В Институте стран СНГ состоялся Круглый Стол, посвященный 110-летию открытия концентрационного лагеря «Талергоф»

10 сентября в Институте стран СНГ состоялся Круглый Стол, посвященный 110-летию открытия концентрационного лагеря «Талергоф» для русских карпатороссов и, принятию утратившей свою легитимность Верховной Радой закона о запрете Православия в укрорейхе.

Круглый Стол был предварен молебном карпаторусским святым Алексию (Кабалюку), Максиму Сандовичу и акафистом преподобному Иову Почаевскому, которые были отслужены настоятелем храма св. Николая на Берсеневке игуменом Кириллом (Сахаровым) у установленного им Талергофского Креста.

В Круглом Столе приняли участие Заместитель Председателя Синодального Миссионерского отдела протоиерей Александр Тимофеев, игумены Виталий (Уткин) и Кирилл (Сахаров), Председатель Союза православных граждан Валентин Лебедев, руководитель «Руси Триединой» Сергей Моисеев, православные философы Евгения Бильченко и Дмитрий Куницкий и другие.

Предлагаем Вам ознакомиться с выступлениями участников.

Уничтожение Православия в Колыбели Крещения Руси обернется новым Талергофом!

КИРИЛЛ ФРОЛОВ, ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛОМ ПО СВЯЗЯМ С РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКОВЬЮ ИНСТИТУТА СТРАН СНГ:

Открывая Круглый Стол, я выразил огромную благодарность о. Александру и Председателю Синодального Миссионерского Отдела епископу Евфимию – православным миссионерам и патриотам, проповедующим в зоне СВО и окормляющим православно–патриотические силы, мобилизующие их на дело православной миссии и в зоне СВО, на освобождаемых русских землях, и в тылу.

Также я поблагодарил коллегу Ивана Скорикова, который, будучи равнокомпетентным в обсуждаемых темах, явил пример настоящего православного братства, предоставив ведение Круглого Стола мне, принимая участие по зуму. Коллега Скориков предложил участникам Круглого Стола выступить с обращением в профильные инстанции политики в области образования и культуры с обращением о необходимости популяризации темы Талергофа, «Русского холокоста» в системе образования и культуры.

Затем я перешел к сути обсуждаемых вопросов.

Ключевое — события, связанные с Талергофом, должны быть официально признаны геноцидом русского народа. Полное замалчивание даты 110-летия открытия концентрационного лагеря «Талергоф» 2 сентября 2024 года является крупнейшей победой проекта «Украина» в России и свидетельствует о неприятном раскладе в пользу капитуляции России в виде похабного мира с прикрытием в виде «мирного плана Шольца» и т. п.

Теперь о самом Талергофе и геноциде русских Галицкой и Подкарпатской Руси.

Существует тема, о которой наши оппоненты знают, но предпочитают умалчивать. Широкая же публика о ней вообще не осведомлена. Речь идет, с одной стороны, о русском национальном возрождении Галицкой и Карпатской Руси в ХIХ-ХХ веках, а с другой — об австро-венгерском геноциде русских (политических процессах над «русофилами», концлагерях и массовых казнях, унесших более 60 тыс. жизней) и о роли «украино-австрийской партии» в вышеназванном черном деле.

О масштабах русского национального возрождения в Галиции красноречиво свидетельствует собравшая более 100 тыс. подписей русских галичан петиция в Венский парламент: «Высокая палата! Галицко-русский народ по своему историческому прошлому, культуре и языку стоит в тесной связи с заселяющим смежные с Галицкой землей малоросским племенем в России, которое вместе с великорусским и белорусским составляет цельную этнографическую группу, то есть русский народ. Язык этого народа, выработанный тысячелетним трудом всех трех русских племен и занимающий в настоящее время одно из первых мест среди мировых языков, Галицкая Русь считала и считает своим и за ним лишь признает право быть языком ее литературы, науки и вообще культуры. Доказательством этого является тот факт, что за права этого языка у нас в Галиции боролись такие выдающиеся деятели, как епископы Яхимович и Иосиф Сембратович, ученые и писатели Денис Зубрицкий, Иоанн Наумович, Устианович, Дедицкий, Головацкий, Площанский, Добрянский, Петрушевич, Гушалевич. Из младших же: Залозецкий, Свистун, Хиляк, Мончаловский, Иван Левицкий, Дудыкевич, братья Марковы, Вергун, Яворский, Святитский, Глебовицкий, Глушкевич, Полянский и многие другие. Общерусский литературный язык у нас в Галиции в повсеместном употреблении. Галицко-русские общественные учреждения и студенческие общества ведут прения, протоколы, переписку на русском литературном языке. На этом же языке у нас сыздавна издавались и теперь издаются ежедневные повременные издания, как: «Слово», «Пролом», «Червонная Русь», «Галичанин», «Беседа», «Страхопуд», «Издания Галицко-русской матицы», «Русская библиотека», «Живое слово», «Живая мысль», «Славянский век», «Издания общества имени Михаила Качковского», расходящиеся в тысячах экземпляров». Далее в петиции приводились требования свободы изучения и преподавания русского языка, истории и права на русских землях, входивших в состав Австро-Венгрии (Ф.Аристов. Карпато-русские писатели. Т. 1. — Москва, 1916).

Столь же динамично стал развиваться процесс возвращения униатов в православие (на крупные церковные праздники до 400 крестных ходов прорывалось через австрийскую границу в Почаевскую лавру).

В ответ на рост русского возрождения в подвластных ей областях Австро-Венгрия развязала геноцид.

Сначала было проведено несколько показательных процессов над священниками и мирянами, переходившими в православие и говорившими по-русски. Это так называемые «Процесс Ольги Грабарь» (1882), первый и второй Мармарош-Сигетские процессы (1912-1914) над закарпатскими крестьянами, целыми селами, переходившими в лоно Православной Церкви (более 90 человек осуждены, тысячи же крестьян несколько лет жили на осадном положении), процесс Максима Сандовича и Семена Бендасюка (1914), процесс доктора богословия Ф. Богатырца и «Дело братьев Геровских» на Буковине (1912-1914).

Затем, когда разразилась первая мировая война, начался массовый антирусский террор. Была создана сеть концлагерей. (Самый известный из них — Талергоф, близ г. Грац в Австрии.) В первое время было уничтожено более 60 тыс. человек, более 100 тыс. бежали в Россию, еще около 80 тыс. было уничтожено после первого отступления русской армии, в том числе уничтожено около 300 униатских священников, заподозренных в симпатиях к православию и России. Эти сведения приводит польский депутат Венского парламента А.Дашинский. (Все русские депутаты этого парламента были расстреляны.) («Временник», Львов, 1938 г.)

Вот что писал об этих событиях галицко-русский историк В. Ваврик: «Австро-мадьярский террор сразу на всех участках охватил прикарпатскую Русь… Наши братья, вырекшиеся от Руси, стали не только прислужниками Габсбургской монархии, но и подлейшими доносчиками и даже палачами родного народа… они исполняли самые подлые, постыдные поручения немецких наездников. Достаточно взять в руки украинскую газету «Дiло», издававшуюся для интеллигенции, чтобы убедиться в этом окончательно. Сокальский уезд был поленом в глазах «украинских патриотов», поэтому доносы с их стороны сыпались на русских людей, как град из черной тучи… Педагог Стенятинский выдавал видных, деятельных крестьян в околице… В селе Маковисках на своих прихожан доносил священник-униат Крайчик. В селе Сосница «мужи доверия» украинцы Михаил Слюсарь, войт Михаил Кушнир и другие донесли на своих односельчан, на основании их доноса крестьян повесили… Двоих — Николая Смигоровского и Андрея Гардого мадьяры-уланы привязали к своим седлам и волокли четыре километра до села Задубровы и обратно, потом повесили на вербах. В Станиславской тюрьме на Дуброве расстрелы шли с утра до вечера… Талергоф… В дневниках и записках талергофских невольников имеем точное описание этого австрийского пекла. Первую партию русских галичан пригнали в Талергоф 4 сентября 1914 года. До зимы 1916-го в Талергофе не было бараков. Сбившийся в кучу народ лежал на сырой земле под открытым небом, выставленный на холод, мрак, дождь и мороз… Священник Иоанн Мащак под датой 11 декабря 1914 года отметил, что 11 человек загрызены вшами. По всей талергофской площади повбивали столбы, на которых довольно часто висели и без того люто потрепанные мученики, происходила «анбинден» — славная немецкая процедура подвешивания за одну ногу. Изъятий не было даже для женщин и священников…Но все-таки пакости немцев не сравнятся с издевательствами своих же. Немец не мог так глубоко влезть своими железными сапогами в душу славянина-русина, как этот же русин, назвавший себя украинцем, вроде официала полиции г. Перемышля Тимчука, доносчика и палача, который выражался о родном народе как о скотине. Он был правой рукой палача Пиллера, которому давал справки об арестантах. Тимчука, однако, перещеголял другой украинец — униатский попович Чировский, обер-лейтенант австрийского запаса… Все невольники Талергофа характеризуют его как профессионального мучителя и палача». (В.Ваврик. Терезин и Талергоф. — Филадельфия, 1966 г.)А вот свидетельство еще одного узника Талергофа, М.А. Марко: «Жутко и больно вспоминать о том тяжком периоде близкой еще истории нашего народа, когда родной брат, вышедший из одних бытовых и этнографических условий, без содрогания души становился не только на стороне физических мучителей части своего народа, но даже больше — требовал этих мучений, настаивал на них… Прикарпатские «украинцы» были одними из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны» (Галицкая Голгофа. — США, Изд. П.Гардый, 1964).

