19-20 мая 2016 г. в Сочи прошел саммит Россия — АСЕАН. В рамках этого саммита заместитель министра иностранных дел России И.В. Моргулов заявил:

«Зона свободной торговли с АСЕАН — большой вопрос. Конечно, сейчас повсеместно усиливаются интеграционные тенденции в мире. Мы знаем о ЕАЭС, который активно развивается. Есть свои интеграционные процессы у АСЕАН — в ноябре 2015 г. было запущено сообщество АСЕАН. Логично, что возникает идея о сопряжении процессов — своего рода «интеграция интеграций».

Как отметил И.В. Моргулов, 3 мая 2015 г. было подписано соглашение о Зоне свободной торговли между Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС) и Вьетнамом. Аналогичное намерение высказывают и другие страны Юго-Восточной Азии: Камбоджа, Таиланд, Сингапур, и Индонезия. Это предполагает не только либерализацию торговых отношений, но и установление широкого партнерства между ЕАЭС, АСЕАН и Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС).

Это стало развитием предложения, которое Президент России В.В. Путин высказал 3 декабря 2015 г. в ежегодном послании Федеральному Собранию:

«Предлагаю вместе с коллегами по Евразийскому экономическому союзу начать консультации с членами ШОС и АСЕАН, а также с государствами, которые присоединяются к ШОС, о формировании возможного экономического партнерства». Как он отметил, такое партнерство на первоначальном этапе может сосредоточиться на вопросах «защиты капиталовложений, оптимизации процедур движения товаров через границы, совместной выработки технических стандартов для продукции следующего технологического поколения, на взаимном открытии доступа на рынки услуг и капиталов». Фактически уже тогда речь шла о создании Зоны свободной торговли, основанной на принципах равноправия и учета взаимных интересов.

Несколько ранее, 8 мая 2015 г., Президент России Владимир Путин и Председатель КНР Си Цзиньпин договорились о сопряжении Евразийского экономического союза и «Экономического пояса «Шелкового пути» (ЭПШП). Пока этот процесс еще не дал своих результатов, в том числе по вине китайской стороны, которая заинтересована в создании Зон свободной торговли не с ЕАЭС в целом, а с отдельными государствами, входящими в состав этой организации. В частности, на это согласились в Казахстане и Киргизии, где намерены самостоятельно принимать решение о своем участии в китайском проекте ЭПШП. Очевидно, что это не способствует развитию евразийской интеграции.

Тем не менее, возможности для выстраивания взаимодействия между ЕАЭС и ЭПШП существуют. Базисом для этого служит то, что между ведущими евразийскими государствами (в первую очередь между Россией и Китаем) нет глубоких или антагонистических противоречий. Так, цели развития России не требуют конфликта с Китаем за Центральную Азию и наоборот. Как отмечают российские эксперты, обе державы ищут в общем соседстве разные ресурсы и возможности – рабочую силу в одном случае и пространство для инвестиционной экспансии в другом. И Россия, и Китай жизненно заинтересованы в региональной безопасности и стабильности нынешних политических режимов.

Главная цель России – сделать ЭПШП инструментом укрепления и совершенствования ЕАЭС, не допустив их конкуренции, а в дальнейшем – положить ресурсы ЭПШП в основу формирования экономико-политической Евразии. Другим безусловным приоритетом для евразийской интеграции может стать развитие меридиональных транспортно-логистических коридоров, то есть кластеров трансграничного сотрудничества.

Российские эксперты отмечают необходимость укрепления институтов координации политики стран–участниц ЕАЭС и КНР в рамках ЭПШП (причем такая координация можем осуществляться на базе ШОС). В частности, предлагается создать институт постоянных представителей стран–членов ЕАЭС при Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), а также сформировать под сопряжение новый постоянно действующий межправительственный комитет ЕАЭС. На время переговоров по соглашению ЕАЭС–КНР роль такого координирующего органа может выполнять переговорная делегация. В дальнейшем, возможно, ее институциональное оформление.

