10 ноября 2015 г. в Институте стран СНГ состоялось очередное заседание Экспертного клуба на тему «Рынок энергоресурсов стран ЕАЭС: партнерство и/или конкуренция в формате формирующегося единого рынка».

Состоялся обмен мнениями по актуальным вопросам формирования единых отраслевых рынков, их правового обеспечения в рамках Договора о создании ЕАЭС. На круглом столе предлагаются к обсуждению следующие вопросы:

1. Перспективы и риски создания единого рынка электроэнергии с учетом особенностей энергосистем в странах ЕАЭС.

2. Потенциал взаимовыгодного сотрудничества стран ЕАЭС в нефтегазовом секторе.

В работе круглого стола приняли участие постоянные члены Экспертного клуба Дмитрий Александров, Иван Ипполитов, Елена Кузьмина, Алексей Плотников, Александр Дудчак, Николай Банин, а также приглашенные эксперты: Алексей Анпилогов, Александра Нагиба, Эдуард Сахинов, Айк Халатьян и другие.

Модератор круглого стола заведующая отделом экономики стран СНГ Аза Мигранян в начале проинформировала участников о концепции по формированию единого (общего) рынка электроэнергии и состоянии механизмов ее исполнения, подготовки концепций по формированию единых рынков газа и нефти в странах ЕАЭС. На основании утверждённых Евразийской комиссией решений по Концепции и программе формирования общего электроэнергетического рынка Союза (срок выполнения мероприятий программы до 1 июля 2018 года), были обсуждены следующие основные положения:

· Варианты создания общего энергетического рынка. Разработчики концепции предлагали следующие форматы объединения рынка. Первый — образование единого рынка на базе российского оптового рынка электроэнергии и мощности. Второй — создание в России региональных субрынков, примерно равновесных с рынками электроэнергии Беларуси и Казахстана и общей для всех стран ЕАЭС торговой площадки. И третий — формирование ОЭР Союза с сохранением существующих национальных электроэнергетических рынков, в том числе рынков мощности (если они в странах существуют или предполагается их ввести). За основу в Концепцию ЕЭК взяло третий вариант.

· Согласно Концепции во всех трех странах планируется разделить конкурентные и монопольные виды деятельности в энергетике и ввести рынок мощности по российскому образцу. На наднациональном уровне будет работать рынок электроэнергии. Потребители смогут заключать долгосрочные договоры на закупку электроэнергии с поставщиками из других стран ЕАЭС и получат равный доступ к инфраструктуре по ее передаче. На спотовом рынке будет продаваться электроэнергия в объеме пропускной способности трансграничных ЛЭП с того рынка, где цена в данный момент наименьшая. К 2019 году должны заработать сегмент долгосрочных договоров и балансирующий рынок, спотовый — в тестовом режиме.

· Наднациональными органами станут Совет ОЭР союза (эквивалент НП «Совет рынка» в России) и координаторы системных операторов, сетей и регуляторов.

Также А. Мигранян доложила о состоянии подготовки концепции создания единых рынков газа и нефти со ссылкой на данные по официальному сайту ЕЭК. Проект концепции формирования на территории ЕАЭС общих для входящих в данное объединение стран рынков нефти и нефтепродуктов находится на стадии обсуждения. В ходе подготовки проекта не устранены разногласия Москвы, Минска и Астаны к определению цен на нефтепродукты в процессе создания на территории ЕАЭС единого рынка нефти и нефтепродуктов. По проекту Концепции предлагается оставить в силе действующие механизмы формирования цен на нефть внутри ЕАЭС. В проекте сказано, что механизмы ценообразования на общем для всех стран экономического союза рынке формируются с учетом действующих сейчас механизмов ценообразования на рынках стран, входящих в ЕАЭС, а также с учетом формирования общих для стран союза рынков нефти и нефтепродуктов. Позиция белорусской стороны заключается в том, что цена на нефть при поставках, осуществляемых между странами ЕАЭС, не может превышать стоимость нефти, рассчитанную исходя из котировок международных ценовых агентств, из которой необходимо вычесть все затраты, связанные с транспортировкой сырья за пределы таможенной территории экономического союза, а также за вычетом вывозных таможенных пошлин[1].