Украинство, являющееся политическим униатством, всегда утверждалось методом геноцида. Принятый закон о запрете Православия в укрорейхе приведет к новому Талергофу и колоссальной победой противника является то, что в СМИ на эту тему говорили пару дней и все, а об исповедническом подвиге митрополитов Черкасского Феодосия и Запорожского Луки, отвергших самый опасный вариант предательства Православия путем подчинения УПЦ Константинопольскому Патриархату и призвавших православных христиан к исповедничеству.

Почему эта позиция замалчивается? Потому что она является скрытым призывом к России освободить Новороссию и Малороссию и этим спасти Православие.

20 сентября вступит в действие закон о запрете УПЦ, то есть откроется новый «Талергоф». Нет никаких 9 месяцев для «окончательного самоопределения», у Госкомитета по этнополитике есть право инициировать судебные процессы в течение месяца, удар будет нанесен по исповедникам митрополитам Феодосию и Луке, что, по мнению режима Зеленского, доломает УПЦ и заставит ее перейти в Константинопольский Патриархат, который ради этого подредактирует «Томос», как это лоббирует небезызвестный Кирилл Говорун. Но это будет иметь обратный эффект, и тогда откроют новый Талергоф. Некоторые наши братья, чтобы избежать нового Талергофа, предлагают в качестве «меньшего зла» передать УПЦ временно в Сербскую Церковь. Но нет ничего более постоянного, чем временное. И это будет таким же расколом, как и иные мифические альтернативы Русской Победе. И это не спасет от нового Талегроф.

 О катастрофических последствия похабного мира с Украиной

 ИГУМЕН ВИТАЛИЙ (УТКИН), КЛИРИК ИВАНОВСКОЙ ЕПАРХИИ, КАНДИДАТ ПОЛИТИЧЕСКИХ НАУК:

СССР проиграл войну в Афганистане. Ведь поражение не сводится к капитуляции, потере территорий, контрибуциям и передаче лидеров страны суду противников. Очень мало войн заканчиваются такими поражениями, какое потерпела, например, Германия в 1945 году. Поражение в большинстве случаев — недостижение поставленных целей, ослабление. Например, Россия потерпела поражение в Первой мировой войне, так как не достигла своих целей, не оказалась в числе победителей. Потом, правда, потеряла и территории. Россия потерпела поражение в русско-японской войне, так как не достигла своих целей, а потом, опять же, потеряла и территории. Россия потерпела поражение в Крымской войне. За поражениями во всех этих случаях следовала внутриполитическая трансформация. В случае Первой мировой и Афганской войн — катастрофическая. Таковы наши отечественные исторические закономерности. Если бы Киев и бОльшая территория Украины были бы под нами по итогам нынешнего противостояния, ореол УПЦ в её борьбе против ПЦУ (неканонической в силу разрыва апостольского преемства) и существующим там ныне режимом укрепил бы нашу общую церковную идентичность. Тогда подчеркивание исторической роли Киева и «святости» УПЦ в её «мученичестве» имело бы большой позитив для нас. Но в случае, не дай Бог, очередного в истории недостижения нами военно-политических целей и исторически-неизбежной в таком случае внутриполитической трансформации (может быть, даже те самые «три дня» о которых писал Розанов и которые мы помним по 1991 году) — опять же, упаси Господь, все наши нынешние восхваления православного Киева окажутся орудием против Русской Православной Церкви. Ведь Фанар так или иначе найдёт формулу вовлечения УПЦ в своё пространство. Повторю, что пока таковой формулой представляется Киевский экзархат, как преемник Киевской митрополии Константинопольского патриархата под прямым управлением Фанара. Не надо высмеивать Фанар и считать греков дураками и маргиналами. Не дураки и не маргиналы. За ними серьезнейшие мировые силы. И тогда, в критический момент, при отмене, как я писал вчера, Фанаром томоса 1589 года, нас ждёт серьезнейший раскол. Внутри Русской Православной Церкви. И у этого раскола, как считаю, есть внутренний фундамент. Внутрицерковное украинство и всё, держащее «фигу в кармане», окажется тогда ориентированным на Киев. На «мать городов Русских». На «святых мучеников и исповедников», нашедших «каноническое решение». Еще раз — не дай Бог. Поэтому для сохранения уже нашего собственного внутрицерковного единства нужна победа. А это — когда под Россией Киев и бОльшая часть территории Украины. Иначе может быть иначе. Не дай Бог

Униатство должно быть запрещено как деструктивное движение

 ОТЕЦ АЛЕКСАНДР ТИМОФЕЕВ, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СИНОДАЛЬНОГО МИССИОНЕРСКОГО ОТДЕЛА РПЦ:

Во-первых, я хотел бы поддержать отца Виталия (Уткина). Он во многом прав. И тенденции, которые он отмечает, действительно есть и наблюдаются мной очень давно, на протяжении десятков лет в самом Киеве. Как люди, которые по своему мировоззрению, по происхождению русские, священники, в том числе, постепенно под воздействием пропаганды, обстоятельств, каких-то своих даже внутренних убеждений мигрировали в сторону. На примере конкретных лиц еще могу сказать, что сначала я слышал разговоры задолго до 2014 года, что если мы найдем какой-нибудь канонический способ не уходить в раскол от Москвы, а обрести какую-то каноническую крышу в виде Константинопольского патриархата снова, то это было бы разумным решением проблемы для Киева, потому что в любом случае от Москвы мы зависеть не хотим, а остаемся, чтобы просто откровенно в раскол не уходить. Это люди, в том числе, преподававшие в Киевской духовной академии. Надо понимать, насколько там такие были тенденции, и у нас, к сожалению, тоже есть определенные тенденции.

Что касается вопроса унии и униатства, я полагаю, несмотря на всю осторожность, которую сейчас проявляют в плане каких-то законных запретов, чтобы не выглядеть подобными гонителям, само по себе униатство должно быть на нашем российском государственном уровне, на уровне законодательном определено как очень серьезная угроза, угроза древнеисторическая существования русского государства в принципе. Дух униатства являются определенной моделью не только церковного обмана или заблуждения, то есть введения людей, не очень глубоко знающих вероучение и каноны, в общение с откровенными еретиками, сидящими на папском престоле. Униатство во многом является моделью так называемой цивилизационной псевдоморфозы, когда при сохранении внешних привычных форм богослужения подменяется не просто какое-то там юрисдикционно-церковное подчинение, а подменяется вероучение церкви, подменяется путь ко Спасению. Людям, которым кажется, что они по-прежнему близки к Православию, сбивают компас. Это как помните, в известном романе «Пятнадцатилетний капитан», когда какой-то железный брусок, уж не помню, негодяй Негоро подложил под компас, и вместо того, чтобы оказаться в Южной Америке, корабль приплыл в Африку. То есть он континенты поменял. Здесь такое явление медленного перерождения, медленного изменения ориентиров уже на протяжении столетия реализуется на южно-российских землях. И тот этап, который мы сейчас видим, этап острый, связанный с противостоянием, должен определенным вещам научить.

