Выступление первого заместителя председателя Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками Государственной Думы Российской Федерации Константина Затулина  на международной конференции «Статус Крыма и международно-правовой опыт автономии», Симферополь, 12 октября 2010г.

Знаете, нас здесь не так много, но значительно больше, чем участников Первого Съезда РСДРП, – тех было всего 9 человек. Учитывая, что слово наше, при современных технологиях широко разносится, и еще у нас в зале находятся представители СМИ, главная мысль, которая обязательно присутствует у меня, прежде чем я выхожу в Крыму на какую-то трибуну: как бы мне сделать так, чтобы не навредить своим выступлением. Даже не самому себе, хотя, как вы знаете за эти годы я не раз, и не два объявлялся персоной нежелательной для Украины (а впервые я был объявлен персоной, нежелательной для посещения Крыма в 1996 г.). Прежде всего, не о себе я беспокоюсь, а о том, чтобы быть правильно понятым – и в Крыму, и на Украине. Поэтому не обессудьте, если не всех, может быть, устроит то, что я скажу, но все-таки, мы уже в таком возрасте, мы уже в той секте пятидесятников, когда надо или не говорить вообще, или, выходя к трибуне, говорить то, что ты считаешь нужным, то, что ты думаешь.

Действительно, меня похвалили, сказав, что я все время был в курсе о том, что происходит в Крыму. Возможно, это преувеличение, но я, во всяком случае, старался быть в курсе. Все эти годы, – с того момента как оказался в первой государственной Думе, и возглавил в 1993 г. тот самый комитет, первым заместителем председателя которого теперь, спустя столько лет, я являюсь (я сделал обратную карьеру, примерно так же как крымская автономия, бывшая сначала Республикой Крым, а теперь ставшая Автономной Республикой Крым). Я хочу начать с истории, о которой упоминал здесь Сергей Павлович Цеков, с той самой истории, которая была связана с Крымом, отношениями между Россией и Украиной, и которая творилась у меня на глазах.

Действительно, в 1993 г. был стихийный подъем настроений в Крыму. Никакого участия тогдашняя Российская Федерация в этом не принимала, и не могла принимать, вопреки всем домыслам на этот счет. Ибо Российская Федерация в 1992–1993 была не в том состоянии, чтобы на дистанции проводить какую-то последовательную, и, самое главное, эффективную линию. Люди в Крыму столкнулись со становлением украинской государственности при первом президенте Леониде Кравчуке, и им не понравилось как это проходит. Вот тогда блок с ясным и понятным названием «Россия» оказался победителем, – сначала на президентских, а затем на парламентских выборах в Верховный совет Республики Крым. Как раз в этот момент мы (я, по крайней мере), встретились с политической элитой Крыма и попытались каким-то образом помочь крымчанам в этот ответственный момент истории. Сейчас модно усматривать в этом периоде одни только ошибки и неудачи. Преждевременно-де многое было заявлено. Думаю, что на самом деле это был период надежд. Выражением этих надежд, которые должны продолжать жить, являются слова преамбулы тогдашней Конституция Республики Крым: «Мы свободные и равные в своих правах и достоинствах граждане, составляющие многонациональный народ Крыма, утверждаем Конституцию Республики Крым и провозглашаем ее основным законом правового, демократического, светского государства Крым».

Я прекрасно помню первые шаги президента Юрия Мешкова, его попытки выстроить отношения с Россией, опереться на ее помощь. Россия тогда все чем помогла Крыму – прислала сюда группу экспертов во главе с Евгением Сабуровым. Их деятельность не была успешной, прежде всего политически грамотной. «Сабуровцы» подчеркнуто интересовались одной только экономикой – считалось, что политические процессы их не должны волновать.

Как определенную личную трагедию воспринимаю тот раскол, который произошел между Президентом Республики Крым и Верховным Советом, когда люди, которые считали себя единомышленниками, стали конфликтовать. Я помню, как в этой ситуации Юрию Мешкову насоветовали опереться на действующего Президента Украины, в тот момент только что избранного Леонида Кучму. И Мешков в августе 1994 г. поехал-таки на дачу к Кучме и рассказал ему о своих наполеоновских планах разогнать Верховный Совет Крыма и тем самым, вслед за Ельциным, создать прецедент для украинской истории. Поскольку Леониду Кучме тоже надо как-то справляться с прежде избранным Верховным Советом, он, конечно, должен быть на стороне Юрия Мешкова в этом вопросе. А Леонид Кучма, как многомудрый человек, просто подливал и подливал гостю, ничего при этом ему не обещая. Во всяком случае, ничего ему не сказал, ни да, ни нет. Когда человек не обладает очень изощренным политическим опытом, он слышит то, что хочет слышать и ему кажется, что это «ни да, ни нет» в его пользу. И вы помните, когда Мешков издал этот злополучный указ о роспуске Верховного Совета, тут же выяснилось, что у него нет ни Кантемировской, ни Таманской дивизий. Да и неприсуще в Крыму применять такие брутальные методы. Выяснилось, что украинская вертикаль устранилась от Мешкова. И несколько месяцев шла холодная война между теряющим свою популярность Президентом Мешковым и Верховным Советом, который тогда возглавлял Сергей Цеков.

