Евразия как особая региональная общность формируется в течение длительного исторического времени в результате взаимодействия многих народов и государств¹. Формирование региона Евразии исследователи связывают с целым рядом политических процессов глобального порядка. Прежде всего с возникновением и развитием многонациональных империй регионального масштаба, которые сменяя друг друга, определили контуры Евразии и которые в итоге закрепили своими границами Российская империя и ее наследник СССР.
          Евразия как любая другая региональная система имеет внутреннюю структуру, сложившуюся в результате ее развития и состоящую из особых территорий, каждая из которых имеет свою культурную и геополитическую специфику. Это внутренние субрегионы или субсистемы.
          В данном случае речь пойдет о пограничных территориях, где происходит контакт и пересечение/взаимодействие не только интересов, но и различных культурных, идеологических, социальных и политических систем, представленных определенными государствами, религиями, этносоциальными группами со своим укладом жизни и хозяйствования.
          Приграничная территория имеет важную геополитическую функцию: она как обеспечивает взаимодействие государств, так и является буфером между ними. Баланс интересов и стабильность на этих территориях способствует устойчивости международных отношений на двустороннем, региональном и межрегиональном уровнях. Нарушение баланса и разрушение общей системы безопасности может вызывать дестабилизацию одной или более региональных систем, а то и приводить к конфликтам между государствами. Кроме того, учитывая все возрастающую глобальную взаимозависимость регионов и стран, конфликты в контактных зонах, имеющих мировое коммуникационное и экономическое значение, могут привести к обострению противоречий уже на мировом геополитическом уровне. Контактные зоны часто являются источниками дестабилизации межгосударственных отношений² и в силу особенностей своего культурно-исторического формирования при определенных социально-политических и культурных подвижках здесь актуализируются прежние противоречия. Причем конфликт вполне реально уже существующих или возникающих новых интересов, как правило, сопровождается конфликтом ценностей соответствующих групп населения, представляющих различные этнические и религиозные культуры³.
          Геополитическое положение территорий контактных зон могла определять их подчиненность региональным центрам силы. Так, судьба народов, проживающих в зоне контакта, часто решалась региональными и великими державами. Но со второй половины XX в. политическая активность этих народов резко возросла. И они стремятся сами определить свое место в региональной и мировой политике. То есть, проблема сопряжения региональных систем решается теперь в значительной степени в зависимости от уровня организации политических процессов непосредственно в контактной зоне. В частности, и от того, как народы и государства, представляющие контактную зону, могут продуктивно ответить на внешние вызовы или использовать свое геополитическое положение в своих интересах.
          Учитывая пограничный характер периферии, населяющие ее группы могут ориентироваться на расположенные в разных региональных системах центры силы, участвовать в политической жизни разных государств и соответствующим образом использовать их поддержку или противоречия между ними в своих интересах. Наше внимание сосредоточено на западной периферии Евразии.
          На периферии Евразии имеются два типа ориентации. Один представляет ориентацию внутрь евразийского пространства, другой – вовне. Это может относиться как к периферии в целом, так и к ее частям.
          Например, на западной периферии Евразии территории прибалтийских государств исторически тяготеют к европейским странам.
          На юге территории Молдавии ориентируются как вовне (Бесарабия), так и внутрь (Приднестровье) Евразии.
          Ориентация может определяться историко-культурными, этническими, религиозными и экономическими связями той или иной группы населения и интересами политических элит.
          Как правило, население контактных зон имеет этнически смешанный характер. Кроме того, представители того или иного народа пограничных территорий могут являться гражданами двух и более соседних государств. Например, украинцев и венгров, поляков и молдаван и т.д.
          В постсоветское время на политические процессы и международные отношения в Евразии усиливается влияние внешнего фактора. Если в советский период периферии евразийского региона имели ограниченные связи с мировым пространством, то после распада СССР и возникновения новых евразийских государств, они начали развивать контакты с соседними и другими государствами. Таким образом, пространство Евразии стало более доступно для деятельности различных акторов международных отношений, причем с негативными последствиями для народов и государств региона.
