8-9 июня 2017 года в Астане состоялся очередной саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). По его итогам завершилось окончательное присоединение к организации в качестве полноправных членов двух ядерных держав – Республики Индия и Исламской Республики Пакистан. Это стало одной из главных тем проводимой встречи Глав государств ШОС. Кроме того, лидеры подписали Конвенцию о противодействии экстремизму, сделали заявление о борьбе с терроризмом и приняли Астанинскую декларацию.

В качестве основных положений Астанинской декларации можно выделить: проведение активной политики, направленной на усиление собственного экономического потенциала; многостороннее сотрудничество в сфере транспорта; создание благоприятных условий для свободного передвижения товаров, капиталов, услуг и технологий (зона свободной торговли в рамках ШОС). Конечно, все это было заложено еще в Хартии ШОС, но до настоящего времени так и не получило своего развития в связи с затяжным периодом становления Организации и неблагоприятной ситуацией для ее экономического развития, в том числе обусловленной сохранением афганской проблемы и наличием в Центральной Азии межгосударственных противоречий. Несмотря на это, президентом Киргизии А. Атамбаевым на встрече Глав государств было выдвинуто предложение по созданию Банка ШОС с головным офисом в Бишкеке. Главы государств также отметили важность продолжения консультаций на экспертном уровне по обсуждению вопроса о создании Банка развития ШОС и Фонда развития (Специального счета) ШОС в целях финансового обеспечения совместных проектов в рамках ШОС.

В Астанинской декларации были рассмотрены кризисы в Исламской Республике Афганистан (ИРА) и Сирийской Арабской Республике (САР). При этом государства-члены ШОС выступили за становление мира и стабильности в ИРА и за активизацию работы контактной группы «ШОС — Афганистан». В отношении урегулирования кризиса в САР было предложено продолжить межсирийский диалог на основе положений соответствующей резолюций Совета Безопасности (СБ) ООН. Ведь именно сирийцы должны определять будущее своей страны.

Хотя в Кремле отрицают идею превращения ШОС в военный альянс в противовес НАТО (в июле 2015 года Дмитрий Мезенцев заявил, что ШОС не собирается становиться военно-политическим союзом), развитие событий на международной арене показывают обратное. И причина этого – необходимость противодействия расширению НАТО в сторону её границ.

Если посмотреть на данную ситуацию в ретроспективе, то получается, что после распада Организации Варшавского договора США включили в зону своего влияния страны Восточной и Юго-Восточной Европы. Так, сейчас большинство стран Балканского полуострова входят в состав НАТО. При этом Россию пытаются изолировать, противопоставив её оборонному потенциалу военную мощь из 29 стран-членов этого альянса. Только в рамках Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) это сделать достаточно сложно ввиду несопоставимости военных потенциалов.

ШОС же кардинально отличается от ОДКБ, и в перспективе она могла бы сдерживать НАТО. Так, по итогам саммита ШОС в Астане в эту организацию входят четыре ядерные державы: Россия, Китай, Индия и Пакистан. В странах ШОС проживает почти половина населения планеты, а совокупное ВВП составляет примерно четверть мирового уровня. Дополнительное развитие ШОС получит в случае вступлением Исламской Республики Ирана (ИРИ) как полноправного члена организации (на данный момент Иран играет роль наблюдателя в этой организации). Для России вступление Ирана в ШОС играет важную роль, так как ИРИ является важным стратегическим партнером РФ на Ближнем и Среднем Востоке и в регионе Каспия.

Накануне саммита в Астане пресс-секретарь Президента РФ Дмитрий Песков заявил: «В Москве традиционно с недоверием и озабоченностью относятся к процессу расширения НАТО в сторону наших границ. Мы считаем, что это угрожает нашей безопасности и балансу сил в Евразийском регионе. Разумеется, российская сторона принимает все необходимые меры для ребалансировки ситуации и защиты собственных интересов и собственной безопасности». В свете последующего расширения состава ШОС в лице Индии и Пакистана данная фраза не легковесной по отношению к НАТО. Это скорее прелюдия к будущим действиям России в сфере противодействия расширению НАТО на Восток.