Я полагаю, что закон о запрете униатства именно как деструктивного культа должен был принят. У нас, по большому счету, есть две очень крупные цивилизационные угрозы, которые требуют законодательного участия. Должен быть принят закон о запрете ваххабизма и закон о запрете униатства, потому что и то, и другое явным деструктивным движением. И сейчас, на нынешний момент, никакая мягкая либеральная позиция о том, что должна быть свобода совести просто не пройдет.

Приведу характерный пример Запорожской области, в которой я недавно был и выступал в Бердянске на конференции, и имел возможность там изучить на месте ситуацию с разными культами, деструктивными движениями, то есть сектами, с баптистами, с пятидесятниками, и в том числе с униатами, которые там в большом количестве появились. Особенно, кстати, их число после 2014 года увеличилось. И, как ни странно, статистика такая, что как только пришла наша армия, вдруг сама собой начала решаться проблема с массой сект, в том числе униатов. Все они сплошь оказались не просто людьми, которые по каким-то причинам внутреннего выбора, свободы совести и так далее приняли, а оказались откровенными иноагентами. И порядка шести тысяч пасторов, это только на уровне Запорожской области, было вдруг снесено ветром. Понимаете, это ситуация 2022 года, унесенные ветром шесть тысяч, это официальная статистика Запорожской области, лидеров деструктивных движений оказались в состоянии прямой конфронтации и вынуждены были покинуть. И вдруг оказалось, что легче дышать стало. Говорил с представителями миссионерского отдела Запорожья, они говорят: «Вы знаете, как-то вдруг оказалось, что действительно русская армия принесла освобождение.» Это пример того, что здравое, разумное государственное управление, которое существовало с военно-гражданской администрацией Запорожской области после прихода нашей армии, способствовало именно очищению религиозного и духовного поля. Поэтому это простой пример.  Но здесь, я полагаю, не нужно стесняться. Униатство действительно является угрозой, и в том виде, как оно сейчас существует, его нужно опознать как деструктивное движение. Подобного рода закон, я полагаю, должен быть введен и распространяться по всей территории Российской Федерации нынешней и той, которую, даст Бог, удастся нашей армии освободить. Тут не должно быть каких-то особых двусмысленностей.

Если мы сегодня вспоминаем эту историю о концентрационных лагерях, первых в новейшей истории, которые были предназначены для геноцида русских, в первую очередь, конечно, православных людей, в них же ссылали тогда и униатов, которые хотели всем сердцем присоединиться к русской церкви. То есть униатство до Терезина и Талергофа и после – это в значительной степени разные явления. Потому что под униатством, которое исторически оказывалось на землях, оторванных от России, многие искали какие-то пути выхода и возвращения в единство с Русской Православной церковью. Это надо тоже не забывать, потому что нужно действовать асимметрично. Как говорят, в эту игру можно играть вдвоем. То есть униатам нужно напоминать, кем они на самом деле были и кем рассматривались в Австро-Венгрии – русскими агентами влияния.

И если уже говорить, то униатство должно быть, с одной стороны, запрещено на территории Российской Федерации, с другой стороны, нужно готовить и проводить информационные нарративы, распространять их по территории, которая пока не принадлежит Российской Федерации, о том, чтобы униаты не рассматривали себя как то нынешнее антирусское явление. По крайней мере, это нужно закидывать и, может быть, когда-нибудь эти внесенные в сознание людей нарративы себя проявят. Мне кажется, над этим нужно работать и об этом нужно говорить. То есть не просто говорить о геноциде, но и о том, что униатство можно до какой-то степени развернуть, оно должно стать не путем раскола, а путем миссионерского разворота.  Для тех особенно, кто действительно в этом униатстве родился и принадлежит к этой традиции довольно долго. В конце концов, главным, на что мы должны полагаться, это сила Божия, которая является в истинно православной церкви, и мы должны молиться о возвращении заблудших братьев, и понимать, что униатство для них в первую очередь представляет собой серьезнейшую духовную опасность.

С точки зрения позиции Русской православной церкви, мне кажется, тут надо вообще работать в информационном поле, потому что вся нынешняя цивилизационная катастрофа и столкновение изначально было спровоцировано и столетиями провоцировалось Ватиканом. То есть попытка создания не просто альтернативной византийской цивилизации модели, а враждебной, желающей уничтожить, поглотить и присвоить себе плоды, как материального богатства, так и философского, и духовного наследия Востока в Риме себя проявляют и проявляли везде: и в культуре, и в науке, и уже, в конце концов, в образовании. И, в итоге, все это превращается в какие-то боевые действия.

Нам нужно продвигать и рассматривать крайне важный нарратив о первичности и самостоятельности православной цивилизации и Востока в противостоянии униатству. О первичности  и самостоятельности вероучения Русской Православной церкви, первичности по отношению с католичеством. И, к сожалению, наше внутреннее украинство, оно сопровождается таким, условно говоря, духовным униатством, то есть недопониманием, недооценкой того бесконечного богатства, которым обладает Православная церковь. Если приводить пример академической науки, которой я сам непосредственно занимаюсь, это наукопоклонство, допустим, следование каким-то западным моделям в богословской науке, которые у нас, опять же, сплошь и рядом. Это следствие того же самого интеллектуального униатства, то есть порабощения. Если на Западе сказали, если какой-то католический ученый написал, провел исследование, то, наверное, это, несомненно, так, куда уж нам до них. Вот эта психологическая вторичность, психологическая зависимость – одна из целей, на преодоление которой, как я полагаю, должна быть направлена современная миссия Православной церкви.

И буквально два слова скажу. Мы с владыкой Ефимием начали образовательный проект «Ортодоксия» в этом году по подготовке церковных миссионеров. И, в частности, вопрос об униатстве и вопрос о противостоянии православия и католичества – — это одна из тем, которые будут в этом проекте рассматриваться, исследоваться и преподаваться студентам для практической работы на пользу Церкви, Богу во славу и людям во спасение. Спасибо.

 Надо поддержать наших союзников — русинов

 ИГУМЕН КИРИЛЛ (САХАРОВ), НАСТОЯТЕЛЬ ХРАМА СВЯТИТЕЛЯ НИКОЛАЯ НА БЕРСЕНЕВКЕ.

Сегодня мы отслужили мобелен по старому обряду преподобному Иову Почаевскому. Я сам около года был послушником Почаевской лавры на рубеже 70-80-х годов. Преподобный Иов очень почитаем в нашем приходе, частица мощей имеется. А еще сегодня насельник Почаевской лавры, игумен Алипий Литвинчук, уроженец Запорожской области, тоже такой мощевик привез с частицами преподобных Иова Почаевского и Анфилофия Почаевского. Этот молебен прошел у Поклонного креста, воздвигнутого в день памяти Собора карпато-русских святых 24 мая, и он посвящен всем поборникам православия на Карпатской Руси.

Как раз я хотел немного сказать о русинах, к которым я испытываю очень большую симпатию еще со студенческой скамьи в духовных школах. Неоднократно бывал в Закарпатье. И то, что при Ельцине было обращение Кучмы, чтобы при нашей российской переписи не было упомянуто о русинах как об отдельном народе. Мне кажется, сейчас нужно как раз русинскую тему поднимать во весь рост.

Русины – четвертый восточноевропейский народ, основа Киевской Руси, народ, который семь веков находился под иноземным игом, это и феодальная Венгрия, и Австро-Венгерская империя, Чехословацкая Республика, наконец, Украина. Просили они себе автономию. Ничего из этого не вышло, были включены в состав Украины. Началась украинизация, особенно в послевоенный период. Но мы знаем, что приезжал отец Алексий Кабалюк, у мощей которого тоже довелось молиться, и просил руководство, конкретно Сталина, чтобы было включение в Российскую Федерацию этого анклава. Но почему-то этого не произошло.

