Для того, чтобы оценить потенциальные возможности "православного мира" (будем пока употреблять это выражение в кавычках) необходимо поставить его в один ряд с другими транснациональными религиозными общностями, выступающими на мировой арене как политическое целое. Эти общности получили название "цивилизаций" или "миров" (христианский мир, исламский мир, православный мир и т.д.). В середине 90-х годов широкую известность получила точка зрения С.Хантингтона, согласно которой мировой порядок ближайшего будущего будет определяться именно взаимодействием и борьбой цивилизаций ¹.

Тем не менее, современная теория мировой политики остается полностью сконцентрированной на государстве. Предполагается, что каждый "мир" должен состоять из государств, которые официально поддерживают друг друга и создают формальные межгосударственные объединения на основе религии (примерно такой точки зрения придерживается Хантингтон). Причем каждое государство должно официально заявить о своей принадлежности к определенной цивилизации: провозгласить себя исламским или православным. Ничего похожего в современном мире нет (вернее, межгосударственные объединения есть, но носят они в основном формальный характер). Государства, вроде бы принадлежащие к одному "миру", поражают разнообразием своих политических режимов, экономических систем и культур.

Но вполне возможно говорить о "мирах" или "цивилизациях", если мы выйдем за рамки государственно-центрического подхода.

Религия появляется на мировой арене не в виде межгосударственных союзов, а в виде системы транснациональных связей между государствами, отдельными группами, общинами и политическими движениями. Эти связи устанавливаются "поверх" государственных границ, создавая дополнительную мировую систему, существующую наряду с системой межгосударственных отношений. В каком-то смысле, происходит частичное возвращение мира к догосударственному состоянию, когда лояльность человека может принадлежать как государству, так и транснациональной религиозной общности.

До Бенедикта Андерсона, религиозные сообщества досовременной эпохи не были привязаны к определенной территории: будучи глобальными, они простирались почти безгранично, объединенные священными языками и общими сакральными текстами ². Языками-объединителями были латынь, арабский, церковнославянский и другие языки священных текстов. Но уже в позднем Средневековье начинается процесс "территориализации вероисповеданий", предвосхищавший переход к сакрализации нации и территории ². Одним из явных проявлений этой территориализации стала замена латыни - общего языка западно-христианского мира - на множество национальных языков Европы. Уже в XVIII в. национализм в каком-то смысле пришел на смену религии в качестве всеобъемлющего мировоззрения. Движение в обратную сторону, начавшееся приблизительно в конце 70-х годов, заставило некоторых западных ученых заговорить о "новом средневековье" (neomedieva-lism) - то есть об эпохе, когда лояльность граждан принадлежит не государству, а транснациональным религиозным сообществам ³. В этот период, как и в эпоху средневековья, территория не имеет особого значения, так как люди имеют возможность вступать друг с другом в непосредственные контакты, не пересекая физически государственные границы. Многие политологи предпочитают уже говорить не о международных отношениях (отношениях между "народами"), а о мировой политике, в которой взаимодействуют государства, этнические группы, проживающие на территории одного или нескольких государств, а также транснациональные субъекты.

Эпоха средневековья с ее нечеткой территориальностью и размытыми лояльностями осталась так далеко в прошлом, что язык теории международных отношений не позволяет адекватно выразить новые явления. Под вопросом оказывается сам термин "транснациональные религиозные сообщества". Как отмечает американский исследователь Хосе Казанова, называть религии транснациональными можно только по отношению к системе суверенных национальных государств, которая заменила средневековый христианский мир (Christendom), где светская (национальная) и папская (интернациональная) власти находились в состоянии неустойчивого равновесия ⁴. Сами "транснациональные" политические религии себя с этой системой никак не соотносят; в этом смысле их правильнее называть "наднациональными" или даже "вненациональными". Слово "транснациональный" - не более чем эвфемизм, позволяющий "старому" миру суверенных государств хоть как-то примириться с новыми субъектами мировой политики. С.Х.Рудольф (Университет Чикаго) предлагает использовать метафору "прозрачных пластиковых схем", которые накладываются на традиционную политическую карту мира, не отменяя суверенных государств, но существуя наряду с ними ⁵. В реальности между миром государств и миром транснациональных субъектов имеет место не столько сосуществование, сколько битва на выживание, исход которой зависит от того, насколько успешными оказываются национальные проекты.

Каждая транснациональная религиозная система ("мир" или "цивилизация") состоит из разнородных элементов, включая государства, религиозные анклавы в границах других государств, транснациональные движения и т.д. Речь идет о транснациональных религиозных сообществах, основанных не на "просто религиях", а на религиозных идеологиях (называемых также политическими религиями).

К таким идеологиям относятся:

- политический ислам или исламизм,

- политический католицизм или теология освобождения и др.

Таким образом, сам факт, что люди исповедуют какую-либо религию не является политической проблемой. "Просто религии" в наше время не образуют транснациональных сообществ: их приверженцы, включая религиозное руководство, ощущают себя прежде всего лояльными гражданами своих государств. Например, та часть мусульман, живущих в Западной Европе, которая не идентифицирует себя с политическим исламом, не является источником угроз для целостности европейских государств. Угрозу представляют приверженцы политического ислама, которые в традиционном смысле могут даже не быть мусульманами: не знать основ ислама, не практиковать его, не соблюдать пищевых запретов и т.д.