Однако пока об этом говорить рано. Так, в сентябре 2016 года были проведены совместные учения стран-членов ШОС «Мирная миссия 2016». Полноправный член ШОС – Узбекистан отказался в них участвовать, сославшись на военный нейтралитет продолжаемого президентом Ш. Мирзиёевым курса экс-лидера И. Каримова. И это несмотря на то, что Ташкенте развернута штаб-квартира Региональной антитеррористической структуры (РАТС) ШОС.

Конечно, стремление НАТО к доминированию не может не беспокоить страны-члены ШОС. Как следствие, в перспективе возможно объединение военно-ядерных потенциалов Москвы, Пекина, Дели и Исламабада, чтобы противодействовать попыткам США и НАТО в целом проводить в разных частях мира «гуманитарные интервенции».

Вместе с этим, новые полноправные члены ШОС несут в себе как потенциальные возможности (в частности, их совокупное ВВП составляет 24% от мирового), так и значительные вызовы для будущего развития Организации. И это несмотря на то, что Нью-Дели и Исламабад, вступив в ШОС, взяли на себя обязательство, что их межгосударственные отношения остаются вне рамок деятельности ШОС.

Политическая ситуация в Индии и Пакистане

В настоящее время две южноазиатские державы переживают процесс трансформации в области политической и общественной жизни. Это осложняется тем обстоятельством, что в последние месяцы существенно обострился неразрешенный индо-пакистанский конфликт в Кашмире, а на индийской, китайской и бутанской границе накалилась обстановка на плато Доклам (территория Королевства Бутан). Указанное плато является стратегически важным как для Китая, так и для Индии. Всё это коррелирует с политическим кризисом в Пакистане и политической трансформацией в Индии. Рассмотрим это подробнее.

Во-первых, конфликт в индийском штате Джамму и Кашмир разгорелся с новой силой после того, как 8 июля 2017 года силы безопасности штата в ходе спецоперации ликвидировали одного из лидеров группировки «Хизб-уль-Муджахидин» Б. Вани. Эта группировка настроена на сецессию по отношению к Пакистану и признана в Индии террористической. В Дели убеждены, что за обострением ситуации в Кашмире стоит Исламабад, который пытается дестабилизировать ситуацию в соседней стране, фактически являясь «спонсором терроризма». С другой стороны, Пакистан прямо заявляет, что будет и далее поддерживать своих сторонников, которых в Индии считают сепаратистами. По некоторым данным, «Хизб-уль-Муджахидин» (ранее группировка носила название «Аль-Бадр») возникла в 1989 г. как военное крыло «Джаммат-и ислами». Она создавалась при участии Межведомственной разведки Пакистана (Inter-Service Intelligence или ISI) в качестве религиозного (исламского) противовеса влиянию светской террористической организации «Освободительный фронт Джамму и Кашмира».

Необходимо отметить, что данная террористическая группировка установила контакты с группами афганских моджахедов. В частности, сейчас она проводит свои операции совместно с группировками «Лашкар-и тайба» и «Харакат уль-ансар», также созданными по инициативе ISI. Духовным лидером группировки является Саид Салахуддин (Мохаммад Юсуф Шах). В время визита индийского премьера Н. Моди в Вашингтон в июне 2017 г., Госдепартамент США объявил о введении санкций в отношении С. Салахуддина, а также блокировании его счетов и собственности на территории США. На этом фоне Н. Моди считает индо-американские отношения вполне естественными и союзническими. Он подчеркивает, что значимую роль в развитии этих отношений играет индийская диаспора в США. И становится очевидным, что индо-американские взаимоотношения характеризуются системой уступок двух демократий.

