Разоружени е и безопасность

Первые советско-американские соглашения в области ограничения и сокращения стратегических вооружений - ОСВ-1 1972 года - вырабатывались в течение ДВУХ с половиной лет. ДоговорОСВ-21979годаиДоговороСНВ-1 1991 года потребовали для подготовки более чем по шесть лет. Подписанный 3 января 1993 гола Договор о СНВ-2, теперь уже российско-американский, был сделан за полгола. Между тем по своей радикальности он не идет в сравнение ни с одним из прежних советско-американских документов.

Казалось бы следует только приветствовать этот новогодний подарок двух президентов. Однако к удовлетворению тем. что сделан очередной шаг в сторону ядерного разоружения, примешивается чувство озабоченности: то ли тем. с какой кажущейся (или действительной?) поспешностью была завершена выработка столь важного для России, да и для всего человечества документа, то ли необычностью складывающейся ситуации, когда для не ратифицированного Договора о СИВ 1991 года - подготовлено продолжение. Теперь вместо одного еще не действующего документа в области СНВ будет два. И у второго не будет никакой перспективы, пока с Украины не поступят вести о ратификации первого. А там как видно не спешат.

Договор о СНВ-2 является как бы дальнейшим развитием подписанного в 1991 году советско-американского Договора о СНВ-1. Он так и называется: "Договор о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений". Поэтому оба документа следует рассматривать совместно.

Безусловно, согласие России и США сократить к 2003 году свои стратегические ядерные арсеналы до уровня, не превышающего 300-3500 боезарядов, может стать крупнейшей вехой в деле снижения угрозы ядерной войны и укрепления международной безопасности. К достоинствам договоров следует отнести и то, что впервые стороны договорились о равных количествах не только стратегических носителей (МБР. БВПЛ и тяжелых бомбардировщиков). но н ядерных зарядов на них, причем не у СССР или СНГс Соединенными Штатами, а у России с США. Важно и то, что США тоже впервые пошли на радикальные сокращения боезарядов тяжелых бомбардировщиков (с почти 7000 до 1250 единиц) и боезарядов БРПЛ (с 5760 единиц)- по этим показателям они всегда превосходили СССР.

Можно ожидать, что ратификация Договоров поставит на повестку дня вопрос об участии в дальнейшем процессе сокращения и ограничения ядерных вооружений других ядерных держав. станет важным аргументом в пользу сохранения Договора о нераспространении ядерного оружия на его предстоящем очередном рассмотрении в 1995 году, будет способствовать реализации обязательств Украины. Казахстана и Беларуси в отношении их статуса безъядерных государств.

Можно назвать и некоторые другое не столь очевидные достоинства Договорив Однако при детальном изучении этих документов становится очевидным, что они составлены с заметным отходом от принципа равенства и одинаковой безопасности, долгое время считавшегося единственно правильной основой договоренностей в области ограничения и сокращения стратегических вооружений.

Еще тоща, когда специалисты анализировали Договор о СНВ-1 они заметши что при его выработке американская сторона стремилась к тому, чтобы не навредить своим стратегическим программам. Тогда это было понятно: хотя "холодная война" отступила, но мир все еще оставался биполярным. Можно себе представить и то, что стратеги, сидящие на другом военно-политическом полюсе, также не хотели расставаться со своими "заделами" и "обнадеживающими проектами". В результате договор, который изначально был задуман как соглашение о 50-процентных сокращениях СНВ, в действительности оставлял сторонам возможность не только не сокращать, но даже "законно" наращивать ядерные потенциалы. Правда, возможности у США и СССР не были равными.

Специалисты обеих сторон предельно четко представляли себе, что Договор о СНВ-1 лишь условно можно рассматривать как соглашение о сокращении СНВ. Например, газета "Вашингтон Пост" от 3 апреля 1990 года опубликовала результаты подсчета американских экспертов, в соответствии с которыми при установленном Договором о СНВ-1 пределе в 6000 ядерных зарядов США вместо числящихся до начала сокращений 12341 заряда при желании реально могут иметь, не нарушая Договор, 12363 ядерных заряда. И это лишь один из возможных, но не самый крупный вариант. Безусловно, схожий результат получился бы и при подсчете советских возможностей, хотя и в более скромном виде. Есть над чем задуматься.

