Извечный русский вопрос: что делать? - никогда не переставал бередить умы российской интеллигенции. Наше время не является исключением. С одной лишь особенностью: вопрос этот задается чаще и не только интеллигенцией, а круг проблем, которые он подразумевает, становится шире. Неимоверно разрослась численность оракулов, которые в подавляющем большинстве не смущаются своим невежеством. Наоборот, чем его больше, тем неординарнее воспринимается личность проповедника. Естественно, любой ответ на вопрос: что делать? - неизбежно содержит явно или закамуфлированно социальную позицию автора.

При этом обычно не раскрывается, с помощью каких реальных экономических факторов это может стать реальностью. Стоит нам остановить спад производства, а уж потом мы рванем. Однако то время, когда это еще было возможно, прошло. Рывка не получается при любом политическом раскладе, при любой экономической стратегии.

Более того, НЕИЗБЕЖНО ДАЛЬНЕЙШЕЕ ПАДЕНИЕ УРОВНЯ ЖИЗНИ И СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ ОБЩЕСТВА ДАЖЕ ПРИ СТАБИЛИЗАЦИИ ПРОИЗВОДСТВА (ПРИОСТАНОВКИ ЕГО ДАЛЬНЕЙШЕГО СПАДА) НА ТОМ ПРОВАЛЬНОМ УРОВНЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ, НА КОТОРОМ МЫ ОКАЗАЛИСЬ. Для авторов настоящих строк cue "открытие" было подобно взорвавшейся бомбе. Трезвый рассудок не в состоянии его воспринять. Не лучше ли подобно страусу спрятать голову. Но ведь когда-то ее придется вытаскивать... И перед Россией снова встанет вопрос: а что же завтра? 

Для понимания происшедшего и происходящего обратимся за помощью к арифметике. Выручка, полученная от произведенной и проданной продукции предприятия (объединения, министерства, государства), используется по следующим основным направлениям:

• на оплату израсходованных в процессе производства сырья, материалов, комплектующих изделий, энергии, услуг сторонних организаций и т.д.;
• на возмещение выбытия физически и морально устаревших основных производственных фондов.

Вот такая нехитрая корзинка экономических показателей, в рамках которых мы попытаемся оценить создавшуюся экономическую ситуацию.

Для сравнения возьмем 1993 г., по которому имеются (хотя и далеко не полные) статистические данные, и 1989 г., в котором, по официальной статистике, еще не наблюдался спад производства. Уточним, что уже в 1988 г. "прирост" производства продукции промышленности достиг нулевого уровня. Показанный статистикой за этот год "скачок" вверх был вызван ростом цен, а отнюдь не ростом производства.

Выбранный для сравнительного анализа временной интервал удобен еще и тем, что в этот период в России не наблюдалось каких-либо непредвиденных природных катаклизмов или войн, способных внести внешний диссонанс в развитие экономики.

Последним предкризисным годом, в котором прекратился рост нашей экономики, был 1987 г. Реальное падение производства валового общественного продукта и национального дохода началось с 1989 г., хотя экономическая статистика этот "исторический " момент и не захотела зафиксировать. Спад производства официальной статистикой начал отмечаться лишь с 1990 г. Применительно к промышленности динамика спада производства приведена в табл. 1.

В действительности это падение еще больше. Что касается ВАЛОВОГО ВНУТРЕННЕГО ПРОДУКТА, то только за два года (1992 и 1993 гг.) его величина (по статистике) снизилась на 29%. К сожалению, официальная статистика не только не раскрывает реальную картину экономической катастрофы, но в ряде случаев и искажает ее.

Как известно, одним из важнейших показателей, характеризующих развитие экономики, является национальный доход, представляющий собой величину вновь созданной стоимости. За счет национального дохода общество удовлетворяет свои текущие потребности (фонд потребления), а также строит новые заводы, дороги, школы, жилые дома (фонд накопления). Это азбучная истина для расширенного воспроизводства, которую мы излагаем только для того, чтобы рельефней показать всю глубину нашей трагедии. Проблема эта усугубляется еще и тем, что мы проедаем не только вновь созданную нами стоимость, ничего не оставляя на накопление, но и труд предшествующих поколений (заводы, фабрики, производственное оборудование, продуктивный скот). Слово "мы" в сочетании со словом "проедаем" надо взять в кавычки. В подавляющем большинстве "мы" еле-еле сводим концы с концами. Проедают те, которые "и не сеют, и не пашут". В итоге у нас лавинообразно падает как само производство, так и (как шагреневая кожа ) сокращаются потенциальные возможности производства в будущем.

Когда авторами была опубликована статья "Избежать проедания основных производственных фондов" ("Экономист", №5,1992),это вызвало у ряда "реформаторов" откровенное неприятие: "Ничего подобного у нас нет и быть не может". К настоящему времени в области проедания мы заметно "продвинулись вперед", и это уже перестало быть откровением, тем не менее остается необходимость пояснить, почему это происходит и каким образом камуфлируется.

Как известно, заветной целью и приоритетной задачей наших реформаторов является передача общегосударственной, общенародной собственности в руки компрадорской буржуазии и непосредственно иностранного капитала. Передать, создавая видимость продажи. С этой целью продаваемая государственная собственность неимоверно обесценивается. Механизм следующий. Цены на промышленную продукцию, в том числе продукцию фондообразующих отраслей, по сравнению с докризисным периодом возросли к концу 1993 г. примерно в 1200 раз. А основные производственные фонды продолжали оцениваться по прежней балансовой стоимости (в 1992 г. их стоимость повышена... аж в 19,6 риза! Сравните разницу - 1200 и 19,6).