          Резко возросшая активность внешнего фактора создает угрозу национальной безопасности России. Речь идет о существенных подвижках в сложившемся балансе сил и интересов на региональном и мировом уровнях и неблагоприятных последствиях этого для российской государственности и экономики.
          Кроме того, процесс перестройки региональных отношений сопровождается обострением межэтнических и политических противоречий и возникновением целого ряда конфликтных ситуаций по всему пространству Евразии, но со своей специфической особенностью на ее периферии, где наиболее ощущается влияние внешнего фактора. 
          Так, на южной периферии возникли абхазский, карабахский, внутритаджикский осетино-ингушский и юго осетино-грузинский и чеченский конфликты.
          На западной периферии возник приднестровский конфликт.
          Истоки этих конфликтов лежат в истории формирования периферии Евразии и связаны с борьбой Российской империи за безопасность своих границ.
          Во всех перечисленных конфликтах была задействована Россия как по собственной инициативе, так и в силу обращения к ней участников или одного участника конфликта за помощью или с целью посредничества. Но главное потому, что эти конфликты явились частью общих процессов трансформации евразийского пространства. Причем, если возникновение конфликтов было связано с распадом СССР, то в дальнейшем конфликты стали еще более углубляться и приобретать новые черты, связанные с новой геополитической реальностью в Евразии и соседних регионах, а также в мире в целом.
          В постсоветский период евразийское пространство стало ареной конкурирующих между собой различных внешних сил, в роли которых выступали и выступают различные государства, а также национальные и транснациональные корпорации. Но не только экономические и политические интересы стимулировали возрастание роли международного фактора в контактных зонах постсоветской Евразии. Не менее активно развернулась конкуренция за культурное пространство. Ряд государств и международных религиозных институтов решили использовать предоставившуюся возможность для расширения своего культурного влияния в евразийском пространстве и тем самым для повышения своего регионального и мирового геополитического статуса.
          Таким образом, политический процесс на южной и западной перифериях Евразии приобрел высокую степень интенсивности и особый характер. Центробежные тенденции возникли и стали усиливаться именно в периферийных зонах, создавая общую ситуацию нестабильности на всем постсоветском пространстве.
          В настоящее время на геополитическом поле Евразии активно участвуют европейские государства как самостоятельные акторы, так и кооперативный актор в лице Европейского союза. Со своей стороны, Россия, выступая за сотрудничество с ЕС, не однозначно оценивает отношения европейских организаций с евразийскими государствами, видя в этом угрозу своей политической и экономической безопасности. СНГ как международная организация, призванная согласовывать национальные интересы входящих в нее государств и координировать их внешнюю политику, не выступает в отношениях с европейскими странами в коллективном качестве. Каждое евразийское государство самостоятельно определяет свою стратегию по отношению к европейскому сообществу. И, прежде всего, это относится к западной периферии Евразии, где исторически часть территорий ориентирована на Запад.
          Эксперты отмечали, что первоначально в Евросоюзе особенно настороженно относились к региональному сотрудничеству между Россией и ее западными соседями из числа стран СНГ⁴.
          После расширения ЕС за счет стран Центральной Европы экспертами в недрах евробюрократических структур был подготовлен ряд предложений по политике развития отношений с непосредственными восточными соседями – странами СНГ.
          Они обобщены в двух документах, в которых конкретизируется соответствующая стратегия ЕС⁵, получившая название “концепция нового соседства”. Ее целью является обеспечение безопасности ЕС за счет формирования устойчивой системы сотрудничества с западными странами СНГ, а также России. Но такой подход корректируется новыми членами ЕС – странами Центральной Европы, прежде всего Польшей, которая разработала свою концепцию⁶. Хотя она и не принята ЕС в качестве официального документа, но дает возможность Польше как самому большому государству на востоке ЕС вести дискуссию в Европарламенте и претендовать на роль главного эксперта и куратора евразийского вектора европейской общей внешней политики и безопасности.
