Cегодня, пожалуй, есть три потенциально взрывных вопроса, которые волнуют население, политиков, ученых России. Это возможность возникновения очагов гражданской войны на самой территории России. Во-вторых, восстановление репрессивных методов правления, установление тех или иных форм деспотизма. И, наконец, возможный распад России. Эти "опросы одновременно по сути дела являются теми границами, в рамках которых только и может происходить не только реформирование Российского государства, но и политическая борьба. И по большому счету в государстве должны существовать такие политические и правовые механизмы, которые бы ограничивали возможность участи я в политике тех лиц и организаций, которым путь, связанный с разложением государственности, представляется возможным или даже желательным

Рассмотрим один из этих вопросов, затронутых в предыдущей моей статье в "Российской газете" (от 15 мая с.г.): насколько вероятен распад России, ее "балка- низация". Гипотетичен ли этот вопрос? Как думают многие аналитики м наши граждане.

К сожалению, сегодня не только за границей России, но и в правящей элите, в структурах региональной власти находятся те, кто считает, что исчезновение Российской Федерации как единого целого, возникновение на ее основе конгломерата княжеств, иных пол у государственных образований, слабо связанных друг с другом. поя вившихся на свет на месте современных республик, областей и краев, - это путь оздоровления политических, экономических и даже культурных отношений во всем регионе проживания российских и соседних с ними народов.

В конце концов именно федеральная бюрократия распределяет налоги, взимаемые на территориях субъектов федерации, - и распределяет нередко в свою пользу. Громадные суммы исчезают, как воск от огня свечи, вне единого бюджетного процесса и вне контрольных возможностей Верховного Совета по мановению руки более или менее крупного чиновника. Освобождение от этого беспринципного госаппарата федеральных ведомств - разве может быть задача лучше.

Как говорят, чем меньше предоставлено власти распоряжения собственностью и контроля за ее использованием государственным чиновникам - тем лучше для экономики страны. Правда, при этом забывается, что современный российский бизнес без контроля за его деятельностью со стороны государства в самые кратчайшие сроки вывезет за рубеж всю страна и обменяет се на товары широкого потребления - от красивых машин до дешевого алкоголя.

Впрочем, велика вероятность того, что от российского коммерсанта те же самые операции проделают независимые и "освобожденные" региональные власти.

Правда, возникает проблема: будет ли что продавать большинству регионов - особенно тем, которые перерабатывают сырье, при учете того, что добывающие республики и области неминуемо установят {вынуждены будут установить) мировые цены на топливо и руду, сель сельскохозяйственную продукцию м лес и т.д. Сможет ли большинство производителей в таких условиях работать - более чем проблематично. Большинство районов страны будет просто завалено более дешевыми (хотя и, может быть, менее качественными) товарами из-за рубежа. Выживает сильнейший или тот, кто будет пользоваться природными возможностями России. которые осваивали благодаря функционированию ныне забытого единого народнохозяйственного комплекса СССР? А это значит, ко всему прочему, что развитие нынешних, к примеру, топливно-энергетических районов базируется на вложениях со стороны бедных, с точки зрения природных ресурсов, регионов России.

Конечно, выгодно не отдавать назад вложенный капитал - не только финансовый, но и интеллектуальный, в широком смысле слова "человеческий". Но насколько это нравственно? Насколько это способствует установлению доверия между различными субъектами Российской Федерации, ныне в скрытой или открытой форме претендующими на статус государственных образований? А без доверия - разве возможно установление каких-либо прочных партнерских отношений?

А ведь именно на это рассчитывают: сначала, мол, лишим власти московскую бюрократию, а затем уж и объединимся. И сами установим и форму этого объединения, и то, что сочтем нужным передать центру. Но любой -более или менее рассудительный политик или просто ответственный человек - понимает, что рассуждения о возможном будущем объединении после, как говорится, развода - утопия. Выла ведь надежда - после СССР создадим СНГ. Что получилось?..

И кота намереваются построить на новых договорных отношениях федерацию после того, как будет ликвидирована власть Москвы, то хочется понять, насколько добросовестны предлагающие этот вариант развития - добросовестно заблуждаются в последствиях или добросовестно их предвидят?

