Статьи |
Обозреватель - Observer
|
ПОЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ РУССКОГО КОНСЕРВАТИЗМА А.Матюхин, кандидат социологических наук От редакции Журнал "Обозреватель-Observer" начинает публикацию серии статей, посвященных русской консервативно-монархической доктрине, на основе системной реконструкции философских, социальных, идейно-политических основ русского консерватизма как целостного и самобытного явления. Будут рассмотрены такие проблемы, как православно-философские основы жизни личности, общества и государства, религиозная легитимация власти, монархический анализ институтов государственного управления и самоуправления, принципа политического централизма, имперских структур, экономической политики, а также консервативно-эволюционная модель реформирования российского общества. Правомерен вопрос: ниспровергнув самодержавие в феврале 1917 г., не осталась ли Россия до сих пор консервативно-монархической страной? Действительно, сильная автократическая традиция, идеократическая легитимация власти, ментальная склонность национального самосознания к сильному государству, к "твердой руке", к имперскому мышлению, к традиционализму - все это актуально и по сей день. "Неожиданно" выясняется, что именно политическая теория русского консерватизма наиболее полно отражает устойчивую специфику национального политико-психологического сознания, в целом - российского менталитета, а произведения классиков русского консерватизма перманентно сохраняют свою актуальность. Русскому консерватизму как уникальному философскому, социальному, идейно-политическому течению общественной мысли не очень повезло. Практически все иные, альтернативные консерватизму идейно-политические доктрины в России - либерализм, народничество, социал-демократизм, коммунизм, анархизм - исследованы в отечественной и мировой социально-политической науке гораздо больше и полнее. Что же касается специфики отражения русского консерватизма в научной и учебной литературе XX в., то можно констатировать, что за этим политическим направлением прочно закрепились ярлыки - "ретрограды", "черносотенцы", "реакционеры", "охотнорядцы" и т.п. Более того, идеологизированность подходов не позволяла объективно и основательно исследовать философию, политологию и социологию русского консерватизма. Отсутствуют также и фундаментальные научные работы по истории российского консерватизма *.
Как идейно-политическое направление консерватизм (conservare (лат.) - охранять, сохранять) рождается в Западной Европе в конце XVIII - начале XIX столетия как реакция на события Великой французской революции и предшествующий период развития просветительских и либеральных идей. Знаковыми событиями рождения идеологии консерватизма стала книга английского философа Э.Берка "Размышления о революции во Франции" (1790 г.), а так же работы французских религиозно-политических мыслителей Ж. де Местра и Л. де Бональда. В этих произведениях отстаивались ценности традиционных, сложившихся основ и институтов общественной жизни, высказывались антилиберальные и антиреволюционные идеи о неправомерности вмешательства человека в сложившийся веками органический строй социальной реальности, о преступности самих попыток переделать общество в соответствии с некими идейно-теоретическими схемами, говорилось о необходимости бережного отношения (буквально - "охранения") к сложившемуся "порядку вещей", который носит сверхличностный, божественный, природно-социальный характер. Влияние западноевропейского консерватизма, с одной стороны, и православно-философская традиция с другой, обусловили появление консервативной идеологии в России в начале XIX в. В определенном смысле рождение русского консерватизма связано с творчеством и деятельностью Н.М.Карамзина (1766-1826 гг.) и С.С.Уварова (1786-1855 гг.). Несомненно, элементы консерватизма можно найти и в предшествующие эпохи истории России. Достаточно упомянуть о "Поучении" Владимира Мономаха, о концепции "Третьего Рима" Филофея, о работах И.Пересветова, В.Татищева, И.Посошкова, М.Щербатова, о деятельности и политическом творчестве Ивана IV и Екатерины II, о поэзии А.Сумарокова и Г.Державина и т.д. И, тем не менее, именно Карамзин и Уваров заложили основы идеологии консервативно-охранительного направления в России. Н.М.Карамзин в своих исторических сочинениях, а также в публицистических работах: "Историческое похвальное слово Екатерине II" (1802 г.), "О любви к Отечеству и народной гордости" (1802 г.), "Записка о древней и новой России" (1811 г.), "Мнение русского гражданина" (1819 г.) - обосновывает необходимость и правомерность сохранения православно-монархического строя русской жизни, выступает против либеральных реформ самодержавной политической системы. С.С.