Спад аграрной экономики

Спад сельскохозяйственного производства в России давно уже принял форму суперкризиса и тем не менее продолжается. Не будем голословными и обратимся к официальной статистике, сильно приукрашиваемой и тем не менее не способной скрыть пропасть. Валовая продукция сельского хозяйства за 1991-1995 гг. уменьшилась более чем на треть, животноводства - на две пятых. При этом зерна собрано в прошлом году 63,5 млн. т против 116,7 млн. т в 1990 г.; мяса 5,9 млн. т против 10,1; молока 39,3 млн. т против 55,7; яиц 33,7 млрд. шт. против 47,5.

В 1996 г. спад продолжается. В январе-мае объем сельскохозяйственной продукции составлял 95% к уровню соответствующего периода прошлого года, яровых посеяно на 1,7 млн. га меньше, и с учетом сохранившихся озимых площадь зерновых составила к середине июня менее 97% к уровню прошлогодних посевов. Притом осенняя уборка и этого уменьшившегося зернового поля станет для хлебороба острой головной болью: уборочная техника изношена, к тому же ее стало меньше. Количество зерновых комбайнов, к примеру, составляет только 84% к потребности, между тем исправных на начало июня было только 37%. Соответствующие показатели по кормоуборочным комбайнам составляли 82 и 37%, жаткам - 82 и 39%, косилкам - 85 и 44%. Для ремонта остальных нет запчастей.

Продолжается спад и в животноводстве: мяса в январе-мае 1996 г. произведено 95% к уровню аналогичного периода прошлого года, молока 93%, яиц также 93%, притом в 17 регионах спад производства мяса составил более 25%. Такой же спад молока имел место в 25 регионах. Что и неудивительно, ведь поголовье скота продолжает сокращаться, в том числе в хозяйствах населения и фермеров: на начало июня по отношению к этому же периоду прошлого года крупного рогатого скота у сельхозпредприятий было 88%, в личном подсобном хозяйстве 97%, у фермеров и единоличных крестьян 95%. Создалась, как мы и предсказывали в своей публикации "Должна ли Россия голодать?" (Обозреватель, 1995, № 12), ситуация, при которой не выжить ни сохранившимся колхозам и совхозам, ни вновь созданным аграрным хозяйствам рыночного типа.

Результатом углубляющегося аграрного суперкризиса стала утрата Россией национальной продовольственной безопасности. Мы определяем национальную безопасность страны как такое ее состояние, при котором она имеет достаточный потенциал, чтобы предотвратить любой серьезный ущерб внутренней стабильности, независимости ее внутренней и внешней политики. Современная международная практика руководствуется стандартом, что угроза национальной продовольственной безопасности наступает тогда, когда страна импортирует более 25-30% продовольствия для обеспечения общих условий благополучия народа. США стабильно импортируют 17-19% потребляемого ими продовольствия. СССР импортировал 14-16%, что было недостаточно для насыщения магазинов продовольствием, дополнительные 3-4% импорта сняли бы пресловутую проблему очередей. Россия начиная с 1995 г. импортирует более половины потребляемого ее населением продовольствия.

Между тем по показателю пищевой калорийности питания населения наша страна скатилась с 6-го места в ряду других стран мира накануне радикально-либеральных реформ на 37-е место в 1994 г. и 43-45-е место в настоящее время. Потребление основных продуктов, бывшее еще недавно близким к научно обоснованным нормам, уменьшилось по мясу и молоку на 1/3, по яйцам и маслу на 2/5 к дореформенному уровню. По оценочным данным, сейчас среднедушевое потребление продовольствия в стране составляет 2200-2250 пищевых калорий в сутки.

Что это означает - судите сами. По классификации ФАО (Международной продовольственной организации), уровень питания в 2150 калорий характерен для лиц, находящихся в условиях постоянного недоедания. Учитывая огромное различие в питании разных социальных групп россиян, можно определенно утверждать, что не менее 2/3 населения страны сегодня балансирует между этой и еще более бедственной гранью в 1520 калорий, ниже которой, по той же классификации, находятся голодающие. Последних тоже немало, даже буржуазная российская пресса признает, что дети в школах и взрослые на улицах все чаще падают в голодные обмороки.

