| Статьи |
Обозреватель - Observer
|
|
ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ В МАКЕДОНИИ*
Македония:
Е.Пономарева,
кандидат политических наук Силовой фактор
Этнополитический конфликт в Македонии имеет глубокие исторические, социально-психологические, культурно-ментальные и геополитические корни. Однако его “разрешение” происходило без учета конфликтной природы. Сам факт возникновения Македонии как самостоятельного государства был зависим от внешнего фактора. Последний и определил выбор модели урегулирования кризиса 2001 г. С 1992 г. по 1998 г. на территории Македонии были размещены миротворческие силы ООН для предотвращения распространения насилия из других республик распавшейся Югославии. Особое внимание уделялось обеспечению стабильности северных районов, граничащих с Косово. Согласно Резолюции № 795 (декабрь 1992 г.) СБ ООН, было принято решение перевести из Хорватии в Македонию 700 голубых касок. 16 июня 1998 г. в результате ухудшения обстановки в Косово Генеральный Секретарь ООН Кофи Аннан заявил о необходимости увеличить число голубых касок в Македонии и одновременно призвал к продлению здесь мандата миротворческих сил ООН. Однако из-за признания Македонией в начале 1999 г. Тайваня, СБ не смог продлить мандат миротворческих сил ООН в результате вето, наложенного китайской стороной. Создался вакуум, который в условиях разжигания косовского кризиса, грозил подорвать внутреннюю безопасность Македонии. По словам главы миротворческой миссии ООН в Македонии (1995–1999 гг.) Генри Сокалского, силы ООН покинули страну в то время, когда македонское государство больше всего нуждалось в их присутствии. Однако Македония не осталась “один на один” с расширяющейся угрозой сепаратизма и экстремизма – место сил ООН заняли войска НАТО. Отношения между Македонией и НАТО начинают развиваться с 1996 г., когда было подписано Соглашение о статусе вооруженных сил НАТО в Македонии (СОФА – Status of Forces Agreement) и страна стала 27 участником программы НАТО “Партнерство ради мира”. Соглашение с НАТО македонский парламент принял без всяких предварительных обсуждений, причем голосующих против ратификации Соглашения не было. Но ряд положений СОФА представителями политической и интеллектуальной элит рассматриваются как оскорбительные и унизительные для принимающего натовские силы государства. Например, согласно этому документу, в случае, если представители вооруженных сил НАТО совершат преступление в принимающем государстве, они подлежат судебному процессу и мерам, которые принимаются против них исключительно со стороны государства, которое их отправляет в миссию НАТО. При этом македонская сторона не имеет никаких прав требовать юридическое, денежное или иное возмещение за физический или моральный ущерб, нанесенный на ее территории или в отношении ее гражданина. Кроме того, провозглашение “Партнерства ради мира” “партнерством в целях проведения миротворческих операций” реально означает не что иное как “партнерство для проведения полевых учений, которые проводились с участием американских войск и под абсолютным контролем над военными со стороны США”**. Почти одновременные события, связанные с признанием Тайваня, уходом сил ООН из Македонии и началом косовского кризиса, для многих македонских ученых означают гораздо большее, чем простое совпадение. По мнению С.Шкарича, “Тайванизация Республики Македонии зависит от американизации и прихода сил НАТО на Балканы. Эти процессы тесно связаны с войной в Косово в 1999 г. и с войной в Македонии в 2001 г. Признание Тайваня… – это дипломатическая интрига, имеющая геостратегические цели глобального характера”1. Формальным поводом для прихода натовских сил в Македонию (1998 г.) стало открытие в стране командного центра военных сил спасения для предоставления помощи международной верификационной миссии ОБСЕ в Косово***. Следующим шагом стало развертывание в 1999 г. международных сил по поддерживанию мира в Косово (КФОР) на территории Македонии. В условиях отсутствия иного международного гаранта безопасности в стране, когда косовский кризис углублялся, обещания и поддержка со стороны НАТО казались обязательным условием для поддержания мира и стабильности в стране. Тем не менее, через два года после авиаударов по Югославии, в условиях, когда на территории Македонии по-прежнему находились натовские силы в качестве гаранта стабильности, страна оказалась беззащитной в