И плоды этой украинизации таковы, что практически нет русинских школ. Около 600 русинских школ было закрыто, около 800 преподавателей с Галичины прибыли в этот край и были такими проводниками украинизации. Когда произошло объявление незалежности, то русины провели свой референдум, где большинством голосов, кажется 78%, за то, чтобы иметь автономию. И парламент Украины был склонен к тому, чтобы пойти на это, на признание русинской нации, которая признана в ряде стран, в Словакии, например, в Чехии. Но Кучма вмешался, и этот закон принят не был. Тогда Ужгородский совет принял решение о том, что русины являются отдельным народом.

И, будучи в Закарпатье, я обращал внимание на то, что на многих домах восьмиконечные кресты на, так сказать, крышах домов. Это ещё было в давние времена, было формой свидетельства о православии, вот такое бесстрашное установление крестов именно восьмиконечных, которые не очень характерны для Украины.

Поэтому надо эту тему поднимать, надо добиваться того, чтобы эта национальность была признана отдельной, таково их самосознание. Очень много делает для сохранения национальной культуры и языка отец Дмитрий (Сидор) в Ужгороде, построивший прекрасный большой собор, где приходилось с ним вместе служить. Русины – наши союзники. Поэтому аккуратно, чтобы никого не подставить, но нужно их поддержать, нужно эту тему будировать. И мне кажется, что это очень важно и актуально.

А о преподобном Иове Почаевском сегодня отец Алипий сказал, что поразительное такое явление: температура тела, температура мощей всегда круглогодичная 36,6. Я лично не знаю более цельных и потрясающих в хорошем смысле мощей как мощи преподобного Иова Почаевского.

Ещё два слова о Талергофе. Конечно, более 60 000 погибших. Охранниками были те, кто назвал себя украинцами. И ещё во времена митрополита Владимира в одной из статей в нашем издании «Берсеневские страницы» с подачи, видимо, все-таки погибшего убиенного заместителя председателя Союза православных братств Украины Владислава, говорилось буквально такое — название статьи «На горизонте замаячили катакомбы». То есть анализ ситуации ещё в то время, в лоне Союза православных братств Украины, говорил о том, что надвигается страшное время. Я помню, как бурно и негативно реагировали те, кто видел эту статью, мол, панику сеешь, все нормально, все развивается. На самом деле, мы стали очевидцами этих событий. Но изначально, с конца 80-ых мы говорили о том, что автокефалия – это путь, в конечном счете, под Ватикан. И украинский язык, и новый календарный стиль, и всё это мы видим ныне.

Вообще позиция владыки Луки наиболее такая развернутая и четкая, она в наибольшей степени импонирует. И мы верим, что Господь не оставит наших братьев в Малороссии. И вот такие события, как недавно в Кременце, когда сотрудница Минкульта приезжала и так, по обыкновению, грубо себя вела с насельницами, и вдруг эта женщина сорока с небольшим лет, никогда не болевшая, вдруг упала замертво. Я думаю, что вот такие знаки — они были и раньше. Помните этого человека, который говорил, что, скорее всего, через мой труп патриарх Кирилл приедет? Василий Червоний. И он погиб от удара молнии. Вообще умножается количество тех, кто ушел в вечность, вот, с насилия. И один священник с Киева тоже знакомый, с которым много общались, слышал, что он тоже погиб. Нужно, чтобы постоянно тема Украины, Малороссии, страданий наших православных братьев была в центре нашего внимания. И в такие дни, как память Киево-Печерских угодников, отдельно Антония и Феодосия Печерских – это дни, особенно когда они приходятся на воскресные дни, должны быть днями сугубого соборного моления,

Идеология украинства с самого начала антирусская и предательская

РУСЛАН КАЛИНЧУК, БОГОСЛОВ:

Я был крещен в православном храме, но учитывая, что родом из Ивано-Франковской области, я вырос в униатстве. Поэтому уже в сознательном возрасте под влиянием трудов Игнатия Брянчанинова вернулся к вере предков. Упоминаемый вами владыка Феодосий Снегирев у меня в Киеве в академии и в семинарии преподавал грамматическое богословие. Пока у владыки не прошли обыски, мы с ним плотно общались. Украину вынужден был покинуть, поскольку возбуждено против меня там уголовное дело по коллаборации. Меня, слава богу, предупредили о том, что СБУ собирает информацию, и я через программу шляхов оттуда свинтил. Это правда, что проблемно сейчас сложно заехать из Украины. Очень проблемно. Потому что не выпускают уже даже многодетных. Одни прихожане из нашего храма, я в Киеве проповедовал в храме, где отец Андрей Ткачёв был настоятелем. Вот, одни наши прихожане из Агапита Печерского – у них четверо детей, – пробовали пересечь границу. Несмотря на то, что у них есть свидетельства, но их с границы завернули, потребовали бумажного подтверждения. Им пришлось в Киев возвращаться в ТЦК, в военкомат, получать документы. Как бы, с трудом, но выехали. Но делается все ради того, чтобы не выпускать мужчин. Грубо говоря, если бы я там оставался ещё месяца два, меня бы не выпустили уже никак. Потому что даже с документами на программу «Шлях», если ты первый раз едешь, они заворачивают.

Касаемо унии, это действительно настоящая трагедия и Русской церкви и всей русской жизни, потому что если мы сегодня говорим о 110-ой годовщине Талергофа и Терезина, то это, по сути, геноцид, и это должно быть оценено как геноцид и на уровне международного сообщества. Потому что, по сути, убивали тех, кто помнил о своих русских корнях, о своей русскости. И большую часть доносов на них написали те, кто уже тогда ощущал себя украинцем. То есть идеология украинства-  она с самого начала — антирусская, она предательская, она вот такая подлая, то есть в спину написать донос. И она, кстати, остается до сих пор такой, потому что за два с половиной года проведения СВО украинцы написали четыре миллиона доносов. То есть они продолжают заниматься тем, собственно, для чего их и создавали. Причем даже доносы пишут похожие. Например, вспоминается пример священномученика Максима Сандовича Горлицкого. Первый раз когда его привлекли к суду, а привлекли по обвинению, что какой-то учитель написал, что он шагами измерял длину моста через Черемош. То есть приблизительно вот в таком стиле реально до сих пор украинцы пишут доносы.

И, собственно, униатство – это то, что  борется сегодня с православной канонической церковью. Мы должны четко это понимать, кто есть там наш главный враг. Это даже не клоун Зеленский, не Варфоломей, а это именно униаты. Всё то, что 30 лет происходило на Украине, — именно с подачи униатской церкви и с подачи Ватикана. Потому что, например, так называемая революция достоинства была организована исключительно униатами. 

Есть у них там есть такой митрополит Борис Гудзяк, который призывал выйти на Майдан, который говорил о том, что надо принять дух Майдана. Надо сказать, что они очень интересно, в отличие от УПЦ, организованы. И это проблема от того, что УПЦ тридцать лет ничем на Украине не занималась. Поэтому она сегодня в такой плачевной ситуации. Если бы хотя бы копировали шаги униатов в плане создания университетов, в плане материальной поддержки духовенства и так далее, там бы о расколе речь просто не шла. Но за тридцать лет УПЦ не смогла сделать какие-то интеллектуальные, какие-то серьезные миссионерские потуги.

Если бы при блаженнейшем митрополите Сабодане или при Онуфрии, если бы они серьезно задавались вопросом, как сохранить церковь,  то бы не только церковь сохранили, но и страну. Просто сохранили бы страну, при том что 12 000 приходов – это широчайшая сеть. Был бы другой подход к кадрам, был бы другой подход к миссии и так далее, мы не получили бы той Украины, которую имеем сегодня. А так, конечно же, несмотря на то, что вроде Папа Римский говорит, что он обеспокоен принятием закона, который позволяет ликвидировать церкви, а его же подчиненный униатский главарь Шевчук и его же подчиненный епископ Кривицкий, епископ римско-католической церкви на Украине, на встрече Зеленского с Украинским советом церквей и религиозных организаций, говорят о том, что УПЦ надо запретить ради её же блага. То есть на уровне Папы заявляют, что обеспокоены, но на местном уровне делают то, что считают нужным. Поэтому всё то, что на Украине, особенно после второго Майдана происходило, это ничто иное, как униатский реванш.

