Глава СБУ пан Грицак заслужил те эпитеты, которыми наградили его С.Иванов и Д.Медведев – «дегенерат и придурок». Я бы добавил, редкостный дегенерат и придурок. Вот Грицак сравнил с ИГИЛ (запрещена на территории РФ) русский мир. Но ведь манифесты православного русского народа, русского мира — «Повесть временных лет» преподобного Нестора Летописца, где говорится о том, «откуда есть пошла русская земля», первый русский национальный манифест — «Слово о Законе и Благодати» святого митрополита Киевского и всея Руси Илариона родились и были написаны в Киеве — «матери городов русских». Какое же было историческое отношение киевлян к северной, Московской Руси?

Следует отметить, что идеология национально-политического единства Южной и Северной России была выработана в большей степени именно в Киеве. Венцом ее стал знаменитый киевский «Синопсис», написанный предположительно Киево-Печерским архимандритом Иннокентием Гизелем (во второй половине XVII в.). Эта книга переиздавалась около 30 раз и стала первым учебным пособием по русской истории. Согласно «Синопсису», «русский», «российский», «славянороссийский» народ — един. Он происходит от Иафетова сына Мосоха (имя последнего сохраняется в имени Москвы), и он «племени его» весь целиком. Именно «Синопсис» утверждает главенство суздальско-владимирских князей после разорения Киева татарами.

По «Синопсису», Россия — едина. Ее начальный центр — царственный град Киев, Москва — его законная и прямая наследница в значении общего «православно-российского» государственного центра. Весь русский народ един, и временное отделение его части от России в другие государства (Польшу и Литву) «милостью Божией» завершается воссоединением в единое «государство Российское» (И.И. Лаппо. Идея единства России в Юго-Западной Руси. — Прага, 1929).

В результате воссоединения 1654 года уроженцы Киева и Львова, начиная с XVIII века, сделались хозяевами положения на церковном, научном и литературном поприще России.

Еще более красноречиво участие Северо- и особенно Юго-Западной Руси в создании общерусского литературного, «книжного» языка. Смело можно сказать, что участие это — преобладающее: грамматика, лексика, орфография и первые церковно-славянские и русские словари созданы во Львове, Киеве и Вильне.

Какова же была языковая ситуация в середине ХVII в. в Юго-Западной Руси? Она обрисована в грамматике Иоанна Ужевича (1643 г.). В ней описывается «Lingua sacra” или “словенороссийский язык” (так именовался церковно- словянский) — высокий книжный язык, язык богослужения и богословия, lingua slavonica или “проста мова” — гражданский , светский литературный и деловой русский язык, и “lingua popularis” — диалектная речь. (БА.Успенский «Краткий очерк истории русского литературного языка (Х1-Х1Х в.в.) М, 1994). В Киеве в 1627 г. «протосингел от Иерусалимского патриаршего престола и архитипограф Российския церкви» ученый монах, подлинный энциклопедист того времени Памва Берында издает толковый словарь «Лексикон словенороссийский или слов объяснение». В нем «руская» речь (в послесловии к Киевской Постной Триоди 1627 г. Берында называет «просто мову” «российской беседой общей»), противопоставляется народным диалектам — «волынской» и «литовской» мове. Кодификация «словенороссийского» языка была произведена в основном в Киеве, Львове и Вильне. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого стала учебником церковно-славянского языка для всей Русской Церкви буквально на века. «Проста мова» стала основой общерусского литературного языка «…Действительно, «проста мова» не оказала почти никакого влияния на современный украинский и белорусский литературный языки… Однако, на историю русского литературного языка «просто мова» как компонент юго-западнорусской языковой ситуации оказала весьма существенное влияние. Достаточно указать, что если сегодня мы говорим об антитезе «русского» и «церковнославянского» языков, то мы следуем именно югозападнорусской, а не великорусской традиции… Это связано с тем, что условно называется иногда «третьим южнославянским влиянием», т.е. влиянием книжной традиции Юго-Западной Руси на великорусскую книжную традицию в ХVII в.: во второй половине ХVII вежа это влияние приобретает характер массовой экспансии югозападнорусской культуры на великорусскую территорию» (Б.А..Успенский «Краткий очерк истории русского литературного языка (Х1-Х1Х в.в.) М, 1994).

