категории непостоянных членов) и, соответственно, были внесены коррективы в порядок голосования: для принятия решения СБ по процедурным вопросам теперь требовалось подачи девяти голосов (прежде семи), а для созыва Генеральной конференции с целью пересмотра Устава ООН - двух третей голосов членов ГА и голосов любых девяти (раньше семи) членов СБ^******.

Причиной этой мини-реформы ООН явилось то, что к концу 1963 г. организация насчитывала уже 110 членов, то есть, выросла в "объемах" более чем вдвое по сравнению с датой ее создания. Примечательно, что за период с 1960 по 1963 гг. только африканский континент делегировал во всемирную организацию 24 своих молодых государства, обретших независимость в результате деколонизации^*******. Как видно, в этот период произошла вполне закономерная "коррекция орбиты" ООН, что, однако, не сбило организацию с заданного ее "отцами-основателями" курса.

Таким образом, несмотря на неоднократные попытки под тем или иным лозунгом "усовершенствовать" ООН, к началу 90-х годов Организация Объединенных Наций подошла, сохранив в целости и сохранности свою главную "святыню" - Устав и имея за плечами огромный опыт работы и "выживания", накопленный во времена "холодной войны", когда организация фактически оказалась расколотой на три основных лагеря - "восточный" (или советский), "западный" (во главе с США) и "неприсоединившийся" (хотя многие его члены в большей или меньшей степени ориентировались на первые две группировки).

Однако именно в этот период идея проведения углубленной реформы ООН, в основе которой, по замыслу многих государств, как и прежде (скажем об этом вполне определенно), была ликвидация или существенное ограничение права вето и расширение состава Совета Безопасности, получила новый мощный импульс.

Тому есть несколько причин. Выделим главные.

Первая - политическая - связана с распадом СССР, разрушением системы союзнических отношений, выстроенной вокруг Москвы, и вследствие этого прекращением длившейся без малого полвека и ставшей классической конфронтации между Востоком и Западом, в орбиту которой было втянуто большинство государств мира. Многие развивающиеся страны, традиционно ориентировавшиеся на Советский Союз, потеряли в его лице яркий маяк в океане мировой политики и, посчитав, что новая демократическая Россия прочно встанет в кильватер линии США в международных делах, начали атаку на право вето как на механизм, с помощью которого развитые страны могли диктовать свои условия "третьему миру", не имея противовеса, каким до этого был СССР.

Вторая - объективная. Количество членов ООН в первой половине 90-х годов приблизилось к магической цифре 190. Вполне естественно встал вопрос о том, как обеспечить более или менее регулярный доступ суверенных государств-членов к участию в работе главных органов ООН, и, прежде всего Совета Безопасности.

Третья - политико-экономическая. За полвека после создания ООН в мире произошли серьезные перемены. Ряд государств, которых обычно (скорее уже по инерции, нежели по объективным показателям) относят к категории развивающихся, совершили мощный рывок, выйдя на новый уровень развития, причем не только по "валу", но и в наукоемких сферах экономики. У этих стран возникло вполне объяснимое желание расширить возможности влияния в ООН, в том числе и путем институционализации своего статуса.

Изменилось за это время и положение Германии и Японии в мире. Из государств-врагов Объединенных наций по смыслу ст.107 Устава они превратились во влиятельных и уважаемых членов международного сообщества, также претендующих на повышение своего статуса в ООН с учетом их исторического признания как великих держав и заметной роли в современной системе международных отношений.

Что же конкретно предлагается сторонниками ускоренной реформы Совета Безопасности ООН?

Различный идей - много. От наиболее радикальных, связанных с немедленным упразднением права вето и значительным расширением состава Совета Безопасности за счет включения в него в качестве новых постоянных и непостоянных членов целого ряда развивающихся стран (Африка, к примеру, претендует на два постоянных кресла в СБ ООН для государств этого континента), до паллиативных решений, предполагающих возможность применения права вето только в том случае, если за соответствующее предложение подано не менее двух голосов постоянных членов Совета Безопасности или - другой вариант - ограничивающих сферу применения права вето только Главой VII Устава ООН (принудительные действия по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности).