Во-вторых, в начале июня 2017 г. возник конфликт между Индией и Бутаном, с одной стороны, и Китаем – с другой. Поводом для этого стал ввод на плато Доклам китайских военных инженеров, которые начали строить дорогу из Тибета в Бутан. На это власти Королевства Бутан заявили устный протест, который носил достаточно мягкий характер. И это не является случайным, так как королевство не хочет делать однозначный геополитический выбор между Индией и Китаем в случае их дальнейшего противостояния. При этом Тхимпху является в политическом и экономическом плане практически полностью зависящим от Дели.

В Индии опасаются проникновения китайских инженеров на плато Доклам, так как Китай может получить возможность перекрытия коридора Силигури («Куриное горлышко») шириной всего 20 км между Непалом и Бангладеш. Именно этот коридор соединяет семь северо-восточных индийских штатов с остальной частью страны. К настоящему моменту индийцы вытеснили с плато китайских рабочих и охранявших их солдат Народно-освободительной армии Китая (НОАК), что аргументируется со стороны Индии союзническими отношениями с Королевством Бутан. На самом деле это обусловлено опасениями Индии как региональной державы гегемонистскими устремлениями северного соседа, который претендует на однозначное экономическое, политическое и военное доминирование в регионе. Как следствие, Дели настороженно относится к экономическому и политическому усилению Пекина в соседних странах (Пакистан, Шри-Ланка, Мальдивские острова). Все это создает конфликтный потенциал и препятствует взаимодействию между крупнейшими азиатскими державами.

В-третьих, вступление Пакистана в ШОС совпало с политическим кризисом в исламской республике. Так, 28 июля 2017 года Верховный суд Пакистана дисквалифицировал премьер-министра Мухаммада Наваза Шарифа. Согласно конституции страны, отставка премьер-министра означает немедленный роспуск правительства страны. Основанием для этого стал антикоррупционный процесс, инициированный в 2015 г. проамериканской партией Движение за справедливость Пакистана в лице ее лидера Имрана Хана. В настоящее время он стоит в оппозиции к бывшему премьер-министру Н. Шарифу. Являясь этническим пуштуном, И. Хан имеет значительную поддержку среди населения провинции Хайбер-Пахтунхва, но этого не наблюдается в крупнейшей провинции страны Пенджаб. По мнению экспертов, он не оказывает значительного влияния ни на парламент, ни на принятие политических решений Исламабадом. С другой, к Н. Шарифу оппозиционно настроены и другие элитные кланы, а также руководство пакистанской разведке и армии.

В 2016 г. в ответ на запрос Верховного суда Пакистана панамская юридическая фирма Mossak Fonseca подтвердила оффшорные сделки семьи Н. Шарифа. В пакистанских СМИ это получило название «Панамогейт». В данном деле содержались сведения о владении детьми премьер-министра Пакистана несколькими оффшорными фирмами, занимавшихся скупкой элитной недвижимости в Лондоне на общую сумму 13,8 млн долл. По некоторым данным, «панамское дело» против Н. Шарифа было профинансировано Джорджем Соросом и Агентством США по международному развитию.

Партия Движение за справедливость Пакистана вместе с исламистской партией «Джаммат-и ислами» направила в Верховный суд очередной запрос на расследование иностранных активов премьер-министра Н. Шарифа. В апреле 2017 года была сформирована Объединенная следственная группа, которая включала, в том числе и представителей ISI и Военной разведки Пакистана. Она подготовила заключительный отчет, на основании которого Н. Шариф был отстранен от власти. Следовательно, политический кризис в республике означает процессу «выживания с политической сцены клана Шарифов». Для этого было несколько причин:

а) на внутренней политической сцене Н. Шариф старался расширить социальную базу поддержки правящей партии Пакистанская мусульманская лига (Назари Шарифа), в том числе и за счет заигрывания с исламистами («Джаммат-и ислами»), но при этом не выполнял ранее взятых на себя обязательств;

