Только за период 1995-1997 гг. общее количество юридических лиц, учтенных в Едином государственном регистре предприятий и организаций Госкомстата России, удвоилось и достигло 2,6 млн. Кроме того, около 3 млн. российских граждан занимаются предпринимательской деятельностью без образования юридического лица. Конечно, формирующийся в стране рынок, - это далеко еще не рынок в его западном цивилизованном виде, а всего лишь "всероссийский базар" (если не сказать "толкучка"), и российские предприниматели - это в основной своей массе не "пахари-сеятели", то есть не производители высококачественных товаров и услуг, а всего лишь посредники в экспортно-импортной торговле, но "процесс пошел".

Вместе с тем на пути рынка в России слишком много подводных камней и рифов, бесчисленное множество факторов как объективного, так и субъективного свойства, которые серьезно тормозят и уродливо деформируют этот процесс. Наиболее сложные и трудно разрешимые проблемы в этой сфере связаны с рядом обстоятельств:

Во-первых, с искусственным характером происходящих в стране преобразований и доминантой в них того, что принято называть "государственной волей" или государственным принуждением, а также с чрезмерной бюрократизацией государственного регулирования общественной жизни и многовековыми традициями централизованного управления всего и вся "сверху" - традициями, в основе которых лежит органически присущая "восточным деспотиям" неразделенность власти и собственности, когда право первой (т.е. административной власти) всегда мыслится и реализуется как продолжение права второй (т.е. собственности). Как результат, политика в России по-прежнему командует экономикой, а власть сама производит собственность и остается фактически сращенной с ней.

Во-вторых, с механическим применением властями западных рыночных схем и конструкций без учета национальной специфики и непониманием того, что:

- в одночасье, методом "большого скачка" ("шоковой терапии") перейти от тоталитаризма к демократии нельзя в стране, практически не имеющей демократических традиций;

- законы общественного развития, в том числе экономики, не сродни законам математики или физики, то есть они не действуют одинаково в любом обществе и при любых обстоятельствах;

- в политике ничего нельзя повторить автоматически в силу принципа:

- хорошо в одно историческое время, то плохо в другое;

- хорошо в одном историческом месте, то плохо в другом;

- хорошо у одних народов, то плохо у других.

В-четвертых, с преобладанием в отечественном бизнесе отклоняющихся от правовых и нравственно-этических норм форм предпринимательской активности, "грязных" (криминальных и полукриминальных) технологий делания денег любой ценой. По существу мы имеем дело с "оргией хищнических инстинктов и хватательных рефлексов". На уровне массового сознания бизнес чаще всего воспринимается не как нормальная и поощряемая обществом разновидность полезной деятельности, а преимущественно как "узаконенная спекуляция".

Не секрет, что рыночная экономика в западных странах в ее нынешнем развитом виде в целом явилась продуктом длительной естественно-исторической общественной эволюции, при которой решающую роль играли факторы стихийного творчества низов.

По крайней мере, государство в этом процессе не выступало в качестве "творца-созидателя", а ограничивалось чаще всего ролью "ночного сторожа", то есть следило лишь за общественным порядком, отдавая все остальное на откуп частной инициативе. Происходившие здесь буржуазные и буржуазно-демократические революции выполняли всего лишь роль "повивальной бабки" капиталистического способа производства: они совершались там и тогда, где и когда в недрах изживавшего себя феодального способа производства складывались и становились преобладающими новые буржуазные отношения.

По этой причине они в принципе не уничтожали ничего из того, что не было обречено предыдущей историей. И не утверждали ничего такого, что не было исподволь взращено эволюцией.

В России эволюционное развитие, в рамках которого в стране активно утверждался бы капиталистический способ производства, а в политической надстройке наметилась бы тенденция перехода от абсолютной монархии к дуалистической (конституционной), в октябре 1917 г. было прервано.

В стране силой государственного принуждения было начато строительство нового социалистического строя, а все то, что было взращено эволюцией, подверглось основательному разрушению.

Но когда здание "реального социализма" рухнуло, государство в лице номенклатурщиков-прагматиков силой сложившихся обстоятельств инициировало ускоренный переход к рынку.

Таким образом, государство и на этом этапе выступило не в роли "повивальной бабки" нового общественного строя, а в роли "демиурга-творца", который в процессах рыночного реформирования страны одновременно аккумулирует в своих руках функции и "архитектора-проектировщика", и "прораба-строителя".

И опять же (как и в октябре 1917 г.) народ принуждается к установлению "царства божьего" на российской земле, но уже не в форме социализма, а в форме капитализма.

При этом под лозунгом все того же полного "отречения от старого мира" все до основания разрушается. Разрушается все то, что было создано тяжким трудом предыдущих социалистических поколений, предаются анафеме коллективистские формы общественного бытия исходя из принципа, что только "частное - хорошо", а все "общественное - плохо".