Помимо Германии и Японии в новые постоянные члены Совета Безопасности активно пробивается Индия, которая хотела бы быть избранной не от Азии, где ее кандидатура может оказаться "непроходной" для некоторых влиятельных азиатских стран, а в качестве государства, имеющего, так сказать, общепланетарное значение. В этом случае Дели избежал бы процедуры утверждения своей кандидатуры в азиатской региональной группе. Но есть ли у Индии шансы реализовать подобный сценарий? Пока в это верится с трудом. Но кто знает, как все может повернуться в будущем.

Далеко не безоблачно обстоит дело и с кандидатурой ФРГ. Во всяком случае циркулирующие в рамках ЕС идеи получения в СБ ООН единого постоянного кресла для всего Евросоюза, продвигаемые в первую очередь средними и мелкими странами, объективно отдаляют перспективу Берлина влиться в престижную когорту постоянных членов Совета Безопасности.

И даже в, казалось бы, наименее проблемной латиноамериканской региональной группе до единства по вопросу об общем кандидате в постоянные члены СБ ООН также далеко, как до Луны. Смогут ли когда-либо договориться между собой три латиноамериканских "тяжеловеса" - Бразилия, Аргентина и Мексика, большой вопрос.

Поэтому на определенном этапе весьма популярными были предложения о ротируемом постоянном кресле в СБ ООН для трех региональных групп - африканской, азиатской и латиноамериканской и о введении категории полупостоянных членов Совета (по аналогии с подобным статусом, который существовал в Лиге Наций). Но в настоящее время эти идеи отошли на второй план и о них как будто подзабыли. Хотя это отнюдь не значит, что они не окажутся востребованными на каком-то этапе. "Идейная волнообразность" в принципе свойственна ООН и многие наработки просто ждут своего часа.

Необходимость приведения структуры и механизмов ООН в соответствие с новыми международными реалиями сомнений не вызывает. Совершенно очевидно, что любой сложный организм, в том числе и такой многомерный, по сути всеобъемлющий, как ООН, нуждается в периодической профилактике, балансировке, подстройке.

Другой вопрос (и не простой, а кардинальный) - требует ли система ООН коренной перестройки, предполагающей пересмотр основополагающих принципов, заложенных в основу ее конструкции и составляющих ее становой хребет?

Действительно ли ООН настолько отстала от современной жизни, что неспособна, как ей предписано в ст.1 Устава, "поддерживать международный мир и безопасность и с этой целью принимать эффективные коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру…"? 

Как мне представляется, ответ на эти вопросы, если постараться взглянуть на современные проблемы трезво и объективно, вполне очевиден. Отнюдь не ООН повинна в том, что в отдельных случаях что-то не ладится в международных делах.

С момента создания ООН и вплоть до наших дней международные отношения, как некая целостная система, никаких революционных изменений не претерпели. Как в 1945 г. (да и много раньше), так и ныне основу этой системы составляют взаимоотношения между суверенными государствами. Они участвуют в каких-то комбинациях, образуют блоки, союзы, коалиции, которые могут быть менее или более устойчивыми.

К примеру, на смену весьма стабильной биполярной модели мироустройства не так давно - по историческим меркам - пришла многополярная (или однополярная, как считают многие известные представители заокеанской школы политической мысли). Завтра могут появиться новые формы взаимоотношений между упомянутыми атомами. То есть, внутрисистемные взаимодействия находятся в постоянном движении. Причем те страны, которые становятся на каком-то этапе крупнее и сильнее других, зачастую стремятся занять в рамках системы доминирующее положение и навязать остальным странам, более выгодные для себя условия сосуществования. Такое положение вещей, естественно, не является идеальным, но в принципе вполне понятно и даже объяснимо.