По мнению Астаны в концепции должно быть зафиксировано, что формирование цен на нефть на едином рынке ЕАЭС должно происходить на основе добросовестной конкуренции и рыночных механизмов.

Заведующий отделом евразийской интеграции и развития ШОС В. Евсеев в своем выступление коснулся вопросов безопасности и влияния китайского интеграционного проекта на перспективы формирования единых энергетических рынков ЕАЭС. Он выделил следующие факторы влияния: перенос особенно вредных производств из Китая в страны ЕАЭС, влияние морского пути Шелкового пути, интерес Китая к Азербайджану и Грузии, вопросы, связанные с угрозами из Афганистана и в целом терроризма, вопросы формирования хабов по передаче энергоресурсов.

В выступлении Анпилогова А.Е. прозвучали следующие основные моменты:

· После развала Советского Союза бедой всех постсоветских стран стал катастрофический кризис промышленности, сельского хозяйства на фоне, кстати, роста населения в той же самой Центральной или, как ее называют в России, Средней Азии. Сегодня каждая из стран решает свои проблемы в одиночку, при этом используя категорию как раз вот этой сиюминутной выгоды. Здесь, к сожалению, нельзя сказать, что Россия всегда последовательно выступает в той объединяющей роли, которую всегда российская энергетическая система производила в общей системе Советского Союза.

· Если мы посмотрим на сам рынок энергетики и электроэнергетики Евразийского сообщества, бывшего СНГ, бывшего Советского Союза, то мы увидим, что политика СССР всегда основывалась на занижении стоимости энергоресурсы, это объективно. Россия, несмотря на все сейчас свои усилия по энергосбережению по-прежнему тратит в четыре раза больше газа на собственные нужды, чем на экспорт, то есть из 600 миллиардов всего 150 на экспорт, а, извините, 450 внутри страны нужно потреблять. И вот этот момент очень сильно раздирает сейчас векторы интеграции. То есть по-хорошему нам нужно опять-таки восстанавливать единую систему, поскольку каждый в этом случае однозначно получит более низкую стоимость электроэнергии, более хорошую регулируемость, как здесь упоминалось, эффект от использования всего лишь одной линии электропередачи через Казахстан позволит перебрасывать электроэнергию самой России, то есть из Сибири в европейскую часть, и не строить дополнительные атомные энергоблоки, которые сейчас строятся под Воронежем, в Ростове, для того чтобы снабдить тот же самый Крым, который сейчас оказался висящим на украинской ветке.

· Так вот, эти векторы разнонаправлены, поскольку как Китай, упомянутый здесь, так и Пакистан и Индия, и третий полюс – это Европа, обладают двумя особенностями, которые их просто радикально отличают от Евразии, это более высокая стоимость энергоресурсов, то есть и электроэнергии, и нефти и природного газа, это тоже упоминалось, и второе – это дефицит, то есть ни Китай, ни Индия с Пакистаном, ни Европа не производят того количества энергоресурсов, которое есть в Евразии. И поэтому эти три момента все время будут влиять. У Китая по консервативным прогнозам в срок до 10-15 лет дополнительная потребность в газе составит около 100 миллиардов кубических метров в год. Опять-таки, в привязке к цифре, которая сейчас присутствует, у России сейчас 600 миллиардов, из них 150 отправляется на экспорт. То есть по факту Китай создаст рынок, сравнимый с рынком всего экспорта российского газа. То же самое присутствует и в Пакистане и в Индии.

И последнее, что существует, это Европа, Европа до сих пор питалась по факту от трех основных источников газа и от нескольких вспомогательных. Три основных источника – это нефть и газ Северного моря, это газ в первую очередь Норвегии и «Газпром». И вот здесь как бы есть взаимная зависимость Европы и России. С одной стороны, «Газпром» имеет около 25% – 30%, 50%, в зависимости от страны – но в целом 25% европейского рынка газа, с другой стороны, Россия как экспортер имеет Европу как основного экономического партнера.