          В отличие от брюссельского варианта, в котором говорится о системе трансграничных “четырех свобод” по отношению к восточным соседям (перемещение товаров, услуг, людей и капиталов), польский документ отстаивает “разделительное” понимание европейских реалий. Брюссельский документ предлагает равноудаленность ко всем восточным соседям ЕС в СНГ. Более того, в упомянутых документах было зафиксировано, что в ЕС готовы рассмотреть те новые интеграционные инициативы, которые вырабатываются Россией совместно с западными государствами СНГ. Речь шла и о возможной помощи сотрудничеству этих стран⁵.
          Варшава считает, что к Украине, Молдавии и Белоруссии следует относиться более благожелательно, но ревностно относится к пророссийским настроениям в этих странах и не видит Россию в общем европейском пространстве. Политические события конца 2004 г., связанные с выборами нового президента Украины, засвидетельствовали польское понимание регионализации постсоветского пространства – Варшава однозначно видит Украину в будущем или в ЕС, или под его патерналистской опекой (но в польском выражении). Тот факт, что разрешать украинский кризис в прозападном варианте приехали два президента Польши – бывший и нынешний – свидетельство вышеизложенного.
          В этой связи представляется целесообразным именно в этом ракурсе рассмотреть будущую политику Евросоюза в отношении западных государств СНГ и России. А именно – в том плане, как каждая новая волна расширения ЕС будет оказывать свое влияние на политику и дипломатию европейского сообщества в отношении стран СНГ и отдельно России.
          ЕС не был готов принять польскую концепцию, но, исходя из общей установки на поиск консенсуса в сообществе, ищет компромисс с ней. В частности, рассматривается возможность своеобразной специализации. Так, рассматривается возможность возложить на Польшу ответственность за связи с Украиной, Белоруссией и Молдавией, а на Германию – ответственность за связи с Россией. У последней неплохие отношения с Германией. Можно ожидать, что патронаж Берлина не повредит России. Но патронаж Польши подразумевает чисто двусторонние отношения, а в идеологическом плане – их евроцентризм. То есть речь идет об изменении конфигурации евразийского региона. В этой связи стоит обратить внимание на тот факт, что ЕС уже давно имеет несколько программ развития средиземноморской интеграции⁷.
          Можно предположить, что в перспективе в какой-то очередности Украина, Белоруссия и Молдавия войдут в ЕС. Сторонники проевропейской политики в этих странах есть. А их европейская идентичность может быть подтверждена историей вхождения в центральноевропейские государства. Например, в Австро-Ввенгрию, в ту же Польшу или Румынию.
          Развитие политической ситуации в Грузии, очень похожей, по мнению ряда исследователей, на то, как это происходило на Украине, дает основание для определенного прогноза, а именно ЕС в отношении закавказских государств будет осуществлять такую же политику, как в отношении своих ближайших восточных соседей. Можно предположить, что в среднесрочной перспективе закавказские государства географически будут ближе к объединенной Европе, когда Болгария, Румыния и даже Кипр, а затем, возможно, и Турция войдут в ЕС.
          Таким образом, в Евразии сложилась сложная для России геополитическая ситуация.
          Основа современной геополитики – изучение императивов, вытекающих для каждого конкретного государства из растущей взаимозависимости мира, неизбежных всеобщих отрицательных последствий разрыва коммуникаций и изоляции кого бы то ни было, сочетании цивилизационного разнообразия с культурной и информационной открытостью. Если придерживаться такой методологической позиции, то распад Российской империи и СССР можно рассматривать как этап интеграции в мировое пространство ранее относительно изолированных территорий и трансформации системы управления ими, переход к горизонтальной модели организации евразийского пространства на федералистских принципах, когда интересы личности, населения отдельных территорий (общества) и в целом интересы нации (государства) провозглашаются равнозначными8.
          Следует отметить, что концепция создания Советского Союза предполагала именно федерацию государств и обществ, состоящих из самоуправлящихся единиц (республики, территориальные советы разных уровней, кооперативы) как альтернативную имперской вертикали форму организации Евразии. Другое дело, что федералистская концепция государства не реализовалась в своей полноте и большинство ее положений существовало лишь декларативно.
