Это не по адресу! Это не по моему адресу! Если вообще-то есть кто-то, кто сомневается в целях Российской Федерации, к принадлежности Крыма, Донецка, Луганска, то это, по крайней мере, не я точно.
— Константин Федорович, почему в российском политикуме, в экспертной среде, действительно, и в этой программе дискуссия шла преимущественно о применении ядерного оружия? Почему вообще эта тема возникает, для чего? Неужели те люди, которые перманентно ее поднимают, не понимают, что это очень опасная игра, и могут быть удары — пострадают все!
— Есть два объяснения. Первое объяснение — комплиментарное. Они понимают, что это значит, хотят напугать Запад, хотят напугать Украину, что у нас есть такая возможность. Но мне не кажется, что у нас есть необходимость постоянно об этом говорить, потому что все знают, что у нас есть ядерное оружие. Все это знают!
Да, может быть, время от времени напоминать об этом стоит, но, во всяком случае, не в такой форме — «завтра мы собираемся нанести ядерный удар». Это, может быть, кого-то и пугает на Западе, но это пугает очень многих людей у нас в стране.
Ко мне моя внучка приходит, не ко мне даже, а к моей жене, своей бабушке, и говорит: «Бабушка, а у нас есть в доме глубокий подвал?» В Москве! Потому, что она наслушалась того, что говорят по этому поводу. Не надо к этому приходить! Люди и так в очень тревожном состоянии, они должны верить в то, что мы в состоянии добиться победы.
И вот здесь второе объяснение: люди, которые это говорят, внутренне не уверены, что мы в состоянии — из-за всяких проблем, которые возникли, которые стали очевидными — что мы в состоянии победить иным образом.
Я с этим категорически не согласен. Я считаю, что мы в состоянии победить, только не победить, дойдя до Ла-Манша, а победить в этой конкретной военной операции на Украине, принудить Украину к остановке военных действий. Но при этом продвинуться и прийти в те регионы, которые исторически являются нашими. Это не только Херсонская и Запорожская область, ДНР и ЛНР, это и Одесская область. И Харьковская, откуда мы ушли, даже бежали, к сожалению.
— Это Херсон, это Днепропетровск, это Одесса. Я об этом постоянно говорю, и я раньше, чем кто бы то ни было, определил, что направление Одесса — Николаев… я публично об этом говорил, я понимаю, что я не заглядываю в карту Верховного главнокомандующего, нет у меня таких возможностей и полномочий, но, исходя из здравого смысла, я понимаю — если мы Украину от моря не отрежем, то мы не можем быть полностью спокойны за наши берега. Не только в Крыму и в Херсонской области, но и на Черноморском побережье Кавказа, например.
Поэтому нам нужно дойти до границы с Приднестровьем. Если мы этого не сделаем, то уже сегодня мы видим — факт отступления нашего из-под Херсона, поднял настроения реваншистов в Молдове, которые хотят задушить Приднестровье.
Мне очень дороги люди, которые живут на Украине, но люди, которые живут в Приднестровье и многие десятилетия стремятся в Россию — мне тоже дороги, я чувствую свою ответственность перед ними.
У нас есть цели, которые еще не достигнуты, и в этом смысле спор продолжается, а не в смысле формальном — ах, вы сказали, что там война идет, ну, значит, вы не признаете эти территории нашими. А что там война не идет, что ли? Мы что, в Херсоне сегодня? Мы в Запорожье сегодня? Мы дошли до границ Донецкой области? Нет, не дошли. Давайте это сделаем.
— Уход российских войск из Херсона очень приободрил украинскую сторону, там был едва ли не национальный праздник по этому поводу. Ну и, действительно, Херсонская область, Запорожская, Донбасс, где идут сейчас военные действия, являются территорией Российской Федерации. Также Украина постоянные нападки предпринимает и на Белгородскую, и на Курскую области, и на другие регионы России. Как с этим бороться? Понятно, ядерный удар — это невозможно, наверное, это самый крайний метод.