К весне 1995 г. соединенными усилиями, в т.ч. и с моей стороны, удалось как-то сгладить эти противоречия: и спикер Верховного Совета и Президент Республики Крым вновь начали общаться между собой. В этот момент помощник Президента РФ Дмитрий Рюриков, отвечавший тогда за внешнюю политику, позвонил Евгению Кирилловичу Марчуку, тогдашнему председателю Правительства Украины (и, между прочим, руководителю комиссии по Крыму, которая была создана специально, чтобы навести тут свой порядок, то есть, чтобы разделять и властвовать), и сказал: «Дорогой Евгений Кириллович, мы идем к подписанию Большого договора между Россией и Украиной (он, кстати, подписан был в 1997 г., ратифицирован в 1999 г., а парафирован, т.е. подтвержден как раз весной 1995 г. После этого ни одной запятой в него не вносилось). Так вот, мы к этому идем, но вы знаете, нас упрекают радикалы в России что мы таким образом признаем существующие границы, отказываемся на веки вечные от Крыма, Севастополя и т.д. Поэтому мы придумали очень удачный ход, хотим здесь с вами посоветоваться. Мы хотим пригласить в Москву Президента Крыма, спикера Верховного Совета Крыма, председателя Правительства Крыма. И хотим, чтобы они здесь выступили после встречи с Борисом Николаевичем Ельциным и сказали, что больше всего интересам Крыма соответствует скорейшее подписание договора между Россией и Украиной. Как вам такая идея?» «Это замечательная идея, – сказал Евгений Кириллович Марчук. – Я немедленно иду докладывать президенту». И действительно, Евгений Кириллович пошел докладывать президенту и за ночь был собран Верховный Совет Украины, для того, чтобы на своем заседании на следующий день снять с должности Президента Машкова, отменить Конституцию Крыма и назвать Республику Автономной Республикой. Все они, и Леонид Данилович, и Евгений Кириллович сидели в этот момент в зале и подтверждали, что да, действительно, Мешков зарвался, что ни в коем случае не может быть двух президентов на Украине и т.д.

О чем это говорит, почему это произошло? Почему Евгений Кириллович так поступил? Просто потому, что Евгению Кирилловичу с его собственным взглядом на вещи, казалось что никакие, даже самые благие прорывы не могут быть приняты во внимание, если будет продемонстрировано, что Россия имеет в Крыму какое-то влияние. И может употребить его, даже ради развития российско-украинских отношений так, как, может быть, не могут в тот момент из Киева.

О чем еще говорит эта история? Она парадоксальным образом свидетельствует о том, что хочет этого кто-то или нет, но сегодняшний статус Крыма, в той форме, в которой он существует, это не чисто внутренний вопрос Украины и не чисто внутренний вопрос Крыма. Это, если хотите, ко всему прочему, форма компромисса в крымском вопросе между РФ и Украиной. Такого же компромисса, как в иных случаях, когда статус внутренних государственных формирований гарантируется извне: совсем недавно так было по отношению к Аджарской автономии, где официально по Московскому и Карскому договорам начала XX гг. Турция и Россия были обязательными гарантами автономии Аджарии. Потому, что Турция претендовала на Аджарию, аджарцы в тот момент были в основном мусульманского вероисповедания. И Турция, соглашаясь на то, что Аджария будет в составе новой Советской Грузии, вытребовала себе такую гарантию, право – быть внешним гарантом Аджарской Автономии.

У нас не записано нигде какое-то право России быть гарантом Автономной Республики Крым, но я убежден, хоть так, хоть этак рассуждая, РФ, по сути, является гарантом Крымской автономии. Ибо причин для этого больше чем достаточно. В Крыму, как уже здесь подчеркивали, живет 60% русского населения. Крым – это исторический регион, откуда мы получили свою главную государствообразующую религию. Крым – это место, за которую были пролиты реки крови Российской Империей, Советским Союзом. Крым – это территория, где каждый камень, каждый переулок, каждая улица несет в себе память об этой святой для нас прошлой истории. Сомнения на счет принадлежности Крыма Украине не имеют сегодня официально оснований, ибо мы не раз, и не два подтвердили его нахождение в Украине, ратифицировав и Большой договор и другие договоренности, демаркацию и делимитацию границ. Но признавая, что Крым сегодня является частью Украины, мы не можем не продолжать считать его Родиной. Мы, я уверен, имеем право говорить о том, что нам не все равно, как чувствуют себя крымчане, в какой мере автономия является содержательной, а не формальной.