Уваров - президент Российской Академии наук (в 1818-1855 гг.), министр народного просвещения при Николае I, теоретик "официальной народности" стал автором "девиза" русских консерваторов: "Православие, Самодержавие, Народность". На первую половину XIX в. приходится и расцвет творчества классического славянофильства - как еще одной предтечи идеологии русского консерватизма. Славянофилы "оттачивали" свою "православно-самодержавную" политическую философию самобытности России в идейном столкновении с западниками - сторонниками европейских либеральных и радикальных политических теорий. Однако первую половину XIX столетия можно рассматривать все же как предысторию или как начальный, ранний этап развития русского консерватизма. Появление полноценной и более-менее системной политической доктрины русского консерватизма (как консервативной "теории изменений", по определению Р.Пайпса1) приходится на вторую половину XIX в. - период формирования капиталистических отношений в России, что совпало с реформами Александра II. Именно в процессе критики этих европеизированных и буржуазных реформ, а также в контексте "борьбы идей" этого времени, теория русского консерватизма получает новый импульс своего развития, и приобретает определенную стройность и законченность к началу XX в. После 1917-1922 гг. "центр" идеологии русского консерватизма перемещается из России в эмиграцию. Этот третий период развития русского консерватизма связан с творчеством И.А.Ильина, И.Л.Солоневича, М.Л.Бачинского, М.П.Полторацкого и др. Представляет интерес именно классический период развития социально-политической теории русского консерватизма, а именно вторая половина XIX - начало XX в. В это время консерватизм в России систематизируется и оформляется в традиционалистском православно-монархическом варианте. Поэтому термин "монархизм" эквивалентен самому понятию "русский консерватизм" в его классическом понимании. Монархизм предельно четко выражает сущность консервативной доктрины в русской социально-политической мысли. Это традиционно правое направление с ярко выраженным приматом духовно-политических ценностей над ценностями материально-экономическими и индивидуальными. Для консервативно-монархической теории характерна абсолютизация идей державности, сильной, неформализованной власти, ее религиозно-идеократической легитимации, ориентация на защиту традиционных ценностей и устоев общественной жизни, отрицание революционных изменений. Следует отметить, что и сам русский монархизм никогда не был однородным явлением. Как и любая идеология в принципе, консервативно-монархический лагерь был разбит на несколько направлений, течений, группировок. С некоторой долей условности, русский монархизм можно подразделить на "консервативно-народнический" (славянофилы), "прагматический" (М.Н.Катков), "эстетический" (К.Н.Леонтьев), "бюрократический" (К.П.Победоносцев, П.Н.Семенов), эволюционный (Л.Н.Тихомиров, Н.Я.Данилевский), "имперский" (Н.И.Черняев), "правовой" (И.А.Ильин), "либеральный" (Б.Н.Чичерин), "парламентарный" (М.М.Ковалевский) **. Но при этом необходимо выделить общие черты этого яркого русского явления, характеризующего его как целостную идеологическую систему. Универсальными постулатами в русской консервативно-монархической доктрине являются:
Традиционно консервативно-монархическая доктрина обосновывала теологически социальные, культурные и политические формы жизни. Религия в консерватизме всегда служила источником традиционных норм и ценностей, сплачивающих членов того или иного общества на едином духовном, и, как следствие, политическом пространстве. Религия в классической консервативной интерпретации всегда связана с культурно-политической традицией как частью образа жизни в целом. Как отмечает современный российский политолог К.С.Гаджиев, "религиозные и моральные компоненты в консерватизме оказываются опорными пунктами защиты существующей системы и привычного образа жизни"2. Религию можно охарактеризовать как некую универсальную философскую систему, которой удалось стать мировоззрением того или иного социума, и которая связана с авторитетом и организацией, стремящейся сохранить единство этого мировоззрения. Религия - это устоявшийся духовный продукт общества, и уже по этому она противостоит любым философским и идеологическим инновациям, не получившим всеобщего значения, но имеющим целью переустройство общества по заданным той или иной теорией модернизационным образцам. Консерватизм вообще, и русский в частности, в рациональном социальном конструировании видел главную опасность для общества. Американский историк Р.Пайпс отмечает в этой связи "отвращение к абстракциям" и теориям, присущее среде русских консерваторов1. Современный российский исследователь С.Я.