Тем более что всем очевидно - при различиях в стартовых условиях регионов - в момент их самостоятельного выхода на мировую сцену -возможность возникновения конфликтов между ними резко повышается. И эта опасность будет преследовать все оставшиеся на территории нынешней России образования - по крайней мере, до того этапа, пока будет действовать историческая память, подсказывающая, каким об разом и за счет кого создавался первоначальный капитал далеких и близких "соседей".

Острый политический кризис, который мы сегодня переживаем (искусственно подогреваемый кремлевскими радикалами), покажется в той ситуации просто политическим курортом. Мгновенно возникает грозная проблема контроля за оружием и механизмами массового поражения, которыми в достатке начинена территория России. Мировое сообщество в тех условиях не позволит себе смотреть равнодушно, из-за железного барьера за происходящим в стране. Смердяковых, призывающих французов" устанавливать порядка в России, правда, ныне развелось предостаточно. Однако будет ли способна основная масса российского населения мириться с мерами, предлагаемыми мировым сообществом? - это более чем проблематично. Тем не менее мощный Запад будет, пожалуй, в состоянии направить в регионы России "голубые каски" для практического увековечивания "лоскутной России" в ее статусе сырьевой кладовой постиндустриальных стран. Осуществится многовековая мечта Запада o навсегда решить "русский вопрос".

То, что останется от России к тому времени, неминуемо станет источником таких неурядиц, перед которыми ее роль "империи ала", как лидера коммунистического мира в былые годы многим покажется просто детской забавой. Насколько это понимают лидеры и идеологи западного мира, давно и упорно, в скрытой или открытой форме, явно или не явно для самых себя подталкивающие кризисные процессы o Россия к обострению.

Конечно, очень многое я России зависит от нее самой, от состояния населения, его духа. Но как писал еще Дмитрий Мережковский - уже после революции: "О, конечно, Россия сама себя погубила: девять десятых гибели принадлежат ей, но все-таки одна десятая принадлежит и Европе. Девять пудов, на валенных на спину человека, могут его не раздавить, но от десятого - кости хрустнут". Вот этот "десятый пуд" - это "вклад" международных финансово-промышленных кругов. Они уже разделили экономические районы России на зоны влияния и разработали финансово-экономические механизмы их "включения" в орбиту своих производственных комплексов. Кремлевские же радикалы, сознательно или бессознательно, выполняют четко отведенные им задачи.

С горечью отмечаю, предупреждения о возможном распаде России и последствиях этого многим согражданам представляются не более чем эмоциональными фразами, брошенными на потребу публики в пылу политической борьбы. Вообще роль человека, который пытается оценить ситуацию и делать какие-то прогнозы, неблагодарная. Нередко его нравственное чувство протестует и сопротивляется тем словам, тем рациональным выводам, к которым приходит его сознание. И здесь необходимо подкреплять сказанное весомыми свидетельствами.

Отметим, что ситуацию, возникшую сегодня, и борьбу вокруг Россия - "за" ее единство или "против" этого единства - нельзя назвать редкостью для истории страны. Не только для всей се тысячелетней истории, но и для истории России двадцатого века. Возникла аналогичная ситуация уже после февральской революции, когда постепенно стали формироваться самостоятельные власти не только на территории нынешних независимых государств, но и на территории самой России. Россия была близка к распаду. И этот наметившийся тогда распад был остановлен в том же режиме, как происходило объединение Германии в прошлом веке под руководством Бисмарка, - "железом и кровью".

Многие мыслители того времени по-разному оценивали возникшее тоща на остатках Российской империи формально федеративное государство, Сама форма федерации в России многим казалось столь же неуместной, сколь неуместным кажется многим сегодня распад СССР. Но в то же время большинство исследователей полагало, что дальнейшее размежевание между различными областями России -СССР неприемлемо не только для народов самой России, но и всего мира. Вот что писал по этому поводу известный русский мыслитель, ныне все чаще и чаше вспоминаемый как основатель русской правовой и государствоведческой школы, Иван Ильин: "Россия не есть случайное нагромождение территорий и племен и не искусственно слаженный "механизм" "областей", но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся организм, не подлежащий произвольному расчленению Этот организм, есть сущий оплот европейско-азиатского, а потому и вселенского мира я равновесии. Расчленение его явилось бы невиданной еще в истории политической авантюрой гибельные последствия которой человечество понесло бы на долгие времена.

