Армения сегодня находится на радикальном повороте своей внешней политики и в целом своей новейшей истории. Представители правящей партии «Гражданский договор» и лично премьер-министр Никол Пашинян называют это диверсификацией системы безопасности для Армении. Анализируя поведение Пашиняна в последние месяцы, можно заметить, что он не просто хочет дистанцироваться от России, а пытается сделать все так, чтобы возложить ответственность за возможный разрыв российско-армянских отношений на Москву.

Можно сделать вывод, что Пашинян фактически повторяет путь вождей существовавшей в 1918–1920 годах Первой Республики. Конечно, сам Пашинян вовсе не является апологетом правящей в Первой Республике дашнакской партии. Более того, Пашинян и современные дашнаки – это политические и идеологические антагонисты.

Однако повторяется сюжетная линия событий 1920 года. Напомним, что тогда правительство Первой Республики поверило в обещание лидеров западных держав (в первую очередь Вудро Вильсона) и вступило в роковую для независимой Армении армяно-турецкую войну. Однако никакой реальной помощи дашнаки не получили. Чем не могли не воспользоваться большевики, которые, естественно, желали советизировать Армению.

Отдельно стоит выделить роль меньшевистской Грузии, которая вступила в сговор с кемалистской Турцией. И результатом этого сговора стала аннексия тифлисскими властями некоторых армянских провинций под предлогом спасения их от турецкой оккупации.

Как повело себя тогдашнее армянское правительство? В ночь со 2 на 3 декабря 1920 года руководство Армении подписало с кемалистами Александропольский мирный договор, по которому страна фактически утрачивала свой суверенитет. При этом накануне – 2 декабря – советский полпред Борис Легран предлагал дашнакам куда более выгодный договор, по которому формировалось коалиционное правительство из коммунистов и дашнаков, а также за Арменией сохранялись значительные территории. И лишь после того, как армянское руководство пошло на унизительный Александропольский мир. Страх большевизации оказался сильнее страха попасть в зависимость от Турции.

Все это напоминает проигрыш Армении во второй карабахской войне. Напомним, Пашинян говорил, что Арцах (Нагорный Карабах) – это Армения и точка. Чем не мог не стимулировать реваншистские настроения в Баку. И одновременно с этим он декларировал, что начинает переговорный процесс с чистого листа. То есть девальвировал результат длительного переговорного процесса в рамках Минской группы ОБСЕ.

По многим оценкам, Пашинян рискует повторить опыт политиков Первой Республики. Отдалившись от России, не получив поддержку Запада, он вынужден будет пойти на компромисс с Азербайджаном и Турцией.

Он уже сейчас проявляет готовность к такому компромиссу. Пашинян мотивирует свои уступки Азербайджану (в частности, передачу четырех сел в Тавушской области) тем, что отказ от них – это немедленная война с Азербайджаном. В результате такой передачи азербайджанская сторона получает контроль над единственной дорогой, соединяющей Грузию и Армению, а также над идущим через территорию Грузии газопроводом.

Многие считают, что такая линия – это продолжение политики первого президента Армении Левона Тер-Петросяна, который в середине 1990-х годов пытался реализовать политический курс, основанный на нормализации армяно-турецких отношений и глубоком компромиссе в карабахском вопросе. Известно, что Пашинян начинал свою политическую карьеру в 2008 году как сторонник Тер-Петросяна.

Однако между Пашиняном и Тер-Петросяном есть существенная разница. Если первый президент имел на руках козыри, которые позволяли ему торговаться (фактор победы в первой карабахской войне, шесть буферных азербайджанских районов, контролируемых армянской армией и т.д.), то Пашинян таких козырей не имеет. А значит, будет вынужден не просто идти на компромисс, а делать весьма болезненные уступки.

Первым признаком таких уступок являются разговоры о конституционной реформе. Формально такая реформа должна убрать из Основного закона любые упоминания о карабахском вопросе. Однако говорят и о том, что с герба Армении нужно убрать гору Арарат.

Кроме того, армяно-азербайджанское и армяно-турецкое урегулирование предполагает и обсуждение такого вопроса, как вопрос о геноциде армян 1915 года. Совершенно очевидно, что в этом вопросе компромисс даже в ситуации сильной Армении очень проблематичен. Сейчас же, когда Армения потерпела поражение в войне и вынуждена была оставить Карабах, Турция будет настаивать на том, чтобы Армения отказалась от своих претензий не только на признание геноцида, но и от концепции геноцида вообще.

Отказ от концепции геноцида – это первый шаг к радикальному пересмотру всей истории армяно-турецких отношений. А это уже означает, что армянская идентичность, армянское самосознание в том виде, в котором они существуют последние два-три века, должны быть радикальным образом трансформированы во что-то другое. Причем условия будут диктовать те, кто считают себя победителями, то есть азербайджанцы и турки. Значит, армянскому обществу предстоит операция, которую советский и русский философ Анатолий Ракитов называл «сменой социокультурного ядра». Кстати, Ракитов прямо настаивал, что такая смена ядра может состояться только через катастрофу.

Смена социокультурного ядра через катастрофу, если рассматривать это как реальность, а не красивую риторическую метафору, это крайне болезненный процесс. И жертвами этого процесса – как в переносном, так и в прямом смысле этого слова – просто не могут не стать сотни тысяч армянских граждан.

Армения вступает в один из самых драматичных периодов своей истории. Возможно, что такого драматичного периода не было со времен Первой мировой войны и Первой Республики. Сможет ли она выбраться из этой ситуации, целиком и полностью зависит от наличия в стране ответственной элиты, которая сумеет взять в свои руки судьбу страны.