Для иллюстрации понимания структуры "цивилизаций", возьмем общеупотребительное понятие "исламский" или "мусульманский" мир.

Многие советские исламоведы избегали говорить об исламском мире как политическом целом (цивилизации), основываясь на совершенно правильном положении, что так называемые исламские страны слишком разнятся по своим экономическим и политическим характеристикам (они предпочитали термин "исламский фактор") ⁶. В то же время, другие авторы свободно употребляют термин "исламский мир", однако расходятся во мнениях относительно того, из каких элементов этот мир состоит ⁷. Многие авторы, критикуя подход Хантингтона, указывают на якобы неразрешимые противоречия внутри "исламского мира", например, на конфликт суннизма с шиизмом ⁸.

Идеальное представление об исламском миропорядке заключается в том, что разделение сообщества мусульман (уммы) на суверенные государства не имеет смысла. Единственным суверенным правителем всех государств является Бог. На семинаре "Государство и политика в исламе" (1983 г., Лондон) было принято решение о необходимости ликвидировать национализм во всех его проявлениях, особенно в форме "нация - государство" ⁹.

В идеале сообщество мусульман должно совпадать с единым исламским государством. На практике реализации этой идеи оказалось добиться трудно. Между отдельными мусульманскими государствами существуют противоречия, которые не являются непреодолимыми, но не позволяют говорить об их объединении в единое государство. Межгосударственные союзы, основанные на исламе (Организация исламская конференция, Исламская комиссия Международного красного полумесяца, Исламский банк развития, Исламская организация по образованию, науке и культуре), носят формальный характер.

Как пишет известный российский исламовед А.Игнатенко, "исламский мир как консолидированный субъект международной политики существует только виртуально, в качестве некого проекта, точнее, проектов…" ¹⁰. Картина меняется, если учесть существование негосударственных субъектов (например, неправительственных транснациональных исламских движений, исламских меньшинств внутри государств и т.д.). На транснациональном уровне исламский мир - не проект, а реальность.

Доказательством существования мощных транснациональных исламских связей может служить, например, бурная отрицательная реакция всего исламского мира на книгу "Сатанинские стихи" Салмана Рушди. Демонстрации и другие акции протеста по этому поводу проходили не только в "официальных" исламских странах, но и везде, где живут сторонники политического ислама. Тем самым многие западные страны неожиданно оказались частью транснационального "исламского мира". Стало очевидным, что хотя в исламский мир могут входить целые государства (так называемые исламские, то есть, идеократические, например, Иран), его равноправной частью являются также политически активные исламские элементы в светских государствах: партии, движения, отдельные люди. Эти элементы, конечно, могут стремиться к завоеванию власти в своих государствах, но могут и устанавливать прочные контакты с единомышленниками поверх государственных границ.

Предположение, что книга Рушди может быть опубликована в России, также продемонстрировало, что трансграничные исламские связи существуют. 22 апреля 1998 г. мусульманские лидеры России, придерживающиеся самых разнообразных политических взглядов, (лидер радикальной организации Союз Мусульман России Надиршах Хачилаев, председатель Духовного управления мусульман Центрально-европейского региона России Равиль Гайнутдин, сторонник евразийского ислама Гейдар Джемаль и др.) выпустили совместное заявление, направленное против запланированного издательством "Лимбус-пресс" издания "Сатанинских стихов" на русском языке. Они писали, что "исполнителям этого преступного заказа никто не сможет гарантировать покой и личную безопасность в случае реализации этого враждебного плана... судьба предыдущих издателей этой книги в других странах должна послужить уроком тем, кто сегодня хочет испытать собственную судьбу", а на последовавшей пресс-конференции Н.Хачилаев прямо сослался на изданную аятоллой Хомейни фетву ¹¹.

Возникает впечатление, что распоряжение лидера одного государства, пользующегося особым авторитетом в исламском мире, обязывает к действиям граждан других государств, причем светских и даже не мусульманских в культурном смысле. При этом никто не поднимал вопроса о противоречиях между шиитами и суннитами.

Другой иллюстрацией негосударственного понимания исламской солидарности может послужить тот факт, что во время кризиса 1991 г., даже в тех странах, где правящие режимы включили вооруженные силы в антииракскую коалицию (Марокко, Бангладеш, Египет, Сирия, Пакистан), проходили массовые демонстрации в поддержку Саддама Хусейна. Во всех этих случаях очевиден контраст между позицией правительства и позицией неправительственных организаций и отдельных граждан.

Что касается противоречий внутри исламского мира, которые некоторые ученые заранее объявляют непримиримыми, то можно привести следующее высказывание Бессама Тиби: "Западные исследователи ислама, имеющие, как правило, не социологическое, а филологическое образование, по праву указывают на многообразие ислама. Однако из этого они делают неверный вывод - о недопустимости обобщающих суждений. Возможно, в филологии это и правильно, но не в политике и обществе: в этих сферах подобного рода аргументация явно ошибочна. При надлежащем знании предмета обобщение в определенной степени не только возможно, но даже необходимо, в противном случае подвергаешь себя опасности не распознать подлинную проблему. Исламский мир чрезвычайно разнообразен, но его многообразие укладывается в общий спектр, который следует именовать исламской цивилизацией. Исламизм, соответственно, также многолик и все-таки это - единый феномен" ¹².