          СНГ – это повторение указанной попытки в варианте более высокого уровня самоуправления – союза действительно независимых государств-республик.
          Нельзя исключать, что время для этого упущено или для преодоления тяжелого наследства советского тоталитаризма потребуются больше времени, новые союзы, изощренная стратегия и внешнеполитическая тактика, а также и новая культура международных отношений. Во всяком случае, речь может идти о плюралистических и максимально открытых моделях отношений. Движение в указанном выше направлении не только условие выживания, но и новые вызовы национальным государствам Евразии. Учитывать следует также и то, что набирающие силу процессы глобализации проходят при геополитическом доминировании США и экспансии на восток ценностей западной цивилизации.
          Геополитика является важным аспектом цивилизационного измерения мира. “Всякая цивилизация имеет свое территориальное ядро, в котором создаются ее главные ценности, где проживает стабильное большинство носителей данной культуры”⁹. В связи с этим представляется не целесообразным рассматривать перспективы развития геополитики без отрыва от цивилизационных принципов. Другое дело, что время военно-феодальных империй, когда сила имела абсолютное значение в формировании цивилизационного пространства, прошло. В настоящее время резко возрос фактор культуры и экономики в геополитике больших пространств. Религиозный ренессанс и процессы этнической консолидации в Евразии оказывают существенное влияние на внутреннюю и внешнюю политику государств и отношения между ними. А трансконтинентальные экономические структуры приводят, если не к разрушению государственных границ, то, по крайней мере, к их размыванию.
          Следует отметить, что между цивилизационным и геополитическим подходами, хотя и существуют различия, но они дополняют друг друга при научном анализе.
          Цивилизационный подход предполагает, что каждое национальное государство (территория и население) является частью определенной (по П.Сорокину) культурной суперсистемы.
          Геополитический подход рассматривает государство как часть региональной системы международных отношений, предполагая, что эта система обладает своими особыми характеристиками, в том числе культурно-цивилизационного порядка.
          Таким образом, оба подхода опираются на теорию систем и системный анализ. Нельзя согласиться лишь с тем, когда тот или другой метод используется для обоснования экспансии и претензий на абсолютное лидерство или построения новой “Берлинской стены”.

          ¹ Гумилев Л.Н. От Руси к России. М., 1992; Ритмы Евразии. М., 1993.
          ² Коннитерс Б. Грузия в Европе. Идея периферии в международных отношениях // Этнические и региональные конфликты в Евразии. Кн. 3. М., 1997. С. 190-191.
          ³ Нuntington S. The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs. Summer, 1993. Р. 33.
          ⁴ Казин Ф.А. “Фактор лимитроф” в отношениях России с Евросоюза // Международные исследования. 2004. № 1. С. 98.
          ⁵ Communication from the European Commission to the Council and the European Parliament // Wider European – Neighborhood: A new Framework for Relations with Our Eastern and Southern neighbors  http:/we/intro/; Commission Report “Paving the Way for a New Neighborhood Instrument”. Brussels, COM [2003]. http // europa/ eu. Int / comm. / external_relatons / we intro / index. htmi. (документ № 393).
          ⁶ Non-paper with Polish proposals concerning police towards new Eastern neighbors after EU enlargement // http: // www.msz.gov.pl / star. php
          ⁷ Россия, Средиземноморье, Южная Европа. М., 1995; Проблемы европейского регионализма. М., 1999; Европа и Россия: проблемы южного направления: Средиземноморье – Черноморье – Каспий. М., 1999; Пескова Л.В. Международные организации в Средиземноморье // Многоликая Европа: пути развития. М., 2002 и др.
          ⁸ Концепция национальной безопасности Российской Федерации // Красная звезда. 2000. 20 января. 
          ⁹ Ерасов Б.С. Социокультурные и геополитические принципы Евразийства. ПОЛИС. 2001. № 5. С. 68.