Проблемы российского присутствия и возможностей получения достаточно высоких экономических и геополитических дивидендов от интеграционного развития в евразийском регионе заключаются в отсутствии четко обозначенных целей, собственных интересов, ориентиров и стратегий своих взаимоотношений со странами региона. Так в начале девяностых годов Россия полностью вычеркнула Центральную Азию из числа своих интересов и практически самоустранилась из региона, существенно ослабила интерес к Закавказью и восточной Европе, выбрав в качестве приоритета ничем не обоснованную с точки зрения экономического конкурентного потенциала стратегию «евро-атлантической интеграции». И тем самым, предоставила зависимым от нее во всех отношениях, особенно в экономической сфере, республикам самостоятельно выбираться из экономического коллапса. Этот период стал временем необратимых потерь экономического и политического статуса России в странах СНГ. Результатом этой политики стали экономические потери, представленные потерей контроля над энергоресурсами, коммуникациями и сырьевыми запасами. Более того, именно этот фактор привел к потере абсолютного конкурентного преимущества по добыче, транспортировке и реализации углеводородов на евроазиатских рынках, появлению альтернативных, конкурирующих с российскими трубопроводами, к активному росту инвестиционного, а в последствии и к потере собственных инвестиционных возможностей в наиболее привлекательных отраслях экономик стран региона.

Казахстан к 2015 году предполагает направлять в соседний Китай не менее 20% нефтяного экспорта по недавно введенному в эксплуатацию трубопроводу «Атасу – Алашанькоу». Параллельно с этим не менее 25% нефтяного экспорта направляется в Европу по трубопроводу «Баку – Тбилиси – Джейхан». В настоящее время Казахстан уже взял обязательства поставлять в Европу ежегодно 7,5 млн. тонн нефти по вышеуказанному трубопроводу.

В свою очередь, Туркменистан направляет, минуя территорию России, не менее 40% своего газового экспорта, включая 10% в Иран по уже действующему маршруту «Корпедже – Курт-Куи», рассматривая при этом возможность продления экспортного маршрута до Турции и далее, а около 30% – в Китай через территорию Узбекистана и Казахстана по трубопроводу, пуск которого состоялся в 2009 году. Одновременно с этим, в Ашгабате изучается возможность участия и в транскаспийском, в трансафганском и трансанатолийском трубопроводных проектах.[1].

Проблемы транзита энергоресурсов являются камнем преткновения в отношения России и Украины, что побуждает Киев находиться в постоянном поиске альтернативных маршрутов и источников обеспечения газом и нефтью собственной экономики. Согласно основной стратегии развития ТЭК Украины главным вектором развития газовой отрасли является увеличение газодобычи посредством открытия новых месторождений и внедрения новых технологий, а также диверсификация импортных поставок по источникам поставок и способам транспортировки.

Первое направление развития сталкивается с проблемами добычи собственных ресурсов (высокой себестоимости, низкой технологичностью отрасли и отсутствием транспортных коммуникаций) расширения сырьевой базы угольной и нефтяной промышленности, и вопреки громким декларациям украинских властей скорее остается целью долгосрочного характера.

Второй же вектор решения газовых проблем: диверсификация импортных поставок и путей транспортировки — последние годы получил бурное развитие в умах руководства страны, но практической реализации не получил и вряд ли обретет в краткосрочной перспективе. Тем не менее, чуть подробнее о них следует упомянуть, т.к. эти идеи стали основополагающим в риторике украинских властей в последние годы.