б) семья Шарифов связана дружбой с катарской династией; Именно поэтому в то время премьер-министр Н. Шариф отказался поддержать Королевство Саудовская Аравия (КСА) и Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) в противостоянии с Катаром. Но он предпочел занять нейтральную позицию, чем очень расстроил Аравийские монархии Персидского залива и лишился их финансовой поддержки. По мнению экспертов, в 2017 году катарский кризис возник из-за противостояния за региональное лидерство между саудитами и иранцами на фоне неудач Эр-Рияда в Сирии и Йемене. В 2016 г. Пакистан в лице премьер-министра Назари Шарифа и начальника Штаба Сухопутных войск генерала Рахилла Шарифа уже выступал в качестве посредника между Саудовской Аравией и Ираном. Однако на практике это ни к чему не привело, что вынудило их заявить: «Нынешний тупик в Персидском заливе будет вскоре решен в интересах мусульманской уммы». Отметим, что Р. Шариф сейчас входит в состав созданного Эр-Риядом командования Исламского военного альянса по борьбе с терроризмом.

В мае 2017 г. на мусульманском саммите в КСА эмир Катара подверг критике прозвучавшую там негативную риторику в отношении Ирана. Это стало поводом для возникновения катарского кризиса как наказания Дохи за поддержку Тегерана в реализации им региональной политики.

в) в 2017 г. значительно сократилась финансовая поддержка правящей партии Пакистанская мусульманская лига (Назари Шарифа) со стороны правящих кланов Аравийских монархий Персидского залива; Это стало наказанием уже Пакистану за проведение независимой внешней политики. Так, в 2015 году Исламабад не отправил свои войска для проведения военных операций на стороне КСА против хуситов в Йемене, за что он был исключен из нескольких финансовых программ Аравийских монархий Персидского залива. В свою очередь, ОАЭ заключили крупный военный контракт с Индией на поставку вооружений.

Конечно, политические отношения на востоке имеют свою специфику и определенную зависимость. В частности, в армии КСА на контрактной основе служат пакистанцы, значительное число трудовых мигрантов из Пакистана находятся как в КСА, так и в ОАЭ. А Катар, наоборот, начал процесс отправки из страны пакистанских мигрантов. По данным МИД Пакистана, на 2016 год в различных секторах экономики эмирата трудились 125 тыс. пакистанских рабочих.

г) усиление давления на правящую элиту Пакистана со стороны США и Аравийских монархий Персидского залива стало ответом за сближение Исламабада с Москвой и Пекином и присоединение к ШОС.

В начале августа 2017 г. было сформировано новое правительство Пакистана во главе с Ш. Аббаси, бывшим министром нефти. Его избрал парламент, где большинство членов принадлежит к Пакистанской мусульманской лиге (Назари Шарифа). Причем большинство министров или сохранили в новом правительстве свои должности, или являются последователями Н. Шарифа. Следующие парламентские выборы состоятся в мае 2018 года и их главная интрига будет состоять в кандидатуре победителя. После отстранения от власти Н. Шариф назвал приемником своего младшего брата Ш. Шарифа, который является главным министром в крупнейшей пакистанской провинции Пенджаб. До выборов в Национальную ассамблею (нижнюю палату парламента), которые состоятся 17 сентября 2017 года, он должен выйти из состава провинциального собрания Пенджаба.

По некоторым данным, Ш. Шариф имеет неплохие шансы для избрания новым премьер-министром страны ввиду сохранения лидирующих позиций в парламенте правящей партии Пакистанская мусульманская лига (Назари Шарифа) и экономического роста государства (не менее 5% ВВП в год). В последнее время экономическому подъему страны способствовало развитие стратегических политических и экономических отношений с Китаем. В частности, был запущен глобальный проект «Китайско-пакистанский экономический коридор», в рамках которого инвестиции составят 62 млрд долл. Ожидается, что этот проект будет завершен к 2021 году.

Общественность Пакистана позитивно оценивает антикоррупционный процесс против Н. Шарифа, считая, что был сделан правильный шаг в этом направлении. Так, бывший президент и политический противник Назари Шарифа от военных Первез Мушарраф в своем интервью заявил: «Только диктаторы привносили порядок и процветание в страну, тогда как гражданские правительства привели ее к развалинам».