Матвеева, в свою очередь, характеризует взгляды традиционного консерватизма в России на проблемы социального бытия и исторического развития как существующие "за рамками рационального знания" при использовании таких категорий как "божественный промысел", "судьба", "тайна", "вневременная универсальность"3. Так, например, Константин Петрович Победоносцев (1827-1907 гг.) - один из столпов русского консерватизма конца XIX - начала XX вв. - проповедовал полную неспособность человеческого разума понять сущность исторического процесса. Он считал, что "только абсолютное может быть основанием жизни человеческой""4. А абсолютное доступно лишь вере. "Никакая религия, - отмечал он, - невозможна без признания аксиоматических истин, недосягаемых индуктивным путем""4. При этом К.П.Победоносцев доказывал абстрактный и неполноценный характер для общества любых социальных теорий: "Теория и формула... не могут заключать в себе безусловное, каждое из них, возникнув в уме человеческом... есть по необходимости, нечто неполноценное, сомнительное, условное и лживое"4. В России религиозно-цивилизационный фундамент обрел форму православно-восточного христианства и явился основой как духовной культуры, так и политических институтов страны. Православие стало в России национальным миросозерцанием и носителем императорской московско-византийской традиции. Идеи божественного происхождения человека, общества, государства, религиозной легитимации самодержавной власти и божьего промысла как основы ее политики активно использовались русской консервативно-монархической мыслью второй половины XIX - начала XX вв. Официальной точкой зрения дореволюционной Русской Православной Церкви на государство и власть можно считать труды митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова) (1782-1862 гг.), который полагал, что государство возникает "по назначению от Творца природы"5, а предтечей государства является семья. Основа власти заключена в идее повиновения. Повиновением власть сохраняет общество, не допускает его распада. Как существует естественная власть родителей над детьми, так существует и царская власть от Бога над людьми. Власть монархическая естественным образом связана с Божественной властью, с ее промыслом. "Промысел Божий, - писал Филарет, - есть непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости Божией, которым Бог охраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям, всякому добру вспомоществует, а возникающее чрез удаление от добра зло пресекает"6. По воле Господа и "для благих целей", согласно Филарету, и возникает всякая - и государственная, и семейная власть. В отличие от самодержавной монархии, "властью неистинной" Филарет считал иные формы правления, особенно деспотию, демократию и анархию. Характеризуя монархический идеал, Филарет писал: "Бог, по своему небесному единоначалию устроил на земле Царя, по образу своего Вседержителя - Царя Самодержавного, по образу своего царства непреходящего, продолжающегося от века до века - Царя наследственного"7. Анализируя монархическую концепцию в ее православном варианте, выдающийся русский философ Н.А.Бердяев отмечал именно момент Божественной делегации для значения самодержавной власти. Идея самодержавия, по Н.А.Бердяеву, состоит в том, что "власть царя делегирована не народом, а Богом"8. Действительно, именно религиозное, божественное понимание источника царской власти как самостоятельной субстанции на социальном и государственном уровне было онтологическим основанием самодержавной доктрины. На идею божественной делегации, являющуюся основным принципом монархической легитимации власти, указывали различные мыслители консервативно-православного направления в конце XIX - начале XX вв. По словам епископа Андронника, "царизм по существу есть наша теократия - богоуправление, при котором сам Бог является управляющим через помазанного им царя"9. С этим утверждением перекликается мысль Иоанна Кронштадтского: "От Бога подается власть, сила, мужество и мудрость царю управлять своими подданными"10. В основе социальной философии М.П.Погодина (1800-1875 гг.) лежала идея провиденциализма, согласно которой историческое развитие определяется волею монарха, в которой проявляется глас Божий11. А.М.Билецкий, анализируя "идею самодержавия в ее христианском понимании", приводил слова греческих учителей, обращенных к святому Владимиру при крещении Руси: "Ты поставлен от Бога - на казнь злым, добрым на милование"12. В.В.Ярмонкин указывал на преимущества и нравственное значение самодержавной власти в связи с моментом Божественной делегации: "Власть царская, исходя от Бога, в то же время вне корыстолюбия и честолюбия... Единственная его слава и пред Богом, и пред людьми, и пред историей - это благо того народа, над которым он царствует"13. А.Тышко, критически оценивая процессы секуляризации в Западной Европе, повлекшие за собой изменения государственного устройства от монархий к парламентским демократиям, а также попытки российских либералов следовать в этом отношении примеру "цивилизованной" Европы, подчеркивал: "Для всех христианских народов должен оставаться неизменным лишь только один, установленный Богом образ правления - самодержавный монархический. И всякое покушение на изменение этого Божественного установления в отношении управления государством уже является неповиновением власти Божественной"14. Анализируя православную концепцию государственности, религиозный философ первой половины ХХ в. А.