При этом, однако, исключительно важно, чтобы все государства, независимо от своих амбиций и мнимого или реального могущества, "играли" на международной арене по правилам, принятым в "системе" на конкретном историческом этапе. Совокупность таких правил можно назвать порядком.

Любой порядок, чтобы быть долговечным, нуждается в прочном каркасе. За последние два века к таким каркасам можно отнести Священный союз, образованный континентальными европейскими державами после разгрома Наполеона, Лигу Наций, а ныне, конечно же, ООН. Как учит опыт истории, несмотря на несовершенство упомянутых выше "каркасов", само их существование позволяло обеспечивать определенную степень стабильности в международных отношениях. В то время как их разрушение, обусловленное нарастанием противоречий между государствами, всякий раз приводило к возникновению войн.

В наши дни серьезнейшим источником угрозы для существующего миропорядка и его "базисного элемента" - Организации Объединенных Наций - являются "антисистемные" действия ряда государств. То есть, действия, связанные с нарушением принятых правил поведения на международной арене, выстроенных на основе Устава ООН, норм и принципов международного права. Об этом сейчас много говорится и пишется. Совершенно очевидно, что ООН, при всей гениальности ее конструкции, оказывается совершенно беспомощной в тех случаях, когда на скользкую тропу нарушения международных законов встают великие державы, входящие в элитный клуб постоянных членов Совета Безопасности. Именно те державы, которые являются создателями и гарантами существующего ныне миропорядка, закрепленного в принципе их единогласия в СБ ООН. Однако эти же державы (скажу больше - только они) в состоянии его и разрушить, поскольку иной реальной силы, способной на подобный "подвиг", не существует в природе.

Таким образом, "светлое" будущее ООН, как впрочем и всего современного миропорядка, самым непосредственным образом зависит от желания и умения постоянных членов Совета Безопасности конструктивно и ответственно выстраивать свои взаимоотношения, находить пути к взаимопониманию по самым сложным, спорным, кризисным проблемам. Причем до совершения действий, идущих вразрез с Уставом ООН и международным правом, а не после этого. Отсутствие согласия в "большой пятерке" не должно трактоваться как некая индульгенция для односторонних действий. Как раз наоборот. Это - повод для того, чтобы искать иные пути решения.

В качестве "достижения" ООН в последнее время принято подавать тот факт, что благодаря резолюциям Совета Безопасности удалось вернуть в "правовое поле" ситуации, возникшие после несанкционированных этим органом силовых акций, предпринятых НАТО против Югославии в 1999 г. и коалицией во главе с США и Великобританией против Ирака в 2003 г.

А куда, как говорится, деваться?

Рано или поздно любая ситуация возвращается в "правовое поле", будь то в результате подписания мирного договора, проведения международной конференции или, как сказано выше, принятия резолюции СБ ООН. Но все это - суть подведение черты под нелегитимными действиями, своего рода международно-правовой форс-мажор, который противоречит самому естеству и историческому предназначению ООН как гаранта мира во всем мире.

Каковы перспективы ООН? По какому пути может пойти реформирование этой организации?

Сугубо теоретически можно предположить три варианта возможного развития ООН.

Первый. Постепенное превращение ООН в подобие не снискавшей себе большой славы Лиги Наций или некий всемирный аналог ОБСЕ, которая, если оставить в стороне недосказанности и политико-дипломатический политес, во многом по форме, а теперь все больше и по сути напоминает Лигу Наций. Полустанками на этом пути могли бы стать сначала ограничение, а затем и упразднение права вето, разбухание Совета Безопасности до таких размеров, когда его работа по определению не могла бы быть эффективной, перераспределение полномочий в организации в пользу Генеральной Ассамблеи.

В результате произошло бы драматическое ослабление ООН, связанное с ее неспособностью оперативно принимать решения по блокированию кризисных ситуаций, превращение организации во всемирную "говорильню". В этом случае можно было бы ожидать потери интереса к ООН со стороны многих государств, прежде всего тех из них, кто в значительной мере определяет мировое развитие, и перенос центра тяжести принятия главных решений на уровни региональных или субрегиональных организаций, либо в группы стран по интересам или влиянию в мире (типа "восьмерки").