В сентябре 2017 г. продолжение политического кризиса поставило Пакистан в состояние неопределенности до следующих парламентских выборов. Это будет служить значительным препятствием к сотрудничеству Исламабада с другими странами как в рамках двухсторонних отношений, так и при взаимодействии в рамках ШОС. Например, если к власти в Пакистане придет не Шахбаз Шариф или кто-то другой из семьи Шарифов, а другая политическая фигура с диаметрально противоположными взглядами на проведение внешней политики и выстраиванию взаимоотношений с ключевыми партнерами.

В-четвертых, Индия как государство-член ШОС и ведущая азиатская держава сталкивается с внутренней трансформацией в политической и идеологической сферах. Это стало возможно благодаря приходу к власти в мае 2014 г. лидера партии «Бхаратия джаната» (БДП) Нарендра Моди. Его философия, кредо партии БДП и правительства заключается в следующем тезисе: «Вместе со всеми, ради прогресса для всех» (Sabka Sath, Sabka Vikas), то есть стремлении идти всем вместе по пути обеспечения всеобъемлющего роста страны. Поэтому для нынешнего правительства исключительно важно добиться высоких экономических результатов и построить новую Индию. При этом нужно обратить внимание, что в Индии новая власть появилась в условиях слабого центрального правительства и его неспособности управлять огромным государством. Как следствие, страна находилась в условиях стагнации экономической жизни, а также тотальной коррупции на всех уровнях власти.

В 2017 году череда побед партии БДП продолжилась на местных выборах. Сейчас идет процесс утверждения новой власти и формирование национальной элиты. В политическом и общественном ракурсе индийской жизни появилась националистическая окраска, возвращение к коренным индийским и индусским ценностям. Все это в будущем создаст значительные проблемы по отношению к национальным меньшинствам с учетом этнического разнообразия населения Индии и дальнейшего обострения ситуации в мусульманском штате Джамму и Кашмир.

Реакция немецкой общественности на саммит ШОС в Астане

Сказать что-либо о реакции немецких СМИ на саммит ШОС в Астане достаточно сложно. По непонятным причинам такие крупные немецкие издания как Der Spiegel, Die Welt, Die Zeit, Deutsche Welle и Frankfurter Allgemeine Zeitung не освещали эти важные события. Возможно это связано с тем обстоятельством, что данная тема не интересна для освещения в Германии, что выглядит абсурдным в связи с положением дел на международной арене и значимостью прошедшего саммита.

Из всех обозревателей лишь ARD (немецкая общественная телерадиокомпания) осветила события саммита ШОС в Астане. Но выделить какую-либо реакцию из опубликованной статьи не представляется возможным в связи с тем, что статья выдержана стилистически нейтрально. Автор статьи лишь обозначил основные пункты обсуждения в рамках этого саммита: бывшие враги – Индия и Пакистан теперь новые члены ШОС; положение дел в Афганистане – важная тема разговора; президент России Владимир Путин заявил о необходимости продолжения работы в контактной группе «ШОС – Афганистан».

Более интересным выглядит обзор Центра Восточно-Европейских и международных исследований (ZOiS). Статья «Ожидание и реальность» за авторством профессора Оксфордского университета Нила Макфарлейна, эксперта по вопросам внешней политики России и региональной политики на Кавказе и в Центральной Азии, представляет собой взгляд на положение дел в регионе Центральной Азии в связи с расширением ШОС и увеличением ее значимости на международной арене.

По мнению указанного автора, ШОС, как организация, ничем не отличается от других объединений на постсоветском пространстве. У нее много амбиций и большой круг компетенций, но практические успехи, тем не менее, скромные. Это обусловлено, во-первых, тем, что цели и задачи ШОС пересекаются с другими региональными организациями, такими, как СНГ, ОДКБ и ЕАЭС. Чем больше организаций возникает в одно и то же время, тем меньше влияние каждой из них, считает Нил Макфарлейн.