В.Карташев писал: "Согласно церковному мировоззрению, православному государю вручено величайшее служение, входящее в план Божественного мироправления. Установленная Богом царская власть служит целям Царства Божия и ответственна перед Богом за приведение управляемого ею народа в чистой, неподверженной ересям, вере к порогу Царства грядущего Христа"15. На мессианское значение концепции самодержавной государственности обращает внимание уже современный исследователь православного богословия А.Тускарев, подчеркивая, что в теории православия царь "несет особое служение - в симфонии с церковью быть удерживающим мировое зло"16. Обращался к теории симфонии властей, суть которой изложена в шестой Новелле Юстиниана, и последователь митрополита Филарета архиепископ Серафим (Соболев). Согласно его интерпретации этой теории, монархическое государство признает для себя внутренним руководством закон церковный, а церковь повинуется государству. Истинная самодержавная монархия, считал Серафим, ограничена церковью "в смысле такого к ней отношения, при котором царская власть будет руководствоваться законами Божественного писания и святыми каноническими правилами"17. Здесь же Серафим замечал, что "самодержавие исходит от самой природы власти"17. Важнейшим моментом интерпретации верховной власти русской консервативно-монархической доктриной являлось обоснование власти самодержца не как привилегии, а как санкционированную Божественной волей миссию царя, его долг, подвиг служения высшим духовным ценностям и тяжелое бремя. Так, например, по словам проф. В.Д.Каткова, "в религиозно-нравственных воззрениях народа, Государь - великий подвижник, несущий на себе бремя власти, бремя заботы о своем народе, тяжелое и ответственное"18. В статье "О русском самодержавии" В.Д.Катков замечал: "Власть - подвиг тяжелый, ответственный... удел того, на кого пал рок. Царь - великий подвижник, жертвующий собою, по решению судьбы, для блага народа, берущий на себя бремя управления, как солдат берет бремя защиты родины"19. Его однофамилец и один из главных идеологов самодержавия пореформенной России Михаил Никифорович Катков (1818-1887 гг.) в своих публицистических работах постоянно акцентировал внимание на огромной ответственности и величии служения царя: "Нет на свете жребия ответственнее самодержавной власти"20. В других случаях он употреблял такие выражения: "Священный долг самодержавного правления"20, "великое служение", "Его (царя - Авт.) обязанности выше всех его прав"20. Д.А.Хомяков (1841-1918 гг.) - сын знаменитого славянофила А.С.Хомякова, характеризуя власть царя как священную обязанность, замечал: "Власть, понятая как бремя, а не как привилегия - краеугольная плита самодержавия христианского"21. К.П.Победоносцев, в свою очередь, отмечая великое мессианское предназначение самодержавной власти и ее ответственность, писал: "Великое и страшное дело - власть, потому что это дело священное. Власть не для себя существует, но ради Бога, и есть служение, на которое обречен человек. Отсюда и безграничная, страшная сила власти, и безграничная страшная тягота ее"22. К.П.Победоносцев считал, что единство целей между народом и государем способна поддержать только православная церковь. Он отстаивал господствующее положение православия в России, выступал против отделения церкви от государства, грозящее привести к недоразумению между народом и властью. "Государство - это тело нации, а церковь - это дух нации" - неоднократно подчеркивал Победоносцев. В начале ХХ в. на актуализировавшиеся вопросы церковной политики обращали особое внимание возникшие в этот период многочисленные монархические партии и организации. "Русское собрание" (1900-1917 гг.) - В.К.Плеве, Д.П.Голицын, В.В.Волконский и др. - объявляло православную церковь опорой самодержавия, а церковно-гражданские общины, по мнению авторов программы, должны были стать основной ячейкой общества23. В декларации "Русской монархической партии" (1905-1917 гг.) - В.А.Грингмут, И.И.Восторгов и др. - подчеркивалось, что православная церковь должна быть руководителем духовной жизни и нравственности, и ее укрепление - залог прочности самодержавной власти23. В резолюции "Союза русского народа" (1905-1917), крупнейшей монархической организации начала ХХ в., - А.И.Дубровин, В.М.Пуришкевич, Н.Е.