Проблема взаимоотношения политики и экономики относится к числу "вечных". Особую остроту эта проблема приобретает на так называемых "крутых поворотах" - в период коренной ломки общественных отношений, социальных структур, представлений, ценностей. Именно такой "крутой" поворотный этап (второй за одно столетие) переживает сегодня российское общество. Его движение к рынку, совершаемое по не бывалой еще в мировой истории схеме - от "социализма" назад к "капитализму" - ставит эту проблему (в том числе и особенно проблему взаимоотношения государства и бизнеса) не только в центр жарких академических споров и дискуссий. Но одновременно и в центр острейшей политической борьбы между сторонниками возврата страны к полностью (или частично) этатизированной (огосударствленной) экономике, и теми, кто выступает за максимальное ограничение государственного вмешательства в хозяйственную жизнь вплоть до полного изгнания государства из этой сферы. Исходя из "презумпции", что любое вмешательство государства в экономику - это зло, вся организация и функционирование экономики должны быть отданы на откуп "невидимой руке" рынка.
 

I

Что такое этатизированная экономика?

Как показал опыт СССР и других стран, входивших в мировую социалистическую систему, - это ничто иное, как концентрированное выражение политики, в рамках которой экономическая необходимость приносится в жертву политической целесообразности. Это экономика, которая всецело ориентирована на потребности идеологии и политики, а не на отдельного человека как "меры всех вещей".

В рамках исходного для такой политической экономики административно-бюрократического обобществления средств производства происходит тотальное сращивание власти и собственности. Центральным субъектом-распорядителем этой собственности и произведенного общественного продукта становится государство в лице армии чиновничества. Как результат, экономические отношения утрачивают свою "аутентичность" и принимают характер организационно-управленческих, бюрократических. Исчезает экономическая мотивация хозяйственной деятельности, предается забвению экономический интерес как главная движущая сила хозяйственного развития.

Ф.Энгельс, говоря о троякого рода воздействии государственной власти на экономическое развитие, подчеркивал: "Она может действовать в том же направлении - тогда развитие идет быстрее; она может действовать против экономического развития - тогда... у каждого крупного народа она терпит крах через известный промежуток времени; или она может ставить экономическому развитию в определенных направлениях преграды и толкать его в других направлениях. Этот случай сводится, в конце концов, к одному из предыдущих. Однако ясно, что во втором и в третьем случае политическая власть может причинить экономическому развитию величайший вред и может вызвать растрату сил и материала в массовом масштабе".

Вся история административно-бюрократического командования экономикой в СССР и в других социалистических странах в полной мере подтвердила этот вывод. Более чем убедительно было доказано, что любые попытки построить экономику на иной основе, чем конкурентная борьба за частную прибыль, рано или поздно терпят крах.

Сказанное, однако, не означает, что в противоположность этатизированной рыночная экономика, как основанная на господстве частной собственности система социального взаимодействия и общественного разделения труда, полностью исключает какое бы то ни было вмешательство государства в хозяйственную жизнь. Так называемый экономический антиэтатизм, то есть полное изгнание государства из экономики, - не более, чем социальная утопия.

Как свидетельствует опыт США и других западных стран, массированное государственное вмешательство в экономику (несмотря на формальное разделение власти и собственности) не только совместимо с демократией (в том числе экономической), но и служит гарантом сохранения гражданского общества и его институтов.

Один из корифеев американской исторической науки А.Шлезингер в этой связи отмечает: "Традиция государственного вмешательства в экономику - традиция столь же истинно американская и имеет столь же глубокие корни в национальной истории... как и соперничающая с ней традиция неограниченной свободы личного интереса и частного предпринимательства… Государственное регулирование было и остается в этом ужасном мире лучшим средством укрепления нашей демократии, продолжения наших традиций и расширения прав и свобод наших граждан".

Эту же точку зрения отстаивает видный представитель западной либеральной традиции австрийский экономист Людвиг фон Мизес, определяя государство в качестве "гаранта нормальной работы рыночной экономики". В изданной в 1999 г. в России антологии его работ есть и такие строки: "Государство при правильном использовании является основанием цивилизованного общества и кооперации. Оно самый полезный инструмент для поддержания счастья и благополучия людей". И далее: " В обществе всегда существует противоречие между индивидуальной свободой и необходимостью ограничения этой свободы ради общего блага. Мы желаем поступать так, как нам хочется, но иногда реализация наших намерений наносит ущерб другим людям. Точно также бизнесмены не очень жалуют государственный контроль над их деятельностью или законы, стесняющие свободу предпринимательства. И все же эти ограничения необходимы для защиты общества от пагубных последствий".