момент военного нападения косовских боевиков, а затем и перед лицом вооруженных действий местных албанских террористов. В феврале 2001 г. Македония оказалась действительно в очень сложной ситуации. То обстоятельство, что Освободительная Национальная Армия (УЧК) с самого начала выступила с оружием в руках, предопределило ответное применение силы правительством, которое стремилось предотвратить угрозу территориальной целостности страны. К сожалению, это практически не оставило места для невоенных путей разрешения кризиса на внутригосударственном уровне. Правительство Македонии объявило бойцов УЧК “террористами”, а их выступление – агрессией с территории Косово. Оно отказалось от переговоров и попыталось бомбардировками албанских сел вытеснить УЧК из занятых ею населенных пунктов, вынудить вернуться в Косово. Однако к концу мая 2001 г. стало очевидно, что правительство не смогло справиться с кризисом ни военными, ни политическими методами – между албанскими и македонскими партиями возникли серьезные противоречия по вопросу урегулирования конфликта. Более того, ситуация усугублялась кризисом правительства “национального единства”****. Македонские и албанские политики почти не предпринимали согласованных усилий и не обращались к соответствующим группам населения с призывом встать над межэтническими разногласиями, сохранить целостность общего государства. Посреднические усилия международных организаций были предприняты относительно поздно, но международное сообщество осудило вооруженное выступление УЧК. Хотя НАТО, ОБСЕ и ЕС смогли договориться о координации своих действий, они занимали двойственную позицию в отношении путей преодоления кризиса: с одной стороны, они не отказывали Македонии в праве на военное решение проблемы, формально поддерживая македонское руководство в борьбе с “албанскими бунтовщиками”, а с другой – настаивали на политическом решении кризиса. В результате македонские власти были вынуждены пойти на уступки албанским террористам и их легитимным политическим представителям. Демократия в Македонии строилась с точки зрения интеграции страны в НАТО. По сути, натовская модель урегулирования албано-македонского конфликта создала условия для превращения полиэтнического общества в полиэтническое государство. Основные усилия по поиску урегулирования кризиса – как самостоятельно, так и совместно – предпринимали Высокий представитель ЕС по общей внешней политике и политике в области безопасности Хавьер Солана и Генеральный секретарь НАТО Джордж Робертсон. Благодаря их посредничеству ЕС и НАТО удалось не только договариваться о временных перемириях, но и отговорить премьер-министра Георгиевского от введения военного положения (6 мая и 6 июня 2001 г.). В конце июня была достигнута договоренность о перемирии, итогом которого стал вывод (фактическое спасение) окруженных правительственными войсками в Арачиново бойцов УЧК под охраной НАТО (!) в Буссен. 26 июля 2001 г. Солана и Робертсон в сопровождении председателя ОБСЕ, министра иностранных дел Румынии Мирчи Джоанэ прибыли в Скопье с сообщением о том, что “НАТО, ЕС и ОБСЕ готовы оказать содействие в контроле за соблюдением возможного соглашения о мире”. По сути, македонской стороне было сделано предложение, от которого невозможно отказаться: в начале июля 2001 г. македонское правительство согласилось не только на переговоры с лидерами албанцев, но и на выполнение вызывавшие особые споры требований албанской стороны. Запад вынес на переговоры проект конституции, подготовленный бывшим руководителем Комиссии ЕС Робертом Бадинтером. путь к федерализации Македонии В Охриде 13 августа 2001 г. македонским правительством и представителями албанских партий (УЧК не участвовала в этой процедуре, хотя и заявила о своей готовности поддержать документ) было подписано Рамочное Соглашение (РС). Положения этого документа кардинальным образом изменили политическое пространство страны. Вот некоторые из них:
