Сейчас уже стало вполне очевидным. что острейший демографический кризис в России - порождение "курса реформ". Если в 80-х годах в демографической ситуации еще ощущалось влияние последствий военных лет, сказавшихся на падении рождаемости, то в 90-х годах, напротив, с учетом послевоенного "бэби-бума" она должна была бы возрасти, ибо в детородный возраст вступили кнуки обширного количества дегей "бэбн-бума" начала 50-х годов. Однако, несмотря на это, рождаемость упала до нижайшего уровня. В 1993 г. ее суммарный коэффициент (число детей, рожденных женщиной в течение жизни) сократился до 1,38 против 2,14-2,15, необходимых для простого воспроизводства населения.

Сверхсмертность косит ряды россиян еще в большей степени, чем падение уровня рождаемости. При этом рост числа умерших составил за последние четыре года 40%.

Показатель средней продолжительности жизни, во многом социально обобщающий, достигнув в 1987 г. 70 лет, в 1992 г. снизился до 68, в 1993 г. - до 65 лет, а в 1994 г. - до 64 лет. Это уровень Латинской Америки. Падение продолжается. Напомним, что уровень Южной Азии - 57 лет, Африки - 52.

По продолжительности жизни мужчин мы уже почти достигли южноазиатского уровня (58- 59 лет). Выручают наши женщины - более жизнестойкие, чем мужчины, и менее подвергающиеся воздействию стрессовых и чрезвычайных факторов (алкоголизма, убийств, военных конфликтов).

Итак, если уровень рождаемости у яай относительно близок к южноевропейскому, то продолжительность жизни - на уровне развивающихся стран. В Западной, а затем и в Южной Европе рождаемость уже давно чрезмерно низка, и это явление используется даже для оправдания сложившейся у нас ситуации.

Ну что ж, все больше становится очевидным, что рынок всегда и всюду против детей. Там, где царит культ наживы и принцип "ты - мне, я - тебе", за детей, как и за все другое, надо платить: в хваленой Европе семьи экономят на детях, точнее - на количестве детей, а государства хотя и начали платить родителям на детей, но платят все-таки мало.

Что же говорить о России, где пособие на детей сейчас составляет нищенскую сумму в 14 тыс. руб., а матерям-одиночкам платят чуть больше 21 тыс. Рынок губит детей - и родившихся, и тех, кто мог бы родиться. Не одна только инфляция, а именно рынок как таковой, как система со всеми его атрибутами: абсолютным обнищанием народных масс, постоянным, обгоняющим зарплату ростом цен. неслыханными в России социальным расслоением, безработицей и отчаянием.

Стоимость потребительской корзины за 1994 г. выросла в 3,5 раза, цены - в 3,24 раза, тогда как средняя зарплата в 2,3 раза.

Цены на продовольственные товары, которые все-таки как-то сдерживались, выросли в 3,1 раза. В 1994 г. резко возросли цены на хлеб, молоко, пищевые жиры - в 4 раза. На непродовольственные товары цены поднялись в 2,9 раза (их покупают все меньше). Зато На платные услуги населению - в 7,6 раза. Несомненный рекорд! Сфера услуг "дерет" с нас как никогда раньше. В Москве рост цен за год - в 3,9 раза, в С.-Петердурге - в 3,7.

Все хуже обстоит дело со снабжением населения отечественными товарами. Из торговли исчезают молоко, яйца, дешевые сорта колбас, свежее мясо. Начались, и уже давно, перебои со снабжением хлебом, сахаром, растительным маслом. Даже Москва здесь не исключение, что уж говорить о периферии.

Это и неудивительно: в 1994 г. производство животноводческой продукции в России упало почти в 2,5 раза. Сейчас в России половина товаров импортные, в Москве - 3/4. Цены на них постоянно растут.

Розничные и рыночные цены на отечественные овощи почти сравнялись с ценами на заморские фрукты - бананы, апельсины, киви. До курса реформ их соотношение было 1 к 10, а то и 1 к 20. Рыночный курс развил сильнейшие факторы удорожания. Привозные бананы становятся сейчас лишь в полтора-два раза дороже отечественной картошки, а вскоре станут дешевле ее. Начнем "сидеть" на хлебе и бананах. Цена на яблоки превысила стоимость бананов.

При таком, рыночно-колониальном, направлении развития Россия как бы приговорена к вымиранию. Она и вымирает. Уже третий год подряд.

За 1987-1993 гг. процессы естественного движения населения были следующими (табл. 1). В 1992 г. уровень смертности превзошел уровень рождаемости на 220 тыс. чел., за 1993 г., по уточненным данным, - на 750 тыс., за 1994 г., по предварительным данным, - на 920 тыс. Превышение составило 1,7 раза.

По прогнозам, с 1994 по 2005 г. численность умерших превысит число родившихся на 12 млн. чел., или в 1,8 раза.

Ожидаемая в 2005 г. продолжительность жизни - примерно 59 лет. Поистине страшные цифры. Сверхсмертность, как и падение средней продолжительности жизни, - целиком на совести тех, кто проводит "курс реформ". Естественными демографическими факторами (старение населения) они сейчас не определяются.