Во-вторых, готовность членов Организации к многостороннему сотрудничеству низка. Небольшие государства стремятся максимизировать свою свободу действий, а Россия и Китай предпочитают двустороннюю дипломатию международным форумам, так как последнее может ограничить их возможности.

В-третьих, многие государства в регионе слабы и их авторитет зависит от того, могут ли они выполнять свои обязательства. Поэтому они не являются надежными партнерами для долгосрочного сотрудничества.

Мы считаем, что Нил Макфарлейн заблуждается насчет того, что готовность членов ШОС к многостороннему сотрудничеству низка. Это неверно, так как в рамках ШОС уже действует многостороннее сотрудничество. Принятие новых членов в лице Индии и Пакистана, которые с давних пор находятся в сложных отношениях, свидетельствует о новом этапе развития их отношений и об их стремлении к многостороннему сотрудничеству. Как следствие, лидер КНР Си Цзиньпин первым поздравил Индию со вступлением в Организацию в качестве полноправного члена, что откроет в некоторой перспективе новые возможности для сотрудничества и обеспечит более высокий уровень политического доверия между странами в рамках ШОС. Но в двухсторонних индийско-китайских отношениях, где, как указан ранее, сейчас прослеживается напряженность, балансирующая в последние месяцы на грани открытого военного противостояния. Столкновение национальных интересов не идет к стабильности ШОС в настоящем, но создает пространство для диалога в обозримом будущем.

Помимо этого, Россия не предпочитает двустороннюю дипломатию международным форумам. В официальном источнике МИД РФ видна официальная позиция государства: «Еще одной традицией, вытекающей из особенностей геополитического положения России, является характер ее внешней политики. <…> Залогом укрепления позиций является активное участие в международных организациях, в региональных интеграционных структурах, динамичное развитие двусторонних связей». Это было подтверждено в ходе проведения таких международных мероприятий, как Санкт-Петербургский международный экономический форум, саммит «Большой двадцатки» в Гамбурге и Восточный экономический форум во Владивостоке. Следовательно, Россия заинтересована в международном сотрудничестве.

Возвращаясь к статье Нила Макфарлейна, стоит отметить общее отношение западных экспертов к ШОС. В Европе этой организации не предается большого значения. По мнению экспертов, ШОС скорее всего продолжит свое существование, но кардинально влиять на ситуацию в регионе не сможет, потому что там, где координация по основным вопросам противоречит национальным интересам государств-членов, маловероятно, что организация будет иметь решающее влияние на выгодные решения общих проблем.

Подводя итог по этой статье, стоит еще раз отметить то, что Запад не рассматривает ШОС как что-то, что можно противопоставить НАТО или другим крупным западным организациям. По мнению немецких экспертов, ШОС была создана лишь для того, чтобы России было проще сдерживать растущую силу и влияние Китая в Центральной Азии. Ведь с усилением Китая, как утверждает автор статьи, наиболее важная торговая и инвестиционная активность в Центральной Азии сместилась с оси Север-Юг на ось Восток-Запад, и главным актором теперь является не Россия, а Китай.

Итоги и выводы

В заключении нам хотелось бы провести небольшое сравнение взглядов относительно ШОС со стороны западных и отечественных аналитиков и СМИ.

На данный момент немецкие СМИ никак не реагируют на деятельность ШОС. Если в 2014 – 2015 годах эта тема как-то интересовала их, что отражалось в некотором количестве новостных публикаций на сайтах крупных СМИ, то сейчас ни одна из крупных новостных компаний не осветила вообще деятельность саммита ШОС в Астане.

В российских и казахских СМИ, в свою очередь, можно найти большое количество новостных статей на данную тему. На наш взгляд это отображает общее отношение к инициативам ШОС. При этом в России возлагают на ШОС большие надежды, как на возможность укрепить положение страны на международной арене, так и конкретно в регионе. Партнерство с Китаем, одной из крупных экономик в мире, может способствовать развитию экономики в России.