Марков и др. - указывалось на необходимость сохранения господствующего положения в России православной церкви, которой должны принадлежать "свобода самоуправления и жизни", а устройство прихода "как правоспособной и дееспособной церковно-гражданской общины должно быть положено в основание всего дальнейшего церковного и государственного строения и служить связующим их звеном"23. Тесная взаимосвязь православия и самодержавия основывалась и на том, что русская самодержавная монархия являлась единственной формой правления, признанной православной церковью. Русские консерваторы признавали (и в этом они были едины) истинной основой общежития органическую связь индивидов и социальных групп с государственным целым, от них независимым, и представленным самодержавной властью одного лица, получившему свое верховенство по божественному праву. Соответственно этому отношения подданных к государю определялись не юридическим правом, а нравственной обязанностью, основанной на религиозном подчинении. Так, например, П.Е.Казанский - представитель правовой школы в монархизме - подчеркивал, что основанием самодержавного строя является "национальное самосознание, религия и нравственность"24. П.Н.Семенов характеризовал самодержавие как "государственный строй... который основан не только на законах, но еще и на христианских началах и законах нравственности, правды и справедливости"25. К.Степанов отмечал, что верховная власть монарха "зиждится на доверии как начале духовном. Царь для народа есть прежде всего источник добра и правды"26. В.В.Ярмонкин, в связи с этим, даже говорил о том, что любой нравственный человек в России - обязательно монархист: "Тот, кто не развратник, не алкоголик, в сердце своем чтит брак и предан семейной жизни, неминуемо будет монархистом... Монархист, - подчеркивал он, - не есть причина той или иной жизни, а только следствие"23. В религиозно-этической трактовке К.П.Победоносцева, власть основана на нравственной силе тяготения человеческих душ друг к другу: "Сила эта естественна, без предварительного соглашения соединяет людей в общество"22. Но эта же сила заставляет человека искать в обществе другого человека, которого необходимо слушать, которому необходимо подчиняться. Власть, таким образом, является свойством человеческой природы: "В душевной природе человека, - за потребностью взаимного общения, глубоко таится - потребность власти"22. При этом идеал власти в человеческой душе всегда стремится к идеалу правды, который достижим через борьбу со злом. В этой борьбе только высшее начало, идущее от Бога способно дать надежду на достижение собственных идеалов правды. А богоизбранность истинного властителя и естественное стремление человеческой души к правдивой власти подразумевает единовластие, единоличную ответственность перед Богом и народом. Великое значение монархической власти, по Победоносцеву, заключается в ее нравственной силе, в способности к различению между добром и злом, в следовании правде. Таким образом, проблематика нравственных основ существования общества, моральных мотивов жизни людей в русском консерватизме связывалась с православным идеалом. Здесь абсолютизировалась роль религиозно-идеократического элемента человеческого сознания для полноценного существования общества на морально-этических началах. Причем, наиболее нравственной формой государственной власти признавалась именно самодержавная монархия, "неограниченная власть" которой имела "ограничения" только нравственно-религиозного характера, что делало ее высшим и непререкаемым авторитетом для общества. Монархисты, в обосновании своего идеала нравственности, исходили из того, что человеку (существу изначально несовершенному) требуется твердое моральное руководство его жизнью и поведением. То есть, изначально подразумевалось, что мораль невозможна без религии. Не абсолютизируя роль традиционной религии в жизни современного общества, следует подчеркнуть, что сама постановка вопроса о необходимости определенного яркого идеократического элемента, дающего начало социальным и нравственным нормам в жизни человека, представляется правомерной. Если даже принять во внимание тезис материалиста Л.Фейербаха (на авторитет которого, кстати, часто ссылались и многие его последователи - атеисты) о том, что человек "животное религиозное", то мы придем к следующему выводу: самому человеку, обществу в целом необходимы определенные моральные ориентиры, руководящие идеалы и духовные авторитеты в жизни, вне зависимости от исторической эпохи.
* В самое последнее время издаются труды классиков русского консерватизма; по истории и философии данного направления написан ряд диссертаций; проводятся "круглые столы" и научные конференции. Особо отметим тематический раздел "Российский консерватизм: от века к веку" учебного пособия В.А.Тонких и Ю.Л.Ярецкого "История политической и правовой мысли России". М., 1999., и коллективную монографию "Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика" // Под ред. В.Я.Гроссула. М., 2000. Впрочем, в этих исследованиях по большей части отражена история русского консерватизма как общественного движения. Гораздо меньше уделено внимания его философии и политологии. |
|