В рамках исламского мира взаимодействуют самые разнообразные субъекты: государства вступают в контакты с транснациональными террористическими группами, шииты поддерживают суннитов, а сунниты - шиитов.

Так, Иран и Саудовская Аравия поставляли оружие мусульманам Боснии-Герцеговины, а радикальные исламисты из многих мусульманских стран сражались в боснийской армии ¹³.

Ливийский лидер Муаммар Каддафи предоставил руководителю американской организации "Нация ислама" Л.Фаракану миллион долларов на ведение исламской пропаганды в США, а Фаракан в ответ выступил с призывами прекратить санкции против Ливии ¹⁰. Список подобных примеров можно продолжить.

Ни одно государство нельзя рассматривать как монолит: в светских государствах есть сегменты общества, ощущающие себя частью исламского мира, а в исламских идеократических государствах, разумеется, существует оппозиция (тайная или явная), которая себя частью исламского мира не ощущает.

Еще ярче эта диффузная структура "цивилизаций" проявляется в связи с "католическим миром" в понимании теологов освобождения, то есть, с католическим социалистическим миром.

Пожалуй, лишь Никарагуа можно назвать государством, воплотившим идеологию прогрессивного католицизма в жизнь на общенациональном уровне; по этой причине никакого союза государств на основе теологии освобождения возникнуть не могло. "Католический социалистический мир" теологов освобождения состоял исключительно из негосударственных субъектов: политических движений, базовых христианских общин и отдельных лиц.

В наше время "цивилизации" могут приобретать виртуальный характер: например, радикальные протестантские группы, основанные на идеологии "превосходства белой расы", еще в начале 80-х годов начали использовать возможности компьютерных сетей для обмена информацией. Эта "цивилизация" (если можно применить такой термин к виртуальной общности) является полностью нетерриториальной и состоит из "фантомных сотовых сетей" или "единиц с автономным управлением", не зависящих друг от друга, но способных к одновременным действиям во имя поставленной цели ¹⁴.

Каждая "цивилизация", таким образом, оказывается диффузной: исламский мир, например, включает в себя не только официальные исламские страны (в конституциях которых упоминается ислам как основа законодательства), но и многочисленные анклавы на территориях различных государств.

А.А.Игнатенко пишет, что в Великобритании существует образование "частично выведенное из-под юрисдикции британской Короны" - зона, ограниченная отдельными мечетями, предприятиями и т.д. "Люди, расселенные дисперсно, но включенные в эту зону, характеризуются изоляционизмом, живут по исламскому праву (для них решающей идеологической и судебной инстанцией является так называемый "шариатский суд Великобритании")" - пишет он ¹⁰.

Такие разорванные в пространстве анклавы образовались уже во всех европейских странах.

В Германии действуют турецкие исламские организации, такие как "Национальный взгляд - исламское общество" с центром в Кельне. Она имеет лагеря и школы в 252 городах Европы с 14 тыс. учащихся ¹⁵.

"Второй религией" становится ислам во Франции и Италии ¹⁶. На территории Российской Федерации 16 августа 1998 г. (в селах Карамахи и Чабанмахи Буйнакского района республики Дагестан) возник исламский анклав, где отменялись законы России и вводились законы шариата.

Означает ли это, что Великобритания, Германия и Россия - "исламские государства"? Наверное, все-таки нет. Парадокс в том, что государство, не будучи исламским, может, тем не менее, неожиданно оказаться частью транснационального "исламского мира".

Не удивительно, что многие ученые-исламоведы заимствуют лексикон международного коммунистического движения, говоря то о "Коминтерне ислама", то об "исламской гражданской войне в Испании" (то есть, о войне в Афганистане) ²⁵. "Исламский мир", безусловно, не следует понимать как аналог Коминтерна, напротив, это структура, обратная Коминтерну. Коминтерн, при всем его негосударственном, даже антигосударственном характере, представлял из себя жесткую иерархическую структуру. У него был единый центр, рассылавший обязательные к исполнению директивы. Ничего подобного нельзя найти в современных транснациональных религиозных движениях, в частности, в транснациональном исламе. Формальные структуры здесь отсутствуют или не обладают достаточным влиянием. Тем не менее, у стороннего наблюдателя возникает впечатление вполне скоординированной деятельности. Каким образом транснациональные религиозные движения добиваются такой координации (если, конечно, не принимать во внимание версию с законспирированным руководящим центром)?

Ответ на этот вопрос специалисты видят в принципе эмуляции, который заключается в том, что, несмотря на отсутствие формальных руководящих структур, религиозно-политические группы воспроизводят организационные формы и доктрины друг друга ¹⁷. Если речь заходит о транснациональных религиозных режимах, многие полагают, что это означает формальные структуры, более или менее управляемые из единого центра. Но на практике речь не всегда идет о формальных организациях и запланированных кампаниях. Впечатление координации создается из-за того, что группы со сходными задачами возникают по принципу эмуляции в различных уголках мира.

Именно так создавались в конце 60-х - начале 70-х годов католические организации, основанные на принципах теологии освобождения (ватиканская иерархическая структура была здесь не при чем, так как Ватикан не поддерживал этих организаций).