Обобщенным показателем продовольственного благополучия является то, насколько страна может обеспечить свое население питанием на уровне медицински-обоснованных норм с учетом запросов к разнообразию продуктов. РСФСР в предреформенное пятилетие с учетом сокращения доли людей физического труда, которым требуется большая калорийность питания, удовлетворяла первому условию продовольственного благополучия. Россияне потребляли в среднем 3300 калорий, что больше, нежели в большинстве развитых капиталистических стран. Сегодня в ранее названных показателях калорийности питания россиян на отечественные продукты приходится только 1100-1200 пищевых калорий. Это ниже грани, с которой начинается тотальный голод. И означает, что Россия уже находится в прочной зависимости от продовольственного импорта, посажена на иглу продовольственных инъекций извне.

Почему так случилось?

Причин сложившейся в российской агросфере ситуации много. Первенствуют среди них две: внедренные в общественное сознание социальные мифы и опирающаяся на них - для чего, собственно, и внедрялись эти мифы - аграрная политика правящего режима.

Вот наиболее пагубные из этих мифов:

• убеждение, будто общественная собственность на землю является детищем коммунистической доктрины, а потому неприемлема. Между тем ее отстаивали не имеющие отношения к коммунизму, кардинал Манинг, Жан-Жак Руссо и десятки других видных мыслителей Запада, Л.Толстой, А.Энгельгардт, А.Чаянов, Н.Кондратьев и сотни мыслителей в России. Большевики позаимствовали эту идею у эсеров, оформивших ее в программу, опираясь на наказы самих крестьян. Сделано это было потому, что общественная собственность на сельскохозяйственную землю, леса, воды и недра наиболее полно и точно выражает естественноисторические потребности российского земледелия и цивилизационный социально-культурный архетип российского крестьянства;
• убеждение, будто мелкие формы частного землевладения и производства составляют магистральный путь аграрного развития современных капиталистических стран, тогда как им является совпадающая с потребностями научно-технического прогресса линия на концентрацию аграрного производства и на все большую индифферентность к формам собственности на землю. Не сама по себе форма собственности обеспечивает рачительное отношение к хозяйствованию, а во взаимосвязи с совокупностью других условий, необеспеченность которых и стала важнейшей причиной медленных темпов развития советского сельского хозяйства и суперкризиса современного аграрного дела;
• убеждение, будто роста эффективности сельского хозяйства можно добиться на одном энтузиазме, рожденном новым положением производителя, а не при помощи энтузиазма на прочной основе материально-технической базы.

1. Идеолого-политическая заданность. Ни в одном указе президента, направленном на реорганизацию колхозов и совхозов, системы землепользования, АПК, ни в одном аналогичном правительственном постановлении, ни в одном инициированном радикально-либеральном демократами законе не ставится непосредственной целью повышение эффективности сельскохозяйственного производства, улучшение условий жизни сельского населения. Всюду целью является приватизация, создание частного собственника, разрушение системы общественного хозяйствования, то есть соответствующие социальным мифам идеолого-политические цели.

2. Неотроцкистские методы административного волюнтаризма. Безусловно, что основанная на насилии коллективизация была проведена по рецептам Троцкого. Но у него было множество предтеч, ибо вся практика такого регулирования исторически основана на насилии. Вспомните хотя бы закрепощение крестьян и грабеж их в ходе реформ, уничтожавших крепостное право, аналогично - утверждение прав частной собственности в европейских странах, сопровождавшееся отправкой на каторгу в колонии десятков миллионов вчерашних крестьян-общинников, и многое другое.

Применительно к современности России "административные увлечения" (по выражению Ленина) Льва Давидовича, заложившие основы советского командно-административного бюрократизма, без потерь перекочевавшего в сегодняшнюю практику, наиболее ярко характеризуют методы радикально-либеральной реорганизации сложившегося аграрного строя. Все указы президента "аграрного цикла", соответствующие постановления правительства содержат явные отходы от действовавших или действующих конституционных норм и опираются не на желания крестьянства, а на произвольное, кабинетное понимание "высшей целесообразности", т.е. утверждение экономического уклада частных собственников.

Цивилизованный подход к отношениям собственности опирается на законы естественно-исторического развития, выраженный в названных указах и постановлениях подход - на троцкистскую посылку, будто "отношения собственности определяются законами", сиречь, на упомянутые волюнтаристские указы и постановления.