Диверсификацию импортных поставок газа с целью снижения энергозависимости от России на Украине планируют провести за счет:

· перехода на азербайджанские и туркменские поставки газа по альтернативным газопроводам (что маловероятно, т.к. несмотря на подписанные меморандумы и предварительные соглашения с Азербайджаном и Туркменией реальных запасов газа и тем более газопроводов и других путей доставки на сегодняшний день не имеются);

· перехода на спотовые поставки газа из Западной Европы (для чего необходимо создание хабов[2], к тому же для этих поставок требуется риверсировать газотранспортную систему Украины, что в принципе возможно технически, но потребует дополнительных инвестиций, установки счетчиков газа на входе на западных границах Украины, но самое главное потребуется изолировать один из участков украинской ГТС, обеспечив ему реверсный режим. Тем самым может быть нарушен график поставок российского газа в Европу, поскольку украинская ГТС работает в синхронном режиме с ГТС России, что противоречит интересам и России, и Европы;

· сокращение объемов поставок российского газа потребует пересмотра газовых контрактов с «Газпромом», что чревато для Украины штрафными санкциями, судебными разбирательствами из-за нарушения подписанного контракта;

· реформирования газотранспортной системы (ГТС) Украины, и в целом нефтегазовой отрасли страны. По этому вопросу возникает масса сложностей, начиная от необходимости реформирования законодательной базы приватизации отрасли, создания нефтегазового консорциума, завершая урегулированием вопросов долговых обязательств основного оператора НАК «Нафтогаз Украины» и согласованием интересов сторон российского «Газпрома» и ЕС.

России с трудом удалось избежать аналогичных проблем с белорусским транзитом собственных энергоносителей. Однако упущенное время, недостаточное внимание к партнерам по СНГ в пользу евро-атлантических ориентиров обошлись России в почти двукратное удорожание проекта слияния белорусской трубы с российской частью, что немало сдерживало темпы взаимной интеграции и снижало интеграционный эффект в рамках Союзного государства Россия-Беларусь.

Серьезные экономические потери, которые не поддаются учету, возникли в результате разрывов межхозяйственных связей между российскими предприятиями и их партнерами в евразийском регионе в машиностроении, сельском хозяйстве, пищевой переработке, в металлургии и в научно-образовательной среде. Взамен Россия получила серьезных конкурентов на энергетическом рынке в лице крупных мировых игроков, объединивших ресурсный потенциал стран ЦА и каспийского бассейна, в борьбе за рынок сбыта энергоносителей. Усилилась конкуренция на мировых рынках экспорта металлов и металлопродукции, продукции машиностроения и нефтехимии. Также существенны потери России и на внутреннем рынке сельхозпродукции, продукции швейной и пищевой промышленности, где наблюдается устойчивый тренд замещения собственной продукции на импорт. Потери на финансовых рынках стран евразийского региона также стали ощутимы: по совокупной оценке более одной трети (в некоторых странах около половины) рынка финансовых капиталов стран СНГ перешло под контроль западноевропейских, американских и китайских игроков, которые получили доступ к энергетическим и сырьевым ресурсам, контроль над коммуникациями.

Смена правления в России в 2000-х годах ознаменовалась сменой ориентиров российской политики, в которой значение Центральной Азии и интеграции в рамках стран СНГ значительно возросло, которая стала более прагматичной и направленной на возрождение былого статуса страны как одного из мировых центров силы.

Однако исполнение поставленной цели стало крайне проблематичным, финансово затратным и осложнилось уже устоявшими интеграционными связками с другими игроками современного евразийского рынка. Иначе говоря, результатом упущенных экономических выгод стало то, что России от безусловного лидерства пришлось перейти на сложно структурированный конкурентный рынок. Это требует разработки грамотной экономической стратегии возрождения и развития экономической интеграции с учетом специфики каждой страны региона.

Несмотря на все достаточно ощутимые потери упущенных экономических выгод, у России все еще сохраняется весомый конкурентный потенциал центра притяжения интеграционных процессов региона. Однако и более поздние этапы российской политики на евразийском направлении были направлены на военно-политическую интеграцию, которая в большей степени востребована странами региона, но которая экономически нерентабельна. Проблема в том, что наращивание Россией политической активности в регионе, не подкрепленное адекватным развитием экономического сотрудничества, вряд ли станет гарантией необратимости наблюдаемого в настоящее время процесса российско-евразийского сближения. Понимание этого привело к активизации российских усилий в области экономической интеграции в рамках ТС и ЕЭП.