15 августа 2001 г. Питер Файт (НАТО) подписал соглашение с лидером УЧК Ахмети, по которому бойцы УЧК должны были сдать войскам НАТО оружие, боеприпасы и форму. После одобрения странами-членами НАТО плана по отправке в Македонию 3000 солдат для разоружения албанских террористов, 27 августа 2001 г. силы альянса начали операцию по изъятию оружия у албанских террористов, действовавших на территории Македонии. Вопреки официальным заявлениям представителей НАТО, которые утверждали, что операция завершилась успешно, вопрос о том, удалось ли полностью разоружить албанских боевиков, и сегодня остается открытым. По мнению итальянского аналитика У.Паскали, существует большая вероятность, что Македония и в будущем будет сталкиваться с террористическими атаками со стороны албанских военизированных формирований, так как “албанские вооруженные банды не только не сдали оружие, но и продолжают вооружаться”. Профессор Университета в Оттаве М.Чоссудовски считает, что ультиматум, предъявленный македонским властям, согласно, которому НАТО начнет операцию по разоружению албанских боевиков только после прекращения огня, предполагал на самом деле одностороннее прекращение огня македонскими силами. Что и было сделано 20 августа 2001 г. В таких условиях, по его мнению, “НАТО удается контролировать прекращение огня, потому, что НАТО контролирует террористов”. РС как модель урегулирования этнополитического конфликта в среде западных аналитиков принято считать плодом конструктивной деятельности представителей албанских и македонских партий под руководством македонского президента, которая в итоге должна привести к преодолению основных противоречий в стране и к созданию условий, необходимых для мирного сосуществования македонцев и албанцев, проживающих в Македонии. Однако изучение этого документа, показывает, что Соглашение представляет не что иное, как плод так называемого нормативного иллюзионизма. Например: 1. В нем гарантируется “мирное и гармоническое развитие гражданского общества с одновременным учетом этнической идентичности и интересов всех македонских граждан”. Однако во всех положениях документа акцент делается не на вопросах, касающихся дальнейшего развития единого гражданского общества для преодоления разделительных линий между этносами, а именно на тех аспектах, которые делают этническую принадлежность основным регулятором в политической, экономической, культурно-образовательной деятельности страны. Во время переговоров даже были предложения, чтобы устранить в преамбуле понятие “македонский народ” как исторический факт. 2. Согласно документу, обеспечение “справедливого представительства общностей (communities)” является приоритетной целью по всем направлениям общественной и государственной деятельности. Необходимо отметить, что категория “общность” в том значении, которое ему придается в Соглашении, отсутствует в европейском конституционном праве. Эта категория является философской, социокультурной, но ни в коем случае не юридической. Сравнения Македонии с Бельгией, Испанией или Кипром являются некорректными и даже ошибочными. “Языковые общности”, которые существуют в Бельгии, соответствуют федеративному устройству данного государства. Республика Македония, однако, не является федерацией, и все усилия правительства направлены на преодоление опасности территориального деления страны по этническому или религиозному принципу и на сохранение унитарной модели государственного устройства. В Конституции Испании понятие “общность” означает “территориальную общность”, обладающую широкой автономией. Такой подход отражает историческую, национальную, государственно-юридическую специфику этой страны, в которой веками проживают лица, не принадлежащие к испанскому народу, но одновременно не имеющие государства вне границ Испании. Тем не менее, творцы “македонской судьбы” попытались скопировать опыт европейцев, имплантировать его в совершенно иную реальность. В результате получилась ущербная модель – форма демократии, центральное место в которой занимает не индивид, а “общность”, которая стала синонимом этноса, народа. 3. Ст. 7 РС предусматривает, что помимо македонского языка “любой иной язык, на котором говорит более чем 20% населения, является также официальным государственным языком... В отношении языков, на которых говорят менее чем 20% населения, решение об их применении будет приниматься местными органами самоуправления”. Согласно ст. 48 Приложения А “лица, принадлежащие к общностям, имеют право свободно выражать, беречь и развивать свою идентичность и особенности своих общностей и употреблять символику своей общности (выд. – Авт.)”. В этой связи македонцев беспокоит тот факт, что “албанская общность” находит свои исторические, культурные, этнические связи с албанцами, проживающими на территории Албании, и считает государственную символику албанского государства отражением идентичности своей собственной общности. Г.