Несомненно, что Вашингтон сделал ставку на сдерживание и ограничение влияния Пекина. И вне зависимости от итогов предстоящих в США президентских выборов, соперничество КНР с США на глобальном и региональном уровнях будет нарастать В таких условиях Пекин крайне заинтересован в безопасном и дружественном окружении на территории Евразии. Следовательно, для Китая сопряжение ЕАЭС и ЭПШП не менее важно, чем для России.

Как было отмечено ранее, существует риск перевода сопряжения ЕАЭС и ЭПШП на двустороннюю основу. Это усугубляется пассивной позицией Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), которая имеет в рассматриваемой сфере ограниченные полномочия. Причина этого заключается в том, что Евразийским межправительственным советом до сих пор не утверждены директивы для ведения со стороны ЕЭК соответствующих переговоров.

Следует также обратить внимание, что в основе ЭПШП лежат инфраструктурные проекты, которые не могут быть предметом регулирования в рамках торговых соглашений. Поэтому на первом плане сопряжения ЕАЭС и ЭПШП должны находиться вопросы стандартизации и финансов. В этой области ЕАЭС имеет серьезные преимущества. Так, ст. 52 Договора о Евразийском экономическом союзе в качестве основной цели технического регулирования определила «безопасность потребления, здоровья и жизни». Однако это не является сильной стороной китайской модели экономики, что требует от КНР принятия регламентов ЕАЭС.

Другим преимуществом ЕАЭС является единство тарифной и нетарифной политики. Так, тарифное регулирование используется для правильного исчисления таможенных пошлин при передвижении товаров из КНР на территорию ЕАЭС, а нетарифное регулирование представляет собой технические регламенты, то есть правила межгосударственной передачи энергии и доступа к услугам естественных монополий.

Таким образом, сопряжение ЕАЭС и ЭПШП возможно, но при этом нужно учитывать и интерес Китая к долгосрочным (на срок не менее 20 лет) инвестициям, которые должны быть надежно защищены на всем евразийском пространстве. Так, между Россией и Китаем существует Соглашение о защите инвестиций, которое предусматривает возможность обращения в международный арбитраж. Однако практики реализации этого соглашения до сих пор не было. Одним из путей решения этой задачи может стать, например, создание специального арбитраж под эгидой Шанхайской организации сотрудничества.

С учетом вышеизложенного, в Москве надеются, что в ближайшем будущем Пекин начнет переговоры по зоне свободной торговли ЕАЭС–Китай. Девальвация рубля создала определенные преимущества для российского бизнеса, повысив конкурентоспособность некоторых отраслей даже в сравнении с китайскими компаниями, а также создав задел для продвижения товаров на китайский рынок. Однако в целом Россия все еще не готова к созданию с Китаем полноценной зоны свободной торговли. В Пекине, напротив, считают это следующим этапом сопряжения ЕАЭС и ЭПШП.

Видя, как непросто идет создание зоны свободной торговли на территории евразийского пространства, возникает вопрос о целесообразности этого процесса между Россией (ЕАЭС в целом) и странами АСЕАН. С одной стороны, этому способствует отсутствие Китая, несоизмеримого с Россией по своему экономическому потенциалу. С другой стороны, там присутствует серьезна конкуренция со стороны Транстихоокеанского партнерства. Понимая это, российская сторона предложила странам АСЕАН комплексный характер отношений, за счет включения в них политического диалога и вопросов безопасности. В частности, И.В. Моргулов отметил: «Здесь мы с АСЕАН вместе заинтересованы в создании в регионе архитектуры равной и неделимой безопасности, которая была бы основана на равноправии. Поскольку в Юго-Восточной Азии вопросы структуры, которая начинает формироваться, создаются вокруг АСЕАН, организация для нас — естественный партнер».

Следовательно, создание зоны свободной торговли как между ЕАЭС и КНР, так и между Россией (ЕАЭС) и АСЕАН все еще остается некоторой перспективой. Пока мы еще не готовы к так называемой «интеграции интеграций». Но это не мешает укреплению отношений между ЕАЭС, ШОС и АСЕАН, что полностью отвечает как интересам отдельных государств, так и указанным организациям в целом.