Прошедший месяц не запомнился крупными кадровыми решениями. Некоторые изменения затронули аппарат президента республики. В то же время власти продолжают реагировать на усиливающуюся угрозу распространения религиозного экстремизма. Подробнее — в материале ia-centr.ru. 

Ротации в аппарате президента

В середине месяца от своей должности был освобожден помощник президента по экономическим вопросам Амирджон Убайдулло «в связи с переходом на другую работу». Он занимал эту должность в течение последних пяти лет.

Амирджон Убайдулло – сын Махмадсаида Убайдуллоева. Убайдуллоев-старший в течение 20 лет занимал должности мэра Душанбе (1997–2017) и председателя верхней палаты парламента (2000–2020). На обоих постах его заменил Рустам Эмомали.

Также отдельным указом президента были продлены полномочия уполномоченного по правам человека в республике Умеда Бобозоды. Он занимает этот пост с 2019 года.

Очередные меры по профилактике религиозного экстремизма и предотвращению расточительства

В мае парламент Таджикистана принял ряд поправок к закону «О регулировании традиций и обрядов». Они вносят дополнительные ограничения в правила совершения некоторых праздничных и религиозных обрядов. В частности, отныне запрещено пышно встречать паломников, совершивших хадж. Во время празднования двух главных религиозных праздников детям отныне запрещается ходить по домам и выпрашивать вознаграждение за поздравления (обычно в виде сладостей или денег). Такую меру власти объяснили соображениями безопасности детей и тем, что в религии такой традиции (по-таджикски «идгардак») не существует.

Среди значимых изменений также выделяется запрет на «ввоз, продажу, пропаганду чуждой национальной культуре одежды, а также ношение такой одежды в общественных местах». Однако в законе нет уточнений, какая именно одежда имеется в виду. Но согласно практике, чаще всего, говоря о «чуждой национальной культуре», чиновники подразумевают арабскую культуру.

Необходимо отметить, что ещё в начале марта, то есть до трагических событий в «Крокус Сити», Эмомали Рахмон раскритиковал таджикистанцев за слишком частое совершение хаджа. Заявление президента уже тогда звучало как анонс принятия новых ограничений.

Политические процессы в Таджикистане прокомментировал старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, завотделом Средней Азии и Казахстана Института СНГ Андрей Грозин.

— В мае от должности помощника президента был освобожден Амирджон Убайдулло, сын Махмадсаида Убайдуллоева, бывшего мэра Душанбе и председателя верхней палаты парламента. Каким Вы видите будущее политических старожилов во время и после транзита власти?

— Убайдуллоев считается в экспертном сообществе соседних с Таджикистаном стран региона одним из людей, напрямую участвующих в принятии значимых политических решений. Несмотря на то, что его на посту мэра столицы сменил старший сын президента, на Убайдуллоева смотрят как на крупную фигуру.

Да, его сына пока передвинули, сам он постов не занимает, но Убайдуллоев имеет возможность в случае необходимости напрямую обращаться к президенту. Такой возможности нет у значительного числа чиновников, даже занимающих крупные посты.

Происходит естественный процесс: многие тяжеловесы уже в силу физических и возрастных ограничений не могут играть настолько активную роль в политической жизни государства. Это касается всех стран региона.

В Таджикистане доминирующей тенденцией в сфере внутриэлитных отношений остается вопрос транзита власти. Многие кадровые решения объясняются именно такого рода логикой.

Тяжеловесы, какими бы они лояльными ни были, могут вызывать определенные сомнения, особенно в транзитный период. Поэтому, с одной стороны, их лучше отодвинуть. Другой вопрос, что после удаления крупных фигур на пенсию образуется пустота, которую непонятно кем заполнить.

— Как бы Вы оценили эффективность методов борьбы с религиозным экстремизмом на примере Таджикистана?

В ответ на данный вопрос сложно не скатиться в необоснованное критиканство. Казалось бы, режим очень строг к тому, что обобщенно можно назвать религиозным экстремизмом. Однако мы наблюдаем странную картину: сложно внятно объяснить всплеск активности граждан Таджикистана в террористических действиях по всему миру. С формальной точки зрения к официальному Душанбе по поводу противодействия религиозному экстремизму вопросов не так уж много. Силовики эффективно работают: арестовывают и сажают на максимальные сроки людей, обвиняемых в религиозном экстремизме.

Однако их жесткость может провоцировать реакцию и противодействие. До сих пор эффективность жесткой политики Душанбе не доказана.

Возможно, таджикистанским силовикам не хватает профессионализма и необходима большая кооперация с коллегами из других государств, например с российскими спецслужбами. Возможно, необходимо пересмотреть меры по повышению эффективности борьбы с экстремизмом, свериться с мировыми практиками.