"Транснациональные влияния осуществляются более сложными и разнообразными способами. Сети могут принимать разные формы, варьируясь от вертикальных и иерархических структур - классическая католическая модель - до более безлидерных моделей, в которых преобладает эмуляция, а не проекция" - пишут американские специалисты по теологии освобождения Д.Левин и Д.Столл ¹⁸. В частности, по их мнению, у теологии освобождения не было четкого "момента появления". "Вместо этого изменения возникают на основе одновременного создания и неформальной эмуляции, когда группы священников и обычных людей начинают экспериментировать с новыми идеями и моделями перемен примерно в одно и то же время по всему региону"¹⁸.

Примерно так же, на основе эмуляции, возникают и действуют по всему миру исламские политические группировки, а также группы "белого арийского сопротивления".

Разумеется, после того как количество таких организаций возрастает, они могут устанавливать контакты между собой и создавать координационные центры.

Вопрос о существовании православного мира может показаться праздным. С одной стороны, он безусловно существует как совокупность стран, где православие является основой культуры, а также отдельных общин и единичных приверженцев православия за пределами культурно-православного ареала. С другой стороны, на мировой политической сцене православный мир, в отличие от мира ислама или католического мира, почти не проявляет себя. Пока не возникло ни одной по-настоящему универсальной идеологии, которая могла бы охватить весь православный мир, объединить его вокруг себя и вывести на международную арену как консолидированный субъект. Возникает устойчивое впечатление, что такую идеологию вообще невозможно создать, что православие, благодаря своей организационной структуре (отсутствию единого главы) и тесным историческим связям с этносом, государством, территорией, обречено приобретать этнические черты и может служить идеологической опорой лишь для каждого конкретного государства.

Тем не менее, и в России, и за рубежом есть авторы (как правило - журналисты или политики, но не ученые), которые пользуются этим понятием совершенно свободно, как если бы существование "православного мира" или "славяно-православного мира", или "восточно-христианской цивилизации" не нуждалось в доказательствах. Например, 18-22 сентября 2000 г. в Севастополе проходили Московско-Крымские чтения "Восточно-христианская цивилизация в глобальном мире". Насколько можно судить, большинство участников не подвергали сомнению правомочность использования термина "восточно-христианская цивилизация" ¹⁹. Более того, культурное единство восточно-христианской цивилизации рассматривалось как автоматическое доказательство ее политического единства.

Сторонники существования православной цивилизации часто ссылаются на С.Хантингтона, который определил "православную цивилизацию" как одну из мировых цивилизаций ¹. Б.Тиби согласен с точкой зрения Хантингтона и пишет, что "восточное нереформированное христианство готовится противостоять как исламу, так и Западу" - доказательство своей позиции он видит в поддержке боснийских сербов со стороны Греции и "православной славянской цивилизации" ¹².

Эта точка зрения широко распространилась в кругах журналистов, которые подают существование православного мира как общее место, как если бы этот мир действительно выступал на международной арене единым антизападным фронтом. Так, британская журналистка Виктория Кларк полагает, что "более половины континента, который мы называем Европой, является сердцевиной не просто другой ветви христианской религии, но полностью иной культуры... [, которая] лишь поверхностно напоминает западную половину континента" ²⁰. Следуя за Хантингтоном, она утверждает: "Убийственная исключительность (murderous exclusivity) сербов в бывшей Югославии, возрождение национализма и антисемитизма в России, репутация анфан террибль ЕС и НАТО у Греции... Все это - линия фронта масштабной оборонительной войны, которую ведет восточно-православная Европа..." ²⁰. Книга путевых очерков В.Кларк "Почему падают ангелы" содержит большой фактический материал о политической интерпретации православия едва ли не во всех "православных странах", включая Россию, Грецию, Югославию и др. Однако эта книга не оставляет впечатления, что сторонники политического православия в этих странах исходят из какой-либо общей идеологии; напротив, почти все собеседники журналистки высказываются в националистическом духе. А создать единый православный мир на основе национализма, разумеется, невозможно.

События 1999 г. в Косово заставили западных журналистов окончательно утвердиться во мнении о реальности православного мира. Автор статьи в газете "New Statesman" выражает глубокое удивление тем, что греки и киприоты так резко возражали против бомбардировок. Он отмечает, что греки-киприоты хорошо образованы и процветают: "По своему внешнему виду они вестернизированы и столь же склонны к гедонизму, как и средний гражданин ЕС… Они ни в коем случае не религиозные фанатики" ²¹. В Греции 95% опрошенных выступали против политики НАТО. А на Кипре автора цитированной статьи поразило, что в пиццериях на дощечках для меню было написано Viva Serbia, а после бомбардировки китайского посольства один ювелир в Лимассоле повесил объявление "No Americans will be served today" (Американцы сегодня не обслуживаются).

Особенно удивило наблюдателей то, что в демонстрациях и акциях протеста во всех странах принимала активное участие обычно политически безразличная (и мало религиозная в традиционном смысле) молодежь.

Американская католическая газета "National Catholic Reporter" утверждала: "Многие русские и греки симпатизируют Сербии потому, что разделяют с ней общую идентичность в качестве восточно-православных христиан" ²². "New York Times" писала, что реакция России и Греции на военную операцию в Косово поднимает "вопрос о том, действительно ли на востоке существует православный мир, который фундаментально отличается от Запада по своим ценностям и принципам, который воспринимает действия НАТО не как морально оправданный крестовый поход против ясного и современного врага, но как лицемерные западные нападки против восточно-православной нации" ²³.

