26 августа 2008 после крайнего обострения грузино-южноосетинских отношений и активного участия России в боевых действиях (начавшихся 8 августа) Президент России Д. А. Медведев подписал указ о признании независимости Абхазии и Южной Осетии.
Давид Дарчиашвили, председатель парламентского комитета Грузии по вопросам европейской интеграции
Константин Затулин, российский политический деятель.
Д.Дарчиашвили:
Не нужно было никак, исходя из российских же интересов. В России, исходя из опыта её государственности внешней политики, её руководители поступали, абсолютно не считаясь с мнениями конкретных соседей, тем более, если они маленькие. Часто очень не считаясь с буквой международного права. А тут, значит, и международное право, и мнения соседей были против такого решения. Всё равно они поступили так. Считаю, что захотелось наказать маленького соседа и всё.
К. Затулин:
Признание Южной Осетии и Абхазии было неизбежно в контексте происшедшего. После нападения Грузии на Южную Осетию дальнейшие посреднические усилия, в которые были вовлечены Организация Объединённых Наций в Абхазии или Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе в Южной Осетии — они потеряли всякий смысл. Более того, эти посреднические усилия часто использовались для манипулирования ситуацией, того, чтобы продолжить подвешивать эти непризнанные государства на крючки неопределённости, так же как и Российскую Федерацию тоже. В России, безусловно, существовала оппозиция этим решениям, и достаточно влиятельная — со стороны людей, как во власти, так и вне власти, которые были свято убеждены в том, что всякое расхождение с позицией Запада в каком-то вопросе, даже вопросе существования постсоветского пространства — оно для России очень опасно. Для того чтобы преодолеть все эти колебания, для того чтобы поступить в рамках логики своих национальных интересов, потребовалось это признание. Также хочу заметить, что не только люди, оппозиционно настроенные к властям, но и Дмитрий Медведев, как это, собственно, ясно из фильма «Потерянный день», когда речь шла о его колебаниях в момент грузинской агрессии против Южной Осетии, так и в период после грузинской агрессии, когда некоторое время пытались обсуждать в российских властных кругах идею какой-то конфедерации Абхазии и Южной Осетии, которая, дескать, была бы открыта для присоединения Грузии. Такая идея была вброшена, но она была отвергнута и Абхазией, и Южной Осетией. И, собственно, развитие событий не оставило ей места. После этого последовало неизбежное признание.
Д.Дарчиашвили:
Европе Россия нужна не меньше, чем России Европа. Тем более российско-американские взаимоотношения. Тем более позиции международных организаций, начиная от ООН и кончая Советом Европы. Всё было проигнорировано. Зачем? Никак это в долгосрочные российские интересы не входит. Во-первых, у этого маленького народа или двух народов были давнишние отношения с грузинским народом и многовековое совместное, политическое в том числе, проживание. Если там были какие-то проблемы, то их нужно было решать, в том числе и с помощью России, к очень даже обоюдному интересу. Но Россия абсолютно шла против этого. И последнее заявление Путина абсолютно об этом говорит, ни о чём больше. Может, он хотел подыграть и поддержать лояльных генералов, которые что-то сказали по телевидению. Но на самом деле он сказал то, что абсолютно опровергает все доводы к признанию этих анклавов. Ещё он сказал, что в 2006 году российские военные помогали осетинским сепаратистам, вооружали и обучали их. Это же нельзя было делать. Российские военные же были миротворцами. Не так нужно было поступать.
К. Затулин:
Россия вопиющим образом игнорировалась при принятии решения о признании Косово, например, Соединёнными Штатами и целым рядом европейских стран. Путин предупредил, что этот прецедент распространяется не только на Косово, но и на всякие другие случаи, как и всякий международный прецедент. Точно так же Россия в данном случае игнорировалась при принятии руководителями другими решения об агрессии против Южной Осетии, решение, которое, как мы догадываемся, было, по крайней мере, сквозь пальцы рассмотрено в Вашингтоне и против которого власти американские не возражали. То есть фактически дали понять Саакашвили, что он получает весь карт-бланш. То есть, если бы мы в данном случае пошли на попятную, мы бы лишний раз подтвердили, что мы слабаки. Что мы не в состоянии даже у себя под носом реализовывать свои собственные планы и поддерживать своих союзников, поддерживать своих соотечественников. Результат такого решения эхом бы отозвался в очень многих обстоятельствах нашей жизни…
Д.Дарчиашвили:
Если российская политика строится на каких-то иллюзиях, то ради Бога, тогда всё можно делать. Если российская политика прагматично посмотрит на то, где самые стабильные границы в России. Это с натовскими странами. Где самый серьёзный интерес, чтобы Россия цивилизовалась и развивалась, и взаимоотношения были? Опять же, с евроатлантическими структурами. Я не знаю, зачем было Грузию наказывать из-за того, что она тоже хочет как-то к этому принадлежать? В чём интерес? Какой тут экономический интерес может быть, когда бросать в эти маленькие дыры миллиарды, чтобы откаты получать каким-то чиновникам? Ну, да, это понятно. К сожалению, Россия пока строит политическую структуру, которая держится на откатах чиновников.
