Вопрос: Во-первых, эта встреча президентов, так что обещанные деньги - это государственные деньги, и естественно, что их распределят через государственные органы власти. Но ВЫ указали, что три четверти этих денег пойдут в частный бизнес. Тогда возникает вопрос: каким образом будут учитываться интересы российского частного бизнеса, да и будут ли они учитываться вообще? Каковы приоритеты? Ведь уже существуют несколько ассоциаций российских бизнесменов, будут ли они приглашены для того, чтобы установить приоритеты этих капиталовложений?

Во-вторых, мы знаем, что опросы общественного мнения в Америке показывают, что американцы не испытывают особого энтузиазма относительно предоставления этой помощи. Как показывает опрос, проведенный журналом "Ньюсуик", 75% американцев не одобряют ее. А газета "Нью-Йорк Тайме" сообщила, что 52% высказываются за помощь только в том случае, если она предотвратит гражданскую войну; 42% - за помощь, если она поможет демократической реформе; и только 29% высказываются за помощь, чтобы поддержать лично Президента Ельцина. Как вы собираетесь справиться с этой проблемой, коль скоро сами американцы не высказывают особого энтузиазма?

ПРЕЗИДЕНТ КЛИНТОН: Ответ на первый вопрос таков: это зависит от того, о каком виде помощи мы ведем речь. Например, средства, ко торые будут предназначены для новых бизнесов, конечно же, пойдут тем из них, которые обратились за финансированием и которые представляют разумный риск для капиталовложении и сделали заявку. Средства, предназначенные для приватизации, будут использованы для поддержки приватизации существующих предприятий, которые находятся во владении государства. Далее, есть какие-то другие денежные средства общего назначения в распоряжении Корпуса демократии и еще кое-что, на что народ России сможет повлиять в смысле распределения этих средств.

Что касается вашего второго вопроса, то позвольте тут высказать предположение, что в наших странах найдутся люди, которые не будут испытывать прилива теплых чувств только из-за одного того, что правительство Америки дает деньги правительству России. Имеется оппозиция, выступающая против этого и в России. И в нашей стране на всем протяжении ее истории всегда существовала оппозиция, выступавшая против помощи зарубежным странам в любом виде. То есть это никак не связано именно с Россией. Если вы посмотрите на факты американской истории, то увидите, что любая программа помощи всегда была непопулярной. Я старался объяснить американскому народу, что это не программа помощи, а программа инвестиций. Это - инвестиции в наше собственное будущее. Во время холодной воины мы израсходовали 4 триллиона долларов - триллиона! - на вооружения, личный состав и другие нужды. 

Теперь. когда в России к власти пришло демократическое правительство, когда образовались другие независимые государства, которые строят демократию и борются за то. чтобы их экономика двигалась вперед, мне кажется, что в наших собственных интересах сделать все, что в наших силах. чтобы демократия выжила, чтобы экономика России развивалась ввиду возможностей, открывающихся для торговли и капиталовложении в ее экономику. Мы также должны продолжить усилия по сокращению ядерного вооружения и других элементов враждебности с обеих сторон -как с нашей стороны, так и со стороны России.

Так что я не считаю это программой помощи. Для Соединенных Штатов это - капиталовложение. Оно в значительной степени в интересах самих Соединенных Штатов. И то, о чем я объявил сегодня, и второй этап программы, которому я надеюсь придать окончательный вид на следующей неделе. - все это, по-моему, на пользу и моей стране, и налогоплательщикам, и рабочим в моей стране.

Россия - это великая страна, которой нужен сейчас партнер, который разделяет ее цели. Но будет большой ошибкой, сети кто-то посчитает, что это какой-то вид благотворительности или помощи. Это на самом деле не так, это капиталовложение для Америки, причем прекрасное капиталовложение.

Как и при любых капиталовложениях, здесь существует определенный риск. Но это гораздо меньший риск с гораздо большими возможностями выручить свои деньги, нежели те 4 триллиона долларов, которые мы израсходовали, поглядывая друг на друга через барьер холодной войны.

Вопрос: Господин Президент! Прежде всего, позвольте поблагодарить вас за то, что вы пришли к нам выступить. В памяти нынешнего поколения корреспондентов это первый случай, когда американский Президент поступает так по отношению к российскому корпусу журналистов, так что для нас это событие большой важности.

У меня два вопроса. Первый связан с тем, что в вашем вступительном слове на другой пресс-конференции вы кратко упомянули, что обсуждали вопросы, имеющие отношение к договорам СНВ-2 и СНВ-1. Не могли бы вы сказать, удалось ли вам договориться с Президентом Ельциным о том, что можно было бы сделать для того, чтобы Украина ратифицировала СНВ-2 и присоединилась к Соглашению о нераспространении ядерного оружия? Мой второй вопрос: насколько вы уверены в том, что Конгресс США захочет поддержать вас относительно отмены поправки Джексона-Вэника и других ограничений, унаследованных со времен холодной войны?