Расчленение организма на составные части нигде не давало и никогда не даст ни оздоровления, ни творческого равновесия, ни мира. Напротив, оно всегда будет и было болезненным распадом, процессом разложения, брожения, гниения и всеобщего заражения. И в нашу эпоху в это процесс 6удет втянута вся Вселенная-Территория России закипит бесконечными распрями, столкновениями и гражданскими вой нами, которые будут постоянно перерастать в мировые столкновения. Россия превратиться в гигантские Балканы": в вечный источник войн, в великий рассадник смут. Расчлененная Россия станет неизлечимой язвой мира".

Необычную прозорливость проявил Иван Ильин, высказав эти вещие суждения. Рассмотрим сценарий развала Югославии, уже применяемый к России.

Происходящее сегодня на Балканах, в Югославии - также должно стать памятным уроком для всех россиян. Тем более что раскручивание югославского конфликта очень напоминало ситуацию, сложившуюся в СССР незадолго до его развала.

Волна референдумов, прокатившаяся практически по всем республикам Югославии летом-зимой 1990 г., привела к утверждению верховенства республиканских законов над союзными и образованию суверенных независимых государств, что, естественно, противоречило действовавшей конституции Югославии.

Первой в этом списке была Сербия, которая решила на референдуме в июле 1990 г. устранить положения в конституции 1974 г., ущемлявшие ее права как равноправной республики в составе Федерации. Речь шла о положении двух автономий в составе Сербии, которые практически не подчинялись решениям республики. В ответ на это Скупщина Косово (автономный край Косово уже на протяжении многих лет являлся очагом нестабильности в СФРЮ) приняла декларацию о самостоятельности Косово и отказалась подчиняться решениям Сербской республики. Сербия, посчитав этот акт проявлением албанского национализма и сепаратизма (в Косово, по последней переписи населения 1990г., большинство составляют албанцы, а сербы из доминирующего большинства за 16 лет превратились в меньшинство-10 процентов населения), приняли решение о прекращении работы Скупщины и исполнительных органов Косово. Меры, принятые Сербией, полностью соответствовали основному закону страны и были направлены на сохранение территориальной целостности республики.

В день сербского референдума прозвучала еще одна декларация о полном государственном суверенитете, с которой выступила наиболее развитая в экономическом отношении республика Словения. 23 декабря 1990 г. словенцы на референдуме подавляющим числом голосов высказались за суверенное независимое государство и за выход из федерации.

К тому времени и на выборах в Хорватии, Боснии и Герцеговине победу одержали партии националистической ориентации, стремящиеся к выходу своих республик из состава СФРЮ.

Центральные органы власти на этом этапе ограничились заявлениями о недопустимости нарушения конституции страны, а Председатель СФРЮ Йович уже в середине октября указал на опасность возникновения гражданской войны в стране. Глава же правительства СФРЮ А. Маркович в этой ситуации выступил с заявлением о необходимости заключения нового союзного договора, который мог бы спасти страну от распада (поистине некоторые совпадения в "сценариях" между СССР и Югославией выглядят просто удручающими).

Далее борьба за сохранение единого государства протекала в противостоянии коммунистических" Сербии и Черногории и "демократических" Словении в Хорватия. Именно так стали представлять этот конфликт на Западе (да я в "демократической" печати СССР - России).

Если первое время стремление центральной власти, а также Сербии и Черногории сохранить единое государство рассматривалось как справедливое и единственно верное, то с началом боевых действий, в которых были повинны, вероятно, обе противоборствующие стороны, с той лишь разницей, что одна представляла интересы всей страны и руководствовалась конституцией, а другая вела страну к распаду, все отчетливее стали слышны критические нотки в адрес Сербии и обвинения ее в нарушении демократических свобод и прав человека. Центр, который все больше стал олицетворяться с Сербией, признавался виновным в том, что не смог свои намерения отстоять мирным способом, путем переговоров. Переход к силовым методам борьбы был отчасти обусловлен позицией Запада, который открыто еще не занял сторону Хорватии и Словении (хотя мощно влиял тайной помощью), но уже дал понять, что они могут рассчитывать на его открытую поддержку.