3. Реакционность в первозданном политико-экономическом смысле этого слова, означающем стремление восстановить отжившее. Все развитые капиталистические страны, исходя из потребностей использования достижений научно-технического прогресса, стремятся, во-первых, концентрировать сельскохозяйственное производство, во-вторых, социализировать землепользование и вообще максимально вывести сельское хозяйство из сферы прямого действия рынка, поскольку в силу природных условий замедленный оборот капитала здесь - один раз в 1-3 года вместо 60-70 раз в год, скажем, в сфере торговли - делает его заведомо неконкурентоспособным.

В связи с этим, по планам Департамента земледелия США, к примеру, намечается сосредоточить производство 85% сельхозпродукции в 50-55 тыс. аграрных предприятий. Уже 10 развитых стран ликвидировали частную собственность на землю, в остальных она все в большей степени обставляется законами, заменяющими частное владение частным использованием, продажу земли - продажей права пользования землей и тому подобными элементами социализации.

Иной подход у наших реформаторов, стремящихся поделить общественное поле на частные парцеллы, а десятки тысяч сельхозпредприятий на миллионы маломощных и потому не способных воспользоваться новейшими технологиями хозяйств. И надо сказать, в этом они преуспевают. До реформ сельхозпредприятия производили 73-76% продукции, в минувшем году они произвели 55%, огородники личных подсобных хозяйств производили 24-27%, ныне 43%, а вместе с единоличниками, многие из которых недалеко ушли от огородников, - 45%. Но у первых труд был на 70-80%, а на спецкомплексах полностью механизирован и автоматизирован, у вторых он сегодня на 80-85% немашинизированный, что отбрасывает российское сельское хозяйство в доиндустриальную эпоху. При этом наши радикально-либеральные реорганизаторы отпустили сельское хозяйство на волны стихии свободного рынка, что сразу же сделало его нерентабельным банкротом, привело на экономическое дно и, следовательно, на самоликвидацию.

4. Опора на разжигание социальной розни. Она выражается в практике натравливания одних производителей на других, создания приоритетов одним за счет других. Можно привести многочисленные примеры и факты науськивания фермерства на колхозы и совхозы, рядовых - на председательско-директорский корпус ("красных баронов") и т.д. Но это еще не все. А всемерно инициируемое через СМИ морально-нравственное разложение рядовых работников общественного производства, искусственное противопоставление интересов людей физического труда интересам "конторских", управленческих кадров. Молчаливое поощрение последних к тому, чтобы воспользоваться ситуацией и в случае сопротивления коллективов попыткам либеральной реорганизации провести "прихватизацию" втихую.

5. Обеспечение плацдарма для неоколониализма. Проводимая радикальными либералами аграрная политика чужеродна законам российского аграрного дела, ибо вся совокупность их практических шагов в этой сфере характеризуется подчиненностью западному диктату.

Проведенные нами исследования показывают схожесть происходящего в российском сельском хозяйстве с теми преобразованиями, которые осуществляются в последние десятилетия в арабских и других развивающихся странах. Эта схожесть идет от США и их соратников по внедрению Нового мирового порядка с целью эксплуатации золотым миллиардом всегоо мира.

На Западе со второй половины XX века разрабатываются две группы концепций развития земельного и аграрного законодательства.

Первая - для англосаксонской группы стран и их партнеров - обосновывает усиление государственного регулирования земельных и аграрных отношений с помощью экономических и административных методов планирования сельского хозяйства. В области земельных отношений поощряется тенденция эволюционного перехода правомочий частного собственника к государству. Особое внимание уделяется ограничению прав иностранцев.

Вторая группа концепций разрабатывается для стран третьего мира. Содержание их во многом зависит от интересов развитых стран в каждый данный момент в отношении каждой страны, поэтому в них может быть включена временная ориентация на "рост", в целом им присуща общая цель - создание условий для установления или закрепления неоколониальной продовольственной зависимости этих стран.

Анализ аграрной политики правящего в России режима в контексте международного правотворчества позволяет сделать вывод, что она проводится по сценарию, отработанному западными странами при неоколонизации стран Азии, Латинской Америки, Африки.