Вот это, мне кажется, важно сказать, потому что иной раз людям, которые мало знакомы с этими страницами новейшей истории и не очень заглядывают и в предшествующую, кажется, что это все легко изменяемые формы. Захотел – будет автономия, не захотел – будет область. Это то, что как раз и нужно семь раз отмерить, прежде чем один раз отрезать. Не скрою, я поддержал своих коллег из украинского филиала Института стран СНГ, когда они предложили именно в этот момент, накануне выборов, которые пройдут 31 октября на Украине и в Крыму тоже, провести серию конференций, первая из которых «Статус Крыма и международно-правовой опыт автономии». Завтра мы проведем конференцию в Севастополе «Особый статус Севастополя и его реалии» и через день после этого, 15 числа, в Одессе, – «Федеративная идея Украины: от раскола к единству». Мы хотим реабилитировать в общественном мнении Украины не только крымскую автономию, если конечно она нуждается в такое реабилитации, но и в целом идею федерализма. Потому что я убежден, всегда объектом нападок будет автономия Крыма, если остальная часть Украины будет развиваться совершенно в другом контексте, совершенно в другом направлении, если будет уходить от необходимости учета своеобразия регионов, от возможности федеративной идеи в пользу единоначалия, которое только внешне кажется наиболее эффективным способом управления.

Здесь моим предшественником на этой трибуне задавался вопрос: а вот опыт России не свидетельствует ли о том, что на самом деле не до федерализма? Может, быть какие-то идеи федерализма, децентрализации функций носят преждевременный или даже вредный характер? Я могу сказать вам, что Россия неизбежно останется федеративной страной, просто, на мой взгляд, исторически в России бывают разные периоды: центростремительные, центробежные, они меняют друг друга, как в любом федеративном государстве. Есть разное наполнение этого федерализма. Мне проще об этом говорить, если вы учтете, что вопреки, может быть, официальной точки зрения я, как депутат Госдумы, не голосовал за отмену выборности глав регионов России, не голосовал за отмену мажоритарной системы на выборах, – у нас теперь только пропорциональная, а была смешанная, пропорционально-мажеритарная. Я считаю, что мы не усилили этим РФ, скорее в определенной перспективе ее ослабили. Ничто не свидетельствует о том, что назначаемые сверху начальники на порядок лучше, чем избираемые населением и отвечающие перед ним. Это моя точка зрения. Поэтому мы в России продолжим эту дискуссию, и я уверен, будем возвращаться, если не сейчас, так в будущем, к прямым выборам глав.

Не всегда наш опыт соответствует переживаемому на Украине. Не всегда мы должны идти в одном направлении, с одной скоростью, в одной динамике. Поэтому ссылаться на то, что в России сокращаются какие-то права регионов в пользу усиления центральной власти, в пользу усиления вертикали, как просто неизбежном рецепте для Украины и Крыма, на мой взгляд, неправомерно. Все-таки Россия и Украина по сути своей пока разные государства. И если Россия в разных своих названиях существует тысячу лет, сотни лет в современном виде, начиная с Петра I, то Украина впервые 20 лет назад вступила на путь независимости. Это разные истории, притом, что люди на государственных постах, вроде бы, одни и те же – и те, которые остались на Украине, и те, кто продолжили жить в России. Но опыт государства, государственности приобретается заново. В России нет Западной и Восточной России, есть Сибирь и Дальний Восток, но голосуют там примерно так, как голосуют в Москве или в Краснодаре. А Украина, мы знаем хорошо, от выборов к выборов всегда делится как минимум надвое. На самом деле, на большее число частей, но это факт – раскол Украины. События последнего времени – и обстоятельства оранжевой революции, и приход к власти Виктора Федоровича Януковича, – все вместе говорят о том, что этот факт, который никому не нравится, а раньше вообще отрицался, остается наиболее актуальным для Украины. Раз он актуален для Украины, то, извините, федеративная идея востребована. Она должна быть в ходу и если она будет реабилитирована, если она станет предметом обсуждения, то, мне кажется, нагрузка на Автономную Республику Крым, как шагающую не в ногу, будет значительно меньше.

