Предсказывая неизбежность овладения человеком ядерной энергией, российский мыслитель и ученый Владимир Иванович Вернадский спрашивал себя: "Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить ее на добро, а не на самоуничтожение? Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука?"

Этот вопрос, впервые прозвучавший более 70 лет назад, сегодня вновь приобретает особую остроту и актуальность. Дело в том, что в 1995 г. истекает срок действия Договора о нераспространении ядерного оружия, и специально созванной конференции предстоит решить его дальнейшую судьбу. Иными словами, мировому сообществу придется продемонстрировать, доросло ли оно до умения разумно использовать энергию атомного ядра, которую научилась высвобождать наука.

Энергия атомного ядра впервые показала себя миру 6 августа 1945 г. как средство массового уничтожения: 78 000 убитых и 84 000 раненых в итоге атомной бомбардировки Хиросимы - такие цифры приводились в исследовании консультативной группы, представленном Генеральным секретарем ООН У.Таном в 1968 г. членам этой международной организации. Однако действие радиации и более тщательные подсчеты умножили эти цифры.

Лишь через девять лет после истребительных взрывов над Хиросимой и Нагасаки, в июне 1954 г., ядерная энергия получила направление "на добро", говоря словами В.И.Вернадского. Она привела в движение электрогенератор мощностью в 5000 киловатт в небольшом городке Обнинске.

Как ни парадоксально, мирная профессия атомного ядра не ослабила, а, напротив, увеличила его потенциальную военную опасность. Атомная энергетика сравнительно быстро продемонстрировала ряд преимуществ, что и определило ее быстрый рост, появление атомных электростанций во многих странах, практически на всех континентах. Между тем побочным продуктом эксплуатации мирной атомной энергетической установки является плутоний, который может быть использован в качестве расщепляющегося материала для изготовления ядерного взрывного устройства. Нагасаки был уничтожен плутониевой бомбой. Для производства такой, так называемой "номинальной" бомбы мощностью в 20 кт тротила требуется 8 кг плутония. Чтобы понять меру опасности, достаточно сказать, что количество этого радиоактивного материала, накопленного в результате работы энергетических реакторов, исчисляется десятками тонн.

Теоретически проблема нераспространения ядерного оружия возникла одновременно с появлением атомной бомбы. Однако в первое десятилетие с момента этого события ядерная технология оставалась предметом строгой секретности всего нескольких ядерных держав. Однако в период 1954-1958 гг. начался и стал набирать силу процесс международного обмена информацией в атомной области. Этому способствовали международные конференции по мирному использованию ядерной энергии, проводившиеся начиная с 1955 г. под эгидой ООН. 

В 1957 г. было создано Международное агентство по атомной энергии - специализированная межправительственная организация, входящая в систему ООН и призванная содействовать мирному использованию атомной энергии. Вторая статья Устава МАГАТЭ подчеркивает, что главной целью агентства является стремление "к достижению более скорого и широкого использования атомной энергии для поддержания мира, здоровья и благосостояния "во всем мире".

Учреждение МАГАТЭ было проявлением политической мудрости международного сообщества и важным достижением многосторонней дипломатии. Оно позволяло упорядочить сотрудничество в области мирного использования ядерной энергии и открывало возможности для введения международного контроля за передачей соответствующих материалов и технологий. В таком направлении; и развивалась в дальнейшем деятельность МАГАТЭ.

К сожалению, на 1957 г. выпал еще один пик в развитии "холодной войны". Начало подъема этого пика связано с крупным научно-техническим достижением человечества - запуском первого искусственного спутника Земли. О том, как восприняла тогдашняя американская администрация это событие, можно судить по заголовку журнала "Юнайтед стейтс ньюз энд уорлд рипорт" о пресс-конференции Д.Эйзенхауэра: "Нет причины впадать в истерику". Тем не менее администрация не последовала этому благому призыву и на декабрьской 1957 г. сессии Совета НАТО, состоявшейся в Париже на высшем уровне, настояла на переносе в Европу американского наступательного ракетно-ядерного потенциала и мобилизации научно-технических и финансовых возможностей НАТО для форсирования гонки новейших видов вооружений. На горизонте замаячила опасность распространения ядерного оружия через военные союзы и блоки. Контрмерой советской стороны явилось предложение, внесенное в том же 1957 г. на сессии Генеральной Ассамблеи, чтобы государства, обладающие ядерным оружием, приняли на себя обязательство не передавать атомного и водородного оружия в распоряжение других государств и командований военных блоков.