Как стороны пришли к такой эволюции целей переговоров о 50-процентных сокращениях СНВ? Очень просто. Американцам не хотелось сокращать свою превосходную стратегическую авиацию. Подумав, они предложили: каждый тяжелый бомбардировщик, оснащенный для нескольких (от 4 до 20 и более) ядерных бомб (или ядерных ракет "воздух-земля" с дальностью меньше 600 км), считать несущим только один ядерный заряд. Тяжелые бомбардировщики, способные нести от 12 до 20 крылатых ракет с дальностью пусков свыше 600 км, считать несущими лишь 10 таких ракет. Фокус удался: советская сторона согласилась с таким фиктивным счетом, хотя и понимала, в чем суть дела. В результате 574 американских бомбардировщика, фактически оснащенные для 6832 ядерных зарядов, стали считаться несущими только 2353 заряда. СССР, имеющий 162 тяжелых бомбардировщика, при таком же подходе мог засчитать в предельный уровень 6000 только 855 единиц вместо реальных 1776 зарядов. Нет нужды говорить, в чью пользу была эта договоренность.

Впрочем, это был не единственный фокус американской стороны. Другой был связан с крылатыми ракетами морского базирования (КРМБ). К концу переговоров об СНВ-1 не только теоретически, но и практикой войны в районе Персидского залива было доказано, сколь эффективно это оружие при нанесении ударов по наземным стратегически важным целям. Там были применены КРМБ в неядерном оснащении. 

Если бы это были ядерные ракеты, у которых дальность пусков достигает 2500-3000 км, а мощность зарядов превышает 10 "хиросим", эффективность была бы куда большей. Поэтому советская сторона настаивала на запрещении КРМБ (пока их еще мало на вооружении) либо на строгом ограничении их количества наряду с другими видами СНВ (МБР, БРПЛ и ТБ). США, видимо, рассчитывая на превосходство в этом виде СНВ, вообще отказывались от их ограничения. В конце концов, они пошли лишь на то, чтобы вне рамок Договора были сделаны "политически обязывающие" заявления, декларирующие имеющиеся у сторон планы развертывания КРМБ (их число не должно быть более 880). И все.

Примечательна полемика вокруг Договора по ПРО. США, ранее признававшие и поддерживающие этот Договор, может быть, даже в большей мере, чем СССР, в ходе переговоров по СНВ-1 стали выступать за отказ от его основных положений. Они не скрывали, что Договор по ПРО стал на пути принятой ими программы СОИ, основной целью которой было создание противоракетной обороны территории страны. СССР, естественно, выступал за строгое соблюдение всех положений Договора. В конечном счете этот трудный вопрос был на время закрыт путем заявления советской стороны о том, что если одна из сторон нарушит Договор по ПРО или выйдет из него, то другая будет считать такой акт ставящим под угрозу ее высшие интересы и может использовать свое право на денонсацию Договора по СНВ. США к этому заявлению не присоединились.

Так, американская сторона защищала свои стратегические программы. Одновременно она настойчиво стремилась ослабить партнера. Здесь их предложения были сконцентрированы на МБР, которые традиционно были основой советских стратегических сил. Особенно ярко выраженную лобовую атаку на МБР американская сторона предприняла в период выработки Договора о СНВ-2. В первоначальном варианте договора она предложила сократить МБР сторон до уровня 500 однозарядных ракет. В случае реализации этого и других сопутствующих предложений доля боеголовок МБР в российских стратегических ядерных силах (СЯС) сократилась бы примерно с 60 процентов до 14-17 процентов.

Между тем опора СССР (теперь России) на МБР вовсе не случайна. Она диктуется не только географическими и технологическими соображениями, но и экономическими возможностями: МБР - самый дешевый в эксплуатации вид СНВ. Для России, с учетом осложнения обстановки с местами базирования подводных лодок, уменьшением возможностей на море, возникшей проблемой с тяжелой бомбардировочной авиацией и трудностями в экономике значение МБР в системе СЯС еще более возросло. Ясно, что если США добились бы принятия их предложения по МБР, то при равенстве в этом виде СНВ они имели бы превосходство в других: по БРПЛ - за счет лучшей технологии, а также за счет лучших условий базирования и боевого патрулирования подводных лодок-ракетоносцев; по тяжелым бомбардировщикам - за счет лучших показателей по дальности полета, по грузоподъемности, и по оснащенности, а главное - за счет возможности базирования на многих авиабазах вне своей территории; по крылатым ракетам морского базирования - за счет сильного надводного флота. В результате стратегическое соотношение между Россией и США резко сместилось бы в область превосходства США. Россия по своей "доброй воле" снизила бы уровень "сдерживания", пока еще остающегося важным фактором национальной безопасности и международной стабильности. Наконец, Россия получила бы стратегические силы, которые требовали гораздо больших затрат, чем при структуре, опирающейся на МБР.