Константинополь, даже если бы отважился отнимать Томос об автокефалии Русской церкви, то это смешно, потому что это нарушает 28 правило Пятого Вселенского Собора, которое говорит о том, что все споры о юрисдикциях 30 лет. То есть то, что они заявили, что они возвращают Киевскую митрополию в состав Константинопольского патриархата через триста лет, не через тридцать, это мимо кассы, потому что это нарушает правило Пятого Вселенского Собора. Я уже молчу о том, что это поставило бы под угрозу автокефалию любой церкви, особенно тех, которые получили её в 19 веке: румын, болгар.

И еще немного об униатстве на своем примере. Вообще разницу я понимал с детства. Но мне казалось, что это какое-то крючкотворство, то бишь одним словом отличается. Но прочел труды святителя Фотия Константинопольского. По сути, все те аргументы, которые у нас есть, это все труды святителя Фотия Константинопольского. А потом где-то году в 2011 я ещё прочел Игнатия Брянчанинова, где он пишет о католической святости, о помрачении и наивности. Беда Фомы Аквинского, что он молился-молился, ощутил своё тождество с Терезой Авильской, которая в этом блудные фантазии переживала, и это всё у них святость. И до меня дошло, что это не только догматическая разница, а то, что они потеряли аскетику.

Но что касаемо униатской среды, то дело в том, что я с 18 лет переехал в Киев, и я в селе не жил. Если бы я там находился и, может быть, не было бы и исторических изысканий. А потом же когда перешел в православие, то попал и на приход, и, грубо говоря, в селе не особо на долгий случай. Потому что я даже своей бабушке, если начинаю объяснять, что Галичина до 1700 года была православная, пока Шумлянский не перешел в унию, что в Киеве сидел униатский митрополит Михаил Рагоза, а во Львове сидел православный епископ Гедеон Балабан, и если бы не он и не преемник его епископ Исая Копыстенский, то возможно, что на территории Украины и дальше была бы епископская преемственность. Потому что два епископа только оставалось в православии. И конечным аргументом моя бабушка говорит: по-москальски молитесь. И хотя я дома нашел молитвослов, изданный униатами в Канаде в 61-ом году, и там псалмы церковнославянским языком, по гражданке напечатаны, но церковнославянским. Всё равно конечным аргументом будет: «А, як люди, так и я. Я так, як и люди». И всё. На Украинском. Перешли с церковнославянского они в конце 80-ых, считая его москальским.

То есть, грубо говоря, в диаспоре их приходы служили на церковнославянском языке. Никого это не удивляло. И я даже своих односельчан спрашиваю, потому что есть вкрапление отдельных слов в литургии, которые остаются. Например, «присно». То есть почему не «завжди»? Это так бы должно было звучать по-украински.  И не могут это объяснить. Да, уже с начала 90-ых у них украинский язык богослужения. И с прошлого года, соответственно, новый юлианский календарь. Но даже скажу вам, что даже в моем селе многие люди не воспринимают этих вещей. Они этот юлианский называют новый юлианский. То есть — на католический поменять. Но, соответственно, выглядит это всё реально очень смешно. Но думаю, что касаемо действий Константинополя, то нам надо было бы продолжать то, что было начато. Например, встреча в Оманском формате.

Талергоф должен быть в кино и учебниках

 ИВАН СКОРИКОВ, ПОЛИТОЛОГ, ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛОМ УКРАИНЫ ИНСТИТУТА СТРАН СНГ:

О 110-летии Талергофа, кроме нас, не говорит практически никто. Представьте себе, что евреи бы забыли какой-нибудь юбилей Холокоста.  Или армяне свой геноцид. Знаю, что один из авторов, пока не буду говорить, он просил не упоминать фамилии, готовит в ближайшее время книгу о Талергофской трагедии.  Думаю, что у нас будет повод, если выйдет очередная хорошая книга про Талергоф, собраться ещё раз. То есть мы только начинаем памятные мероприятия. И мне кажется, что нам нужно по итогам сегодняшней нашей встречи сделать какое-то публичное воззвание не только на наших информационных ресурсах, но и, как говорится, рассылкой по серьезным адресам: в адрес Министерства культуры, в адрес Фонда кино, Союза кинематографистов. Потому что мы давно с Кириллом Александровичем эту тему поднимаем, что, конечно, у нас абсолютно не работают по теме Украины и для населения, подконтрольного оккупационному режиму Украины, не работают по созданию художественных сильных наративов через искусство. Уже давно со времен «Тараса Бульбы» Бортко ничего серьезного, разрывного не выходило. Фильм-драма «Талергоф» – это была бы действительно такая термоядерная бомба, которая бы разорвалась на той территории. Его бы скачивали запрещено через VPN и торренты, и обязательно бы смотрели, открывали бы для себя правду, что именно на галицкой земле пролилась русская кровь, что Галиция была русской, что там в этой в русской крови был рожден украинский нацизм, торжество которого мы сейчас наблюдаем. И это было бы, конечно, важное событие для нашей страны. Потому что, как Кирилл Александрович часто шутит, если на улице спросишь про Талергоф и Терезин, скажут: «Что это за два еврея?». Действительно тема абсолютно не присутствует даже в наших учебниках истории. Вышел новый учебник Чубарьяна — Мединского, там говорится о русофилах в Галиции, но о трагедии Талергофа не говорится вообще, ни во всеобщей истории, ни в отечественной. Я не знаю, может быть что-то там изменилось, но, по крайней мере, когда учебник презентовали, я его внимательно проштудировал, в первую очередь, как раз пытался найти хоть какие-то упоминания по теме.  То есть наше общество просто не знает о геноциде русских, о первых концлагерях Европы против русских. И это сознательная, на мой взгляд, вредительская позиция ответственных людей, которые не хотят ворошить прошлое. Ну, нельзя, наверное, по их мнению, говорить в нашей «многонациональной многоконфессиональной стране» о геноциде русских? Геноцид советского народа – это еще можно. Вот эту позицию нужно, конечно, пробивать, то есть нужно обратиться к творческой интеллигенции, чтобы лучшие мастера взялись за эту тему. А мы поможем. Конечно же, нужно добиваться, чтобы тема появилась в учебнике. Причем не просто одной строчкой, а, чтобы это был полноценный документальный сюжет, раскрывающий природу украинского нацизма, его начало.  Поэтому я считаю, что битва за память о Талергофе только начинается с сегодняшнего нашего мероприятия.

Говоря о ситуации с УПЦ. Репутационные потери, мы несем и в российском околоцерковном движении, благодаря последним событиям, которые в своей среде мы не хотим обсуждать, но все прекрасно понимают. И попытки похабных партий псевдо-православных Дмитруков, убежавших в Лондон, проявиться защитниками Православия на Украине. Якобы и в майданной системе есть сторонники Православия, при этом отвергающие нашего Патриарха, отвергающие вообще понятие Святой Руси, замеченные в жуткой русофобии. У меня есть в Telegram-канале пост, где я со ссылками даю фактуру по заявлениям этого Дмитрука за последние годы. Там он легендарным и запрещенный террористический «Азов» с трибуны Рады называл, и писал «рашисты», «русня», «кацапы», «москали». Мы понимаем, откуда идет эта компания «великого защитника» Дмитрука, но я думаю, что здесь нужно всем вспоминать кампанию и по раскрутке другого «защитника православия» – Усика, который на следующий же день после запрета УПЦ в Раде прилетел к Зеленскому и подарил ему свой чемпионский пояс, получив очередную цацку из рук просроченного, выкрикнув, конечно же, бандеровское приветствие: «Слава Украине!».  Хотя должен был он, конечно, отправиться, как обещал, защищать Лавру с голыми кулаками. Поэтому не надо здесь очаровываться. Я призываю не пиарить эту историю, что есть там отпустивший бороду Дмитрук. Понятное дело, у кого он на прикорме. Понятное дело, почему он отправился в Великобританию, а не сидит, например, с нами на семинаре в Институте стран СНГ. К сожалению, вижу, что наши СМИ, наши не искушенные политологи, клюнули и раскручивают эту фигуру, раскручивают, что есть такие здоровые силы на Украине, что не всё ещё потеряно, что, опять же, был вынужденный коллаборационизм, и он приемлем в этой ситуации. И давайте с удвоенной силой направим все наши способности, возможности, для того чтобы отстаивать нашу Церковь, нашу правду и приближать нашу победу.