Силяновска обращает внимание по этому поводу на то, что “национальная символика, которая идентична с государственной символикой национального албанского государства, как в случае с албанским государственным флагом, который встречается в этом качестве и в Республике Албания, и в Косово, и в Республике Македония, предполагает открытые территориальные претензии. Там, где используется символика, туда и распространяется территория и юрисдикция этого государства”. 4. Этнический принцип твердо закрепляется и в положениях, касающихся законодательной процедуры: “…конституционные изменения и Закон о местном самоуправлении не могут быть приняты без квалифицированного большинства в 2/3 голосов, в рамках чего необходимо большинство голосов депутатов, которые утверждают, что принадлежат к тем общностям, которые не составляют большинство населения в Македонии”. Такой же принцип голосования устанавливается и по отношению к внесению тех законов, которые непосредственно затрагивают сферы культуры, образования, законы о местном финансировании, об употреблении языка, документов личного удостоверения, об употреблении символики, о местных выборах, о межобщинных границах. Внесение изменений в Преамбулу македонской Конституции или в другие документы, затрагивающие права членов общин, подлежат такой же процедуре голосования. К таким положениям отнесены вопросы, касающиеся Республиканского Судебного Совета, Конституционного Суда и Совета Безопасности Македонии. 5. Отдельного внимания заслуживает положение, касающееся полномочий так называемого Комитета по вопросам отношений между общностями. Согласно ст. 69 РС в случае возникновения спора в Собрании (парламенте Македонии) по вопросам культуры, образования, употребления языка, документов личного удостоверения и употребление символики он решается этим Комитетом, который оказывается, таким образом, выше всенародно избранного законодательного органа республики. Принцип “недискриминации и справедливости” отражен в положениях, касающихся состава и структуры государственной администрации, публичных предприятий, армии и полицейских служб. Например, ст. 5 гласит: “стороны обязуются до 2004 г. обеспечить такие условия, в рамках, которых, полицейские силы будут отражать состав и распределение населения в Македонии”. Для выполнения данного положения до 2003 г. в Македонии дополнительно должно было обучиться 1000 полицейских из лиц, представляющих те общности, которые не являются большинством населения. Они, согласно договору, должны быть распределены “в тех областях, где проживают такие общности”. Учитывая тот факт, что самое многочисленное меньшинство в Македонии – это албанское, то и обучались в основном албанцы, которые распределены в зоне боевых действий 2001 г., то есть там, где компактно проживает эта общность. В условиях, когда значительная часть населения этого региона обладает нелегальным оружием, в том числе и тяжелым, вооружение еще 1000 лиц и их расположение в регионе, в котором мир продолжает оставаться хрупким, представляется странным. Таким образом, самые болезненные вопросы, затрагивающие интересы всех македонских граждан, теперь решаются не в соответствии с потребностями и интересами большинства населения, представленного большинством депутатов в Собрании, а в соответствии с настроением и желанием албанских депутатов. Положениями РС им де-факто предоставлено право вето по упомянутым вопросам. Македония сделала очередной шаг по пути превращения в псевдосовременное государство, в государство, в котором меньшинство во многом предопределяет судьбу большинства. Такое государство можно считать квазигосударством, так как его институты слабы и не способны к монопольному контролю над аппаратом насилия. Кроме того, современные трансформационные процессы стимулируют в нем внутренние конфликты. После окончания срока сдачи оружия боевиками, 26 сентября 2001 г. Североатлантический альянс принял решение о продлении своей миссии в Македонии. Главная цель данной операции – недопущение возобновления вооруженных действий, обеспечение безопасности наблюдательной миссии ОБСЕ в Македонии, и, прежде всего, обеспечение условий для немедленного исполнения РС. После ее окончания (16 декабря 2002 г.), по просьбе македонского Президента Бориса Трайковского, НАТО согласилась и дальше оказывать поддержку македонскому правительству. Миротворческая