Что стоит за намерением правящей партии извиниться перед осетинами

Предвыборная кампания в Грузии принесла новую сенсацию. 14 сентября во время выступления на митинге в Гори почетный председатель партии «Грузинская мечта» Бидзина Иванишвили заявил буквально следующее: «Мы найдем в себе силы, чтобы извиниться за то, что, согласно заданию, предатели из «Национального движения» в 2008 году развязали войну с нашими осетинскими братьями и сестрами».

Это высказывание тут же породило кучу восторженных отзывов в России. Причем породило их в среде, которую можно назвать консервативно-почвеннической. Представители этой среды последнее время стали проявлять повышенную симпатию к действиям партии «Грузинская мечта».

Вот и сейчас один из ярких представителей российских почвенников, глава идеологического отдела телеканала «Царьград» Михаил Тюренков заявил, что «покаянное примирение грузин с осетинами и абхазами – моя многолетняя личная мечта…Разумеется, и речи быть не может, что Абхазия и Южная Осетия вновь будут в составе Грузии. Но мирные отношения возможны. Бог даст – в рамках единой державы. Империи».

Но оправданны ли все вышеописанные восторги? Начнем с простых вещей. Господин Иванишвили не извинился, а сказал о том, что он и его сторонники найдут силы извиниться. Возникает вопрос: что мешает принести такие извинения не после выборов, а именно сейчас? Почему надо увязывать вопрос извинений с результатом выборов? Мол, получим конституционное большинство и извинимся. А если не получите такого большинства, то забудете про извинения?

Кроме того, предвыборная риторика часто не совпадает с поствыборными действиями. И об этом тоже не стоит забывать.

Если анализировать высказывание Иванишвили, то возникает и еще один интересный момент. Он говорит только о августовской войне 2008 года. Но ведь юго-осетинская проблема не в 2008 году возникла. Корни ее уходят в конец ХVIII – начало ХIХ века, и связаны они с процессом инкорпорации Картли-Кахетинского царства и осетинских обществ в Российскую империю.

Существование первой Грузинской демократической республики в 1918–1921 годах также было омрачено вооруженным конфликтом в Южной Осетии. Итогом этого конфликта стали массовые этнические чистки осетинского населения и бегство оставшихся в живых на север Осетии.

Советский период также был отмечен определенными эксцессами на этнической почве. Например, переводом графики южных осетин на грузинскую алфавитную основу.

Конечно, можно сказать, что все вышеописанное имеет уже скорее академический интерес. Однако был вооруженный конфликт 1989–1992 годов и попытка «разморозки» конфликта в 2004 году. Это уже имеет прямое отношение к нынешнему грузинскому государству, которым уже 12 лет в разном статусе руководит Иванишвили. Почему же он не говорит об этом?

Фактически Иванишвили свел юго-осетинскую проблему исключительно к фигуре своего главного оппонента – Михаила Саакашвили. Но ведь к разжиганию этого конфликта приложили руку почти все постсоветские правители Грузии – и Звиад Гамсахурдиа, и Эдуард Шеварднадзе, и Михаил Саакашвили. Единственным грузинским руководителем, который непричастен к этому конфликту, является как раз Бидзина Иванишвили.

И наконец, самый интересный аспект речи Иванишвили. Он несколько раз акцентировал внимание слушателей на том, что войну 2008 года инициировали «предатели» из ЕНД, которые действовали по «вражескому заданию». Возникает простейший вопрос: кто же тот враг, который дал задание Саакашвили? Об этом Иванишвили умалчивает, давая повод интерпретировать эту тему каждому по-своему.

Если руководствоваться принятыми ныне у «Грузинской мечты» представлениями, то таким врагом может быть разоблачаемая Иванишвили и его сторонниками «глобальная партия войны», которая хотела бы втянуть Грузию в российско-украинский конфликт. Применительно к ситуации 2008 года можно говорить о том, что Саакашвили в его военных авантюрах поддерживала часть администрации Джорджа Буша-младшего и влиятельные круги Республиканской партии, которые сделали ставку на сенатора Джона Маккейна.

В первом приближении тема предателей и внешних врагов выглядит как антиамериканский выпад Иванишвили. Однако есть и иная интерпретация слов Иванишвили, которая вытекает из установившихся в грузинском обществе представлений о природе грузино-абхазского и грузино-юго-осетинского конфликтов.

Согласно этим представлениям, оба эти конфликта не результат двухсторонних – грузино-абхазских и грузино-осетинских – отношений, а производная от некоего чуть ли не веками длящегося российско-грузинского конфликта. В этой парадигме абхазы и осетины являются не субъектами, а объектами, которыми ловко манипулирует российская сторона.

Когда Иванишвили вводит в оборот тему предателей и «вражеского задания» и не называет прямо врага, то он дает своим сторонникам и колеблющемуся электорату широкое поле для интерпретаций. В том числе – антироссийских.

И еще одна интересная деталь. В ходе своей пространной речи Иванишвили говорил об «осетинских братьях и сестрах», но ни разу не произнес словосочетание Южная Осетия. Если он собирается извиняться и мириться, то у «осетинских братьев и сестер» есть политический представитель в виде руководства Республики Южная Осетия, как бы кто к нему не относился.

Таким образом, горийский жест с извинениями – это не попытка выстроить отношения если не с официальным Цхинвалом, то с юго-осетинским социумом, а весьма двусмысленный шаг, который направлен не на решение проблемы, а на «сваливание грехов» на своих политических оппонентов. И всем любителям очаровываться «Грузинской мечтой» и «грузинским поворотом к России» следует внимательно анализировать кажущиеся им такими приятными высказывания.

Источник