И последнее —  в нашей борьбе за память о Талергофе есть просто мощнейшее оружие – это статья от июля 2021 года Владимира Владимировича Путина, в которой он прямо на целый абзац говорит о трагедии Галицких русин и прямо упоминает, что украинствующие предатели сдавали наших москвофилов в лагеря Талергоф и Терезин. Всё, как говорится, пожалуйста, вот на стол в Союз Кинематографистов, в Фонд кино, в Министерство культуры, Министерство просвещения, ректорам вузов и требовать, чтобы они исполняли наказ президента.

Правда о Талергофе изменит сознании русского народа

СЕРГЕЙ МОИСЕЕВ, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ «РУСЬ ТРИЕДИНАЯ»:

С Кириллом Александровичем Фроловым я знаком двадцать лет и все эти двадцать лет Кирилл и Талергоф – это просто нераздельные понятия. Потому что у меня в мозгу просто нарезка такая неразрывная сразу нарисовалась. Когда я встретил Кирилла, он мне начал сразу рассказывать про трагедию Талергофа. Потом я его второй раз встретил, он мне второй раз стал рассказывать, потом третий, четвертый, пятый, десятый, двадцатый, тридцатый, сороковой и сотый. И мы с Максом Марковым на любом выступлении Кирилла, где бы он не выступал, на какую бы аудиторию, всегда спорили, на какой минуте Кирилл станет рассказывать про Талергоф. То есть я говорил на пятой, а Макс: «Нет, на седьмой». Но обязательно любая речь, как «Карфаген должен быть разрушен» у Катона была, вот у Кирилла всякая речь всегда подытоживалась темой Талергофа.

На самом деле, это так, я как бы немного с долей шутки, но, на самом деле, тема серьезная. Это очень важная реперная точка, которая позволяет понять вообще, что происходит с русским народом в последнее столетие. То есть геноцид русского народа – это факт, от которого не отмахнуться. Это та отправная точка геноцида русского народа. То есть мы должны закладывать Талергоф в историографию русского народа как один из важных краеугольных камней. Есть положительные моменты, а есть трагические, отрицательные. И вот отрицательный трагический опыт — он тоже опыт, и эти уроки истории нужно обязательно знать, изучать, извлекать определенные выводы из этого, и, соответственно, поднимать на щит. Потому что уже Иван Скориков говорил и до этого много раз говорилось, что история России сейчас очень интересно изучается. Она изучается в границах современной России. Недавно слышал кто-то где-то по поводу фильма про княгиню Ольгу рассказывал и говорят «российская княгиня Ольга». То есть это, скажем, такое же искажение исторического основания, как говорят «украинская княгиня Ольга». Она не российская и не украинская, она русская княгиня Ольга. Зачем же мы берем и подверстываем под сегодняшние реалии прошлое? То есть мы раз передернули — и там уже российская получилась княгиня. Или, допустим, трагедия Талергофа не изучается, потому что она за пределами нынешней России, вот поэтому она как бы не касается истории русского народа?

Поэтому если мы будем историю изучать с той точки зрения, что русский народ – это суперэтнос, который занимал огромную территорию и занимает от Курил до Карпат, часть этого суперэтноса поменяла название и стала семантически называться украинским народом. Но, тем не менее, если мы будем исходить из того, что от Курил до Карпат, — и всё время это забивать в сознание и молодежи, и юного поколения, и школьников, то, рано или поздно, вернется всё в исходное положение: от Курил до Карпат. Если в сознании школьника будет мысль о том, что эта война идет на Украине, и нас это не касается, поскольку это уже заграница (а чего вы в Харьков пошли, чего вы в Харькове забыли?), условно говоря, получается, что Харьков – это заграница, а значит это уже не русский город. И некоторые Донецк и Луганск считают тоже чужими городами. В современной историографии сложилась уже такая парадигма. Это очень печально. С этим надо, естественно, бороться. И Кирилл он один из немногих, кто постоянно эту тему поднимает. И когда Терезин и Талергоф — эти два слова станут фактами общественного сознания, то и многое изменится вообще в сознании русского народа и, соответственно, в исторических реалиях современной России.

Что касается греко-католиков, униатов. Есть у нас и положительный опыт. Буквально неделю назад произошло очень важное интересное событие в жизни нашей скромной общественной организации «Русь Триединая». Что произошло? Шестого августа звонит мне знакомая журналистка Елена Козенкова. Она поехала в Могилев, звонит и говорит: «Тут дело такое, Центр просветительский Георгия Конисского суд постановил снести, и на его месте что-то построить, совершенно не имеющее отношения к просветительской деятельности. И уже решение суда вступило в силу». Интересно, что она звонила шестого августа, а это как раз день памяти Георгия Конисского. Так совпало, никто не подгадывал. Она просто приехала, ей там объяснили ситуацию – всё пропало. Она берет и меня набирает.

А я когда-то в 2000-ом году или, может быть, даже раньше немножко прочитал книгу Георгия Конисского «История русов». Она мне как-то попалась на глаза, стал читать, и меня книга эта потрясла. Особо меня впечатлил период эпохи Богдана Хмельницкого, эпохи национальной освободительной борьбы южнорусского народа. Георгий Конисский с огромной любовью к южнорусскому народу писал эту книгу с яркими такими запоминающимися подробностями. Да, считается, что что-то неточно в книге, что-то он не знал, но Google в ту эпоху не было и доступа к разным источникам информации тоже. Он сам учился в Киеве. И потом Георгий Конисский был назначен в Белоруссии служить. Он был митрополитом в Белоруссии. И служил он в тот период времени, когда эта территория находилась ещё под властью Польши – 17 лет. Служил в таких условиях, когда церковь была запрещена, служить было практически невозможно, и поляки периодически врывались на службу и буквально убивали людей, которые стояли на службе. Однажды пару раз его даже буквально чуть не убили. Его прихожане в последний момент спасли, телами защитили. Поляки там православным рубили руки, головы, ноги, пытали, издевались, как могли. Соответственно, занимались этим католические ксендзы, греко-католики и польская шляхта. Защиты не было ниоткуда. И семнадцать лет он служил в таких зверских условиях. И он потом вспоминал, что я семнадцать лет боролся со зверем, с волками, то есть был окружен такой средой. И, тем не менее, выстоял и победил. Потом, когда Екатерина эти земли присоединила к Русскому государству, он, соответственно, уже в совсем других условиях 22 года восстанавливал Православие на этой территории. И очень успешно восстанавливал. Он был очень образованным человеком того времени, знал семь языков, и он мог вести полемику, риторику на определенном высоком уровне с оппонентами, с теми же поляками, греко-католиками, и когда надо административный ресурс включал. То, что мы видим, что Беларусь из унии перешла в Православие, во многом это заслуга Георгия Конисского.

И сейчас что произошло? Я взял и вот так выступил и записал обращение к Лукашенко. Просто говорю, вот там так и так, Георгий Конисский очень важен, это столп, «История русов» очень важна и так далее, это наша русская историография. И записал обращение. Буквально через день мне звонит человек, который возглавляет Центр Георгия Конисского, приехал представитель Лукашенко к нему, приехал губернатор к нему, разбирались на месте, и отменили решение суда. Представляете? Что можно сказать по этому поводу — дивны дела Господни. Можем, понимаете. Как говорится, слово, сказанное в духе, действует до основания души. То есть кто-то все-таки смог донести до Лукашенко эту мысль, что центр Георгия Конисского закрывать нельзя. Я там сказал такой аргумент: «Мы сейчас ведем борьбу цивилизации, и вы находитесь форпостом на передовой. И имя Георгия Конисского сейчас надо взять на щит, потому что его образ действий и мысли сейчас востребован историей, самим ходом истории. И сейчас это предательство закрывать центр Георгия Конисского в этих условиях». Но, слава Богу, результат такой. И порой кажется, что мы ничего не можем, у нас нет ресурса, материального, административного. Но у нас есть слово, а слово тоже может кое-что. Я в утешение хотел сказать такую мысль.