Следует особо подчеркнуть, что (в качестве общего правила) экономика и политика (и олицетворяющие их государство и рынок) в западных цивилизациях взаимодействуют не по законам вульгарного экономического детерминизма, трактующего политику не иначе, как "концентрированное выражение экономики". А по принципу системной взаимосвязи (системного синтеза), выступая здесь как две одновременно независимые, зависимые и взаимозависимые сферы общественного бытия, которые работают друг на друга и друг друга взаимно дополняют.

Все (или почти все) в общественной жизнедеятельности носит на себе как "печать" экономических отношений, так и политических.

И если рыночный механизм в целом неплохо выполняет свою роль регулятора экономики, то только потому, что встроен в определенные политические и правовые рамки, устанавливающие правила и пределы конкуренции, общественно приемлемые формы и технологии экономической активности.

С другой стороны, сам рынок отрезвляюще воздействует на политические институты, а также структуры гражданского общества, лимитируя амбициозные программы и требования, подчиняя поведение членов общества и самого государства экономической целесообразности, необходимости "жить по средствам" и т.д.

Проблема соотношения между политикой и экономикой - это не проблема выбора между двумя противоположностями: монополизмом (стихией) государства или монополизмом (стихией) рынка. Речь идет о поиске оптимальных форм взаимодействия того и другого, нахождении разумных пропорций между государственным регулированием и свободой частного предпринимательства. При чем эти пропорции относятся к разряду категорий, очень подвижных и постоянно изменяющихся, и, по этой причине, не могут быть установлены раз и навсегда. Если экономика процветает, то государство может позволить себе максимально "уйти" из этой сферы. В условиях же кризиса - его вмешательство в хозяйственную жизнь не может не возрастать.
 

II

В рыночной экономике "Обязательное" присутствие государства обусловливается целым рядом факторов. И, прежде всего, тем, что политика носит не "частный" (избирательный), а всеобщий (публичный) характер, то есть, выступает как функция управления общественными делами, функция обеспечения приоритета общих целей перед частными, интересов системы в целом перед интересами отдельных ее частей. Отсюда вытекает известное первенство политики перед экономикой. Ведь с помощью власти и имеющихся в ее распоряжении самых разнообразных средств воздействия (начиная от убеждения и кончая легитимным использованием силы), политика создает общесоциальные условия жизнедеятельности людей, заботится о целостности социальной системы, стабильности общества, нейтрализует деструктивные, дезорганизующие тенденции и т.д. Словом, обеспечивает тот необходимый минимум урегулированности и порядка, без которого эффективная хозяйственная деятельность просто не возможны.

В условиях анархии и хаоса нет места созиданию и реформам. Хаос, по общему правилу, реформировать нельзя.

Что это действительно так, весь цивилизованный мир мог убедиться на примере недавних событий в Ираке (шокирующего мародерства в Багдаде после падения режима С.Хусейна). На фоне этой вакханалии, спровоцированной исчезновением публичной власти, вряд ли кто станет отрицать, что даже плохое государство все же лучше чем анархия.

К.Маркс писал: "Урегулированность и порядок - самая суть, необходимый момент всякого способа производства, коль скоро он должен обрести общественную устойчивость и независимость от простого случая или произвола. Урегулированность и порядок являются именно формой упрочения данного способа производства и потому его относительной эмансипации от простого случая и просто произвола".

В постоянном воспроизводстве этих двух исходных общественных условий нормального функционирования экономики (урегулированности и порядка) и заключается "деловая" функция политики по отношению к ней и к бизнесу. Это - первое.

Второе - в "Капитале" К.Маркса есть такие строки: "Обеспечьте 10%, и капитал согласен на всякое применение, при 20% он становится оживленным, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя под страхом виселицы".

Как показывает мировой опыт, это суждение К.Маркса отнюдь не является преувеличением. Хотя в стремлении предпринимателей получить максимальную прибыль нет ничего предосудительного, тем не менее, прибыль прибыли рознь.

Одно дело прибыль как производство и распространение с выгодой для себя продукции и услуг, нужных людям. И совершенно другое - продукции и услуг, которые хотя общественно и потребляемы, но вредны для нравственного и физического здоровья социума, обслуживающие "человеческие пороки" (порнография, алкоголь, наркотики и т.д.). Не говоря уже о таких противоправных "технологиях" делания денег, как мошенничество и обман, производство и распространение контрафактной (фальсифицированной) продукции и т.д. Получения прибыли за счет недобросовестной конкуренции (тайных договорах о монопольных ценах, квотах на продажу товаров, спекулятивной накрутки цен и тарифов и пр.).

Для предотвращения такого рода явлений и "отрезвления" бизнеса как раз и требуется государственное регулирование предпринимательской деятельности, в рамках которого свобода частного предпринимательства предстает не как всеобъемлющая и абсолютная, а исключительно как упорядоченная государством (законом) свобода. В рамках этой свободы на действия предпринимателя, на каждый вводимый им ресурс и результатирующий продукт накладываются довольно существенные правовые ограничения с тем, чтобы носители экономической власти не переступали ту черту, за которой частный интерес вступает в противоречие с общественным. А естественное для бизнеса стремление получить максимальную прибыль не выливается в делание денег любой ценой.