Следует пояснить, что динамика смертности находится под влиянием как социальной, так и демографической среды - в особенности возрастной структуры населения. В "спокойные" годы постарение населения обычно автоматически ведет к повышению средней продолжительности жизни. Но в периоды кризиса эта тенденция нарушается. Как известно, понятие средней продолжительности предстоящей жизни означает число лет, которые предстоит прожить в среднем родившимся в данный период, если на протяжении их жизни уровень смертности в каждом возрасте остается таким, каким он был в год рождения. Поскольку в кризисное время смертность растет практически во всех возрастах, то предполагаемый уровень смертности на протяжении предстоящей жизни также увеличивается, что приводит к сокращению средней продолжительности жизни населения.

В странах, где давно идет старение населения, связанное с длительным периодом снижения рождаемости и ростом продолжительности жизни, в составе населения очень высока доля старых людей - и соответственно относительно высок общий коэффициент смертности, и все же ни одна из развитых стран не имеет коэффициента смертности выше 12-13 промилле. Поэтому наш нынешний коэффициент (около 16 промилле) - несомненный рекорд. Притом, что в России вовсе не такое уж старое население, как на Западе.

14 и больше промилле имеют лишь 25 беднейших африканских и азиатских стран (несмотря на молодое население), что является следствием ужасающих условий существования, а также военных действий в ряде из них. Вот и мы оказались в их ряду.

Реальный уровень зарплаты с учетом инфляции в середине 1994 г. составил 40% к 1990 г. Ныне, после новогоднего скачка цен, он не более 1/3. Но это в среднем. По данным за 1-ю половину 1994 г., 73% россиян получали зарплату меньше средней. Если эта пропорция сохранилась (а она, напротив, изменилась в худшую сторону), то это значит, что по крайней мере 3/4 населения страны - малоимущие и бедные.

Децильный коэффициент (отношение доходов 10% самых богатых к доходам 10% самых бедных) по реальной зарплате составил в августе 1994 г. 25, тогда как в ноябре 1993 г. - 15. То есть 1994 г. принес такое социальное расслоение общества, какого никогда раньше не было. По расчетам, доходы от дополнительной занятости, о которой идет большой звон, составляют не более 20% от общей суммы реальных доходов. В конце 1994 г. децильный коэффициент по уровню всех доходов - 14. Правда, в США тоже 14, и мы теперь с успехом догнали богатую Америку.

Уровень среднедушевых реальных располагаемых доходов населения увеличился за 1994 г. на 14% (за счет богачей), но уровень среднемесячного дохода одного работника в промышленности с учетом инфляции снизился за 1 полугодие на 13% и продолжает падать. Новогодний рывок цен, не учтенный в этих данных, перечеркнул рост среднедушевых доходов, а бедные и нищие слои народа отбросил далеко назад.

Хуже всего семьям с детьми. В середине 1994 г. 31% таких семей находились ниже уровня бедности. Семьи с 3-4 детьми живут ниже всяких возможностей. Генофонд нации уничтожается.

С 1991 г. вообще самые низкие темпы роста доходов - в семьях с большим числом детей, а повышение уровня доходов шло только за счет богатых. Остальные так и не восстановили уровень жизни 1990 г.

Нищета и голод в России стали нормой. Потребление продуктов питания в 1993 г. по сравнению с 1989 г. (принятом за 100%) упало до 66%, а мяса даже до 57%. Товарный рынок заполнен только в представлении реформаторов, во многих местах страны, особенно в деревне, из магазинов исчезли прежде вполне доступные продукты.

Болезни косят стариков и детей. Если в СССР в 1985 г. пищевой рацион обеспечивал высокий уровень калорийности (более 3000 килокалорий на человека в сутки), т.е. в соответствии с современными представлениями о рациональном питании превышал потребности, то в 1992 г. он составил 2100 килокалорий. Это уже уровень постоянного недоедания и медленного угасания для большинства народа.

Короче, на наши так называемые реформы население реагирует вполне естественным, если хотите, образом: слабые вымирают.

За 1994 г. смертность населения от несчастных случаев, отравлений и травм возросла на 10% (в том числе от отравления алкоголем на 25%, самоубийств - на 11%), от болезней органов пищеварения - на 14%, от инфекционных и паразитарных заболеваний - на 15%. Почти 2/3 общего прироста показателя смертности пришлось на трудоспособные возрасты.

Общепризнанно и давно уже никем не оспаривается, что заболеваемость такими болезнями, как туберкулез, сифилис, дифтерия, связана в большей мере с действием факторов социального порядка. И никому не надо доказывать, что рост инфекционных заболеваний является важнейшим индикатором социального неблагополучия в стране. Отметим, что при этом по большинству болезней также сложилась устойчивая тенденция роста, и в особенности болезней крови и кроветворных органов, эндокринной системы, мочевой системы и т.д.