В то время в мире было всего три ядерные державы - СССР, США и Великобритания, Поэтому, хотя впоследствии советское предложение преподносилось в качестве родоначальника идеи нераспространения, оно скорее открывало еще одну плоскость противостояния в "холодной войне" и в этом смысле даже сдерживало нахождение правильного подхода к решению проблемы. А квинтэссенция правильного подхода в том, что расширение круга государств, обладающих ядерным оружием, противоречит общим интересам мирового сообщества: автоматически, непроизвольно растет вероятность международного конфликта с применением ядерного оружия; и в особенности противоречит интересам ядерных держав: неизбежно в силу девальвации ядерного оружия расшатывается их военно-политическое положение и ослабляется возможность контроля с их стороны за развитием мировых событий. Действительным инициатором постановки вопроса о предотвращении более широкого распространения ядерного оружия следует считать Ирландию, делегация которой представила тринадцатой сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1958 г. проект резолюции по этому вопросу. Сопротивление в первую голову ядерных держав помешало постановке этого проекта на голосование. В следующем году Ирландия потребовала включения вопроса о нераспространении в повестку дня очередной сессии, а затем 28 октября 1959 г. предложила проект резолюции. СССР и Франция, готовившаяся к испытанию своей первой атомной бомбы, воздержались по резолюции Ирландии. Нужно отдать должное ирландской дипломатии, которая и на дальнейших сессиях Генеральной Ассамблеи последовательно доказывала необходимость согласования мер по недопущению распространения ядерного оружия.

Конфронтационная психология, доминировавшая в правящих кругах Соединенных Штатов и Советского Союза, была, по существу, основным препятствием для нахождения точек соприкосновения в вопросе предотвращения дальнейшего распространения ядерного оружия. Перелом наступил фактически в 1964 г. и был связан с тем, что к четырем ядерным державам - США, СССР, Великобритании и Франции присоединилась пятая - КНР, взорвавшая свою первую атомную бомбу. В это время советско-китайские отношения шли резко по нисходящей, а в отношениях между США и КНР еще не было просвета к лучшему. Не случайно поэтому именно американская делегация в Комитете восемнадцати государств по разоружению в июле 1965 г. подчеркивала срочную необходимость предотвращения распространения ядерного оружия и заключения соответствующего соглашения. Она также призвала к универсальному применению системы гарантий МАГАТЭ в области использования ядерной энергии в мирных целях. 17 августа 1965 г. США представили в комитет проект договора о предупреждении распространения ядерного оружия. В сентябре этого же года Советский Союз представил свой проект такого договора Генеральной Ассамблее ООН. Началась действительная работа по согласованию текста договора. 24 августа 1967 г. СССР и США представили идентичные проекты.

К концу 1967 г. в Комитете восемнадцати государств по разоружению бы- ли улажены все спорные вопросы, прежде всего вопросы контроля за нераспространением ядерного оружия и меры содействия мирному использова- нию ядерной энергии. После этого проект был передан на рассмотрение двадцать второй сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Внеся в него некоторые дополнения и изменения, сессия одобрила текст договора и 1 июля 1968 г. он был открыт для подписания в Москве, Вашингтоне и Лондоне. 5 марта 1970 г. ДОГОВОР ВСТУПИЛ В СИЛУ. 

В настоящее время участниками Договора о нераспространении ядерного оружия являются 162 государства. Таким образом, Договор о нераспространении относится к числу самых широких и представительных с точки зрения участия в нем различных государств международных соглашений. Его ключевыми положениями выступают так называемые встречные обязательства ядерных и неядерных государств, содержащиеся в статьях I и II. Ядерные государства взяли на себя обязательство "не передавать кому бы то ни было ядерное оружие или другие ядерные взрывные устройства, а также контроль над таким оружием или взрывными устройствами ни прямо, ни косвенно; равно как и никоим образом не помогать, не поощрять и не побуждать какое-либо государство, не обладающее ядерным оружием, к производству или к приобретению каким-либо иным способом ядерного оружия или других ядерных взрывных устройств, а также контроля над таким оружием или взрывными устройствами". В свою очередь государства, не обладающие ядерным оружием, приняли обязательства не применять ядерного оружия или других ядерных взрывных устройств или контроля над ними.