Второй. ООН подравнивается на США и их наиболее близких и верных союзников и превращается в организацию, штампующую пролоббированные Вашингтоном решения. В случае воплощения в жизнь такого сценария Соединенные Штаты смогли бы в легитимном режиме реализовать свое мессианское устремление осчастливить весь мир, навязав ему свои стандарты жизни, поведения и морали.

Устроит ли это Россию, многие влиятельные страны Западной Европы, Китай, Индию, развивающиеся государства?

Едва ли. Перспектива, как и в первом случае, - кризис ООН. "Однополярная" ООН, конечно же, никому особо нужна не будет.

Третий. Эволюционное развитие ООН, основанное на сохранении базовых принципов, заложенных в ее Уставе. И прежде всего принципа единогласия постоянных членов СБ, который должен служить мощным стимулом для поиска общеприемлемых решений острых кризисных ситуаций.

Среди части политологов, в том числе и, так сказать, отечественных, бытует мнение, что Россия относится к числу тех стран, которые тормозят реформу ООН. Так ли это? Попробуем разобраться, разложив все по полочкам.

Россия действительно заинтересована в сохранении своего статуса в ООН, что было бы глупо отрицать. Но отнюдь не в меньшей степени, чем Россия, в том же самом заинтересованы и США, и Китай, не говоря уже о Великобритании и Франции, над которыми занесен дамоклов меч утраты статуса постоянных членов Совета Безопасности в первую очередь вследствие развития интеграционных процессов в Евросоюзе, предполагающих не только тесную координацию действий стран-членов в сфере международной политики, но в перспективе проведение общего внешнеполитического курса под руководством единого центра.

Потеряет ли что-либо Россия, если Совет Безопасности пополнится несколькими новыми постоянными членами, в том числе и из числа влиятельных развивающихся государств? Если будет сохранен принцип единогласия государств этой категории, то едва ли. Более того, в лице Германии, Индии, Бразилии и т.д., объективно являющихся наиболее реальными претендентами на постоянные кресла в СБ ООН, Москва вполне могла бы приобрести конструктивных партнеров для взаимодействия.

В состоянии ли Россия блокировать реформу ООН и, в частности, ее Совета Безопасности?

В реальности - едва ли. При голосовании на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН Москва, как и все остальные страны-члены, располагает только одним голосом. Конечно, она обладает правом вето в СБ ООН. Но практически невозможно представить себе такую ситуацию, когда представитель России при эвентуальном голосовании в СБ ООН той или иной кандидатуры в постоянные члены (а речь могла бы идти только о странах, уже прошедших апробацию в своих региональных группах) вдруг воспользовался правом вето. В современных условиях - это больше из области сюрреализма, чем реальной политики.

Другое дело, что быть среди застрельщиков реформы СБ ООН России, как и всем другим нынешним постоянным членам Совета Безопасности, вероятно, тоже нет особой необходимости. Тем более что по решению 58-й сессии Генеральной Ассамблеи при Генеральном секретаре ООН создана так называемая "группа мудрецов", в задачу которой входит подготовка доклада по реформе Совета Безопасности. В работе этого совета международно-политических аксакалов в личном качестве участвует Е.М.Примаков.

Сегодня, как и полвека назад, когда ООН только создавалась и делала свои первые шаги, ее будущее и успех напрямую зависят от согласованности действий великих держав, поддержанных остальными членами международного сообщества. Не исключаю, что постоянным членам СБ ООН следовало бы выработать пятистороннее соглашение, в соответствии с которым они взяли бы на себя обязательство строго придерживаться в своей международной политике Устава ООН, воздерживаться от действий, идущих вразрез с его положениями и подрывающих принцип единогласия великих держав в Совете Безопасности. Конкретная форма такого соглашения - вопрос более технический, нежели политический. Но в любом случае речь должна идти о своего рода кодексе чести постоянных членов СБ, существование которого укрепило бы правовые основы ООН.