Совсем иначе смотрят на ШОС западные аналитики. Они не возлагают на Организацию таких надежд, как Россия и страны-члены ШОС. Можно сказать, что они относятся к Организации скептично, не верят, что инициативы ШОС могут к чему-то привести, не видят в ней серьезной угрозы для западного блока. По мнению западных аналитиков, ШОС не сможет кардинально влиять на ситуацию в регионе в связи с тем, что национальные интересы стран-членов пересекаются, вследствие чего будут проблемы с выработкой решений общих проблем.

Но в отличие от аналитиков и СМИ, западные политики настроены положительно по отношению к деятельности ШОС. Например, присутствовавший на саммите Генсек ООН Антониу Гуттериш отметил, что «ШОС играет важную роль в евро-азиатском регионе, чтобы успешно противостоять международному терроризму, экстремизму и наркотическому обороту. ООН будет оставаться вашим мощным и сильным партнером в этих процессах». Можно сделать вывод, что некоторые западные политики понимают важность и выгодность сотрудничества с такими крупными игроками на международной арене, как Россия, Китай, Индия и Пакистан, и готовы идти на сближение с ними.

Другой вопрос состоит в том, насколько эффективно внутри ШОС будет осуществляться сотрудничество на многосторонней основе. В настоящее время перед Организацией встала проблема формирования нового «ядра» с присоединением Индии и Пакистана в качестве полноправных членов организации. В частности, Пакистан является нестабильным государством. С другой стороны, стабильности ШОС не прибавляют конфликтные индийско-китайские и индо-пакистанские отношения. При этом Пекин стремится выступать с позиций миротворца в урегулировании индо-пакистанского конфликта. Но возникают как минимум две проблемы:

1) Китай не имеет опыта миротворческих миссий за исключением открытия в июле 2017 года военной базы в Джибути;

2) Дели как сторона конфликта не признает мирных устремлений Пекина, считая его участником конфликта, подтверждением чему может служить и кризис на бутанском плато Доклам. При сохранении в дальнейшем противоречий между ключевыми партнерами, ШОС как международная организация может снизить свою эффективность.

Другим вызовом Организации служит формирование «Большой Евразии» – инициативы по объединению Евразийского экономического союза (ЕАЭС), Шанхайской организации сотрудничества и Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Мы считаем, что в каждом из этих объединений присутствует несомненный экономический потенциал, но проблемой являются способы его реализации и сопряжения трех международных региональных организаций. По-видимому, это будет очень длительный процесс. В настоявшее время ведется работа по сопряжению деятельности ЕАЭС и реализации китайской инициативы «Экономический пояс «Шелкового пути» (ЭПШП) (частный случай глобальной инициативы Председателя КНР Си Цзиньпина «Один пояс, один путь») от успеха которого, а также общей политической и экономической в нем заинтересованности будет зависеть дальнейшая интеграция стран большого евразийского пространства.

Несмотря на наличие вызов и угроз в отношении ШОС мы убеждены в следующем. Шанхайская организация сотрудничества во многом представляет собой организацию будущего, где решения действительно достигаются консенсусным путем для достижения общего мира и согласия. Окончательное оформление Организации еще не завершено и перед «ядром» организации в перспективе встанет вопрос об окончательных пределах ее расширения. Возможно, что благодаря оформлению окончательных рамок полноправных членов стран-участниц ШОС, у этой организации появятся более четкие и конкретные результаты. Это будет способствовать становлению ШОС в качестве реального противовеса политическому и экономическому объединению Европы и Запада в целом. Они, несомненно обратят внимание на изменение миропорядка в восточной части земного шара и сделают соответствующие выводы.

Залевский Илья – студент факультета «Зарубежное регионоведение» РАНХиГС

Харитонова Дарья – научный сотрудник Отдела евразийской интеграции и развития ШОС Института стран СНГ