Еще больше обострило ситуацию в Югославии и фактически положило начало окончательному я бесповоротному развалу страны признание мировым сообществом Хорватии и Словении независимыми государствами. Ответственность за этот шаг практически полностью можно возложить на Германию, которая на протяжении многих месяцев вела массированную обработку остальных членов Европейского сообщества и к декабрю 1991 г. склонила к этому решению большинство стран Европы. И это несмотря на наличие серьезных территориальных разногласий между Сербией и Хорватией, возникших в результате произвольно установленных послевоенных границ внутри федерации. Позиция Европы в отношении Югославии во много определялась позиций Германии, которая четко обозначила свои интересы на Балканах и показала, какая Европа ей больше по вкусу. Исторически Хорватия тяготела к Германии в большей мере, чем к славянским странам Европы. Приручив Хорватию, получившую самостоятельность в результате развала Югославии, Германия возвращается к своей исконной роли лидера Центральной и Восточной Европы. Так что здесь действовал не столько турецкий или мусульманский фактор, сколько точно рассчитанный стратегический интерес Запада и возрождающейся во всей своей мощи великой Германии. (Мусульманский фактор будет задействован тоже по западному сценарию - в свое время).

Германия отнюдь не ограничилась только дипломатическим признанием обеих республик, но реально помогала им в их "справедливой" войне. В сентябре 1992 г. греческая газета "Катимерини" сообщила о крупных поставках оружия я военного снаряжения из Германии в Хорватию: с января 1991 г. по сентябрь 1992 г. Хорватия получила от Германии 80 танков, 40 тыс. полных комплектов воинского обмундирования, шесть 155-мм гаубиц, 1500 транспортных средств. Кроме того, поступили заказы (на 1010 ракет "Стингер", 100 тыс. автоматов АК-4 7 и другое оружие), которые в большей степени уже удовлетворены.

Помешать развитию событий в таком направлении или как-то влиять на них из всех других стран мог лишь СССР, но в это время он доживал последние дни. Пришедшая на смену Союзу Россия не смогла заявить о своих интересах в этом регионе. Ее фактические руководители понятия не имели о геополитической ситуации, стратегической обстановке, о национально-государственных интересах я т.д. И ради поддержки со стороны западных лидеров шли на любые решения Запада в отношении Югославии. Более того, Россия жестко примкнула к его позиции, потеряв своего стратегического союзника в лице Сербии и Черногории, а также практически полностью закрыв дорогу на Балканы.

Далее пошла цепная реакция, вполне просматриваемая и просчитываемая уже к концу 1991 г. И когда очаг напряженности переместился в Боснию и Герцеговину, что было вполне закономерно, учитывая сложный национальный состав республики (мусульмане - 40 процентов, сербы - 30 процентов, хорваты - 20 процентов), то европейские страны пошли дальше по пути развала страны - по своему сценарию, разработанному поэтапно. Ведь еще в декабре 1991 г. они заявили, что признают суверенитет любого государства, которое обратится с подобной просьбой. Характерно, что военные действия в Боснии и Герцеговине начались именно после признания этой республики Европейским сообществом независимой и суверенной. После референдума, прошедшего Г марта 1992 г., отмечались только отдельные стычки, которые удавалось гасить с помощью частей ЮНА, и лидеры трех общий Боснии и Герцеговины спокойно обсуждали будущее устройство республики. После же признания независимости республики ЕС 6 апреля сербская община объявила о создании Сербской республики в составе Боснии и Герцеговины и начала захват территорий, ту же тактику избрала и хорватская сторона. Члены боснийского руководства, сербы по национальности, покинули правительство, которое с этого момента становится мусульмано-хорватским.

Международное сообщество пыталось оказать давление на сербов, надеясь погасить военный конфликт, не заботясь о нейтрализации действий хорватов в республике, ориентирующихся на Германию (отнюдь не на Турцию). В результате в начале мая 1992 г. начинается открытое противостояние сербов и боснийского правительства. Интересно, что накануне референдума о независимости одной из республик бывшего СССР точно такой же сигнал от мирового сообщества получили к власти этой республики, и точно так же пик боевых действий в Нагорном Карабахе пришелся на тот период, когда Между на родное сообщество признало не зависимость Армении и Азербайджана. Говорю об этом, разумеется, не в оценочном плане, а для фиксации факта как такового.