И хотя рыночная экономика, построенная исключительно на частном интересе и личной выгоде, больше соответствует индивидуалистической природе человека, чем социалистическая, тем не менее коренная, насильственная ломка привычных общественных устоев и норм общежития, основополагающих житейских ценностей и ориентаций не может не вызывать в массовом масштабе состояния глубокого дискомфорта и растерянности, тем более в условиях, когда связанные с рыночными реформами социальные ожидания и надежды основной массы граждан страны на лучшее будущее пока что не только не оправдываются, а становятся все в большей мере иллюзорными.

В результате массовое сознание современной России все более явно приобретает характер разочаровавшегося сознания.

По этому поводу бывший председатель Совета Федерации РФ Е.Строев на страницах журнала "ПОЛИС" с сожалением констатирует, что в деле рыночной "реформации" России "конкретные формы, методы и темпы осуществления преобразований стали определяться преимущественно политической волей и фантазией узкого слоя реформаторов, ориентировавшихся не столько на российские реалии, сколько на зарубежный опыт... С подавляющим большинством населения тем временем обошлись как со своего рода строительным материалом, или как с пластилином, которому можно придать любую форму. При этом в волевом порядке подверглись разрушению формы общественной организации, глубоко проросшие в народную жизнь".

Объективная реальность такова, что общество, в котором за годы советской власти с помощью "огня и меча" вытравили все то, что было связано с частнокапиталистическими формами организации общественной жизни, такое общество никогда не сможет прийти к цивилизованным рыночным отношениям, а следовательно и к рыночной политической демократии, без соответствующего государственного обеспечения.

Как свидетельствует опыт всех стран, осуществляющих так называемую "догоняющую модернизацию", в силу неразвитости (или полного отсутствия) в них эволюционно сформировавшейся рыночной инфраструктуры, отлаженной системы рыночных механизмов, именно государство как "особая организация силы", повсеместно выступает ее ключевым субъектом, внутренним мотором.

Дело в другом - в степени реформоспособности Российского государства, в том, насколько далеко оно может двигаться в этом направлении. И все беды России, с этой точки зрения, упираются в то, что Российское государство как властный институт, обладающий монополией на принуждение, являет собой не "государство-нацию", то есть не институт, отождествляющий себя с обществом как единым целым, всецело стоящий у него на службе и им же контролируемый, а институт, который "приватизирован" особым сословием государственных чиновников в качестве "вещи для себя", а не "для всех", а посему подчиняющий себе общество, стоящий над ним. Выступающий по отношению к обществу не в роли его "слуги", а в роли всепоглощающего и "всепожирающего" чиновничьего монстра.

В своей основной массе резко возросшая армия российского чиновничества (по некоторым данным, ее численность по отношению к 1990 г. чуть ли не в 1,5 раза превысила численность всего бюрократического аппарата СССР) не против рынка. Но рынка не "европейского" с безусловным господством частной собственности, который максимально рационализирует и "одомашнивает" бюрократию, вымывая в структуре государственного управления все лишние звенья.

Речь идет о рынке "азиатском". С усеченно-деформированной частной собственностью, закреплением и охранением многочисленного сословия бюрократии в качестве всевластной "распределяющей" и "разрешающей" инстанции, - бюрократии, которая делает свой большой или малый бизнес (в зависимости от "табели о рангах") на торговле квотами и лицензиями, льготными кредитами и налогами, государственными подрядами и заказами и т. д.

В советское время в условиях полностью этатизированной (огосударствленной) экономики бюрократический аппарат представлял собой классоподобный слой, который, формально не обладая собственностью на средства производства, фактически управлял и распоряжался ими.

С началом "перестройки", и особенно после августа 1991 г., это сословие во главе с номенклатурой, активно используя сконцентрированную в его руках власть и корпоративную солидарность, начинает процесс приватизации государственной собственности.

При этом не происходит отказ от сословных привилегий, в рамках которого номенклатура могла бы превращаться в классическую буржуазию, производя обмен власти на собственность.

Собственность просто-напросто "приплюсовывается" к власти, порождая тем самым особый бюрократический подтип буржуазии, которую принято называть этакратической (государственной буржуазией), а возникающий на этой социальной основе строй - номенклатурным капитализмом.

Губернатор Красноярского края А.Лебедь подчеркивает: "У нас раньше чиновник имел какую-то власть, какую-то ограниченную собственность, и в системе царившей у нас уравниловки если и воровал, то воровал осторожно, потому что знал, что братья по партии на него тут же настучат, и он лишится всего...