На этот вопрос многие поспешили ответить утвердительно.

Интересно, что и в исламском мире неожиданная политическая активность "православных стран" вызвала уверенность в существовании мощного "православного мира", с которым не стоит ссориться.

"Арабы и мусульмане обязаны защищать косоваров, но мы не заинтересованы в том, чтобы в ходе этого процесса сделать нашим врагом Россию или православный мир" - писали арабские газеты в 1999 г. ²⁴.

Саудовская газета "Asharq al-Awsat" писала о сомнениях и неуверенности, которые испытывают многие мусульманские страны по отношению к косовской проблеме. Она опасалась, что Косово может поссорить исламский и православный мир, в то время как исламским странам лучше бы сохранить хорошие отношения с Россией, которая является их союзником в борьбе против западных держав, угрожающих интересам исламского мира ²⁴.

Тем не менее, невозможно не заметить, что на фоне бурных интеграционных процессов, идущих в исламском мире, самосознание православного мира выглядит явно недостаточным. Если в мире ислама существует множество как межгосударственных, так и неправительственных организаций, собственный банк развития и даже собственная декларация прав человека, то институциональные структуры православного мира крайне слабы. Поэтому термин "православный мир" следует пока употреблять в кавычках. Даже знаменитая "поддержка", которую якобы оказывала Россия боснийским сербам, сильно преувеличена.

Руководство России, несмотря на громкие заявления, не пошло на одностороннюю отмену санкций и на поставки сербам оружия. Ранее Россия поддержала резолюцию ООН № 757 (30 мая 1992 г.) о введении санкций против Югославии, воздержалась при голосовании по резолюции № 820 об ужесточении режима санкций. Поддержку сербам (и то, в основном, словесную) оказывала лишь определенная часть российского общества, а не российское государство. Но эта общественная поддержка, как мы уже показали ранее, была плохо организована.

И все же в "православном мире" существуют собственные, хотя и слабые, институциональные структуры. Возможно, самой сильной из этих структур является созданная в 1993 г. по инициативе парламента Греции Межпарламентская ассамблея православия (МАП, до 2000 г. - ЕМАП, Европейская Межпарламентская ассамблея православия) ²⁴.

В MАП участвуют представители парламентов Албании, Армении, Белоруссии, Болгарии, Греции, Грузии, Казахстана, Кипра, Латвии, Литвы, Молдавии, Польши, России, Румынии, Словакии, Украины, Финляндии, Черногории, Чехии, Эстонии, Югославии.

На Х ежегодной генеральной ассамблее МАП (Вильнюс, Литва, 26-29 июня 2003 г.), посвященной теме "Война-Бедность. Взгляд Православия", присутствовали также делегации США, Палестины, Бельгии, парламента Уганды.

Как видно, лишь часть перечисленных государств можно назвать православными в культурном и историческом смысле (то есть, как и в случае с исламским миром, речь идет об анклавах православия в неправославном окружении). Общее Собрание МАП происходит ежегодно, исполнительным органом является Секретариат, выбираемый на двухгодичный срок. Постоянными членами Секретариата являются только представители Греции и России, а Генеральным Секретарем может быть только представитель Греции.

МАП не является политической организацией. Однако периодически ее Секретариат делает заявления по различным животрепещущим политическим проблемам, особенно имеющим отношение к православному миру.

Так, резолюция заседания Секретариата МАП по палестинской проблеме (Александрия, 2 марта 2002 г.) осуждает действия правительства Израиля против палестинцев. В некотором смысле, по этой резолюции можно судить о том, что в "православном мире" (в том числе за пределами России) довольно широко распространена идея союза с исламом против диктата Запада.

В поле зрения МАП попадала также проблема Северного Кипра.

Тем не менее, МАП существует не для обсуждения политических проблем. Основной сферой ее деятельности является образование и культура. Большое внимание уделяется также проблемам биоэтики - актуальным, но безопасным с точки зрения возможного конфликта с национальными правительствами.

МАП выступает за создание в будущем регионального объединения православных государств, которое в каком-то смысле противостояло бы влиянию США. Однако этот союз не является (во всяком случае, в глазах большинства членов МАП), антизападным: он скорее антиамериканский, но явно проевропейский. Руководство МАП придерживается точки зрения, что Европе следует отделить свои интересы от американских и выработать собственную международную позицию. Нельзя исключать, что российские представители в МАП склонны интерпретировать эту позицию в более антизападном духе, нежели о том свидетельствуют реальные заявления МАП.

Еще одной относительно крупной межправославной неправительственной организацией является созданный в 1995 г. Международный Фонд единства православных народов (ФЕПН) ²⁵.

Он ведет, в основном, благотворительную деятельность (создание паломнических домов, гуманитарная помощь, строительство и восстановление храмов, проведение выставок, фестивалей, конференций), ориентируясь на духовное, а не политическое единство православного мира.

Из относительно крупных институтов православного единства можно назвать также Всемирное братство православной молодежи СИНДЕСМОС (SYNDESMOS - The World Fellowship of Orthodox Youth) ²⁵.

Эта организация, со штаб-квартирой в Греции, была основана в 1953 г. как объединение православных молодежных движений Западной Европы, Греции и Ближнего Востока. В настоящий момент в нее входит 121 организация (молодежные движения и богословские школы) из 43 стран мира, в том числе из России.