Новый виток конфликта привлек на Балканы и США, которые посчитали необходимым сказать свое веское слово в югославском конфликте и не отдавать решение этой проблемы на откуп одной Европе. Подключение Соединенных Штатов внесло новые элементы в политическую игру вокруг Югославии. Именно на этом этапе, вопреки всякой логике. Сербия была объявлена единственной виновницей конфликта, и ей стали грозить различными санкциями вплоть до ввода войск НАТО, на котором настаивало руководство Боснии и Герцеговины. Экономические санкции против Сербии и Черногории были вскоре приняты СБ ООН (июль 1992 г.), к ним присоединилась и Россия вопреки воле ее парламента и в обход парламента.

Усилия ООН, сосредоточенные в основном на гуманитарных позициях, были малоэффективны и не приносили "позитивных" результатов. Вот и наступило время мусульманского фактора. Летом в Боснии и Герцеговине появились добровольцы из мусульманских стран, а члены организации Исламская конфедерация заявили о том, что если ООН не сможет положить конец войне, то они найдут средства для зашиты своих единоверцев. 18 декабря 1992 г. Генассамблея ООН так же, как СБСЕ и ОИК. обратилась к СБ ООН с призывом отменить эмбарго на поставку оружия в Боснию и Герцеговину (эмбарго из поставку оружия было введено СБ ООН в 1991 г.). Все усилия европейских стран и различных политических структур прекратить кровопролитие окончились полным провалом: конфликт приобрел автономный характер, свою внутреннюю логику. К тому же к усилия по его приостановлению были неадекватными.

Однако представляется, что раздел Югославии с определенного момента, особенно когда к этому процессу подключились европейские страны, вполне мог быть осуществлен и более мирным путем. В любом случае итог был один распад страны на множество мелких незначительных и несамостоятельных государств. Такое развитие событии тем более выглядит не совсем логичным по той причине, что вряд ли можно считать территорию Югославии наиболее важный стратегическим пунктом как для Европы, так и для Америки. Отсутствие у страны ядерного потенциала, богатых природных ресурсов, довольно среднее экономическое развитие никак не позволяют отнести Югославию к тем странам, которые могли бы вызвать столь повышенный интерес у Запада. И тем не менее можно констатировать, что средства, используемые и применяемые против Югославии, явно не соответствуют ее роли в Европе и вряд ли отвечают интересам многих европейских государств. (Поэтому трудно отделиться от впечатления, что здесь апробируется сценарий для применения к странам иных масштабов - Россия, Белоруссия, Казахстан, Украина).

Не отвечают они и национальным интересам России, но иона в силу ряда причин поддерживает провозимую тактику (российская дипломатия оказалась интегрированной в натовскую дипломатию и политику). Попытка запоздалого заступничества России за Сербию на С Б ООН с целью введения санкций против Хорватии, начавшей военные действия против Сербской Крайни (эта вылазка хорватов поставила все мировое сообщество и прежде всего Германию в двусмыслен нос положение), не произвела никакого впечатления на мировое сообщество и фактически была проигнорирована. (Вполне возможно, что и это "заступничество" входило в отработанный сценарий).

Дробление Югославии не ограничилось распадом на отдельные республики и пошло дальше. Вот уже несколько месяцев все западные страны разными способами, вплоть до угрозы военного вмешательства, пытаются уклонить к разделу Боснию и Герцеговину по плану Вэнса-Оуэна. Этот план предусматривает расчленение бывшей республики на 10 провинций с проведением временных границ. Дальнейшая судьба этого у же не вполне государственного образования будет решаться на международной конференции при принятии новой конституции. До ее принятия, судя по плану Вэнса-Оуэна, должно быть создано временное правительство с расплывчатыми полномочиями. Во время переходного периода, который, вероятно, затянется к грозит перерасти в полнейший хаос, западные страны будут иметь великолепную возможность влиять на ситуацию в бывшей республике, исходя из своих интересов. Практически нет сомнений, что если план, несмотря на непрекращающееся противодействие боснийских сербов, все-таки будет принят, то участь сербской общины будет весьма незавидной.

Таким образом, ситуация в Боснии и Герцеговине сложилась практически тупиковая.

Каков следующий объект применения рассмотренных сценариев и механизмов: Россия, Украина, Белоруссия, Казахстан, Кавказ? А может быть, эти сценарии и механизмы ухе применяются в этих странах и регионах?