Теперь образовалась ситуация, когда действительно все вокруг колхозное, все вокруг мое. Имея власть, люди изуродовали государство под себя, создали законы под себя и к своей власти присоединили собственность".

Кроме "прихвата собственности", отечественная бюрократия интенсивно капитализирует и свои властно-распорядительные функции, а также то, что в современной социологии именуется "социальными сетями": связи, личные контакты, знание неформального "операционного кодекса", посредством которого оперативно решается большинство текущих вопросов и т.д.

Что касается процессов разгосударствления экономики, то преобладающее большинство бюрократии считает, что переход государственной собственности в частные руки и дальнейшее ее функционирование, равно как и продажа недвижимости, и т.д. - должны иметь не характер права, равного для всех граждан, а исключительно привилегии, предоставляемой (или не предоставляемой) чиновниками по их собственному усмотрению или только за определенную мзду.

По существу речь идет о стремлении "чиновничьей корпорации" институционализировать свое нелегитимное право на "статусную ренту", то есть дополнительный коррупционный доход ("взятку-налог").

Это право лучше других в свое время выразил мэр Москвы Г.Попов, предложив легализовать мздоимство как вполне "законный" способ вознаграждения "служивых людей" со стороны граждан за те услуги в "продвижение дела", которые они им оказывают в их взаимоотношениях с государством.

Как отмечает политолог А.Волков, государственное управление сегодня - это "самый выгодный высокодоходный, высоколиквидный бизнес. Государственный деятель сегодня - это бизнесмен, банкир, торговец, кто угодно, но не служащий. Ибо основной доход он получает не из бюджета, а от свободного предпринимательства. Сейчас продать и купить можно все: землю, фабрики, лицензии, квоты, фонды, государственные секреты, государственные пакеты акций. Все. Был бы спрос. И основной продавец на российской ярмарке - государство".

Главным субъектом этого "действа" выступила чиновничья корпорация, которая сумела "конвертировать" самое себя из приказчика в управляющего.

И опять "правит бал" не тот, кто производит, лечит, учит и т.д., а тот, кто разрешает и запрещает, "казнит" или "милует".

"Около 85-90% властного ресурса, - говорит депутат Госдумы В. Рыжков, - сосредоточено в руках исполнительной власти и только 10-15% приходится на законодательную и судебную. Так что реально страной правит бюрократия…

Можно сказать, что банкиры влияют на каких-то политиков. Но пусть они не строят себе иллюзий.

В России сегодня есть только один левиафан - это исполнительная власть. Он может сожрать какого угодно "олигарха", перекрыв кислород бюджетных денег. И если захочет, то завтра появятся семь других "олигархов".

С учетом всего вышесказанного очевидно, что Российское государство, будучи "государством-бюрократией", объективно не заинтересовано в доведении рыночных реформ до их логического конца, а именно: передаче большей части экономической власти в руки частного предпринимателя. Ибо тем самым оно отрицало бы самое себя. И органы управления из властвующих по отношению к управляемым неизбежно превратились бы в (управляемые) обслуживающие, а многочисленная иррациональная бюрократия уступила бы место малочисленной рациональной, чиновника-распорядителя собственности и ресур- сов сменил бы профессиональный чиновник-управленец, то есть тот реальный "слуга народа", коим уже давно фигурально именует себя любой высокопоставленный отечественный бюрократ.

Весной 1998 г. по заказу Комитета по телекоммуникациям и средствам массовой информации Правительства Москвы под руководством автора был проведен опрос 1408 москвичей по поводу тех ценностей, которые несет в себе рыночная экономика.

В числе других был поставлен вопрос:

Каковы причины глубокого социально-экономического кризиса и массового обеднения людей, которыми сопровождается переход России к рынку?
 

Ответы	% к итогу
Отсутствие четкой правительственной программы рыночных реформ и кадровая “чехарда” во властных структурах	77,4
Неумение новой элиты толково распорядиться наследством, из которого далеко не все подлежало разрушению	62,6
Механическое применение властями западных схем и конструкций без учета национальной специфики	54,5
Предшествующее социалистическое развитие, которое в итоге завело страну в тупик	47,3
Преобладание социально-иждивенческих настроений среди большинства россиян, которых приучили “не высовываться” и надеяться не на себя, а на государство	46,0
Такова неизбежная плата за рынок – иного нам просто не дано	17,7

Как видно, в иерархии причин всех нынешних бед России абсолютное большинство опрошенных москвичей на первое место поставили те, которые можно обозначить одним понятием политической науки, а именно: технократическая нелегитимность властей и, прежде всего, властей федерального уровня.

На первые три варианта приходится в итоге более 61%.

И хотя перечисленные ниже факторы в качестве первопричин глубокого социально-экономического кризиса (исключая последний вариант) тоже имеют право на жизнь, эта доминанта обвинений федеральной правящей элиты в непрофессионализме и проведении политики методом "тыка" представляется вполне правомерной и объективной.