Можно упомянуть также существовавшую в 1995-2000 гг. научную организацию Юстиниановский центр по изучению Византийского содружества наций (The Justinian Centre), которая заявляла о себе как о "всеправославном" и "всевизантийском" мозговом центре (базировалась она в Великобритании).

Юстиниановский центр возник для изучения проблем "православного региона" в целом, в противоположность традиционному подходу, когда Россия, Греция, Балканы, Восточная Европа изучались изолированно. Он пытался "заставить различные "православно-этнические сообщества" увидеть за пределами более узких границ этничности реальность транснациональной цивилизации, включающей в себя различные народы - греков, русских, украинцев, сербов, арабов, эфиопов и т.д., культуры и исторический опыт которых объединены столь многими общими чертами" ²⁷. Однако эта организация закончила свое существование, не добившись известности даже в научных кругах.

Все перечисленные православные организации мало известны за пределами круга их непосредственных участников. Помимо этого, в международных православных организациях идет явное и неявное соперничество между представителями России и Греции.

В 1994 г., когда принимались уставные документы МАП, российская и некоторые другие делегации (из большинства стран СНГ и Болгарии) настояли на введении дополнительного поста Президента Ассамблеи наряду с постом председателя Секретариата, который должен автоматически занимать грек. На новый пост был сразу же избран русский - председатель Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций, депутат от КПРФ, В.И.Зоркальцев.

Интеграция православного мира, таким образом, изначально подорвана соперничеством России и Греции. Разумеется, МАП не сможет стать полноценной политической православной организацией пока в ней идет соперничество пророссийской и прогреческой партий.

Значительно больше, чем перечисленные малоизвестные и не особенно активные организации говорят о потенциальном политическом единстве православного мира такие факты как общая негативная реакция населения "православных стран" на бомбардировки Косово.

Можно также вспомнить об охватившей весь "православный мир" кампании против штрих-кодов и налоговых номеров, которая является эмуляцией процесса, начавшегося в Греции еще в 1993 г., когда либерально-социалистическое правительство объявило о своем намерении исключить из удостоверений личности граждан графу "религия". Затем консервативные круги Греческой Православной Церкви подняли проблему электронных удостоверений личности в связи с созданием компьютерной системы контроля "Система информации Шенген", то есть базы данных с именами всех граждан стран Шенгенской группы.

Политические фундаменталисты в Греции и за ее рубежами восприняли это как создание системы тотального контроля за каждым гражданином.

"Прочие" православные страны (в первую очередь - Россия) немедленно откликнулись на греческую кампанию собственными акциями протеста против штрих-кодов, смарт-карт, личных кодов, налоговых номеров и т.д. В начале 2000-х годов в России началась также эмулирующая греческую кампания против отмены графы "национальность" в паспортах нового образца.

Такие кампании свидетельствуют не о существовании тайного центра, координирующего православную политическую активность, но о наличии скрытых "внутриправославных" политических связей, которые, однако, не получили пока институционального оформления. Православный мир как политическое целое является, таким образом, не межгосударственным союзом, а сетью, состоящей из различных православно - политических движений, отдельных индивидов, групп давления внутри церковных и государственных администраций. Подчеркнем, что речь идет не об отношениях православных церквей и не о межцерковных связях. Связи могут возникать и между группами, которые официальные церкви рассматривают как полуеретические или даже еретические.

Например, российские политические фундаменталисты устанавливают связи с греческими "старостильниками", отколовшимися от официальной Греческой Православной Церкви, или с Русской Православной Церковью за Границей. В политических кампаниях общеправославного характера могут участвовать и неоязычники, и даже вообще неверующие люди, считающие себя "православными по культуре". Даже такие близкие к официальной церкви организации, как МАП и СИНДЕМОС, допускают в свои ряды представителей нехалкидонских общин. Отношения православных церквей, их контакты с Древними Восточными церквами, старостильниками, староверами и т.д. представляют собой отдельную, очень интересную проблему.

Хотя синхронные массовые выступления в православных странах (сходные с выступлениями мусульманского мира против книги Рушди) и демонстрируют наличие потенциального единства, говорить о православном мире как о самостоятельной культурно-политической общности было бы преждевременно. Международных православных организаций - как правительственных, так и неправительственных - крайне мало. Не существует общеправославных финансовых институтов, подобных Исламскому банку развития. Не выработано никаких общих православных подходов к важнейшим проблемам современности. У власти в большинстве предположительно православных стран находятся политические силы, которые отождествляют себя с западной культурой, а вовсе не с "восточно-христианской цивилизацией". Потенциал единства проявляется только в критические моменты - например, в случае бомбардировки.

Не зря Владимир Бондаренко назвал Слободана Милошевича "объединителем всех патриотов в России" ²⁸. Добавим - не только патриотов, и не только в России. За время бомбардировок Косово было продемонстрировано столько примеров православной солидарности, сколько, пожалуй, не наберешь за все время, прошедшее с падения Константинополя.