Этот сценарий включает в себя несколько обязательных элементов:

• раздел общинных (государственных) земель между частными лицами; передача значительной части общинных земель частным арендаторам;
• замена налога с общины (коллектива), составляющего фиксированную долю продукции, на индивидуальный земельный и другие налоги, не зависящие от объема годовой продукции, но значительно превышающие прежний размер налогообложения;
• не общественное, а частное присвоение земельной ренты;
• введение залога и продажи земли за долги ростовщическому капиталу; отсутствие ограничений на аренду земли, приводящее к росту субарендаторов, живущих на ренту; интенсивное обезземеливание крестьян;
• назначение на должности управляющих землями лиц лояльных режиму, создание для них условий, позволяющих им становиться крупными землевладельцами;
• вторичное перераспределение земельной собственности в пользу иностранного собственника через ростовщический капитал.

Все необходимые для достижения вышеназванных целей указы, постановления, даже законодательные акты были приняты в России в сроки, рекомендованные МБРР. В результате их реализации налицо рассмотренный нами суперкризис в российской агросфере. Но он мало смущает перестройщиков, их планы идут далеко.

Усиленно навязываемая нижегородская модель реорганизации российского сельского хозяйства, разработанная группой западноевропейских и американских экспертов (российские при сем только "присутствовали"), открывает дорогу не только к социальной антагонизации и углублению кризиса, но и к установлению в России крупного капиталистического землевладения, ликвидации российского крестьянства как класса. Этому должны помогать пресловутый Указ президента от 7 марта 1996 г. и пробиваемые через законодательные органы правовые акты, санкционирующие куплю-продажу земли.

Маловероятность перемены губительного курса аграрной политики вытекает из последних заявлений и действий вновь победившего президента в результате обещаний "круто повернуть руль режима". Можно бы порадоваться трезвости заявления В.Черномырдина на июльском Всероссийском совещании аграрников в Кремле о намерении больше уделять внимания крупным сельхозпредприятиям, если бы не его многозначительная фраза: "Эти предприятия будут принадлежать конкретным владельцам", подтверждающая неизменность курса на капитализацию в аграрной сфере. Другие практические шаги пока также не внушают надежд, что капитализаторы российской деревни сколько-нибудь осознали урок, преподанный им ею в ходе президентских выборов. Они по-прежнему в плену социальных мифов, и, по-видимому, не только их, а и более действенных "удавок".

Что же делать?

Подлинно народная, учитывающая интерес крестьянства, особенности российского типа земледелия в разных его модификациях, аграрная политика возможна лишь на основе многоуровневой кооперации, обеспечивающей органическую связь коллективности с индивидуальным интересом земледельца и общественным интересом всего российского социума. Она должна учитывать принятый Учредительным собранием 5 января 1918 г. "Основной закон о земле".

И прежде всего такие его статьи, как:

"1. Право собственности на землю в пределах Российской республики отныне и навсегда отменяется. 2. Все находящиеся в пределах Российской республики земли со всеми их недрами, лесами и водами составляют народное достояние... 6. Права лиц и учреждений на землю, недра, леса и воды осуществляются только в форме пользования... 10. Отчуждение в народное достояние земель, лесов и вод, находящихся ныне у лиц, союзов, учреждений на правах собственности или в ином вещном праве, проводится без выкупа".

Это ведь все формулировалось людьми, которые лучше нас, на опыте своей жизни, знали не только позитив, но и негатив частной собственности на землю, ее купли-продажи. Сами в большинстве своем земельные собственники, депутаты Учредительного собрания руководствовались высоким чувством ответственности перед Отечеством. Решая земельную проблему отменой частной собственности на землю, они, как в свое время и призывал Л.Толстой, хотели показать российскому народу путь к счастливой жизни без тоталитарного рабства коммерции и капиталистической жестокости.

На этой базе необходима комплексная программа восстановления российского земледелия, в основу которой были бы положены принципы подлинной, а не словесной, как у правящего режима, социально ориентированной экономики; единства прошлого, нынешнего и будущего; органической взаимосвязи социальных, особенно социально-культурных, экономических, материально-технических и природных условий.

В качестве предварительного условия успеха такой программы необходимы экстренные меры по выводу сельского хозяйства из кризиса и предотвращению продовольственной катастрофы.