К чести нашей стороны надо заметить, что удалось во многом улучшить окончательный текст Договора о СНВ-2. Подписанный вариант документа формально не ограничивает число МБР в предельном суммарном уровне СНВ (1600 единиц), предусмотренным еще Договором о СНВ-1. Однако реально Россия без нового строительства пусковых установок (ПУ) МБР сможет оставить не более 900 развернутых однозарядных МБР. Это количество складывается из: уже имеющихся около 300 ПУ однозарядных мобильных МБР РС-12М; 90 ПУ МБР PC-20, которые разрешается переоборудовать под однозарядные ракеты; всех 47 ПУ МБР PC-16 и 105 ПУ PC-18, которые могут быть переоборудованы под однозарядные МБР согласно общему правилу; оставшихся на вооружении более 300 ПУ однозарядных МБР старых типов PC-10 и PC-12. Имея в виду что Договором о СНВ-2 для боезарядов БРПЛ установлена квота в 1750 боеголовок, которую Россия, скорее всего, захочет использовать полностью, на долю тяжелых бомбардировщиков от общего предельного уровня боезарядов (3000-3500 единиц) останется не больше. 850 боезарядов. Таким образом, вырисовывается примерно следующая структура СЯС России к 2003 году (по боезарядам):

• 900 боезарядов на 900 развернутых МБР;
• 1750 боезарядов на БРПЛ;
• 850 боезарядов на ТБ.

Удалось, хотя и не в полной мере, исправить несправедливость Договора о СНВ-1, касающуюся за счета вооружений тяжелых бомбардировщиков в суммарные предельные уровни ограничиваемых вооружений. В новом Договоре достигнута договоренность о том, что "количество боезарядов, которые числятся за каждым развернутым тяжелым бомбардировщиком, равно количеству ядерных вооружений, для которого реально оснащен любой тяжелый бомбардировщик". Правда, согласившись с этим, американская сторона тут же нашла себе новую отдушину для сохранения парка тяжелых бомбардировщиков ; оговорила право на "переориентацию" до 100 тяжелых бомбардировщиков в бомбардировщики, предназначенные для выполнения неядерных задач".

В целом сторонам удалось найти взаимоприемлемые решения многих вопросов. Однако либо из-за дефицита времени, либо по каким-то иным причинам остались не решенными по крайней мере три крупные проблемы, которые создают озабоченность в отношении добротности документа.

Первая - связана с договоренностью (п. 2 , CT.III). в соответствии с которой "не требуется уничтожения платформы боеголовок МБР или БРПЛ, за которой числится уменьшенное количество боезарядов, и ее замена новой платформой боеголовок". О чем идет речь? Речь идет о том, что разрешенное Договором о СНВ-2 уменьшение количества боезарядов на МБР и БРПЛ может осуществляться путем простого изъятия боеголовок из головных частей ракет, без принятия каких-либо конструктивных мер, препятствующих возвращению боеголовок на прежнее место. "Не требуется" даже замены платформы, на которой монтируются боеголовки.

Договоренность достигнута на основе американского предложения и касается в первую очередь американских ракет. США намерены иметь 500 однозарядных МБР путем изъятия двух боеголовок из трехзарядных головных частей ракет "Минитмэн-3". На БРПЛ, по имеющимся данным, американцы планируют уменьшить число боеголовок вдвое, также без замены платформы. Россия добилась того, чтобы и на нее распространялось право уменьшать таким же образом количество боеголовок. Однако Договор ограничивает это российское право. В частности, в том, что касается МБР, мы можем применить его лишь к 47 устаревшим МБР PC-16 и к 105 МБР PC-19.