ПРЕЗИДЕНТ КЛИНТОН: Во-первых, мы обсуждали вопросы по СНВ-1 и Соглашению о нераспространении ядерного оружия и в целом это касалось необходимости продвигаться дальше. чтобы все другие независимые государства стали неядерными. Но так же необходимо, чтобы Соединенные Штаты развивали с ними прочные взаимоотношения. Мы знаем, что мы могли бы сделать кое-что, что усилило бы. как мне кажется, желание Украины поддержать нас в этом направлении. Я говорю о том. чтобы успешно завершить наши собственные переговоры о высокообогащенном уране, поскольку это могло бы предоставить важные экономические возможности для России, но также и для Украины, и это показало бы наше желание идти навстречу со своей стороны. Но мы пришли к тому, что раз уж люди добровольно подписались под 

Лиссабонским протоколом, они должны уважать свою подпись, и мы договорились продолжить наши усилия в этом направлении. Я лично посвятил немало времени тому, чтобы убедить украинских лидеров, в частности, президента и министра иностранных дел, что лично я и Соединенные Штаты хотят хороших взаимоотношений с Украиной. Но при этом для того, чтобы мы совместно могли сделать все необходимое для укрепления экономики Украины, крайне важна готовность Украины ратифицировать СНВ-2 и присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия.

Что же касается второго вопроса относительно поправки Джексона-Вэника и КОКОМ, я хотел бы остановиться на двух моментах. Во-первых, я договорился с лидерами республиканцев и демократов в Конгрессе, что сразу же по моему возвращению мы займемся списком законодательных и других ограничений, часть которых по своей сути носит законодательный характер, -ограничений, касающихся отношений Соединенных Штатов с Россией и выступающих как наследие холодной войны. И мы постараемся определить, по какому числу таких ограничений мы сможем договориться об их отмене сразу, по крайней мере, с лидерами Конгресса.

Что касается поправки Джексона-Вэника, я думаю, что готовность изменить закон будет иметь место, если Конгресс будет убежден, что в России фактически не осталось больше "отказников", то есть людей, которые хотят эмигрировать и которым это не разрешают. Ведь если не останется ни одного человека из тех, в чью поддержку был принят этот закон, тогда, как мне думается, желание сохранить этот закон резко пойдет на убыль.

Что касается КОКОМа, то я предполагаю - и это не что иное, как чистое предположение, - что руководство Конгресса и. конечно, мои собственные советники захотят предпочесть поэтапный выход из режима КОКОМ. Но я думаю, что желание приступить к этому у них возникнет в сравнительно близком будущем.

Вопрос: Господин Клинтон, когда я прочел текст вашего выступления в Анна пол нее, у меня создалось впечатление, что ваше личное отношение - я подчеркиваю это, именно личное, а не политическое отношение к России - полностью отличается от подхода господина Буша. Не могли бы вы кратко сформулировать, в чем разница между вами как личность он вашим отношением к России, с одной стороны, и подходом господина Буша. с другой стороны? И кто подсказал вам .. или почему вы процитировали Анну Ахматову в заключительной части вашего выступления?

ПРЕЗИДЕНТ КЛИНТОН: Позвольте, во-первых. сказать, что я не желаю сравнивать себя с П резидентом Бушем или с кем бы то ни было. Я не могу сказать о том, что было у него на сердце относительно России. Но я могу сказать, что с самого моего детства я был под впечатлением от истории, музыки, культуры и литературы России. Я испытывал восторг от русской музыки еще с той поры, как стал серьезно заниматься музыкой более тридцати лет назад Я прочел основных русских писателей романистов и многих ваших поэтов, следил за вашим балетом и старался узнать как можно больше о вашей истории.

И я ездил в Советский Союз - тогда это был Советский Союз - и вы, наверное, знаете, что это чуть не стало камнем преткновения во время последней предвыборной президентской кампании - то, что я провел первую неделю 1970 года в Москве один. В следующий раз я снова побывал там за три дня до того, как господин Ельцин был избран Президентом. Но все эти голы я всегда очень внимательно наблюдал за развитием событий в вашей стране, надеясь, что наступит такой день, когда мы сможем стать настоящими партнерами. Так что к России я всегда питал личные чувства.

Многие из вас знают, что я очень люблю музыку... И одно из самых волнующих воспоминании ля меня как для музыканта -это когда Леонард Бернстаин повез Нью-йоркский филармонический оркестр в Москву, чтобы исполнить для русских слушателей П ЯТУЮ симфонию Шостаковича И он заставил оркестр сыграть последнюю часть в таком бешеном темпе, как это не удавалось никому до него. поскольку это очень сложно технически. И я был в курсе таких событии, когда они происходили.

Подобные веши всегда имели большое воздействие на мою жизнь. И я действительно всегда надеялся, что однажды, если когда-либо представится такой шанс. мне удастся сыграть свою роль в том, чтобы наши две страны стали более близкими партнерами.