Как бы там ни было, но освободить бизнес от контроля со стороны государства - значит, навязать государству волю бизнеса. Марионетку (де-факто), которая будет просто фиксировать и легитимировать результаты закулисных игр олигархических бизнес-групп и кланов.

Это (в более широком смысле) значит отдавать людей на волю слепых сил рыночной стихии, без каких бы то ни было гарантий того, что их не обманут, не "кинут", не "экспроприируют" то, что было заработано в течение всей жизни.

Третье - рынок, даже самый совершенный с точки зрения экономической демократии, автоматически не обеспечивает социальной справедливости и социально справедливого распределения доходов.

По словам бывшего президента единого профцентра США АФТ-КПП Л.Керклэнда, у рынка "много ценностей, но к их числу не относится справедливость". И "если его не вынудить, он не проведет различие между занятостью и эксплуатацией".

Имея в качестве основания личную выгоду и частный интерес, рынок с неизбежностью углубляет объективно существующее социальное неравенство, которое, если его не регулировать, может привести к взрывоопасной поляризации общества с точки зрения распределения богатства и бедности.

Для того, что бы не допустить этого и обеспечить в обществе социальную стабильность государство через механизм прогрессивного налогообложения осуществляет целенаправленное перераспределение ("редистрибуцию") доходов по направлению от богатых к бедным, гарантируя, тем самым, всем гражданам определенный уровень социальной защищенности, определенный уровень социальной безопасности. Памятуя о том, что, говоря словами древнекитайского философа Конфуция, "в стране, которой правят хорошо, стыдятся бедности. В стране, которой правят плохо, стыдятся богатства".

В Великобритании максимальная ставка подоходного налога равна 40%, в США - 45%, в Японии - 50%, в Германии - 55%, во Франции - 60%. Но дифференциация (разность) в доходах населения уменьшается не только за счет изъятия части доходов богатых граждан (обычно доходы беднейших групп налогом не облагаются). Но и за счет социальных субсидий - прямых и косвенных - из бюджета беднейшим слоям населения. В результате в большинстве западных стран коэффициент дифференциации снижается до соотношения 1 к 7.

При этом такого рода социально ориентированная "редистрибутивная" политика воспринимается массовым сознанием не как "грабеж среди белого дня", а как своего рода "налог на бизнес" в качестве цены за социальный мир и стабильность. Делясь с "ближними", предпринимательское сословие как бы предохраняет себя от накопления и взрывов массового недовольства среди низших социальных слоев и групп населения.

Четвертое - присутствие государства в рыночной экономике обусловливается также необходимостью производства социально значимых товаров и услуг, которые не могут быть созданы в рамках частного предпринимательства. Из-за элементарных причин: производство этих товаров и услуг либо не дает прибыли, либо велик риск не получить ее вообще (или получить, но в отдаленном будущем). Речь идет об услугах, пользование которыми непосредственно не связано с оплатой со стороны потребителя.

Это автомагистрали, библиотеки, музеи, полицейская и пожарная службы, общественные школы и медицинские учреждения и т.д.

Все эти услуги необходимы обществу, без них не возможно его нормальное функционирование на любом срезе (экономическом, социальном, культурном и.д.).

Кроме того, существуют так называемые "естественные монополии" государства, к которым относят те сферы экономической деятельности, где потребителю удобнее и выгоднее иметь одного производителя, чем несколько конкурентов (железнодорожное сообщение, телефонная сеть, городское водоснабжение, метро и др.).

В сферу особых государственных интересов обычно входят оборонные предприятия, объекты военно-стратегического назначения, отрасли и предприятия, требующие особого надзора и контроля. (Например, производство и распространение наркосодержащих препаратов, развитие атомной энергетики, и др.). А также фундаментальная наука, особо сложные, передовые наукоемкие производства, хронически убыточные отрасли и т.д.

Пятое - одной из важнейших функций государства в условиях рынка выступает защита населения от вредных, побочных последствий предпринимательской и производственной деятельности. Эти последствия охватывают здоровье людей и условия их жизни, экологию, национальную безопасность и т.д. Что бы их избежать, предупредить или уменьшить государство использует разные меры. В том числе контроль качества (стандартизацию) продукции, регулирование и стандартизацию условий найма, законодательное установление (привязанного к потребительской корзине) гарантированного минимума заработной платы, охрану окружающей среды и др.

Если же государство в этой сфере проявляет "слабость" и отдает ее на откуп рыночной стихии, то на потребительском рынке (особенно в странах с низкой покупательной способностью населения и ориентацией массового потребителя не столько на качество товара, сколько на его цену), начинает править бал "контрафакт".