— Он даже с точки зрения военной целесообразности бессмысленен. Вы что? Есть такая котловина или равнина, на которые все Вооруженные силы Украины собрались, — и мы нанесем по ним точечный удар и всё, на этом война закончится? Этого же не будет!
Применяйте другие (виды оружия. — Ред.), наращивайте свои удары. Мы не можем добиться ответа, почему… то есть есть разные предположения, почему коммуникации не пресечены, по которым везут на поле боя все эти «Хаймарсы» и т. д. Видимо, это предстоит еще сделать, если будет продолжаться эта война.
Что касается Белгородской, Курской областей и т. д. — это, конечно, очень серьезный упрек, в том числе и нашим Вооруженным силам, нашему ПВО и всем остальным. Да, это следствие того, что какие-то вещи, наверное, в планировании этой операции были недооценены. Не мной, опять же, и не депутатами Государственной Думы, а теми, кому положено было этим заниматься.
Вообще, в целом у нас, как мне кажется, история с февраля стала развиваться к большему пониманию, что нас ждет, с чем мы столкнулись. Явно мы в начале недооценили силы противника, недооценили готовность Запада даже идти на жертвы ради того, чтобы нанести ущерб России.
Явно мы переоценили свои возможности — частичная военная мобилизация прошла, но она прошла в сентябре-октябре, а, наверное, она должна была раньше пройти. Много чего можно говорить — все крепки задним умом. Но мы предупреждали, мы говорили — я через месяц, через две недели после начала операции написал, и даже в программе Соловьева говорил о том, что надо создать Государственный комитет обороны. Сейчас создан Координационный совет — это шаг в этом направлении. Достаточно ли этого шага или нет — мы увидим.
То, что касается Белгородской, Курской областей… Почему я сказал, что Крым — это не такая история, как Херсон? Потому что Крым восемь лет уже в составе Российской Федерации, только поэтому он устоялся как российский регион.
Не можем же мы считать Херсонскую область закрепленной полностью в составе России территорией, не с формальной точки зрения принятым субъектом, а с точки зрения фактической. Мы часть Херсонской области не отвоевали, а часть после этого решения даже оставили. Значит, надо сначала достичь этих границ, чтобы быть уверенным, что желаемое, принятое совпадает с действительностью.
Крым отличается от этого. Крым восемь лет в составе Российской Федерации. Он как регион вошел, вписался, признает это кто-то или нет. Тем более Белгородская, Курская области всегда были в составе Российской федерации. Конечно, на это надо отвечать, и мы отвечаем, между прочим. А что означают эти ракетные удары по всей Украине? Это же ответ. С точки зрения масштаба, гораздо более серьезный ответ, чем те удары, которые наносятся.
Но это война, и эта война приводит к жертвам, к сожалению, и к тому, что оказываются под ударом пограничные территории. Значит, надо быстрее достигать успеха и достигать победой, вот и все.
— Будете еще принимать участие в «Вечере с Владимиром Соловьевым»?
— Это зависит от Владимира Соловьева. Я знаю его многие годы, задолго до того, как он стал вести эту программу на Втором канале, еще когда он был корреспондентом «Серебряного дождя». Я к нему с уважением отношусь.
Я не допускал никаких в его адрес высказываний, которые бы разрушили наши личные взаимоотношения. А кого приглашать на программу — это его личное право. Пригласит, конечно, приду. Но это не значит — извините, у меня собственная голова, — это не значит, что из желания прийти к кому-либо я буду поддакивать в ходе передачи.
Я не мог поддакивать в программе Владимира Соловьева выступлениям участников, которые говорили, что проблем нет нанести ядерный удар. Не мог поддакивать! На это бы обратили внимание люди, которые сейчас бездумно начинают обвинять в том, что «вы сдаете, не признаете» и т. д. Я голосовал за принятие Запорожской, Херсонской областей, ДНР и ЛНР в состав России, как депутат Государственной Думы. Какие еще нужны подтверждения?