Теперь, все-таки, возвращаясь к Крыму. Был поставлен очень важный вопрос, если я не ошибаюсь, это было в выступлении уважаемого коллеги Никифорова. Он спросил, справляется ли сама местная власть, справляется ли сама автономия со своими правами. Это ключевой вопрос, потому, что, повторяю, в ходе большинства выступлений общей тенденцией было ритуальное сожаление о нереализованных надеждах и неудачном, негативном опыте крымской автономии. Я не считаю, что у вас здесь в Крыму есть основания так уж посыпать голову пеплом. Да, были неудачи конкретных политиков, были нереализованные на все 100% надежды на свободы, права и развитие, прежде всего. Но было и другое. До, по крайней мере, выскажемся аккуратно, прихода Януковича к власти, с большей или меньшей интенсивностью центральные политики в Киеве рассматривали Крым как, если хотите, оккупированную территорию, которую надо постоянно унижать, политическую элиту которой надо постоянно бить по голове, заставлять пресмыкаться, заставлять бесконечно славословить центральную власть, чтобы она не сделала. Потому что Крым – на подозрении, потому что в нем сильны сепаратистские, автономистские настроения. Очень любопытно, что кто-то из критиков моей позиции упрекнул в том, что я виновен уж тем, что мои выступления порождают автономистские настроения. Вот что любопытно, человек, который считает себя патриотом Украины, знает, что существует в составе Украины Автономная Республика Крым, саму идею автономистских настроений считает уже преступной. Точно так же, как другие люди, включая бывшего президента Ющенко, считали что федерализм сам по себе является признаком измены. Роман Зварыч, будучи министром юстиции, человеком, который на самом деле приехал из одной страны, которая все время была и остается федерацией, – в которой жил Томас Джефферсон, сказавший что федерализм – это территориальная форма демократии, – этот человек считал, что федерализм для украинского гражданина – это признак измены Украине.

Я, во-первых, хочу отдать должное Крыму и терпению крымчан, потому что такое поведение по отношению к Крыму не дало ему развиться в должной степени как экономическому субъекту, как прекрасному месту для инвестиций, как замечательной территории, действительно – жемчужине, как тут уже об этом говорили, Черного моря и может быть всего земного шара. Не дали развиться именно потому, что встраивали искусственный конфликт между ветвями власти в Крыму. Когда из крымской системы власти изъяли Президента, это было в 1995 г., то моментально возникло чисто советская коллизия между Верховным Советом и Правительством. История, которая не раз повторялась до самого последнего времени – назначаемый Верховным Советом премьер через некоторое время становится конкурентом Верховного Совета и начинается чисто советский конфликт между представительной, законодательной и исполнительной властью. Все это делалось именно потому, что только в таких условиях можно было руководить Крымом, когда там постоянный конфликт и обе конфликтующие стороны торопятся в Киев для того, чтобы заслужить прощения или добиться поддержки в борьбе со своим конкурентом.

В 1994 г. я разговаривал с одним из помощников Леонида Макаровича Кравчука на тему, которая нас всегда беспокоила и продолжает беспокоить, а именно о политическом экстремизме некоторых представителей крымско-татарского народа, о деятельности Меджлиса. Он мне достаточно откровенно говорил о том, что вообще их поддерживают, хоть и не регистрируют Меджлис в качестве законной организации, потому что необходима, как он сказал, злая собака в Крыму, чтобы русское большинство не высказывало сепаратистских настроений. На Украине будут приветствовать и поддерживать радикализм именно среди крымских татар, через них будут пускать финансирование на обустройство депортированных народов, чтобы русские в Крыму не поднимали головы. Чтобы они знали, если они поднимут голову, на них натравят крымских татар. А украинцы в Крыму не понимают задач становления национального украинского государства. Они слишком давно живут бок о бок с русскими, чтобы вообще смотреть на них как на исторических противников.

Скажите, а что-нибудь изменилось за все последующие годы, времена президентства Кучмы, Ющенко (я сейчас ограничиваю себя этим периодом)? Что-нибудь изменилось в отношении к Крыму? К крымско-татарскому фактору? К русскому фактору? К большому сожалению, нет.