Как это имеет место в современной России: по оценкам независимых экспертов, до 70% всех товаров, которые "крутятся" на отечественных рынках, именно из этой "контрафактой" серии.

Шестое - в силу несовершенства рыночного механизма с точки зрения самоорганизации и саморегулирования, развитие рыночной экономики носит циклический характер, то есть сопровождается нарушениями экономической стабильности (экономическими кризисами). И как показал еще Дж.Кейнс, без вмешательства государства эта экономика не в состоянии самостоятельно справиться с ними. В этих кризисных условиях государство выступает в качестве одного из главных "реаниматоров" деловой активности. Целенаправленно используя фискальную (бюджетную) и монетарную политику, государство способно активно воздействовать на экономически циклы: стимулировать подъем и рост производства, уменьшить безработицу, замедлить (пригасить) инфляцию и т.д.

Седьмое - непосредственно по отношению к бизнесу в функции государства входит, прежде всего, создание системы правовых гарантий предпринимательской деятельности и необходимых условий для успешного ведения дел.

В эту систему обычно включаются: конституционно закрепленное право на свободу предпринимательской деятельности, создание частных предприятий, приобретение имущества для их нормального функционирования и развития; юридическая и социальная защита интересов и прав предпринимателей, недопущение дискриминации со стороны государства, управленческих органов, должностных лиц; равное право доступа всех субъектов предпринимательской деятельности на рынок - к материальным, финансовым, трудовым, информационным и природным ресурсам, государственным и муниципальным подрядам и заказам; недопущение монопольного положения на рынке отдельных предприятий, недобросовестной конкуренции и т.д.
 

III

Из всего вышесказанного вытекает только один вывод, что рыночная экономика, - это, говоря словами лауреата Нобелевской премии Василия Леонтьева, "корабль, которому нужен парус, наполняемый ветром свободного предпринимательства, и руль государственного управления". Без этой составляющей рыночная экономика - не экономика. При этом следует особо подчеркнуть, что в условиях рынка государство выступает не только как верховный (макросистемный) менеждер-управляющий общественными делами. И не только как обусловленный этим статусом "монопольный" производитель и "блюститель" узаконенных правил игры в бизнесе. Одновременно это и ответственный социальный партнер предпринимателя, берущий на себя вполне определенные обязательства, которые делают это партнерство взаимовыгодным. В этом взаимовыгодном, пусть и не совсем равноправном, партнерстве, - основной источник эффективности и рыночной экономики, и рыночной политической демократии. Ибо, если бизнес процветает, то, следовательно, процветает и государство, и наоборот.

Между тем в сегодняшней России в силу исторических традиций жесткого централизованного управления сверху и полного поглощения общества государством, взаимоотношения между этим институтом и бизнесом скорее напоминают взаимоотношения между "грабителем и жертвой", чем взаимоотношения между взаимозависимыми и равноответственными партнерами. Многочисленная "чиновничья рать", "приватизировавшая" государство в качестве "вещи для себя", смотрит на бизнес исключительно как на источник, из которого можно и должно побольше выкачать ресурсов. И при этом мало заботится о том, чтобы создавать для бизнеса нормальные условия жизнедеятельности, обеспечивать ему минимально необходимую функциональную свободу.

В стране практически полностью отсутствует необходимая для цивилизованного ведения дел система государственных политико-правовых гарантий частной собственности и частного предпринимательства. Нет работающих и равных для всех рыночных законов. Доминирует сугубо фискальная по характеру налоговая политика. Предприниматели абсолютно беззащитны перед лицом криминальных и мафиозных структур, всепоглощающей коррупции.

Очевидно, что такого рода ситуация односторонней тотальной зависимости бизнеса от "государства-бюрократии" и устанавливаемых им "рэкетирских" правил игры исключает какое бы то ни было дистанцирование бизнеса от политики и настоятельно требует его активного участия в этой сфере, чтобы, "конвертировав" сконцентрированные в его среде значительные материальные и финансовые ресурсы в ресурсы политического давления на государство, добиться того, что на Западе назвали процессом "одомашнивания клерка". То есть превратить государство и его разветвленный бюрократический аппарат из силы, стоящей над - и командующей бизнесом, в силу для него сугубо конструктивную. Институт, который, образно говоря, "не ставит бизнесу палки в колеса", а позитивно стимулирует и охраняет, обеспечивает благоприятную для ведения дел общественно-политическую среду, юридически-правовые гарантии и т.д.

Власть становиться сильной лишь тогда, когда опирается на закон, использует его умело, умно, тонко, во благо, а не во зло, проявляя при этом максимальную заботу о членах общества, обеспечивая оптимальные условия для их свободного, созидательного труда, расцвета способностей и талантов.

Самая сильная власть - это власть, которую не замечают.