Поскольку потенциал единства в православном мире изначально слабее, чем в мире ислама, он вряд ли сможет возникнуть сам по себе. Для превращения православного мира в самостоятельную политическую силу необходимо внешнее воздействие. Кстати, и в исламском мире внешнее воздействие играет значительную роль: международные исламские банки финансируют создание исламских предприятий в светских государствах, международные организации оказывают разнообразную помощь - от финансовой до моральной. Однако у православного мира нет силы, которая оказала бы на него внешнее воздействие. У него есть нечто иное - то, чего, по мнению С.Хантингтона, недостает миру ислама: а именно - единый лидер, "стержневое государство", которое обладает одновременно достаточной силой и достаточной культурно-религиозной легитимностью, убедительной как для "своих", так и для внешнего мира ¹. На эту роль вполне подходит Россия. "Сила и твердость любого православного альянса ограничены, если его частью не является Российская Федерация" - полагает известный румынский общественный деятель Габриель Андриеску ²⁹.

Иными словами, Россия может создать православный мир. По ряду причин она, фактически, является православным миром:

во-первых, Россия - самая крупная и мощная из предполагаемых православных стран;

во-вторых, Россия никогда не была колонией и на протяжении истории сохраняла собственную государственность;

в-третьих, Россия - единственная православная страна у которой есть развитое представление о своей глобальной миссии.

Последний аргумент представляется самым важным. Хотя "региональный мессианизм" присущ многим "православным странам", ни одна из них не обладает достаточной смелостью, чтобы назвать себя потенциальным лидером всего православного мира (включая Россию). Тем более, ни одна из них не претендует на роль глобального лидера, способного объединить православный мир с исламским миром, Индией и т.д.

Таким образом, православный мир (без кавычек) появится в тот момент, когда Россия осознает себя как его лидер. По нашему мнению, современные православные интеграционные процессы слабы именно потому, что Россия пока не уделяет им особого внимания.

Для того, чтобы православный мир появился на международной арене в качестве культурно-политического единства, аналогичного исламскому миру (а может быть, более сплоченного и мощного), необходимо превращение России в православное государство, то есть государство, внутренняя и внешняя политика которого основаны на идеологии политического православия (так же как политика исламского государства строится на основе идеологии политического ислама) ^*. Подчеркнем, что необходим именно приход православно-политических сил к власти в России (в той или иной форме, хотя бы в форме участника коалиционного правительства). Даже если православно-политическое движение превратится в России в мощную оппозицию, этого все равно будет недостаточно для образования православного мира, так как оппозиция не будет обладать ресурсами такого масштаба, как государство.

Став (в политическом смысле) православным государством, Россия будет стремиться к созданию союза, объединяющего вероятные православные страны, а также негосударственные субъекты международных отношений (политические движения, отдельные неполитические группы и т.д.).

Кто сможет - и захочет - войти в такой союз?

Очевидно, что состав православного мира (или "восточно-христианской цивилизации") будет зависеть от того, на основе какой именно идеологии политического православия будет строиться политика России. От этого же зависит состав возможных союзников во внешнем, неправославном мире. Интеграция православного мира будет представлять для России довольно трудную задачу: ей придется опираться на те силы внутри "православных стран", которые в настоящий момент являются оппозиционными (хотя они могут пользоваться популярностью у населения).

Сторонники политического православия понимают, что в процессе создания православного мира им придется сотрудничать не с дружественными государствами, а с определенными оппозиционными силами внутри этих государств. Они берут на вооружение тактику Коминтерна, устанавливая идеологические связи поверх государственных границ. Эта тактика напоминает и попытку экспорта иранской революции с опорой на шиитские общины внутри различных стран. Однако прямой экспорт революции оказался для Ирана не очень успешным.

Россия может добиться успехов в экспорте идей политического православия. Часть предполагаемых православных стран, в которых сильны пророссийские силы, могут войти в православный мир целиком. Другие могут распасться и войти в него частично; третьи останутся за его пределами. Как правило, идеологи политического православия не ведут речь о присоединении православных стран к России. По структуре православный мир, как и мир ислама, будет состоять как из государств, так и из разнообразных негосударственных субъектов (православных и "условно-православных" политических движений, общин, группировок и отдельных лиц). С другой стороны, православный мир, безусловно, будет более иерархичным и структурированным, так как Россия станет объединяющим центром, которого недостает исламскому миру, чтобы создать полноценный политический союз.

Другие государства (в первую очередь, Греция), претендующие на роль общеправославного лидера, не смогут выдержать конкуренции с Россией и обречены не столько соперничать с ней, сколько оставаться вне рамок православного мира. Иллюзия равноправного соперничества между Грецией и Россией сохраняется до тех пор, пока Россия не стала православным государством и от ее имени в международных православных организациях (таких как МАП) участвуют представители оппозиционных сил, не обладающие ресурсами государства.

В каждой "православной стране", как и в России, сталкиваются различные версии православия, которое может выступать и как политическая религия, и как гражданская, и как этнический проект. Эти версии можно условно разделить на три группы:

- официальная "православная идеология", служащая в качестве гражданской религии, скрепляющей целостность данного государства;

- радикальные этноцентрические идеологии, основанные на этническом понимании православия. Иногда эти идеологии могут переходить в политическое неоязычество.

- идеологии православно-социалистического характера, ориентированные на объединение "православного мира" для глобальной борьбы с либерально-капиталистическим Западом (обычно эти идеологии являются также пророссийскими).