Ни для кого не является секретом то обстоятельство, что сегодня мы фактически пожинаем плоды тех политических процессов, которые привели к распаду Союза ССР. К сожалению, распад Союза заставляет делать выводы далеко не многих политиков. Хотя, казалось бы, обилие конфликтов в различных точках нашей бывшей страны - Нагорный Карабах, Молдова, Грузия, Таджикистан, Северная Осетия и Ингушетия, Чечня - должно бы заставлять задумываться над происходящим. Но, вероятно, так уж устроена человеческая психика: пока беда не подобралась к дому, в возможность ее наступления верят немногие. Вспомним, что в 1991 году мало кто верил в возможность распада Союза. СССР тем не менее распался. А сегодня наши государства мучительно и трудно пытаются выработать какие-то общие рычаги взаимодействия. Вынуждены пытаться.

Конечно, распад Союза был предрешен многими политическими событиями и процессами на территории страны, управление которыми (или по меньшей мере контроль за которыми) из Москвы с каждым годом "перестройки" оказывался все менее и менее эффективным. Мало кто ожидал в то время, что так неожиданно ярко расцветет ядовитый цветок "самостийности". Что единое огромное государство очень незаметно и одновременно благодаря очень квалифицированной работе "кого-то" превратиться в слабое подобие некоего союза между "центром" и "республиками", между "номенклатурным центром" и "стремящимися к демократия и рыночным реформам республиками".

Конечно, ни один политический процесс не проходит без политической воли вполне определенных лиц. Сейчас скорее уже историкам требуется дискутировать вопрос, насколько велика, скажем, личная вина Горбачева, который в девяностом году обладал столь необъятной властью, что мог бы притормозить любые сепаратистские начинания на местах. Практически ни у кого не вызывает сомнения, что во многом распад Союза оказался следствие и провалившегося августовского "путча". Безусловно, что те. кто поставил свои подписи под Беловежским соглашением, лишь завершили начатое дело развала Союза, - но эти подписи тоже было необходимо поставить, проявив при этом вполне определенную политическую волю.

Нельзя снимать ответственность за распад Союза и с российских представительных органов, с первого Съезда народных депутатов России, принявшего декларацию о государственном суверенитете России. Ведь "парады" суверенитетов начались после нас, в том числе в республиках Российской Федерации. С той самое печально знаменитой философии, выраженной в простоя и броской фразе: "Берите суверенитета столько, сколько проглотите".

Необходимо самокритично отметить и то обстоятельство, что Верховный Совет России не противостоял, а во многом и потакал действиям исполнительных органов РСФСР, направленным на ослабление Союза. (Пишу об этом не для упрека тех политиков, а в силу того, что сейчас мы имеем аналогичную ситуацию и пора извлечь уроки из трагических ошибок).

Есть еще одна причина, в силу которой распад Союза стал неизбежен. Речь идет о том - по сути дела - "конституционном перевороте", который был совершен по отношению к представительным органам власти Союза и всему его конституционному строю. Конечно, Съезд народных депутатов СССР представлял собой достаточно странное, с точки зрения развитого парламентаризма, явление. Он был, вероятна, еще менее парламентом, чем Съезд народных депутатов России. Но тем не менее это был высший представительный орган Союза, с помощью которого мог бы осуществляться контроль за деятельностью исполнительных органов Союза и прежде всего его Президента, которого постоянно бросало от одного решения к другому.

По сути дела функции Верховного Совета СССР после "сентябрьского переворота" были сведены к нулю: он не имел возможность контролировать деятельность сознанного в тот момент псевдоправительства Союза, формирование бюджета Союза полностью стало зависеть от самих республик, вопросы законодательного регулирования на уровне Союза потеряли свою значимость. Да и сама структура (отсутствие единого руководящего и координирующего органа) и порядок формирования Верховного Совета за счет республиканских делегаций сделали союзный "парламент" практически не способным принимать какие-либо решения. Благодаря лишь только личному авторитету руководителей палат Верховному Совету Союза милостиво "разрешалось" принимать участие в ново-огаревском процессе. Кстати, участию в его работе было отказано и.о. Председателя Верховного Совета Российской Федерации.

