Последние десятилетия ХХ в. стали временем распространения идеи толерантности. Все чаще обращаются к ней философы, психологи, политологи, этнологи. Их внимание обусловлено резким обострением глобальных противоречий, актуализирующих проблему выживания современной цивилизации.
          Сохранение и обеспечение мира, как в рамках отдельного государства, так и всего международного сообщества невозможно без реализации идей культуры мира, которые были впервые выдвинуты на Международном конгрессе ЮНЕСКО по проблемам мира в 1989 г.
          На данном форуме были определены нравственные основы культуры мира, к которым отнесли идеи свободы, справедливости, толерантности, равенства, приоритетность естественных прав человека.
          Исследуя пути формирования культуры мира как нового миропорядка, следует иметь в виду, что каждая из перечисленных идей несет свое особое назначение и имеет собственную сущностную нагрузку при формировании культуры мира.
          В условиях возрастания разнообразия и формирования многомерности мира наиболее значимой из перечисленных нравственных основ культуры мира следует считать толерантность.
          Так, Б.Э.Риэрдон отмечает, что толерантность представляет собой ценность, необходимую и фундаментальную для достижения духовного и социального сплочения людей¹.
          Приоритетность толерантности в системе нравственных идей культуры мира обусловлена тем, что только толерантность в отличие от таких идей, как свобода, справедливость, равенство, не обладает вариативной нагрузкой в разных культурах.
          Так, например, свобода в сознании русских, по справедливому утверждению многих исследователи российской самобытности, представляется как ответственность; и путь к свободе лежит через осознание необходимости выполнения общественного долга.
          История учила русских, что свобода – это государственная независимость, это жизнь, не обремененная иноземным насилием, и обеспечить такую свободу может только сильная государственная власть, а отсюда определенная зависимость русского человека от государства, его патерналистские чувства. 
          Свобода в западноевропейском варианте осмысления воспринимается как “возможность” автономной личности самостоятельно определять, что для нее является полезным, выгодным, удобным и т.д.
          Другим примером является вариативность идеи справедливости.
          Например, для японцев судебное разбирательство воспринимается как несправедливое деяние, которое совершенно не соответствует естественному состоянию вещей.
          Поступить справедливо означает: это – судебному разбирательству предпочесть примирение. Кредитор, однозначно требующий от своего должника все, что ему причитается “по закону”, выглядит несправедливым.
          Логический принцип противоречия, по которому одна сторона должна обязательно проиграть дело, если другая выиграет, не удовлетворяет японцев, всегда ищущих более гибкий исход.
          В то же время “толерантность” (tolerantia – (лат.) терпение) есть терпимость к иному рода взглядам, нравам, привычкам; есть допущение существования “Другого”, чужого, как в религиозном, так и культурном смыслах.
          Схожесть в осмыслении понятия толерантности обнаруживается в традициях разных цивилизаций.
          В качестве квинтэссенции идеи толерантности, в частности, в западноевропейской трактовке может рассматриваться изречение, принадлежащее Ф.Вольтеру: “Я не согласен с тем, что Вы говорите, но пожертвую своей жизнью, защищая Ваше право высказывать собственное мнение”.
          В русской философии толерантность воспринимается как “уважение – понимание – принятие”, как заведомое стремление к согласию².
          Однозначность восприятия термина толерантности разными философскими школами стала предпосылкой для принятия ЮНЕСКО в 1995 г. “Декларации принципов толерантности”, в которой отмечается, что “толерантность означает уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности”³.
          В современной науке начинает утверждаться точка зрения, согласно которой любая культура как устойчивая социальная система обладает определенной степенью толерантности общественного сознания.
          Следовательно, для формирования культуры мира необходимо исходить, в первую очередь, из принципа толерантности.
          При осмыслении толерантности важно исходить из признания того, что указанная нравственная основа культуры мира обладает двойной фактичностью: объективной и субъективной.
          Во-первых, есть экономические, социально-политические реалии, то есть макроструктуры общества, которые объективно обусловливают определенные социальные институты, функциональность, нефункциональность или дисфункциональность которых влияет на степень толерантности общественного сознания и поведения людей.