Естественно, в первую очередь жертвами эпидемий, болезней и смертей становятся дети и старики. Резкое изменение структуры питания, недоедание, недостаток витаминов сказываются отрицательно также и на здоровье молодых матерей. В основе заболеваний - нарушенная структура питания и даже просто недоедание.

В настоящее время до 70% женщин имеют отклонения в здоровье. Остается на высоком уровне и не имеет тенденции к снижению материнская смертность, показатель которой в развитых странах в 4-5 раз ниже, чем в России. В структуре причин материнской смертности почти треть приходится на варварский способ регулирования рождаемости - аборт. Сдерживает решение вопроса стабилизации рождаемости также серьезная медико-социальная проблема, связанная с большой частотой гинекологических заболеваний, увеличением числа супружеских пар, страдающих бесплодием, с высоким уровнем самопроизвольных выкидышей, преждевременными родами.

Что касается изменений в младенческой смертности, то здесь тенденция к росту проявляется не столь отчетливо. Дело в том, что из двух основных причин роста этого показателя - обнищания людей и ухудшения медицинского обслуживания - на первый план выходит вторая; и тогда чем более экономически сильно общество (а у нас оно изначально сильно), тем оно успешнее предотвращает действие этого фактора.

И действительно, уровень младенческой смертности держится на докризисном уровне, правда, по сравнению с развитыми странами он у нас относительно высок. Обращает на себя внимание увеличение в 1991-1993 гг. числа младенцев, умерших от болезней органов дыхания, пищеварения и инфекционных заболеваний, в особенности среди проживающих в сельской местности. Эти факторы являются потенциально управляемыми: их рост - симптом ухудшения системы охраны здоровья детей.

Проблема снижения младенческой смертности - одна из самых острых в социально-демографическом развитии многих национально-государственных образований. В 1993 г. в республиках Тува, Чечня, Ингушетия, Алтай, Саха, Дагестан, Хакасия из каждой 1000 родившихся умерло, не дожив до 1 года, 21-36 новорожденных. Это территории с традиционно распространенной многодетностью. И вместе с тем даже смертность "первенцев" здесь в 1,2-1,8 раза выше, чем в среднем по России. Высокая смертность новорожденных отмечается практически во всех автономных округах, причем в сельской местности Корякского автономного округа этот показатель превысил 40 промилле.

Критическая ситуация с младенческой смертностью сложилась и в ряде областей России, в основном в сельской местности. Так, в 1993 г. данный показатель в Курганской области равнялся 31,3% промилле, в Тульской - 27,3, в Свердловской - 27, в Кемеровской - 26.6, в Иркутской - 27,1 промилле, В Еврейской автономной области уровень младенческой смертности составил 35,5% промилле, причем в сельской местности - 39,2 промилле (при 18-20 промилле в среднем по России).

Проблема браков и разводов относится, пожалуй, к наиболее социальным из всех демографических сюжетов. Материальные соображения в эпоху кризиса не способствуют юридическому оформлению браков. В результате растет доля внебрачных связей и гражданских браков. Это служит сдерживающим моментом в росте рождаемости, увеличивает количество абортов.

Существует тенденция увязывать названные результаты только с состоянием здравоохранения. Конечно, оно тоже резко ухудшилось, но Б основе всего - пагубный социально-экономический и вместе с тем политический) курс буржуазной России.

Естественная убыль, т.е. депопуляция, охватила прежде всего области с русским населением, постепенно распространяясь и на территории национальных республик, областей и округов, в первую очередь тех, где преобладает или высок процент русского населения.

Депопуляция в 1994 г. охватила 69 регионов страны, особенно Северо-Западный и Центральный районы, а также Нижегородскую, Воронежскую и Тамбовскую области, где коэффициент естественной убыли был в 2,5- 1,5 раза выше среднероссийского (15,3-9,0 промилле против 6,2 по России). На 27 территориях естественные потери превысили миграционный прирост и привели к общему сокращению населения.

За послевоенные годы численность населения России изменялась следующим образом (табл. 2).

Как известно, общий прирост населения определяется не только естественным, но и миграционным приростом (или оттоком). Численность населения России теперь поддерживается только огромным притоком беженцев и вынужденных переселенцев. При естественной убыли в 1994 г. 920 тыс. чел. чистый миграционный прирост составил 796 тыс. чел., и население сократилось только на 124 тыс. (в 1993 г. - на 308 тыс.).

В будущем население России все более будет определяться регулированием миграции и войнами типа чеченской. Хотя в 1994 г. показатель рождаемости впервые за последние годы не уменьшился, но оказался на уровне, не обеспечивающем простого возмещения поколений, - на уровне глубоком депрессии. Без серьезного изменения всего социально-экономического курса и образа жизни показатель рождаемости не изменится к лучшему (небольшие колебания будут связаны с изменениями в демографической структуре).

РОССИЯ ОКАЗАЛАСЬ В ДЕМОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОПАСТИ, КОТОРУЮ МЫ НАЗЫВАЕМ КАТАСТРОТОН И ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫМ БЕДСТВИЯМ.