В любой "православной стране" идет невидимая миру (так как соответствующие материалы публикуются главным образом на местных языках) борьба между сторонниками единства православного мира и сторонниками этнического православия. Однако в некоторых "православных странах" (в частности, в Греции и Румынии) православие настолько срослось с этнической принадлежностью, что интеграционные пророссийские силы находятся здесь в абсолютном меньшинстве. Во внутренней политике этих стран есть только две реальные силы: сторонники интеграции с Западом (воспринимающие православие как гражданскую религию) и сторонники этнического православия. Политический проект последних не предполагает создания православного мира во главе с Россией, а иногда замыкается рамками этнически и религиозно однородного государства.

       ¹ Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. N.Y.: Touchstone, 1997. Р. 28, 45-46, 177.
       ² Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: Канон-пресс-Ц; Кучково поле, 2001. С. 36, 41.
       ³ Bull H. The Anarchical Society. N.Y.: Columbia Univ. Press, 1977.
       ⁴ Casanova, J. Globalizing Catholicism and the Return to a "Universal" Church / Transnational religion and fading states. Ed. by Rudolf S., Piskatori J. Boulder, Colo.: Westview, 1997. P. 121.
       ⁵ Rudolph S.H. Introduction: Religion, States and Transnational Civil Society / Transnational religion and fading states... P. 12, 13, 255.
       ⁶ Милославский Г.В. Содержание понятия "исламский фактор" в современных международных отношениях / "Исламский фактор" в международных отношениях в Азии. (70-е - первая половина 80-х годов). М.: Наука, 1987. С. 29-39.
       ⁷ Прошина Е.М., Добин А.В. Ислам и политика // Ежегодник: сб. научных статей. СПб., 1999. С. 162-163; Husain M.Z. Global Islamic Politics. N.Y.: Harper & Collins College Publishers, 1995. Р. 25
       ⁸ Rudolph S.H. Dehomogenizing Religious Formations // Transnational religion and fading states. Ed.by Rudolf S., Piskatori J. Boulder, Colo.: Westview, 1997. P. 244.
       ⁹ Жданов Н.В. Исламская концепция миропорядка. М.: Международные отношения, 2003. С. 24.
       ¹⁰ Игнатенко А.А Самоопределение исламского мира / Ислам и политика. (Взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии). М.: ИВ РАН; Крафт+, 2001. С. 9, 11, 16, 17.
       ¹¹ Верховский А.М., Михайловская Е.В., Прибыловский В.В. Политическая ксенофобия: Радикальные группы. Представления политиков. Роль церкви. М.: Панорама, 1999. С. 115.
       ¹² Тиби Б. Политизация религии // Internationale Politik. № 2. 2000. Интернет-версия. http://www.deutschebotschaft-moskau.ru/ru/bibliothek/internationale-politik/2000-02/article04.html
       ¹³ Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса. (1990-2000). М.: Издатель А.Соловьев, 2001. С. 279-281.
       ¹⁴ Hoffman B. Inside Terrorism. N.Y.: Columbia Univ. Press, 1998. Р. 118.
       ¹⁵ Киреев Н.Г. Антитеррористическое законодательство и борьба с радикальным исламизмом в Турции / Мусульманские страны у границ СНГ. (Афганистан, Пакистан, Иран и Турция - современное состояние, история и перспективы). М.: ИВ РАН; Крафт+, 2001. С. 326.
       ¹⁶ Кудрявцев А. Вторая религия Франции / Россия и мусульманский мир. 2003. № 2; Баутдинов Г. Станет ли Италия мусульманской страной? // Россия и мусульманский мир. 2003. № 2.        ¹⁷ Eickelman D.F. Trans-State Islam and Security / Transnational religion and fading states... P. 32.
       ¹⁸ Levine D.H., Stoll D. Bridging the Gap Between Empowerment and Power in Latin America / Transnational religion and fading states... P. 73, 74.
       ¹⁹ Антоненко С. Тревога и ответственность за судьбу цивилизации // Москва. 2000. № 12.        ²⁰ Clark V. Why Angels Fall. A Journey through Orthodox Europe from Byzantium to Kosovo. L.: MacMillan, 2000. P. 7, 8.
       ²¹ Smith C. In Cyprus, even pizza is pro-Serb // New Statesman. London; 31 May 1999. Vol.12. Issue 557.
       ²² Gaut G. NATO was blind to religion's role in Balkans // National Catholic Reporter. 2 July 1999.
       ²³ Schmemann S. A New Collision Of East And West // New York Times. 4 April 1999.
       ²⁴ More Arab perspectives on Kosovo / Mideast Mirror. London. 29 April 1999.
       ²⁵ Сайт МАП: http://www.eiao.org/russian/
       ²⁶ Сайт ФЕПН: http://www.fepn.ru
       ²⁷ http://www.syndesmos.org/en/
       ²⁸ Eye On The Commonwealth. A publication of the Justinian Centre. Vol. 4. No. 3, http://www.geocities.com/Athens/Olympus/5357/index2.html
       ²⁹ Бондаренко В. Милошевич - герой славян // Завтра. 13 апреля 1999. № 15. http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/99/280/11.html
       ³⁰ Andriescu G. International Relations and Orthodoxy in Eastern and South-European Europe / Studii Internationale - International Studies. Bucharest, 1998. No. 4. P. 28.
       ^* Существует точка зрения, что исламские государства строят свою политику, исходя исключительно из национальных интересов, для которых идеология исламизма служит лишь прикрытием. Однако данная работа построена на противоположном представлении об основаниях политики в идеократических государствах.