          Социальные институты через производство и распределение ценностей утверждают, упорядочивают и поддерживают структурированное ролевое поведение, не только делая его предсказуемым, но и создавая определенный потенциал общественной толерантности. Для иллюстрации обратимся к историческим особенностям социальных институтов российского общества, обеспечивающих определенный уровень толерантности.
          Так, в течение длительного времени основу русского права составлял институт обычного права, который был обусловлен общим ритмом российской многонациональной жизни. Именно тесная связь института обычного права с общероссийским ритмом жизни “делала” русское право открытой системой, устремленной к соборному (коллективному) единству и духовной гармонии, способной синтезировать и вмещать социальный опыт рядом живущих народов.
          В результате народы, которые попадали под воздействие русского этнокультурного поля, сохраняли свою самобытность, увеличивая тем самым уровень толерантности общественного сознания.
          Субъективная фактичность толерантности проявляется в том, что есть “жизненные миры” конкретных социальных групп и индивидов, которые предстают в виде субъективных значений, коллективных представлений, смысловых систем, знаний, которые предопределяют толерантность мышления и поведения людей, то есть микросоциальные практики. Знания людей утверждают и поддерживают структурированное видение мира, конструируют определенные социальные отношения с определенной степенью толерантности.
          Вновь используя пример из истории российской правовой системы, следует указать, что институты обычного права, имея ярко выраженную нравственно-этическую, а нередко и религиозную окрашенность, выдвигали в качестве основной смысловой системы, базовой ценности “жизненного мира” русского народа духовность.
          Именно духовность определяло то, что при освоении нового пространства русский человек проявлял “великодушие”, или “духовное мужество” (В.С.Соловьев), относился к душе другого народа как к тайне и находил в этом источник уважения.
          Эту особенность русского человека Д.А.Хомяков охарактеризовал как “привычку воспринимать других людей как братьев независимо от национальной принадлежности”⁴.
          Ф.М.Достоевский называл ее способностью обладать “всемирной отзывчивостью и полнейшим перевоплощением в гены чужих наций”, способностью вмещать “в себя идею всечеловеческого единения, братской любви, трезвого взгляда, прощающего враждебность, различающего и извиняющего несходное, снимающего противоречия”⁵.
          Используя современную терминологию, данное свойство русского человека можно назвать духовной толерантностью.
          Толерантность русского человека в общении с другими народами отмечали и государственные деятели западных держав.
          Показательно наблюдение, сделанное О. фон Бисмарком: “Англичане ведут себя в Азии менее цивилизованно, чем русские; они слишком презрительно относятся к коренному населению и держатся на расстоянии от него... Русские же, напротив, привлекают к себе народы, которые они включают в свою империю, знакомятся с их жизнью и сливаются с ними”⁶.
          “Россия, бесспорно, обладает замечательным даром добиваться верности, и даже дружбы тех, кого она подчинила силой, – как бы соглашался с Бисмарком лорд Керзон. – Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного превосходства и мрачного высокомерия, которые в большей степени воспламеняют злобу, чем сама жестокость. Он не уклоняется от социального и семейного общения с чужими и низшими расами”⁷.
          При характеристике толерантности как нравственной основы культуры мира следует иметь в виду еще один очень важный фактор.
          Это то, что микросоциальные практики обладают способностью взаимодействовать с институциональными структурами на макроуровне.
          Если микросоциальные практики, используя терминологию П.Штомпки, входят в интерфейс с макроструктурами общества, то общество обретает высокую степень толерантности общественного сознания и устойчивое социальное равновесие⁸. Это было характерно длительное время для российского общества, причем толерантность проявлялась не только в рамках единого многонационального российского государства, но и по отношению к народам других государств. Именно поэтому русского солдата европейские народы нередко воспринимали как Освободителя.
          В то же время в современной России микросоциальные практики, будучи в основе патерналистского толка, не смогли вступить во взаимодействие с несвойственными для российской социокультурной реальности либерально-демократическими институтами, так как либерально-демократические нововведения радикально отличаются от институтов традиционного российского общества и требуют иной самоидентификации индивидов.
          Не произошла для большинства россиян интернализация либерально-демократических и рыночных норм, лишь минимальный процент новых институтов действительно функционален, что, разумеется, сказывается на снижении степени толерантности общественного сознания российского общества и, конечно, негативно влияет на стремление россиян конструктивно реализовывать принципы культуры мира.