«Говорят, что Петр Великий гражданскую печать выдумал, а, оказывается, он, просто-напросто, заимствовал ее у галичан у прочих малорусов, которые употребляли ее еще в ХУ1 в. Заголовки многих грамот и статутов, виденные мною в Ставропигии, начерчены чисто нашими гражданскими буквами, а текст, писанный в ХУ1 в. — очевидный прототип нашей скорописи и наших прописки елисоветинских и екатерининских времен». («Галичина и Молдавия. Путевые письма Василия Кельсиева, С-Петерб., 1868).

Что касается диалектов — «волынской», «литовской» и многих других мов, то о «целесообразности» создания на их основе местных литературных языков лусше всего сказал замечательный галицко-русский историк Денис Зубрицкий в своем письме к М.А.Максимовичу: «…Ваши мне сообщенные основательные и со систематической точностью изданные сочинения — откуда идет русская земля, и исследование о русском языке читал я с величайшим любопытством и вниманием. Вы опровергли сильным словом мечтательные утверждения писателей и выдумки как о происхождении народа, так и о русском языке, которые мне всегда не нравились… Что касается до наречий русского языка, то их бесчетное число) внимательный наблюдатель, странствуя по русской земле, найдет почти в каждом округе, даже в каждой деревне, хотя и неприметное различие в произношении, изречении, прозодии, даже в употреблении слов, и весьма естественно. По исчислению г-на Шмидель Litterarisce Anreiger 1882 г. есть 1 14 наречий немецких столь одно от другого расстоящих, что немец Друг друга никогда не разумеет, но язык есть всегда немецкий, и невзирая на сие, ученые немцы в Риге, Берлине, Вене и даже в Страсбурге употребляют в книгах и общежитии лучших обществ одно словесное наречие. Я бы желал, чтобы и русские тем примером пользовались…» (Путями истории, Т.2. Изд. Карпато-русского литературного общества, Нью-Йорк, 1977).

Прав был Василий Шульгин, писавший в своем гениальном труде «Украинствующие и мы»(Белград,1932 г.),что если на украинствующую голову высыпать тысячу фактов, то украинствующий ответит «тем хуже для фактов». Более того, настоящий ИГИЛ — это раскольнический «Киевский патриархат», который является не просто церковным расколом, глава которого Филарет Денисенко предан анафеме Архиерейским собором 1993 года, но и криминально-террористической организацией, аналогом ИГИЛ. Денисенко осуществлял вербовки боевиков к Басаеву, Дудаеву, Масхадову, начиная с 1993 года, организовав вербовочный пункт в своей резиденции. Несуществующая «Ичкерия» до сих пор считается канонической территорией так называемого Киевского патриархата. И если в убийстве Немцова есть след антикадыровких, продудаевских сил, то эти силы тесно завязаны с так называемым «киевским патриархатом».

Боевики «Киевского патриархата» воевали с Россией в Грузии против Абхазии, Азербайджане против Армении, везде.

Им захвачены сотни православных храмов, захваты сопровождали массовыми избиениями священников мирян, таких как легендарный исповедник Православия о.Михаил Шувар, которого во время штурма кафедрального собора в Ивано-Франковске раскольники били арматурой, сажали на кол, таскали за волосы по храму.

Денисенко и Ко известны «традицией» физического устранения конкурентов по расколу, таких конкурировавший с Филаретом «Киевский патриарх» Владимир Романюк или деятели раскола, намеревавшиеся с покаянием вернуться в лоно Матери Церкви-львовский «митрополит» Андрей Горак,»архиепископ» Феодосий Пицина и др. И это еще до госпереворота 2014 г.

И Следственному комитету России давно пора на основании огромного количества имеющейся информации, возбудить уголовное дело, и потребовать экстрадиции Филарета Денисенко, так же, как возбуждены уголовные дела против Коломойского, Яроша и прочих.

Грицак должен непременно фигурировать в этом уголовном деле, ведь он является отцом «укроигила» — в декабре 2015го года состоялась его встреча с Филаретом Денисенко, на которой они обсуждали «меры по борьбе с московской духовной агрессией». Очевидно, Филарет получил от Грицака отмашку, потому что именно после этой встречи появились «петиции» за передачу Киево-Печерской Лавры раскольникам и началась кровавая осада раскольниками храма в селе Птичья.