На основе Договора о нераспространении за истекшие годы сложился и сформировался международный режим нераспространения ядерного оружия. Под таким режимом обычно понимают совокупность политических и юридических мер многостороннего и национального характера и сложившуюся международную практику, направленную на ограничение распространения ядерного оружия как среди отдельных стран, так и в международном плане. На первое место в формировании режима нераспространения следует поставить указанные выше обязательства государств по статьям I и II Договора о нераспространении. Другим крайне важным элементом этого режима выступает система гарантий МАГАТЭ, существовавшая еще до заключения Договора и применявшаяся к атомным установкам ряда неядерных государств, поставивших их под контроль МАГАТЭ на добровольной основе. Контроль по Договору о нераспространении, осуществляемый МАГАТЭ, следит за потоком расщепляющихся материалов в целях недопущения их переключения с мирного производства на создание ядерных взрывных устройств. Важной составной частью режима нераспространения является договоренность стран - основных экспортеров ядерных материалов, оборудования и технологии по вопросам контроля за ядерным экспортом. Поскольку совещания основных поставщиков ядерных материалов и оборудования проходили в Лондоне начиная с апреля 1975 г., эту группу государств принято называть также "лондонским клубом". Косвенным дополнением к усилению режима нераспространения стала договоренность относительно контроля за высокой технологией, необходимой для производства средств доставки ядерного оружия, прежде всего для производства баллистических ракет.

Коллективная оценка характера действия договора такого значения и охвата, как Договор о нераспространении, представляет крайнюю важность для мирового сообщества в целом и для каждого его члена. Именно поэтому статья VIII Договора предусматривает созыв через каждые пять лет после его вступления в силу конференции участников в Женеве для рассмотрения его действия, чтобы "иметь уверенность в том, что цели, изложенные в преамбуле, и положения договора осуществляются". Такие конференции состоялись в 1975,1980, 1985,1990 гг. В 1995 г. должна быть проведена очередная конференция, еще более важная по своему значению, ибо предстоит решить дальнейшую судьбу режима нераспространения.

Как оценивали участники конференций действие Договора? Общий вывод, который разделяют все участники Договора, - Договор оправдал себя, он остается жизненным, действенным, актуальным международным соглашением. Конференции, в частности, сыграли позитивную роль в деле повышения универсальности Договора, содействовали привлечению к участию в нем новых стран. Так, накануне первой конференции в число участников Договора вошла значительная группа государств, обладающих высокоразвитой атомной промышленностью, - Германия, Италия. Бельгия, Нидерланды. Это, несомненно, повысило его действенность. Ко второй конференции в 1980 г. к Договору присоединились полтора десятка государств, в том числе такие технически развитые, как Япония и Швейцария. В течение следующего пятилетия число участников Договора возросло еще на полтора десятка государств, в их числе были Северная Корея и Египет. После конференции 1990г. важным фактором усиления Договора о нераспространении явилось подключение к нему Южной Африки (1991 г.), КНР и Франции (1992г.).

Было бы, однако, неправильным выделять одни только позитивные моменты. Уже первая конференция 1975 г. несла в себе признаки возможной эрозии Договора. Так поднималась тема о том, что Договор не лишен дискриминационного подтекста и якобы ставит в преимущественное положение ядерные державы. Говорилось о неудовлетворительном состоянии дел с поставками ядерных материалов и оборудования. И наконец, выдвигались обвинения в адрес ядерных держав, которые, дескать, не выполняют статью VI Договора, содержащую обязательства по разоружению. Что же, обвинение не лишено известных оснований, но здравый реалистический подход к содержанию вопросов разоружения и международной обстановки, в какой они решались, предостерегает от экстремистских и спекулятивных оценок. К сожалению, желание приобрести политический капитал за чужой счет, как показывает опыт, может толкать и толкает в таком направлении.