В свою очередь, эти меры в качестве предварительного условия требуют прекращения проводимой, на наше взгляд, компрадорской по духу аграрной политики. Предотвращая продовольственную катастрофу, они могут вместе с тем создать основы для реализации новой, отвечающей национальным интересам России и обеспечивающей ей поддержку со стороны основных масс населения деревни и города аграрной политики.

Поскольку агропромышленный комплекс органически врос в народнохозяйственную систему в целом, то необходимы две группы мер:

• общие для страны меры по предотвращению национальной катастрофы, составной частью которой будет катастрофа продовольственная;
• специфические для агросферы, среди которых мы выделили бы прежде всего следующие:
• Обеспечить паритет цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию. Его не было уже при Горбачеве. Между тем в последние пять лет цены росли в 2-3 раза быстрее именно на промышленную продукцию, в итоге аграрные производители не имеют возможности укреплять и обновлять свою материально-техническую базу: приобретение сельхозмашин снизилось в 20-25 раз в сравнении с дореформенным периодом. И это при том, что и тогда по уровню комплексной механизации российское сельское хозяйство отставало от западноевропейского на 30-35 лет. Внесение минеральных удобрений снизилось в прошлом году до 8 кг на гектар пашни против 400-700 кг в западноевропейских странах и 120 кг в России дореформенной.

• Отказаться от попыток перейти к принципам свободной купли-продажи земли и форм приватизации, инициируемых Указом президента от 7 марта 1996 г., стимулирующих этот принцип. Это разрушает сложившиеся производственно-технологические агрокомплексы, еще недавно обеспечивавшие около 70% сельскохозяйственной продукции, отбивает у людей охоту работать, порождает активное расхищение сельскохозяйственных фондов. В конституционном плане это противоречит по меньшей мере трем статьям.
• До проведения реформы цен и устранения сложившегося диспаритета их установить 50- 70%-ную скидку на материально-технические ресурсы - технику, горюче-смазочные материалы, удобрения, комбикорма, средства защиты растений, полимерные, лесные и другие строительные материалы - для сельскохозяйственных предприятий всех форм собственности.
• Обеспечить государственную поддержку предприятиям сельского хозяйства независимо от их форм собственности. Осуществить их гарантированное материально-техническое обеспечение, льготное финансирование и кредитование, а также дотирование на постоянной основе.

Большинство развитых стран предоставляют свои экспортерам массовой сельхозпродукции дотации. Что касается размера дотаций, то они в России все последние годы составляли 23-27% к доходам сельхозпроизводителей.

Для сравнения: в Германии крестьяне получают за счет государственной поддержки 50% своих доходов, в ЕС на нее тратится около 60% общего бюджета, или 70 млрд. марок, в США эта поддержка увеличивает доходы фермеров на 35-40%. Без этого либо цены на продукты возросли бы еще больше (а они и без того высокие), либо фермеры массово разорились, что необратимо сократило бы численность сельского населения.

• Передать контрольные пакеты акций перерабатывающих предприятий, элеваторов и продовольственно-сбытовых баз, а также государственно-муниципальных заведений торговли и общепита сельскохозяйственным производителям, стимулировать создание агропромышленных объединений, в которых местная администрация консолидировала бы эти пакеты. Сегодня из-за локального монополизма промежуточных звеньев в цепочке "сельхозпроизводитель - потребитель" теряется уже не 24- 27% сельхозпродукции, как это было в советские времена, а 45-55%, накрутки этих монополистов достигают 500-800% против цены, за которую уступает производитель свою продукцию, что ложится тяжким бременем на розничные цены и, следовательно, рядового покупателя. Притом самого массового.

• Восстановить государственный контроль за ценами на основные продукты питания с привлечением к этому делу товаропроизводителей, торговли, профсоюзов, общественности. Так делается во всех цивилизованных странах.
• Восстановить в полном объеме государственную поддержку социального обустройства села (дороги, электрификация, газификация, телефонизация и т.п.), без чего не удастся закрепить временную, произошедшую в результате прилива беженцев и роста безработицы в городах стабилизацию сельского населения, не разбудить созидательную энергию аграриев, не вывести село из тупикового, охватившего значительные массы сельскохозяйственного населения пессимизма, ставшего базой пассивности отчаявшихся.