Вирус украинства гораздо глубже – на подсознательном уровне

ЕВГЕНИЯ БИЛЬЧЕНКО, КАНДИДАТ ФИЛОСОФСКИХ НАУК:

Сначала я вспомню кое-что из детства. У меня прабабушка была переведена, переехала служить как советский инженер в город Станиславов (Ивано-Франковск). И я там выросла у неё как внучка, там же родилась моя мама. А в Киеве я только училась и работала. Когда надо было почувствовать себя дома, поиграть в бадминтон, сходить в церковь (она тогда ещё была православная), то это был город, замечательный город Станиславов, в честь русского князя, потом его поменяли на Ивано-Франковск. И там были очень интересные люди, которых я никогда не видела в Киеве, например. А я их видела в Черновцах, на Буковине, на Волыни. Они были представлены отдельными индивидами. Они могли говорить на русском, могли говорить на украинском, исповедовали они, как правило, Православие. И среди этих людей встречались такие писатели, как может быть известный вам Игорь Павлюк, который издавался в Питере. Он вообще на русском не говорит, но он православный русский, и он ассоциирует себя с Империей и считает себя малороссом. Он русский по духу, просто говорит на балачке, которая принята в данном регионе, которая является просто балачкой, как в Воронежской губернии, которая является одной из разновидностей южнорусского диалекта. Именно с русскими словами, со смесью русских и польских слов. И эти люди были как такие песчинки, а потом они исчезли. Причем что интересно, я помню из воспоминаний детства, они исчезли. Почему я прикипела к Западной Украине, может быть потому ошибку сделала. Я не к бандеровщине прикипела, я всегда себя считала великороссом, который жалеет субэтнос, из жалости. Я себя даже не ассоциировала с Украиной как с национальностью, потому что у меня был Пушкин в голове, а у детей, которые вокруг меня играли, чуть было другое в голове. И до 12 лет я вообще на украинском не говорила. И, в общем, вот этих людей я наблюдала, но они исчезли все одновременно. Исчезли такие группы. Там были поляки, они были очень вышколенными, естественно, католики. Естественно, не мы. Но с уважением они относились к русским, которые были заброшены с восточной Украины — православные или коммунисты. И мы к ним. Вот, как колонизатор к колонизатору, но только в высшем таком духовном смысле слова. А вот, собственно, украинства там не было. Там были рагули и сельские жители с непонятной идентичностью малых народов, которых после 90-ых начинало прибывать все больше и больше. И в какой-то момент оказалось, что они заняли город, на стенах домов повесили стыдные надписи. Исчезли поляки как этнос, куда-то растворились русины, испугавшись. Русских они начали выгонять. У меня прадед был, не родной, родной был расстрелян, он из Питера, а неродной у меня был норвежский дворянин, тоже он белый был, но как-то выжил беспартийный. Он работал в Станиславове главой архитектурного института. И приехал какой-то с уже первыми значками, и сделал все так чисто по коммунистическим лекалам, но только они теперь назывались националисты. Это стало модно. А работали они точно так же, как коммунисты когда-то. И они начали доносами всех вытеснять старых кадров. Примерно так я видела, как происходит ассимиляция края, который я когда-то считала русским.

А в Киеве я этого не замечала. Вот, как ни странно, в Киеве с Украинской Православной церковью – это то, что я помню, таких три эпизода. Первый эпизод, когда мы с Романом Блашко – это глава компартии Чехии, он сейчас живет в Москве, его приютила Госдума, – пошли по просьбе настоятеля Киево-Печерской Лавры брать у него интервью, у отца Климента, почему же их бьют националисты. И отец Климент меня поразил тогда, это был 2017 год. Мы пришли, Блашко говорит: «Я вообще коммунист, я атеист». А я говорю: «А я Гегеля преподаю». Он говорит: «Это вы православные. А вот те, которые стали организовываться, все кто раскольники, они меньше православные, чем вот такие светские люди». Тогда было православие. А потом произошло нечто такое, когда я репатриировалась, я обращалась к паре своих бывших православных русских друзей по приходу с целью организации хотя бы какого-то русского подспорья, и они мне сказали: «Нет, вы нам не друзья. У нас теперь есть новый патрон, таким образом, мы сохраним церковь». Я говорю: «Вы только церковь не сохраните, а в конечном итоге потеряете всё».

И ещё была одна девушка Катя Ершова, её фото облетело все СМИ, если вы видели эту девушку, которая молилась перед Лаврой. Девушка эта убежденный сторонник ВСУ, она собирает на ВСУ, это искренне.

К чему все эти истории? К тому, что для того чтобы пацифицировать украинцев или малороссов, нужно понимать одну простую вещь: вирус гораздо глубже сидит в организме, чем это кажется на первый взгляд. И вирус сидит не на уровне медиа-пропаганды, можно поменять экран, но ты не поменяешь какую-то уже почти инстинктивную установку. А вирус сидит внутри на подсознательном. И если вы помните после 45-го Ясперса, Юнга транслировали немцам, доводили до истерии людей, показывали концлагеря, тыкали носом. Вот, нужна какая-то шоковая терапия вплоть до психиатрического лечения, потому что обычная смена медиакартинки путем подкупа даст нам предательские группы внутри страны. Это просто проверено. Можно, конечно, их перекупить, приманить тем, что здесь нет войны, а там есть. И будут бежать не люди по призыву империи, а будут приезжать люди, просто потому что здесь круче, здесь гречка дешевле и здесь не стреляют. Вот, по такому принципу. Там такое мышление. Нацизм замешан не только на некрофилии и жажде крови, но ещё на дикой буржуазности, мелкой буржуазности причем. И просто будут приезжать инертные группы людей, где теплее.

Поэтому я, когда начинала приезжать, когда СВО началось, мы писали: «Захар, так не будет». Когда он писал: «Все наши и этот Бойко будет наш». Депутат, за которого мой дедушка хотел голосовать, потому что он более-менее был за единение с Россией. Где был Бойко через полгода? Он был за ВСУ. И так многие, на которых надеялись, в результате показали не великорусскую ментальность, а малорусскую. Она должна вливаться великорусская. Если она не вливается, она превращается в рагульский цирк. И люди, носители этого рагульского цирка, они постепенно просто приспособились. Это моё такое впечатление оттого, что происходит. Это скептичное впечатление, но мне кажется, что, как мне военные говорят, надо уважать врага, тогда ты готов. Ведь если ты недооцениваешь врага – ты повержен. Более того, чем круче твой враг, чем хитрее твой враг, тем праведнее и сильнее твоя победа. Поэтому я за то, чтобы изучать путем информационных технологий это сознание полузвериное от голода, мещанства, я бы так его назвала, и что-то делать дальше.

Вы хотели, чтобы я прочитала стихотворение, свеженькое, которое недавно написала. Оно вообще было личное стихотворение, но стало всеобщим. Оно называется «Проснулась империя». У меня такой шеврончик есть «Империя проснулась», уже четыре ленинградских волонтера его захотели. Я уже три раздала. Духовному другу Сергею Моисееву с сестринской любовью:

Проснулась Империя.

Мы не ожидали и сами.

Проснулась Империя.

Говорит нашими голосами.

Нашими телами, колоколами,

Упругой походкой,

Водкой, имитацией водки,

Внимательными глазами.

Империя кличет нас на экзамен.

Проснулась Империя.

Она говорит тихо.

Лебединые перья.

Выщелкивание лиха.

Проснулась Империя.

Адреналин камуфла.

Адреналин пиджака.

Триколор над Харьковом

и моя рука.

Над миром сгустилась мгла.

Империя выводит на свет.

Империя медлит, но Бог — ответ.

Проснулась Империя.

Иже еси, о, иже еси.

Молись о времени.

Мы еще не на Небеси.

Нас нет в списках живых.

Но нет и в списках двухсотых…

От Харькова — до Москвы:

Империя на работе.

Украинство как политическое униатство

Доклад Дмитрия Валерьевича Куницкого (Ин-т философии АН РБ) на Круглом Столе Института стран СНГ, посвященного 110–летию геноцида русских в Галиции и закону об уничтожении Православия в укрорейхе:

Необходимо традиционно оттолкнуться от заявленной темы нашего круглого стола и продвигаться философски.

Зло сейчас как никогда прежде в истории сложно. Оно онтологически всегда действовало через лукавство, но сейчас – апогей его самораскрытия. Зло наступает сразу со всех флангов: правого и левого (идеологий), рационализма и мистицизма, извне и изнутри страны и Церкви. Украинский национализм – это лишь особое выражение зла, духа западничества в русском народе и Русском мире и, более того, дух апостасийности, противления Христианству (в том числе в форме псевдохристианской религиозной имитации, симулякров). Православным экспертам оно в общих чертах понятно, хотя требует ещё большой дешифровки и далее просветительского применения в обществе.

