Региональные проблемы внешней политики
 
 

Проблема Южных Курил находится в эпицентре острого политического противоборства в России. Отношение к передаче этих островов Японии является важным индикатором ориентации различных политических и общественных сил: либо на вхождение России в т.н. "мировую цивилизацию" и, соответственно, подчинение ее курса интересам западных держав (в данном случае - Японии), либо на утверждение во внешней политике российских национально-государственных интересов. И в этом контексте официальная позиция РФ по территориальной проблеме ясно демонстрирует соотношение сил на политической арене России.

Материалы, опубликованные в ходе дискуссии, показывают, что к числу последовательных сторонников скорейшей передачи Японии островов относятся руководство МИД РФ и отдельные влиятельные лица из близкого окружения Президента РФ; некоторые видные представители академического сообщества, близкие к нынешнему режиму; политические деятели радикально-демократического" направления и либеральные средства массовой информации. Необходимость передачи островов, утверждают они, обусловлена действующими международно-правовыми актами. Одновременно подчеркивается, что только такое решение откроет путь массированным японским капиталовложениям в российскую экономику. Иногда проводится мысль, что курс на "стратегический союз" с Западом сводит к минимуму военное значение как самих Курильских островов, так и проливов между ними, обуславливающих, в частности, свободу передвижения Тихоокеанского флота.

Ряды противников передачи островов Японии в последнее время формировались не только из представителей "традиционной оппозиции": неокоммунистических и патриотических партий и движений, но и из числа известных деятелей демократической ориентации. Их аргументы сводятся к тому, что международно-правовой аспект проблемы по меньшей мере двусмыслен (строго говоря, согласно Московской декларации 1956 г., бывший СССР взял на себя обязательство по передаче Японии лишь островов Хабомаи и Шикотана). Очевидные экономические потери России от передачи островов несоизмеримы с потенциальными выгодами от японских капиталовложений. А международно-политические последствия с трудом поддаются оценке, поскольку создается прецедент пересмотра итогов второй мировой войны не только на Востоке, но и на Западе. При этом Россия не просто бесповоротно теряет статус великой державы, но и открыто демонстрирует, что внутренний кризис оборачивается явным ослаблением ее позиций на международной арене.

Значительную роль в принятии решений об островах играет состояние общественного мнения. От 50 до 60% опрошенных в последние месяцы выступали против передачи островов, в то время как положительную оценку такому решению давали не более 25%. Особенно активное неприятие позиции МИД РФ было характерно для администрации и населения Дальнего Востока. Там не исключалась возможность резкого роста сепаратистских настроений в случае положительного для Японии решения проблемы. Против территориальных уступок выступило и руководство вооруженных сил РФ, о чем свидетельствовали документы, представленные военными ведомствами на слушаниях в Комитете по иностранным делам ВС РФ летом 1992 г.

Наконец, согласно Конституции РФ, вопрос о любых территориальных изменениях должен решаться на всероссийском референдуме, итоги которого можно достаточно легко прогнозировать. В этих условиях подписание Президентом РФ любого документа, прямо или косвенно подтверждающего права Японии на Южные Курилы, может обернуться существенным обострением внутриполитической напряженности, вплоть до постановки вопроса о импичменте, о чем открыто говорилось в кулуарах Верховного Совета.

Со своей стороны, японское руководство, в преддверии визита, заняло, судя по всему, исключительно жесткую позицию по территориальному вопросу. Расчет, по-видимому, заключался в максимальном использовании как внутренних экономических и политических проблем России, так и уступчивой позиции российских правящих кругов. Об этом свидетельствует как бескомпромиссность японского подхода к самой южнокурильской проблеме, так и увязывание предоставления экономической помощи с ее решением.

В сложившейся обстановке отмена или, по крайней мере, перенос визита Президента Б.Ельцина в Японию на неопределенный срок, были хотя и не лучшим, но единственно приемлемым выходом из положения. Однако, с политической точки зрения важным представляется не столько сам факт отмены визита, сколько как и когда это было сделано.

Прежде всего, бросается в глаза, что решение об отмене визита было принято не сразу после переговоров в Москве министра иностранных дел Японии Ватанабэ, когда стала очевидна неизменная жесткость японской позиции, а, по сути дела, накануне отлета Б.Ельцина в Токио. Далее, соответствующее решение принимается не лично Президентом РФ, но на заседании Совета Безопасности. Невольно складывается впечатление, что это заседание стало очередным столкновением сторонников и противников прозападной ориентации в российском руководстве.

Наконец, Б.Ельцин упустил, по-видимому, уникальную возможность использовать неожиданную отмену визита для повышения своего рейтинга. Если бы подобный шаг прорабатывался заранее, то неизбежно бы встал вопрос о его пропагандистском обеспечении. Например, Президент мог бы обратиться к народу с тем, что, последовательно отстаивая интересы России, он не может пойти на осуществление визита, в ходе которого от него потребуют пренебречь ими. Такое заявление, учитывающее доминирующие в обществе настроения и отношение к курильской проблеме, безусловно, способствовало бы росту его популярности. Вместо этого невнятные объяснения отмены визита, предложенные пресс-службой и средствами массовой информации, причинили большой ущерб престижу не только МИД (его руководство потерпело очевидное поражение), но и Президента РФ.

В итоге, обстоятельства отмены визита свидетельствуют, как представляется, не об осуществлении заранее выработанной стратегии и тактики, а, скорее, об острых противоречиях в высших эшелонах власти и об ослаблении позиций открыто прозападной группировки в российском руководстве.

Международно-политические последствия этого шага, вероятнее всего, сведутся к тому, что правящие круги зарубежных государств в еще большей степени займут выжидательную позицию в отношении России, до тех пор, пока не определится истинный автор российской внешней политики.

Во внутриполитическом плане отмена визита достаточно ясно поставила вопрос об изменениях в руководстве МИД РФ, ибо и А.Козырев, и, особенно, Г.Кунадзе известны как принципиальные сторонники возвращения Японии Южных Курил. Нельзя при этом не заметить, что в либерально-демократических средствах массовой информации пребывание А.Козырева на посту министра иностранных дел рассматривается как один из важных факторов влияния радикально-демократических сил на политическую жизнь России. В этой связи становятся понятны достаточно неуклюжие попытки организовать российско-японский "мини-саммит" на Окинаве в ноябре 1992 г. Если такая встреча состоится, то А.Козырев и Г.Кунадзе смогут в какой-то мере восстановить свой престиж как в российских, так и в западных политических кругах. Однако таинственность, которой окружена подготовка к встрече Президента Б.Ельцина и премьер-министра Японии К.Миядзава, может вызвать особое беспокойство у противников передачи островов. Невольно возникает вопрос: каких уступок может ждать от встречи на Окинаве японская сторона, которой по всем дипломатическим нормам было нанесено достаточно серьезное оскорбление.