          Для интерпретации проблем софункционирования институтов на макроуровне и микросоциальных практик индивидов в современном обществе и понимания сущности проблем толерантности сознания людей, целесообразно обратиться к реалиям американского общества. Безусловно, ситуация здесь отнюдь не лучше, а в ряде случаев еще сложнее российской. 
          Так, последние 30 лет увеличивается социальная поляризация американского населения, включая неравенство доходов, неравный доступ к отдыху, особенно качественному отдыху; в сравнении с белым населением для большинства черных условия жизни ухудшились, они оказались внизу социальной структуры.
          Возросло давление иммигрантов из Азии, Латинской Америки, России на сложившиеся социокультурные реалии, которые со своими микросоциальными практиками отнюдь не приспособлены для вхождения в интерфейс с институтами плюралистического американского общества.
          Казалось бы, эти и другие объективные реалии должны были бы воспроизводить исключительно конфликтное, а не толерантное сознание, порождающее мощные протестные движения. Однако этого в действительности не происходит. Американское общество в целом остается весьма толерантным.
          Так, по результатам социологических исследований, американцы, на вопрос: как Вы лично относитесь к лицам другой расы, религии, этничности, сексуальной ориентации? – выявили высокую степень толерантности.
          Опираясь на проведенные в последние годы в США исследования солидарности и толерантности, можно предположить, что сохранение толерантности общественного сознания стало возможным, прежде всего, за счет того, что в американском обществе действительно исповедуются идеалы открытого рынка и что коллективные представления и смысловые системы развиваются в направлении функционирования таких идей, которые, в конечном счете, в условиях прецедентного права обеспечивают доминирование толерантного сознания.
          Коллективные представления и смысловые системы американского общества, однажды возникнув, содержат в себе значительные потенции воспроизводства и поддержания толерантного сознания. Они оказались способными интегрировать различные жизненные миры разных социальных групп, но не за счет уничтожения “неправильных, чуждых”, а добившись их сосуществования.
          Это и позволяет софункционировать людям с различными “жизненными мирами”.
          Среди смысловых идей на первое место необходимо выдвинуть признание естественности социокультурного плюрализма. Это означает, что американское общество обладает способностью предоставлять своим членам функциональные альтернативы из целого ряда социальных возможностей в труде, стиле жизни, организации отдыха или семейной жизни, религиозной принадлежности и т.д.
          Особая роль в поддержании толерантного сознания американцев принадлежит корпоративной культуре. 
          Так, высоко ценится участие студентов в командных видах спорта для поддержания престижа “университетского духа”. 
          Широко распространена практика командно-групповой подготовки студентов к практическим занятиям.
          Во всех библиотеках элитных университетов есть специально отведенные места для таких занятий — дискуссий, деловых игр, которые проводятся под патронажем преподавателей.
          Такие занятия формируют на микроуровне объединяющие коллективные практики, непосредственно работающие на развитие толерантного сознания. Это необходимого для будущей профессиональной деятельности, поскольку только через толерантность индивиды могут успешно выполнять требования профессии в контексте культурно-ценностного плюрализма.
          Подлинно универсальной формулой “жизненного мира” толерантного общества является искренняя вера американцев в восходящую социальную мобильность, которая характерна для социокультурных условий рынка. Поэтому, какие бы тяжелые объективные условия не сложились, вплоть до обретения статуса безработного, американцы источник беды, как правило, усматривают не в ухудшающихся реалиях, не в несовершенстве экономических и социальных структур, а в недостаточной своей социальной активности. Причем предпосылкой для восходящей социальной мобильности в последние годы становится образование, выступающее одновременно и одним из значимых факторов толерантности сознания. 
          Многообразные социологические исследования американских ученых показали прямую связь между образованием и толерантностью: чем выше образование, тем больше терпимости. Приведем конкретные данные.
          Белых студентов во всех высших учебных заведениях обучается 5,57% от всех белых жителей Америки.
          Афро-американских студентов – 5,52% от черного населения страны. Разница составляет всего 0,05% в пользу белого населения⁹. 