операция альянса состоит из двух частей: оперативной и совещательной. Оперативный компонент – обеспечение поддержки иностранных наблюдателей, совещательный – предоставление помощи македонскому правительству в организации управления страной. Помимо этого, операция была направлена и на проведение реформ в македонской армии по стандартам НАТО. По оптимистическим оценкам, присутствие НАТО в Македонии во время кризиса и на этапе постконфликтного урегулирования является условием стабильности и безопасности. Есть и пессимистичная точка зрения на ситуацию. Согласно позиции ряда аналитиков, македонское правительство, по сути, передало все свои полномочия и национальную независимость силам НАТО – “Македония больше не управляет Македонией”. По мнению Е.Гуськовой, македонское государство после кризиса является “парализованным государством”. Паралич наступил еще во время кризиса, когда македонское правительство было вынуждено идти на серьезные уступки в пользу албанских террористов и решать жизненно важные вопросы по критериям и стандартам НАТО и ЕС. От соглашения с НАТО Македония, быть может, выиграла тактически, однако проиграла стратегически. Давление, которое НАТО, ЕС и ОБСЕ оказывали на македонское руководство, способствовало формированию негативного восприятия роли Запада в урегулировании кризиса, как со стороны правительства Македонии, так и среди македонского населения. Например, 24 июля 2001 г. македонцы атаковали западные посольства, включая офис контрольной миссии в Скопье. Пресс-секретарь македонского правительства и сам премьер-министр Георгиевский сделали несколько заявлений, в которых Запад обвинялся в пристрастности, в пособничестве террористам и в стремлении навязать Македонии федеративное государственное устройство. Направленные в Македонию силы НАТО в целом воспринимались македонским населением как защитники УЧК. Интересно в этой связи мнение бывшего генерала НАТО Дэвида Галанта. Он считает, что Рамочное Соглашение может быть полезно только для НАТО, а не для Македонии, так как “...договор не предполагает никаких значительных изменений в отношении общего состояния в Македонии, кроме одного: солдаты НАТО теперь легально вклинятся в Македонию”. в урегулировании конфликта Доминирующая роль не только в Македонии, но и во всем балканском регионе, несомненно, сегодня принадлежит НАТО. Однако и другие международные посредники (кто как мог) старались зарекомендовать себя. Деятельность контрольной миссии ОБСЕ в Скопье с февраля 2001 г. сводилась к ежедневным докладам об ухудшении межэтнических отношений и опасности, которую УЧК представляет для страны. ОБСЕ, в мандат которой входит обеспечение раннего предупреждения и предотвращения конфликтов, не смогла принять никаких мер, кроме констатации кризиса и осуждения “этнических чисток” македонцев, проводившихся в деревнях под Тетово. Сама организация оправдывает такое положение нехваткой кадров (в миссии работало 26 сотрудников), недостаточным материально-техническим обеспечением для проведения широких превентивных мероприятий и необходимостью пересмотра мандата с тем, чтобы она могла эффективно противодействовать межэтническим столкновениям и участвовать в контроле за реализацией политического соглашения. Тем не менее, ОБСЕ выполняла определенные функции в процессе постконфликтного восстановления, в частности осуществляла наблюдение за выполнением некоторых положений политического соглашения (возвращение беженцев и внутренне перемещенных лиц в места постоянного проживания, содействие осуществлению коммунальной реформы и подготовка кадров для этнически смешанной полиции). Македонская модель урегулирования этнополитического конфликта, как боснийская и косовская модели, привела к установлению хрупкого мира. В случае ухода международных сил стабильность и безопасность в стране, а тем самым и в регионе, подвергнется серьезной угрозе. Поддержание конфликтности и нестабильности – одно из условий управления политическим пространством периферийных обществ, закрепление заинтересованных сторон в регионе надолго, если не навсегда. Именно с этих позиций следует рассматривать активизацию роли сил ЕС. Евросилы вернулись в Македонию в рамках миротворческой операции в 2003 г. До кризиса 2001 г. отношения между ЕС и Македонией были направлены, прежде всего, на расширение экономических связей: ЕС предоставлял Македонии значительную финансовую и гуманитарную помощь. В 