ООН нуждается в рациональной реформе. Реформе как постоянном процессе обновления в соответствии с характером и тенденциями развития международных отношений, а не реформе-кампании.

Если отбросить в сторону всякую высокопарность и сказать совсем просто, то нужно продолжать делать ту обычную работу по "подстройке" ООН, которая, по сути дела, ведется в каждодневном режиме.

Так, остро встала проблема террористической угрозы, Совет Безопасности отреагировал созданием в сентябре 2001 г. Контртеррористического комитета, который прочно занял ключевое место в глобальной антитеррористической архитектуре.

С другой стороны, со временем утратил былое значение Совет по Опеке, относящийся к категории главных органов ООН, вокруг функций и деятельности которого в прежние годы было сломано немало копий.

Точно так же десятилетиями пребывает в тени Военно-Штабной Комитет, который по Уставу ООН (ст.47) призван "давать советы и оказывать помощь Совету Безопасности по всем вопросам, относящимся к военным потребностям Совета Безопасности в деле поддержания международного мира и безопасности, к использованию войск, предоставленных в его распоряжение…" И все попытки России как-то реанимировать этот орган, вдохнуть в него жизнь в соответствии с новыми мировыми реалиями, так пока никакого эффекта не дали.

Но в этом, видимо, и заключается специфика современных международных отношений, в которые органично встроена ООН. Что-то отмирает, занимая свое место в анналах мировой истории, что-то, наоборот, возникает в зависимости от потребностей реально складывающейся ситуации. А в совокупности это и есть реформа ООН как процесс постоянного совершенствования и обновления этой всемирной организации.

Так же постепенно, без ненужных, а зачастую просто вредных, скачков и "прорывов" должно совершенствоваться международное право. Столь же естественным путем, когда для этого создадутся необходимые условия, может произойти реформирование Совета Безопасности, связанное прежде всего с некоторым увеличением - но только в разумных пределах (!) - числа его членов.

Искусственное же форсирование этого процесса в угоду амбициям тех или иных государств, может быть даже в чем-то и справедливых, но не поддерживаемых необходимым по Уставу ООН большинством стран-членов, заведомо контрпродуктивно, поскольку ведет не к усилению ООН, что должно быть мерилом любой реформы этой организации, а к ее ослаблению, в чем не может быть заинтересовано ни одно ответственное государство.

Важно, чтобы Организация Объединенных Наций и впредь продолжала оставаться стержнем современных международных отношений, общепризнанным центром согласования суверенными государствами решений в интересах поддержания международного мира и безопасности, достижения прогресса в самых различных областях.

^*  Сокращенный вариант данной статьи опубликован в журнале "Международная жизнь" за январь 2004 года.
^**  Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании состоялась с 19 по 30 октября 1943 г.
^***  Конференция вошла в историю международных отношений по названию расположенного на окраине Вашингтона особняка, где состоялись переговоры.
^****  Решение о создании Совета по Опеке, также являющегося главным органом ООН, было принято на Конференции в Сан-Франциско в 1945 г.
¹  Цит. по: "История дипломатии". Т. IV. М., 1975. С. 565.
²  Там же.
³  А.А.Громыко. "Памятное". Кн. 1. М., 1988. С. 236.
⁴  Там же. С.207.
⁵  Там же.
⁶  Цит. по: "История дипломатии". Т. IV. С. 567.
^*****  Решения Совета Безопасности по вопросам процедуры не требуют единогласия постоянных членов и считаются принятыми, когда за них поданы голоса девяти членов Совета (первоначально - семи).
^******  Кроме того, с 18 до 27 была увеличена численность ЭКОСОС. В 1973 г. этот орган ООН был дополнительно расширен до 54 членов.
^*******  Подсчитано по: "Россия и ООН" (информационно-статистический справочник). М., 1995. С. 14-25.