Так, на конференции, организованной Фондом Карнеги в Вашингтоне в ноябре 1993 г., мексиканский представитель при международных организациях в Женеве Мигель Мартин-Бош утверждал, будто конференции по рассмотрению действия Договора 1975, 1980, 1985 и 1990 гг. "были в действительности пантомимами, т.е. на них пытались прикрыть разногласия вместо того, чтобы вовлечь участников в обсуждение по существу. Дебаты по существу проблемы проходили в течение последних пяти минут этих конференций". Мексиканский представитель в данном случае кривит душой и, умышленно или бессознательно, подтасовывает факты, Ведь задачей конференций было оценить, как действует Договор, а не проводить его ревизию, вдаваясь в рассмотрение тех или иных его статей и вытекающих отсюда обязательств. И пристрастность посла Мексики хорошо проступает на фоне того, что все конференции принимали документы, признававшие позитивную роль Договора о нераспространении ядерного оружия в поддержании международного мира и безопасности. Нелишая Мартин-Боша права на собственную точку зрения, следует все же отметить, что утверждения допущенного им вида опасны тем, что в канун конференции 1995 г. они льют воду на мельницу стремящихся провести линию раскола между ядерными державами и неядерными государствами, между Севером и Югом, да и по другим плоскостям. Был же поставлен на конференции Фонда Карнеги в Вашингтоне дурно припахивающий вопрос: не нарушила ли Россия Договор о нераспространении тем, что в Европе появилось новое ядерное государство - Украина?

Было бы фарисейством отрицать, что распад Советского Союза не внес осложнений в поддержание режима нераспространения ядерного оружия. Действительно, на политической карте мира появились три государства - Белоруссия, Казахстан и Украина, которые можно причислить к странам, обладающим определенным ядерным потенциалом. Но пытаться в этой связи набросить тень на Москву, где многие государства подписали Договор о нераспространении, можно с таким же успехом, как, например, обвинять Бонн в усилении его ядерного потенциала по той причине, что объединенная Германия приплюсовала ядерный потенциал быв? шей ГДР.

Думая о конференции 1995 г. и будущем Договора о нераспространении, разумнее обращать внимание на реальные просчеты, а то и сознательный обход ограничений, создавший опасность для режима нераспространения, ядерного и других видов оружия массового уничтожения. На уже упоминавшейся конференции Фонда Карнеги американский профессор Гари Милхолин указывал в дискуссии, что германские фирмы оказывали "критически важную помощь в ядерной технологии Пакистану, Индии и Южной Африке". Обращал он внимание и на то, что германские фирмы были "крупнейшими поставщиками технологии для ракетного проекта Аргентины - Ирака - Египта, проекта Кондор II". Ссылался он и на участие германских фирм в строительстве в Ливии завода по производству отравляющих газов и аналогичных заводов в Ираке. На конференции ссылались и на связи французских" фирм с Ираном, называвшемся в числе государств, стремящихся заполучить' ядерное оружие.

Мы говорим это не для того, чтобы заниматься старым, как свет, приемом бросать камни в чужой огород. В прошлом советские, а ныне некоторые российские политики небезгрешны. В эпоху "холодной войны" достаточно были лидеру той или иной, к примеру, африканской страны заявить о выборе "социалистической ориентации", и перед ним открывались возможности по дешевке, а то и за бесценок получать вооружения и военную технику, в ряде случаев приближавшую их к высоким технологиям. 

Поражение Саддама Хусейна в войне в Персидском заливе создало возможность приоткрыть завесу над ядерной и иными программами Ирака. Инспекции, проведенные в Ираке, показали, насколько далеко эта страна продвинулась в развитии собственного независимого ядерного потенциала. В свете авантюристической политики иракского диктатора ответственным политикам и вдумчивым аналитикам пришлось по-новому взглянуть на проблему распространения ядерного оружия и растущую в этой связи угрозу международному миру и безопасности. Именно это обстоятельство и побудило Фонд Карнеги созвать в Вашингтоне конференцию с целью рассмотреть положение дел с проблемой нераспространения ядерного оружия и как бы начать подготовку к решению вопроса о Договоре в 1995 г.

Дискуссия на конференции не была абсолютно свободной, проводилась не "с чистого листа", а в обстановке, когда администрация США выступила с так называемой Оборонительной инициативой против распространения оружия массового уничтожения. Дело не ограничилось чисто моральным давлением, но было и оказано прямое давление на участников дискуссии, ибо в ее центре был поставлен, по сути дела, ориентирующий вопрос: "Нужны ли военно-ориентированные меры против распространения или другие новые меры в дополнение к Договору о нераспространении ядерного оружия, гарантиям МАГАТЭ, контролю над экспортом и дипломатии, образующим традиционный режим нераспространения, чтобы быть в состоянии парировать лежащие впереди опасности распространения?"