Действительно, до сих пор федеральные власти как не имели, так и не имеют четко разработанной и просчитанной программы рыночных реформ как в целом, так и по отдельным направлениям и сферам общественной жизни, равно как и по отдельным регионам.

Несмотря на то, что с момента старта этих реформ прошло уже более 10 лет, ожесточенным спорам вокруг ответа на традиционной для страны в "смутное время" вопрос: "Что делать?" не видно конца.

В равной мере отсутствует стабильная правительственная команда реформаторов (с августа 1991 г. состав правительства России менялся 98 раз), - команда, способная не только "латать дыры" в бюджете и устранять "протечки" на отдельных участках социальной инфраструктуры, но и проводить грамотную, экономически и социально сбалансированную политику общественных преобразований без глобальных (в масштабе страны) потрясений и катастроф, без массовой пауперизации и люмпенизации россиян.

Нет и понимания того, что, говоря словами русского публициста и историка Ивана Ильина, "каждый народ и каждая страна есть живая индивидуальность, со своей неповторимой историей, душой и природой".

Осуществлять преобразования общественной жизни в такой громадной и самобытной стране, как Россия путем механического заимствования опыта других стран невозможно и настала пора, говоря словами видного дореволюционного предпринимателя и мецената В.Кокарева, "прекратить поиски экономических основ за пределами России и засорять насильственными пересадками их родную почву".

Ну а если и "учиться у буржуазии", то сначала необходимо излечиться от такой традиционно свойственной русской интеллигенции болезни, как крайний догматизм и начетничество в усвоении и применении западных идей и учений.

Короче говоря, если сегодня в качестве итога рыночных реформ мы имеем разваленную и бездействующую когда-то вторую по масштабам экономику мира, когда миллионы граждан совершили головокружительное падение вниз, на самое дно на фоне сверхбогатства немногих, то это не есть неизбежная плата за рынок. Это не что иное, как плата за то, что фактически к власти, если воспользоваться терминологией А. Собчака, "пришли не демократы, а "необольшевики", способные только разрушать, но мало что смыслящие в том, как надо созидать".

Рынок - не инструмент разрушения. Рынок - это инструмент созидания, которым, как и всяким другим инструментам, необходимо пользоваться умело, тонко, ответственно.

Несмотря на свою универсальность и способность к саморегуляции, рынок сам по себе не может решить задачу эффективного развития, автоматически обеспечить социальную справедливость и социально справедливое распределение доходов, гарантировать неотчуждаемые права и свободы личности.

Для этого требуется сильная власть, пользующаяся доверием и поддержкой со стороны общества и ставящая перед страной цели, способные сплотить нацию и сотворить "экономическое чудо". Но "экономическое чудо" не только для обновленной номенклатуры и тесно связанных с ней "олигархов", а "экономическое чудо" для всех, наподобие того, которое сотворили в послевоенные годы Германия и Япония.

Чтобы сильная власть "воцарилась" в России, государство должно всерьез заняться "санацией" и "профилактическим прореживанием" собственных рядов. Пройтись "большой дубинкой" по головам утративших чувство меры коррупционеров и казнокрадов, больших и малых взяточников, институциональных "рэкетиров" и стяжателей.

Отказаться от фаворитизма в расстановке высших "сановных" лиц и проводить кадровую политику, основанную не на принципе "служу хозяину" (страны, республики, города), а на принципе "служу Отечеству". Не на личной преданности и лояльности лидеру-"вождю" (президенту, губернатору, мэру) а на "колючем" профессионализме и компетентности, мастерском владении управленческим и политическим ремеслом.

Требуется, чтобы в рамках принципа "не числом, а умением" государство сократило до рациональной нормы свои многочисленные "конторы" - министерства и ведомства, равно как и штатно раздутые в них бюрократические "улья", в которых "медоносы" (генераторы идей и лица, ответственные за принятие решений) исчисляются единицами, тогда как абсолютное большинство "трутни".

Необходимо, чтобы была осуществлена столь необходимая для эффективного развития и высвобождения инициативы граждан дебюрократизация сферы государственного регулирования экономикой, в том числе бизнесом; упрощены и максимально рационализированы существующие в этой сфере бюрократические регламентации и процедуры и т.д.

Итак, требуется власть, которая была бы на высоте своего положения властвующей.

Власть, слитая с народом, способная в рамках традиционного для России действия "всем миром", создать в стране такую общественную систему и мораль, которые органически сочетали бы в себе традиционные для страны социальные ценности и частную инициативу, обеспечивали бы социальный мир и стабильность в обществе, приумножение и рост благосостояния всех и каждого.