          Этот факт является результатом целенаправленного влияния государства и институтов гражданского общества на характер толерантного сознания американского общества.
          Представители самых элитных вузов не скрывают, что они создают привилегии для социальных групп, прежде подвергавшихся дискриминации.
          Американские индейцы принимаются в университеты практически по формальным показателям, и все они учатся бесплатно. 
          Негры и испаноговорящие также имеют преимущества, многие из них проходят по квоте спортсмены, которая составляет по неофициальным данным 20–25%.
          Безусловно, эта политика отрицательно влияет на качество образования.
          Однако подобная политика, несомненно, способствует формированию социально необходимой толерантности общественного сознания.
          На это же работает практика школьных автобусов, предполагающая перевозку афро-американских детей для обучения в школах, расположенных в районах проживания белого населения. Аналогично белые дети перевозятся для совместного обучения с афро-американскими детьми; и так далее.
          Итак, анализ дореволюционного российского и современного американского обществ позволяет сделать обобщающий вывод: высокая степень толерантности общественного сознания становится возможной, когда объективные институциональные мактоструктуры (или функциональные альтернативы) входят во взаимодействие с субъективной социальной реальностью (микросоциальными практиками), содержащей смысловые системы, предрасполагающие индивидов к солидарному, партнерскому взаимодействию.
          Кроме этого, исходя из важного методологического требования социологии – “value free” – свобода от оценочных суждений, следует констатировать, что нет “плохих” или “хороших” “жизненных миров”, нет такой культуры или культур, для которых была бы характерна высокая степень толерантности сознания и, следовательно, которые могли бы быть использованы в качестве образца для утверждения толерантности в других социокультурных системах, что в каждом обществе есть потенциал движения к обществу с более высокой степенью толерантного сознания.
          Важно помнить, что толерантность обладает двойной фактичностью: объективной и субъективной, находящихся во взаимодействии.
          Поэтому прямое заимствование тех или иных конкретных ценностей из американского общества не может способствовать утверждению толерантности в российском обществе.
          Все это необходимо учитывать при выработке той или иной политики, при определении последовательности преобразований, имея в виду, что субъективная социальная реальность имеет относительную самостоятельность от реальности объективной, что нет прямолинейной зависимости сознания от бытия.
          И последнее, о чем следует упомянуть в контексте рассмотрения нравственных аспектов становления культуры мира – это то обстоятельство, что толерантность как базовая ценность культуры мира должна пронизывать не только общественное сознание по поводу внутриобщественных, внутригосударственных проблем, но и в рамках проблем мирового сообщества. 
         В этом направлении предстоит сделать многое не столько российскому обществу, сколько американскому, которому по-прежнему свойственен в той или иной мере нарциссизм, формирующий потенциально конфликтные отношения и снижающий потенциал толерантности геополитического сознания американцев.

 
Примечания

          ¹ Риэрдон Б.Э. Толерантность – дорога к миру. М., 2001. С. 18–26.
          ² Бардиер Г.Л. Проблемы толерантности девиантного поведения в бизнесе// Экономическая психология: современные проблемы и перспективы развития. СПб., 2002. С. 32; Асмолов А.Г. Толерантность: от утопии к реальности // На пути к толерантному сознанию. М., 2000; Лекторский В.О толерантности, плюрализме и критицизме // Философия, наука, цивилизация. М., 1999.
          ³ Цит. по: Почебут Л.Г. Взаимопонимание культур: Психология межэтнической толерантности. СПб., 2005. С. 72.
          ⁴ Цит. по: Гусев В. А. Д.А.Хомяков: интерпретация девиза: “Православие. Самодержавие. Народность” // Социально-политический журнал. 1992. № 10. С. 85.
          ⁵ Достоевский Ф. М. Объяснительное слово по поводу печатаемой ниже речи о Пушкине // Русская идея / Сост. М.А.Маслин. М., 1992. С. 132.
          ⁶ Цит. по: Троицкий Е. Соборная сила многонациональной России. М., 1995. С. 10.
          ⁷ Цит. по: Корочанцев В. Чтоб Родины величие постичь. М., 1986. С. 12.
          ⁸ Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1996.
          ⁹ Statistical Abstract of the United States. Washington, 1999. Р. 194.