Не трудно догадаться, что не только официальные лица, вроде бывшего министра обороны США Леса Эспина, но и близкие к ним по взглядам в силу разных причин исследователи за этой витиеватой формулой проводили мысль, что нормы, правила и институты, сложившиеся в рамках традиционного режима нераспространения, как бы "исчерпали" себя и их необходимо дополнить новыми, в первую очередь "военно-ориентированными". Иными словами, речь шла о возможности применения вооруженного насилия в отношении "нарушителей". 

Разумеется, в таком подходе нашло свое выражение желание администрации США оправдать свои действия в ходе войны в Персидском заливе и последующие шаги по отношению к Ираку. Однако было бы ошибочным видеть в повороте американской политики только эту сторону и не считаться с искренним желанием оградить мир от опасности ядерной войны. Дело вовсе не в альтруизме США: Вашингтон беспокоится больше всего и прежде всего о своих собственных интересах. Но это обстоятельство отнюдь не дает права видеть в позиции Вашингтона империализм, и только его. Однако 60 лет назад М.М.Литвинов произнес формулу, служившую стержнем советской внешней политики, - "мир неделим". Вторая мировая война показала, насколько была справедливой эта формула. Сегодня она во сто крат справедливее, и грош цена тому политику, который не признает тесное переплетение частно-государственных и общемеждународных интересов. Давно пора осознать, что от ядерной войны потери высокоразвитого в материальном и духовном отношении государства намного больше, чем идеологизированного государства, стоящего на более низкой ступени материального развития. Именно здесь и скрываются истоки ядерной агрессивности.

Нераспространение ядерного оружия, несомненно, отвечает государственно-национальным интересам России. Столь же несомненно и то, что российская дипломатия должна сделать максимум возможного для укрепления режима нераспространения. Однако поставить точку на этом значило бы уклониться от ответа на вопросы, возникшие в текущее пятилетие, которые, безусловно, встанут на конференции 1995 г.

Прежде всего потребуется ответ на вопрос о том, должен ли быть бессрочным Договор о нераспространении или же его следует продлить на какой-то срок с возможностью продления. Судя по дискуссии, на конференции, организованной Фондом Карнеги, имеются две точки зрения: одна - в пользу бессрочного договора, другая - за продление его на какой-то срок. Из той же дискуссии следует, что первая точка зрения уже обладает необходимым числом голосов, чтобы быть принятой международным сообществом.

Едва ли в интересах России противопоставлять себя большинству, которое заявит о себе на конференции 1995 г. Но вместе с тем надо оставаться реалистами и считаться с тем обстоятельством, что мы живем в быстро меняющемся мире. Отсюда логика подсказывает, что в случае, если пойдет речь о бессрочном договоре, то тем не менее надо предусмотреть в нем положения, позволяющие учесть изменившуюся в ту или иную сторону ситуацию.

Что касается второго вопроса - о дополнении традиционных норм, правил и институтов нераспространения мерами "против распространения", о которых говорит Оборонительная инициатива США, включая военно-ориентированные меры, то здесь, на наш взгляд, прошла пора идеологизированного идеализма, и подход России должен определяться осторожностью с хладнокровным суждением о международных общих и российских интересах. Атомная энергия пришла в мир, и она из него не уйдет, поэтому наивны разговоры о полной ликвидации ядерного оружия - оно сохранится на Земле, пока сохраняются ядерная технология и ядерные материалы. Значит, потенциально сохранится и ядерная опасность для всех и каждого. Поэтому от признания возможности прибегнуть к крайним мерам в случае крайней обстановки никуда не уйти. Такая возможность должна быть предусмотрена и вместе с тем должны быть очерчены строгие рамки ее реализации на международном уровне. 

Международная практика уже определила этот уровень - Совет Безопасности ООН. В целях дальнейшего повышения роли Совета Безопасности и установления более жестких международно-правовых рамок при одновременной оперативности действий, видимо, целесообразно реализовать статьи Устава ООН, касающиеся создания международных вооруженных сил. Наличие готового к действию аппарата принуждения не может не явиться мощным сдерживающим средством для тех, кто думает нарушить режим нераспространения.

И тем не менее на первый план в осуществлении мер по усилению режима нераспространения следует поставить меры политического характера, дополнив их мерами экономическими, ставящими вероятных нарушителей в изоляцию от остального мира. Мир вчерашнего дня не находился в такой взаимозависимости, как сегодняшний, и реальная политика не может не учитывать этого.