Выступление Айка Халатяна : Я хотел бы немножко на примере Армении эти проблемы затронуть. Плюсом или минусом евразийской интеграции является то, что у нас отсутствует своя евразийская бюрократия, как в Брюсселе, которая стала локомотивом, можно сказать, европейской интеграции, поэтому зачастую решения, которые будут приниматься в ЕАЭС, никто не знает. Поэтому исполнение концепций под вопросом.

Второе. Мы тут говорили о внешних игроках. Но в случае с Арменией, например, вся энергетика – это США, американская компания купила Воротанский каскад ГЭС, это 16% энергосистемы Армении. И, кстати, это первый случай, когда стратегически важный объект энергосистемы Армении был куплен не российской компанией, а американской. Те же самые американцы поставили как бы ультиматум армянским властям, чтобы ни в коем случае не продавать России Ереванскую ТЭЦ, которая тоже на иностранные деньги была построена. Россию можно только упрекнуть в том, что она не очень следит за действиями своих компаний. «ИНТЕР РАО» принадлежит «дочка» в Армении. Каждый год руководство армянской «дочки» компании рапортует о все бо́льших и бо́льших потерях, убытках, хотя при этом тариф на электрическую энергию в Армении один из самых высоких в СНГ, в Армении переизбыток электричества. И при этом «ИНТЕР РАО» вообще не интересуется, почему каждый год компания рапортует о все бо́льших и бо́льших потерях, там сформировался какой-то невероятный долг, более 200 миллионов долларов. Никакой реакции. Тут встает вопрос, а «ИНТЕР РАО» вообще заинтересована в том, чтобы получать прибыль из Армении, или не заинтересована? И поэтому я могу сказать, что не исключено, что и в угоду внутренней политике тоже армянские власти будут более такой зеленый свет давать Западу, американским компаниям в энергетической сфере, это тоже надо учитывать, это такой важный момент, при формировании энергетической политики в ЕАЭС.

А. Ю. Плотников: Да, особенность нашего клуба в свободе мнений и подходов. Поэтому я хотел бы озвучить исключительно такие, с моей точки зрения, концептуальные общие вещи, что, зачем, почему нужно, и в чем смысл.

Ну, смысл в том, наверное, что все мы согласимся с тем, что интеграция – это вещь нужная, полезная и хорошая, и то, что мы так сложно и мучительно строим этот союз, не значит, что этот союз строить не нужно. Второе, я хотел бы напомнить те цифры, которые озвучила уважаемая Аза в начале. Условно говоря, к 2019 году у нас сформировывается единый энергорынок. Опять, у нас сегодня постоянно все говорили большей частью про электроэнергию, есть нефть, газ, еще нефтепродукты, это все рынок. Так вот, если в 2019 году, условно, сформируется рынок, то очень условные оценки, совокупный ВВП ЕАЭС увеличится на 7,2 миллиарда долларов. Далее, экспорт электроэнергии за пределы ЕАЭС увеличится более чем в два раза, до 13 миллиардов киловатт, загруженность трансграничных линий передачи увеличится почти в пять раз, до 95%, и соответствующие большие показатели по перетоку. Вот те ориентиры, к которым нужно идти. Если эти ориентиры, пусть даже условные, обозначены, пусть они и сбудутся на 15%, они, может быть, будут в плюс, а не в минус, ради этого и нужно работать, ради этого и затевается вся эта интеграционная модель.

Второе. Интеграция предполагает, прежде всего, создание внутреннего единого рынка. Никакое объединение, начиная от более-менее реальных евросоюзовских или даже каких-нибудь там южноамериканских, оно не ориентировано на то, чтобы действовать аки, так сказать, в общем пространстве, тогда и создавать ничего не нужно. А если это внутренний рынок, значит, это должен быть внутренний, назовем так, общий пока рынок – транспортный, таможенный, энергетический, вооружений и так далее, и так далее, и так далее, потому что конечная цель всех наших преобразований, что везде записано, и что мы всегда забываем, это создание свободного движения в рамках вот этого союза товаров, услуг, капиталов и рабочей силы, это и есть понятие единого экономического пространства.