К. Затулин:
Во-первых, мне как-то странно слышать, что «нам эти республики». Как будто бы речь идёт о том, что мы эти республики положили в карман. Мы признали независимое существование, но при этом мы, действительно, заинтересованы в том, чтобы эти республики экономически возродились, хозяйство в них поднялось, чтобы рядом с нами существовали чёрные дыры, которые на самом деле угрожают стабильности приграничных регионов. Напомню, что Абхазия, вообще говоря, расположена рядом с Сочи, собственно, нашим краем, где скоро пройдёт Олимпиада. Это, кстати, ещё один мотив, по которому нам надо было разрешить в ту или иную сторону эту неопределённость — проведение Олимпиады в Сочи. Очевидно, что в канун Олимпиады, не будь этого буфера — Абхазии, не будь этого решения о признании независимости Абхазии, Грузия обязательно устроила бы провокацию. Кстати, не исключено, что она попробует это сделать, но уж во всяком случае у нас будет здесь какое-то поле для манёвров — сама Абхазия.
Д.Дарчиашвили:
Если бы Россия прагматично смотрела на свои интересы, то это бы давно случилось. Но если в будущем, хотя бы завтра или послезавтра, или через 2 года, через 5 лет Россия снова будет прагматично свои интересы оценивать, то это обязательно случится. Потому что ни Абхазия, тем более… не Косово. Это абсолютно малюсенькие анклавы с несколькими десятками тысяч человек. Грузия готова дать им права те, которые представимы европейской системе в плане федерализации, чего угодно. Что тут ещё может мешать, кроме как то, чтобы в международные структуры пришли бы, своих миротворцев привели бы, и всё полюбовно решилось? С участием России. Не хочет этого делать Россия. То есть российская политика, к сожалению, я это констатирую, это как притча Лопа Де Вега «Собака на сене».
К. Затулин:
Нет, конечно. Это невероятно по многим обстоятельствам, и, между прочим, желание России здесь совершенно не главное. В России было много людей, как во власти, так и в оппозиции, которые мечтали о том, чтобы Абхазия каким-то волшебным образом, как и Южная Осетия, договорилась с Грузией. Да, конечно, негодовали по поводу того, что Саакашвили ведёт себя неправильно, но надеялись, что какой-нибудь другой руководитель Грузии, Бурджанадзе или Жвания в прошлом, ещё кто-то, он, дескать, может найти общий язык с Абхазией и Южной Осетией. Надеждами такого рода кормилось российское руководство все 1990-ые годы в бытность президентом Грузии Шеварнадзе. Всё это оказалось абсолютной туфтой. И с этой точки зрения очевидно, что главное здесь — это желание самое Абхазии и Южной Осетии. Они обратно в Грузию не полезут ни за что.
Д.Дарчиашвили:
В ближайшем обозримом будущем это никак не представляется возможным. Это не входит ни в логику международных правовых отношений, ни геополитических.
К. Затулин:
Ничто не вечно под луной. Прежде всего, речь идёт не только об Абхазии и Южной Осетии. Речь идёт в первую очередь о Грузии. Речь идёт о ситуации на Кавказе. Она подвержена изменениям. Если, не дай Бог, случится так, что Грузий станет много, то тогда к какой из них должна быть присоединена Абхазия и Южная Осетия? Какая из них будет обладать в глазах не признавших Абхазию и Южную Осетию правом на Абхазию и Южную Осетию? Это ведь тоже на самом деле вопрос. Поэтому, мне кажется, главное — это убедить с течением времени грузинское общество, прежде всего, а затем, может быть, будущие грузинские власти в том, что ставить вопрос возвращения Абхазии и Осетии себе дороже, что это на самом деле приводит к обратному результату с точки зрения развития самой Грузии. Точно так же как нас убедили в том, что восстанавливать Советский Союз — это означало бы на самом деле разрушать возможности развития России.
Д.Дарчиашвили:
По-моему, информация расходилась, что МИД России, который больше всех понимает, в чём суть международных взаимоотношений на данном этапе, не очень-то радовался этому признанию. То есть никак это позитивно отразиться на российском имидже не могло.
К. Затулин:
Внешне, особенно на первых порах, это вызвало короткий период недопонимания. Затем, по мере того, как серьёзные эксперты на Западе разобрались в ситуации, становилось ясно, что Грузия вовсе не такая невинная овечка, какой она изображается в фильме «5 дней в августе», созданном на спонсорские средства Энди Гарсиа в роли Михаила Саакашвили. Ясно, что Грузия несёт ответственность за это. Они признали статус кво. На этом этапе этого вполне достаточно. Потенциал признания Россией Южной Осетии и Абхазии достаточно большой, чтобы Абхазия и Южная Осетия на годы вперёд работали над реализацией этого потенциала.
Connect with