1996 г. Македония стала частью программы ЕС ФАРЕ, в 1998 г. ЕС и Македония подписали Соглашение о сотрудничестве, согласно, которому македонской стороне предоставлялись асимметричные преимущества в торговле со странами ЕС. В марте 2000 г. ЕС и македонское правительство начали переговоры по подготовке к подписанию Соглашения о стабилизации и ассоциации (САА). Присутствие ЕС в стране стало заметно усиливаться после кризиса 2001 г. На первом этапе была активизирована интенсивная челночная дипломатия между Брюсселем и Скопье, причем отношение ЕС к событиям в Македонии в начале определялось не с точки зрения посредника в конфликте, а с позиции “облегчителя”. ЕС осуждал применение насилия со стороны албанских экстремистов, выражал поддержку македонскому правительству в борьбе против террористических действий албанских экстремистов и одновременно призывал македонские власти не предпринимать меры, которые могли бы стать причиной дальнейшей эскалации конфликта, выступал за начало диалога с политическими представителями албанского населения. Однако при этом не принималась во внимание согласованность действий и требований албанских экстремистов и албанских политических представителей. Принцип “с террористами переговоры не ведутся” игнорировался, что в свою очередь не могло не отразиться на позиции македонской стороны в ходе переговоров. На втором этапе кризиса страны-члены ЕС объединили свои усилия с НАТО. В процессе развития кризиса ЕС выступил с позиции “экономической дипломатии” в разрешении конфликта. Македонским властям была предложена значительная финансовая помощь в обмен на мирное разрешение конфликта (читай – уступки сепаратисктам). ЕС и США одновременно назначили своих представителей в Македонию – бывшего министра обороны Франции Франсуа Леотара и бывшего американского посла Джеймса Пердью. В совместную посредническую группу ЕС и США был включен и специальный представитель ОБСЕ, бывший Верховный комиссар ОБСЕ Макс ван дер Стул. При этом НАТО “углубила” свои так называемые “технические контакты” с представителями УЧК для “установления косвенных связей между албанскими экстремистами и македонским правительством, которые должны были привести к прекращению огня”, что не одобрялось европейской стороной. Третий этап – начало первой военной операции ЕС в истории существования Союза. Эта операция обеспечила странам ЕС доступ к активам и возможностям НАТО (в рамках МОС). С началом операции ЕС в Македонии (31 марта 2003 г.) миссия НАТО закончилась. Однако по словам Х.Соланы, это не означало, что НАТО не будет иметь никакого отношения к дальнейшим событиям в стране, даже наоборот – следующая операция предполагает более тесные отношения между НАТО и ЕС. НАТО и сегодня остается в Македонии для предоставления помощи македонскому правительству в проведении реформ. Операция ЕС в Македонии проводилась на основе Резолюции ООН № 1371 от 26 сентября 2001 г. и в соответствии с решением Совета ЕС о совместном действии от 27 января 2003 г. Согласно ст. 10 решения Совета ЕС вся система командования в рамках операции оставалась под политическим контролем и стратегическим управлением ЕС (после проведения консультаций между ЕС и НАТО). Ответственный за проведение операции должен был докладывать о ходе операции только органам ЕС. НАТО же получала информацию о состоянии дел через соответствующие органы, в частности через Комитет по политическим вопросам и вопросам безопасности. Шесть членов НАТО, которые не являются членами ЕС, и Канада обладают правом принимать участие в проведении операции ЕС в Македонии. Операция по начальным планам рассчитывалась на 6 месяцев, однако, в случае изменения ситуации она может быть пролонгирована. Причин для этого в Македонии достаточно. Конституционные изменения и военное присутствие рассматриваются международными посредниками в качестве единственного способа урегулирования кризиса. Однако это не способствует разрешению конфликта, так как не устраняет его причины. “Добровольный” отказ Сербии от управления территорией Косово и готовность признать независимость Края (кроме членства в ООН) в ближайшем будущем отразятся на внутриполитической ситуации в Македонии, которая, несмотря на все усилия и меры по созданию оптимальных условий сосуществования македонской и албанской общин, остается взрывоопасной. 1 Шкарич
С. Правото, силата и мирот – Македонща и Косово. Скопје: Култура, 2002.
С. 111.
|
|
|