Е.М. Кузьмина: Я со многим согласна, согласна с тем, что у России нет своей собственной стратегии, что она действует в основном ситуационно, кстати, поэтому и «Газпром», и все остальные компании действуют точно так же ситуационно, потому что у России нет полноценной стратегии. Проблема в том, что нет прозрачности в вопросах ценообразования по газу и нефти. Это первое.

Второй вопрос по поводу, как построить единый рынок. Ну, хорошо, уже говорилось о том, что, допустим, в российской нефти больше серы, в казахстанской нефти меньше серы, Казахстан потому и требует очищать российскую нефть. Ведь, опять-таки, речь не идет об общем рынке или о едином рынке, речь идет о том, что Казахстан хочет, чтобы в их трубы поступала нефть такой же чистоты, какая есть у них самих. То есть здесь опять не идет речь об общем рынке, здесь речь идет о частных, узконациональных, а иногда узкокорпоративных интересах, и сделать это невозможно. Конечно, Китаю, может, и хорошо, если Россия будет очищать совершенно из других месторождений, совершенно с другим объемом серы, иногда, может быть, даже и бо́льшим объемом серы свою нефть для того чтобы отправить ее в Сковородино и дальше, или газ, потому что и у газа то же самое.

Поэтому здесь, с моей точки зрения, столько внутренних неразрешимых на сегодняшний день вопросов. Пока не будет интересов государств, а не интересов корпораций, эта интеграция вот так и будет буксовать, будет сложно принимать какое-то решение, оно будет необязательно для исполнения корпорациям, и на этом будет как бы все находиться на таких вот качелях. Может быть, я жутко пессимистично вам рассказала эту ситуацию, но мне кажется, что это выглядит именно так.

А.А. Мигранян: Спасибо большое, мы тут плавно перешли к рекомендательной части. В общем, первая рекомендация нами воспринята, правда, она мало реализуема.

· Необходимо повышение исполнительской дисциплины, необходим более компетентный подход.

· Есть абсолютно колоссальный информационный вакуум с точки зрения пропаганды евразийской идеи. То есть хочется, чтобы прозрачнее была политика в плане, в том числе, кадровых назначений, почему так, а не так, вот мне до сих пор непонятно. И в то же время, чтобы населению это тоже объяснялось, что нет, это не только Москва злая, потому что сейчас в то же самое время американскими НПО активно создаются в той же самой Армении так называемые антикоррупционные школы, где молодежи объясняется, что коррупция в Армению идет как раз из Москвы, вот как раз на примере деятельности энергокомпании.

· Может быть, сегодня надо говорить о том, что для того чтобы достичь цели создания единого энегорынка нужно поставить все-таки в основу комплекс Российской Федерации, и попытаться уже на его основе создать какие-то новые формы взаимодействия? Потому что мы в любом случае если будем с каждым государством как с самостоятельным субъектом, то не решим проблем с тарифами.

Вопрос энергетики и создания единой энергосистемы, и энергорынка евразийского – это, может быть, вообще самый сложный вопрос сегодня, потому что эта сфера исключительно политизирована. С энергетикой связывает свое экономическое благополучие большинство участников евразийской интеграции, или в реальности, или в будущем, как, например, с Киргизией, у которой больше надежд на энергетику, да, большую энергетику в будущем. И, конечно, это масштабнейшая проблема, и руки совершенно связаны сейчас у участников интеграции именно отсутствием общих правил, отсутствием единого координирующего органа и методов принуждения всех участников выполнять какие-то общие соглашения, и бесчисленными противоречиями – корпоративными, национальными, конъюнктурными, которые могут меняться каждый месяц. И, вообще говоря, этот вопрос заслуживает создания какого-то очень серьезного органа, который фактически может стать второй ЕЭК, то есть с какими-то совершенно особыми полномочиями.

В целом же предлагаемая ЕЭК концепция создания единых энергорынков не способствует структурному развитию отраслей, росту их эффективности, мобилизации ресурсов, сохраняя максимальную раздробленность в рамках национальных рынков.