В общем-то, можно сказать, что распад Союза во многом есть следствие разрушения ростков его представительной системы, какой бы - плохой или хорошей - она в самом начале своего пути ни казалась. Распад Союза - также следствие привычки исполнительной власти республик и Союза того времени решать даже конституционные вопросы в кулуарах, в кабинетах, в узком кругу, а затеи с помощью выкручивания рук проталкивать свое решение через те органы, которые формально это решение должны пронять.

Собственно, именно эти способы управления, эффективность которых видна на примере разрушения Союза, демонстрируются и президентской властью в России. Начиная с пятого Съезда постоянно предлагаются решения, которые явно выходят за пределы Конституции и неминуемо постепенно ее разрушают. То "дополнительные полномочия" Президента, то абсолютно неконституционный статус и.о. главы правительства, занимающегося ни больше ни меньше чем проведением экономической реформы. То пресловутое "конституционное" (забыли прибавить приставку "анти") соглашение между "федеральными органами законодательной и исполнительной властей". То пресловутый всероссийский опрос, который до его проведения имеет только моральные следствия, а после его проведения дает только Президенту "учредительные полномочия". То эта "игра" в принятие "новой" Конституции.

А как можно верить предлагаемым со стороны Президента проектам "конституционной реформы", если идеологи демократии (к примеру, Е. Боннэр) позволяют себе сравнивать Конституцию с "рулоном туалетной бумаги" (в какой стране мира, спрашивается, можно безнаказанно демонстрировать свое пренебрежительное отношение к Основному Закону страны?!). Вероятно, и стремление принять в ускоренном режиме новую Конституцию на всякого рода "конституционных совещаниях" вызвано желанием возвратить минимально действующую сегодня Конституцию в тот "конституционный режим", который был характерен для прошедших семидесяти лет коммунистической власти.

Аналогии происходящего сегодня итого, что произошло осенью 1991 года, иногда выглядят просто какой-то пугающей насмешкой истории. Вспомним, что именно выступление на пятом Съезде народных депутатов СССР Председателя Комитета конституционного надзора С. Алексеева стало тем рычагом, с помощью которого "протащил и" решение о "конституционном перевороте". И сегодня этот известный "конституционалист" безо всякого сомнения позволяет себя использовать в качестве рычага для проталкивания нового конституционного переворота.

Сегодня крайне трудно оставаться политическим деятелем, сознавая, что твои действия могут быть использованы для того, чтобы распад России стал неминуемым. Но оставаться вне рамок происходящего или довольствоваться известной фразой французского короля - "После меня хоть потоп!" -сегодня еще более безнравственно. Решение должно быть найдено. И поиск этого решения должен продол жаться до тех пор, пока оно не будет найдено. Прежде всего необходимо провести реформирование конституционного строя в рамках конституционной законности.

Деятельность государственной системы с 1991 года показала, что разделение властей в России на тех основах, которые были заложены в институт президентства в 1991 году для России могут оказаться гибельными. Чтобы изменить ситуацию, есть два выбора.

Первый - резко усилить одну из ветвей власти - президентскую и получить диктатуру. Но это тоже вариант. И именно этот вариант содержит в себе "новый президентский проект" Конституции. Однако этот вариант неминуемо ведет (несмотря на всевозможные провозглашенные в нем права человека) к появлению репрессивных методов управления, тоталитарной форме правления. В перспективе такая Конституция - нежизненна, она для "разового пользования". Все это мы проходили и не так давно - стоит ли повторять?

Второй вариант - реальный и подлинно демократический. Он предполагает создание сис темы государственной власти с более или менее четко выраженной системой "сдержек и противовесов", когда эффективная исполнительная власть (Правительства) существует рядом с влиятельным Парламентом с сильно выраженными контрольными полномочиями. Президент здесь не может руководить исполнительной властью, хотя за ним и остаются другие важные полномочия. Правительство формируется исключительно Парламентом и ему подотчетно. При этом ясно, что необходимо постоянное взаимодействие всех органов государственной власти в решении главных вопросов формирования и реализации внешней и внутренней политики. И, если не случится худшего, мы к этой системе еще придем. В настоящее время республики, области, края занимают принципиальную, конституционную позицию. Этот фактор действует также отрезвляюще на радикалов, стремящихся неконституционным путем протащить "новую" Конституцию. Принятие Конституции конституционным путем - через обсуждение в Конституционной комиссии - Верховном Совете - Съезде уже дает возможность обществу быть уверенным в том, что Основной Закон будет обеспечивать его интересы на базе основополагающих демократических ценностей цивилизации и наших отечественных традиций.