Когда сегодня президент Украины ставит задачу, когда он говорит об экономических целях, я ему абсолютно верю, я его достаточно хорошо знаю, он любит быть богатым и здоровым, а не бедным и больным. Да, он действительно хочет, чтобы Крым был экономически преуспевающим. Ну что ж, замечательное стремление. Я думаю, РФ сделает максимум, если мы будем приглашены к этому, для того, чтобы это воплотилось в жизнь. Я даже во время митингов в Феодосии, когда, вы помните, выселяли американский десант, сказал, выступая, что мы всегда в России будем любить Крым, и я призываю россиян ехать в Крым, несмотря на американцев, чтобы отдыхать, и не срывать в Крыму курортный сезон (видимо, это было основанием, чтобы в 2006 году объявить меня персоной нон-грата, – за то, что я желал, чтобы в Крыму курортный сезон продолжался, несмотря не на какие «Си Бризы»).

При том, что это желание прекрасно, я бы очень хотел, чтобы власть Украины прислушалась к тому, что было сказано на этой конференции. Прислушалось к тому, что нельзя в отношении Крыма применять односложные методы, которые идут в разрез со сложносочиненностью самого Крыма, идут в разрез с этим тонким, за эти многие годы наслоившимся опытом автономии.

Мы здесь хотели бы увидеть больше людей, чем мы сегодня увидели. Притом хочу отдать должное не только тем, в ком я не сомневаюсь уже давным-давно, – в представителях «Русского Единства», «Русской общины Крыма», – но и Владимиру Константинову, Владимиру Колесниченко, которые принадлежат к Партии регионов, и один возглавляет Верховный Совет, другой – заместитель руководителя фракции. Это тоже люди, которые понимают то, о чем мы сейчас говорим. И мне бы хотелось, чтобы в Партии регионов, в окружении Виктора Федоровича понимали то, о чем мы сейчас говорим.

В конце концов, меня многие подозревали, публично считали врагом Украины на том, дескать, основании, что я хочу чуть ли не ночью стащить Крым у Украины. Этого никогда не было. Все о чем я говорил тогда: нельзя подписывать Большой договор между Россией и Украиной и ратифицировать его, прежде чем не подписан федеративный договор между Киевом и Симферополем. Не просто конституция, которую сегодня можно принять, завтра отменить – как сейчас в этой конституции написано: «Акт, который принят на центральном уровне, является по отношению к этой конституции определяющим». И если он вступает в противоречие, то в этой части конституция Крыма не действует. Нет, дорогие. Федеративность предполагает в этом случае, что есть определенный неотчуждаемый объем прав у одной и у другой стороны. Это является компромиссом. Это обязательно для Крыма, потому что в этом, помимо всего прочего, присутствует еще и такая важная сторона дела как искренность российско-украинских отношений.

Мы хотели бы быть в России спокойны, когда нам говорят, как сегодня мне журналисты, почему вы до сих пор не заговорили о правах? Почему до сих пор вы не выступили по поводу закона о языках? Почему вы до сих пор не выступили в защиту Автономии? Мы хотели бы быть спокойны. Мы могли бы сказать: вы знаете, у вас в Крыму высокая степень автономии, у вас федеративный договор с Украиной, вы имеете возможность сегодня полностью отвечать за свои действия. И тогда будет прав коллега Никифоров, который вправе поставить вновь вопрос, а почему в Крыму не воспользовались этой федеративностью, не воспользовались этой конституцией, этими правами автономии? Или республики, просто, без слова автономия? Тогда это будет вопрос, который полностью должен быть решен в Крыму в ходе, естественно, конкурентной политической борьбы и прихода к власти тех людей, которые лучше организуют эти права, данные и подтвержденные законами Украины.

А пока, к сожалению, нам очень сложно предъявлять упреки кому бы то ни было, если по-прежнему действует схема, при которой пришли новые власти и все: мы решим в центре, нет необходимости проявлять никакой инициативы снизу, нет необходимости никакой автономии, нет необходимости никакого республиканского статуса. Это грубая ошибка. Люди, которые приходят к власти, иногда думают, что они приходят навечно. А если через 10 лет, как думают сегодня многие в штабе Партии регионов, действительно произойдет поворот, придут какие-нибудь идейные наследники Ющенко в Киеве. Что будет гарантией возвращения Партии регионов или что будет наследовать Партия регионов через 15 лет власти?

Если Крым, и такие как Крым регионы, не получат своего федеративного статуса, федеративного наполнения, то никакой гарантии для политического долгожительства дружественных политических сил нет. Кто помог в 2005 г. не сделать Виктора Януковича подследственным, а Партию регионов запрещенной? Между прочим, помог Крым. Не только Крым, конечно. Они и сами себе помогли, но Крым выступил в эти самые трудные лето – осень 2005 г. за уважение своих прав, за внимание к тем политикам, которые разделяют его идеи. Об этом надо чаще вспоминать, потому что это только кажется, что мы строим все новое. Мы строим новое все равно на основе старого. В том числе и старых заблуждений.