Проблема заключается в отсутствии материальных гарантий того, что боеголовки не будут возвращены на прежнее место, например в том случае, если сторона решит выйти из Договора или нарушить его. Подобная ситуация складывается и с сотней тяжелых бомбардировщиков, которые США намерены "переориентировать для решения неядерных задач". Для них предусмотрена даже возможность обратного "переориентирования". Между тем, там, где подобная проблема возникла у американцев в отношении 90 шахтных ПУ российских тяжелых МБР, которые разрешено переоборудовать под однозарядные ракеты, они добились того, чтобы эти шахты были приведены в состояние, не позволяющее вновь установить в них тяжелую ракету. Шахту обещано залить бетоном на глубину 5 метров, установить на входе ограничительное кольцо и принять другие меры.

Вторая проблема связана с тем, что Договором о СНВ-2, как и предшествующим Договором о СНВ-1, никак не затрагивается вопрос ограничения и сокращения крылатых ракет морского базирования (КРМБ) большой дальности. Сделанные при подписании Договора о СНВ-1 "политически обязывающие заявления", декларирующие планы в отношении их развертывания, вряд ли можно назвать удовлетворительными даже для недостаточно крупных ограничений СНВ, предусмотренных этим Договором. Тем более они не соответствуют радикальным сокращениям по Договору о СНВ-2. Об опасности этого вида СНВ уже говорилось выше. Оставлять КРМБ вне рамок ограничений - значит создавать возможность обхода принятых обязательств. При столь глубоких сокращениях нарушение стратегического баланса за счет развертывания КРМБ было бы значительным. Тем более что заранее можно сказать, что при американском господстве на море России соревноваться с США в развертывании КРМБ было бы невыгодно, да и слишком накладно для экономики.

Третья, может быть, самая серьезная проблема заключается в необходимости принятия обязательств в отношении соблюдения Договора по ПРО. Разговоры о "сдерживании", "защите от неожиданной агрессии" теряют всякий смысл, если американская сторона по мере сокращения СНВ будет наращивать свои стратегические возможности путем реализации программы СОИ, особенно в части создания ПРО территории страны. Поэтому вызывает недоумение, что и в Договоре о СНВ-2. реализация которого ведет к столь глубоким сокращениям СНВ. когда соблюдение Договора по ПРО особенно необходимо, нет никаких обязательств о безусловном соблюдении его положений во время и после сокращений СНВ.

Сейчас много говорят о том, что с уходом в прошлое эпохи великого противостояния двух социально-экономических систем исчезли и причины для крупных военных конфронтации. Но так ли это? Конечно, хотелось бы верить в "новое политическое мышление', в провозглашенный ООН принцип разрешения международных проблем ненасильственным способом. Разве кто против? Но от благих намерении до практики далеко. Примером тому является взрыв региональных и межнациональных конфликтов. Да и новый Договор о СНВ-2, если поразмыслить над его положениями, вряд ли можно назвать продуктом "нового политического мышления".

Говорят, что США не намерены угрожать, а тем более использовать оружие против России. что вообще пора отказаться от старых стереотипов. Наверное, это так. тем более что Россия пока еще располагает мощным стратегическим потенциалом. Однако в вопросах обороны и безопасности надежней полагаться на реальные меры, сдерживающие не только применение оружия. но и угрозы его применения против России и других стран СНГ, причем не обязательно со стороны США.

Именно поэтому, а не по причине отсутствия веры американской стороне целесообразно не оставлять без внимания проблемы, нерешенность которых снижает ценность договоров о СНВ-1 и СНВ-2.

При ратификации Договора о СНВ-1 американским Сенатом в октябре 1992 года Председатель Комитета начальников штабов Колин Пау-элл выразил уверенность, что в случае реализации Договора у США сохранится достаточно мощный и точный стратегический потенциал, способный решать нужные задачи. Сейчас в США с большим оптимизмом говорят о предстоящей ратификации Договора о СНВ-2. Оптимизм основан на уверенности в том, что Договор будет способствовать укреплению безопасности США, сохранению их потенциала "сдерживания".

Есть ли такая уверенность в отношении безопасности России в условиях нерешенности отмеченных проблем? Вряд ли на этот вопрос можно ответить утвердительно. А если так, то проблемы надо решать.