Тем не менее в практической плоскости предстает актуальная задача: каким образом противостоять натиску на представительные органы власти России, попыткам под прикрытием "борьбы за Конституцию" ликвидировать сам конституционный строй России? А значит - защищать правовую основу ее существования, представительный характер власти, обеспечить нормальную работу Советов. К сожалению, вариантов выборов в этой борьбе для всех ее участников осталось не так уж я много. Нужна активная. но осознанная воля сограждан, их реальные действия в защиту конституционной законности, их протест против оболванивания как это происходило в период подготовки к проведению референдума 25 апреля. В практической плоскости возникает вопрос о конституционности действий электронных средств массовой информации в ходе кампании по референдуму. Свое слово поэтому вопросу должен сказать Конституционный Суд.

Смешно порою слышать бесконечные ссылки на сильного американского Президента, при этой "забывают" при водить примеры деятельности конгресса. А ведь он утверждает не только персональный состав членов Правительства, но и несколько тысяч наиболее ответственных федеральных чиновников, всех послов, контролирует даже охрану Президента. Кстати, за прошлый год конгресс "зарубил" более 600 человек. представленных Президентом на различные ответственные должности. И ничего страшного не произошло - Президент США не грозит объявлением референдума, ни принятием "новой" Конституции для американцев, ни разгоном конгресса. Кстати, в тех событиях, которые происходят в России, кроме трагедии, есть и фарс:

весь мир смеется над выходками высшей исполнительной власти и насмешливо жалостливо смотрит на парламент (Съезд) и Конституционный Суд, которые терпят политическую клоунаду и издевательства НАД собой.

В этом смысле ни какого "перетягивания каната" как повсеместно утверждают, конечно же, нет. И вообще, каков может быть этот конфликт между разными ветвями власти. если действительность такова: в общем составе занятых на государственной службе 97% персонала в системе исполнительной власти, 2,1% - в системе представительной власти (включая, разумеется, аппарат Верховного Совета, его структуры), 0,9% - в судебной и прокурорской системе. Вот и оценивайте возможности "конфликтующих" сторон, Речь по сути идет о войне, объявленной президентскими, леворадикальными силами представительной власти вообще. Отсюда и лозунги - "Долой Советы".

Советы - это и есть реальное народовластие, народоправство, других представительных органов власти, органов непосредственной демократии у нас нет. И разве не позорно для депутатов, для руководителей органов представительной власти становиться на путь самоуничтожения. практически на путь предательства представительной власти под предлогами "компромисса", "гибкости", "учета уроков референдума" и орочей коллаборацвошктсхой риторики?

В силу этой грозной опасности, нависшей над страной, над делом демократии, конституционной законности, всем нашим согражданам, всем общественным, профсоюзным, политическим движениям и их лидерам надо хотя бы на время оставить в стороне свои споры и разногласия и объединиться на общей прогрессивной платформе во имя последовательного осуществления экономических и политических реформ, ведущих народ к Отечество к процветанию подлинной демократии, защите гражданина и его государства. Государство тоже нуждается в нашей защите, чтобы в свою очередь оно было способно защитить гражданина, слабого и обездоленного, нуждающегося в помощи и внимании со стороны Власти. А мы эту власть уничтожаем - ее берет в свои руки мафия, политиканы, нувориши, взяткополучатели.

Надо признать - и референдум, и вброс "нового нового" проекта Конституции мощно усилил регионализм. В таких условиях усиливается опасаться принятия Конституции, закрепляющей процессы краха российской государственности. Было бы гораздо лучше идти путем поправок к действующей Конституции (плавный путь вхождения в новое конституционное качество). Но в любом случае - важно завершить работу по доработке и принятию закона о механизме реализации Федеративного договора - работу, которую ведут в Палате Национальностей ВС к рабочая группа Ю.В. Скокова. Но эта рациональная позиция едва ли устраивает тех, кто сознательно ведет дело к развалу государства. Поэтому всем надо участвовать в доработке содержания проекта Конституции с тем, чтобы не позволить принять опасный для судеб страны Основной Закон. Его надо принимать спокойно, мудро, ее спеша, будучи твердо уверенным, что он отвечает интересам всех людей, интересам укрепления нашего Отечества.