Совершенно очевидно, что Россия и даже Русская Православная Церковь на данный момент совершенно не готовы к деукраинизации украинизированных малороссов. Оно явно понадобится после и в случае освобождения, но крайне необходимо уже сейчас. Речь о тотальном разоблачении украинства, начиная от символов и заканчивая персоналиями и историческими сюжетами, узлами и казусами.

Было бы очень полезным обсудить с отцом Виталием (Уткиным) тему Церкви и коммунизма.

Этому была посвящена моя статья (в трёх частях) «Русские патриоты и коммунизм: неразрешённая, но разрешимая дилемма». Данный вопрос в ближайшее время выйдет на первый план судьбоносных событий на Руси. Тема вполне заслуживает и отдельных круглых столов Института стран СНГ. Общий православный подход к ней примерно следующий: дифференциация советской эпохи; отделение марксизма-ленинизма, большевизма от христианских идей всенародной общинности, социально-экономической справедливости и солидарности, государственного патернализма, антихристианской сущности капитализма. Необходимость дебольшевизации, но не десоветизации новейшей русской истории и осмысления её перспектив.

Вначале круглого стола было введено важное понятия «внутреннего украинства». Оно также требует глубокой проработки. Указанная проблема искушений пресвитерианства (и протестантизма вообще) не должно собою заслонять и реальность опасностей папизма. Существующее достаточно глубокое отчуждение епископата и православного народа (за пределами богослужений) требует преодоления одновременно с восстановлением полноценной церковной соборности, которая является абсолютно необходимым условием и православного возрождения Отечества, одоления его религиозных супостатов. Необходимо помнить о сохраняющейся тени и даже некой печати членства Русской Церкви в ВСЦ, а также неотвергнутого документа предкритского Архиерейского собора РПЦ об отношении к «остальному христианскому миру». Развернуть контриезуитскую просветительскую стратегию – в том числе среди католиков и униатов – нам никак не позволяет отказ от разрыва с экуменизмом. В более широком плане мы не можем отказаться и от преобладающей в Церкви парадигмы либерального гуманизма и толерантности – и во внутренней миссии, и во внешней. Оттуда и неготовность принять необходимые шаги в отношении к греческим раскольникам и еретикам.

Как никогда актуальным является тема западноруссизма – как исторической научной школы и одновременно как историософско-цивилизационной стратегии. В значительной мере в сознании многих белорусов в отношении западноруссизма наблюдается невежество – либо (в основном) в виде незнания, либо в виде искаженного восприятия. Здесь на первое место выходит просветительская деятельность общими усилиями, а также соотношение фигур графа Михаила Муравьева, шедшего против классовых интересов либерального дворянства и чиновничества за идеи Русского мира и простого русского народа (западнорусского возрождения), за что стихийно народ называл его Батькой Михаилом, и Александра Лукашенко, для которого сам дух политических преобразований графа Муравьёва сущностно близок (в отличие от его антагониста Калиновского – кумира полонофильской прошляхетской интеллигенции). Здесь важно отметить обсуждение у главы государства проекта Национального исторического музея. В частности, – барельефов эпох с выдающимися лицами: в барельеф имперской эпохи планируется включить выдающихся западнорусских деятелей – таких, как святители Георгий (Конисский) и Иосиф (Семашко), выдающиеся генералы Иван Паскевич и Иосиф Гурко, просветители Евфимий Карский и Иван Носович. Также приближается (в 2025 году) 230-летие освобождения Российской Империи Западной Белоруссии от польского ига в результате Третьего раздела Речи Посполитой, которое необходимо не пропустить патриотической общественности. При этом в России по-прежнему наблюдается сохранение почти полного отсутствия интереса и заботы о противостоянии в области национально-исторического самосознания белорусов.

Галичина – это Червонная Русь, исконно русская земля

МАРИЯ ТИТЕНИЧ, КИНЕМАТОГРАФИСТ:

 

Для меня память о Талергофе — это вообще вопрос чести семьи, потому что это связано с моим отцом. Я очень поздний ребенок и родилась в семье, когда отцу уже было за семьдесят лет. То есть когда я говорю, что мой отец с 1892 года,  мне говорят: «А вам сколько лет?».  Дело в том, что он даже видел государя императора, которого несли на руках через Львов. А почему это так было? Государю императору говорили вообще все: «Не едь ты туда. Чего ты поедешь? Там опасно вообще находиться. Ваше величество, Вы зачем?». А люди стояли на коленях, с разных сторон кричали: «Ура!». Приветствовали и несли через весь Львов на руках государя императора Николая II. Потому что у них всколыхнулось это генетическое начало. Вот, вошла русская армия, и сразу император приехал, вот он входит во Львов.

Кстати, слава Богу, что император Николай II был фанат, если так можно говорить, кино, фотографии, и сохранилось очень много фото, очень много документальных кадров того визита. То есть можно снять этот фильм. Его обязательно надо снять.

И вот, когда никто не верил, жена государя не верила вообще, Распутин говорил: «Не надо, ни в коем случае». Император поехал, был поражен, изумлен, воодушевлен русскими в Галиции, и это дало ему силы поставить на ноги армию, потом уже был Брусиловский прорыв. Понимаете, то, что говорят, что это «Пьемонт украинства» —  да никакой это не Пьемонт. И вообще у меня есть метрика моего отца, где написано на польском языке «народовость». Это национальность. Народовость «русин» он писал. Это уже было при Польше. То есть национальности такой украинец не было в Галичине. Были москвофилы и украинофилы. Это были как партии, как общественные организации. А национальность была русин действительно, люди считали себя русинами и писали так о себе. И потому это действительно огромная трагедия — произошла  зачистка русского духа в полном смысле этого слова. Вот, как когда-то было, что Киев стал диким полем, монголо-татарское иго пришло и зачистило там всю первичную Русь. И тут такая же зачистка – это очень большая трагедия. И об этом надо говорить. И это предупреждение, чтобы не случилось сейчас то, что пытаются сделать наши враги — зачистить русский дух на Донбассе, и где он только ещё есть. Его пытаются всеми правдами и неправдами вытравить. И надо об этом говорить и писать и снимать, для того чтобы это не произошло, и чтобы возродить этот дух. Потому что генетически он, конечно же, и в Галичине еще есть.

И свой фильм я предлагала назвать «Высокий замок». Я родилась там, это улица старая. Был низкий замок князя Льва – это сын Даниила Галицкого — это недалеко от оперного театра, где сейчас базар. А высокий замок – это где наша студия, где я работала в студии телевидения, и там был когда-то действительно высокий княжеский замок. Это Червонная Русь, это русские земли, исконно русские земли. И нельзя это ни перечеркнуть, ни вычеркнуть, ни вытравить. 

Я обращалась, а там не дали денег, а тут не поддержали, а тут я виновата. Значит, неправильно как-то предложила, может не так, может не очень выразительно, может неясно. Вот помолитесь обо мне, чтобы Господь меня вразумил и направил на путь истинный и подал таких помощников, чтобы это сделать. И не только мне, это надо подключать Союз кинематографистов, безусловно. Людей, может быть, более одаренных. Но я со своей стороны могу это сделать так, как я могу, как я это вижу. И имею уже, без ложной скромности могу сказать, хороший архив материалов. Была на нескольких конференциях русинских, у меня есть журналы русинов, там очень интересные материалы, которых тут, наверное, в России нет. Вот, их надо поднимать. У отца Димитрия Сидора есть очень важные материалы по русинам. Будем работать.

В мероприятии также приняла участие православный русский журналист из Киева Светлана Пикта, которую партия похабного мира травит за то, что она является живым доказательством того, как Православный Киев ждет русскую армию. Она поведала о радости духовного общения с современным исповедником Православия митрополитом Черкасским Феодосием, в храме которого она регентовала. Участники круглого стола отметили, что травля Светланы Пикты возымела обратный эффект, она стала узнаваемой общественно-политической фигурой. Ей пожелали когда-нибудь занять пост уполномоченного по правам детей, как православной русской женщине с незапятнанной репутацией.