Реальная цена "продаваемых" заводов и фабрик занижена более чем в 60 раз! Для обеспечения нормального воспроизводственного процесса от стоимости фондов осуществляются АМОРТИЗАЦИОННЫЕ ОТЧИСЛЕНИЯ, За их счет вместо выбывших фондов должно быть обеспечено приобретение новых, при этом производственные возможности предприятия или общества не должны уменьшиться. Однако так как амортизационные отчисления производятся от балансовой стоимости фондов 1990 г. (хотя и повышенной в 19,6 раза), а приобретение новых фондов в настоящее время обходится примерно в 1200 раз дороже, то на 1 руб. выбывших фондов можно купить новых фондов стоимостью не многим более полутора копеек. Вот такая получается арифметика. 

Как же в этом случае выгладит произведенный национальный доход? То, что показывается под этой категорией в статистике, - это уже не вновь созданная стоимость, как мы привыкли его понимать в соответствии с данным ему определением. Практически - это большая часть добавленной стоимости, включающая помимо национального дохода еще и львиную долю амортизационных отчислений. Если же расчеты выполнять в сопоставимых ценах (а иначе и быть не должно) и из добавленной стоимости вычленить индексированные амортизационные отчисления, то полученный национальный доход, а это и будет вновь созданной стоимостью, окажется значительно ниже отражаемого в отчетности.

Так как данная проблема имеет исключительную важность для понимания нашего экономического положения, рассмотрим ее подробнее. Официальная статистика показывает, что за годы кризиса (1989-1993 гг.) производство национального дохода в России уменьшилось на 41,4 %. Это падение настолько велико, что для возвращения к изначальному уровню потребовались бы многие годы неимоверных усилий всего российского народа. Даже если мы сможем в будущем наращивать производство национального дохода с темпом 4-5% в год, как было прежде, то нам потребуется для достижения уровня 1989 г. от 18 до 22 лет. Но это лишь "видимая часть айсберга". Для понимания полной картины катастрофы надо провести сравнение как сопоставимых величин, так и условий.

В докризисный период из произведенного валового общественного продукта вычиталась стоимость израсходованных на его производство сырья и материалов (примем, что это делается и теперь) и стоимость израсходованных и перенесенных на создаваемую продукцию основных производственных фондов в виде амортизационных отчислений, идущих на реновацию (полное восстановление фондов). Полученная разность представляла произведенный национальный доход. Норматив амортизационных отчислений на реновацию в тот период находился в пределах 4-5 % стоимости основных производственных фондов. При таком нормативе на реновацию средний срок службы основных производственных фондов был равен примерно 20-25 годам. Это не позволяло осуществлять своевременное обновление производственного аппарата, приводило к старению фондов, и экономисты подвергали такое положение справедливой критике.

В начале 90-х годов НОРМАТИВ АМОРТИЗАЦИОННЫХ ОТЧИСЛЕНИЙ на реновацию был повышен до 7 %, что должно было приблизить оборот основных фондов к уровню технически развитых стран (примерно 15 лет). Внешне такой шаг выглядел весьма презентабельно. Еще бы, одним росчерком пера созданы условия для ускоренного внедрения научно-технического прогресса в нашу экономику. И у "великих" экономистов, кои в тот период определяли экономическую политику страны, был повод для очередного витка популизма. Что же из этого вышло?

Увеличение норматива амортизационных отчислений и соответственно фонда амортизации чуть ли не вдвое могло произойти только в том случае, если величина прироста амортизационных отчислений была бы "отстегнута" от национального дохода, который в условиях кризиса настолько резко сокращался, что в реальности норматив амортизационных отчислений не только не увеличился, а наоборот, обвально пошел вниз. 

Даже если бы фонды, амортизационные отчисления и продукция фондообразующих отраслей исчислялись в сопоставимых ценах, то и в этом случае средний срок службы фондов был бы 55 лет. 

Специалисты понимают, что работать на таких устаревших фондах было бы нельзя. Но действительность еще страшнее, если подойти к сравнительной оценке произведенного национального дохода в интеграции с другими элементами воспроизводственного процесса, приведя их в сопоставимый вид.

Рассмотрим три варианта воспроизводства, определяемых тремя у ровнями нормативов амортизационных отчислений: 1,8, 4.3 и 7%. Это необходимо не только для сравнительной оценки происшедших метаморфоз, но и для понимания того, что нас может ожидать в будущем. Итак, при нормативе 1,8% произведенный в 1993г. национальный доход оказывается меньше достигнутого в 1989 г. не на 41.4 %, как следует из статистики, а на 60,8 %. Средний срок оборота основных производственных фондов в этом случае составит." (неприлично говорить)... более 3000 лет. Именно так выглядит воспроизводственный процесс в 1993 г. по интегрированной оценке таких его важнейших параметров, как оборот фондов и национальный доход. Надо ли убеждать, что в подобной ситуации экономика абсолютно не жизнеспособна?!

Каким был бы национальный доход, если бы на возмещение выбытия направлялось не 1,8, а 4,3% стоимости основных производственных фондов? Напомним, что этот норматив близок к тому, который применялся в докризисный период. В этом случае стоимость, отражающая произведенный национальный доход 1993 г., не только бы уменьшилась, но оказалась бы ниже уровня 1989 г. примерно на 87%. Иными словами, в 1993 г. Россия произвела лишь 13%) того национального дохода, который был произведен в 1989 г. С учетом отраженного статистикой падения производства в первой половине 1994 г. за четыре года перестроек и реформ авторства мы потеряли более 90% (!!!) произведенного в 1989 г. национального дохода. Это с тру дом укладывается в голове, в это трудно поверить. Реальный обвал оказался значительно глубже самых худших предположений.

В мае 1994 г. Президент России говорил перед телекамерой, что наша экономика приближается к краху... Непонятно, по каким критериям этот крах оценивался.

А разве падение произведенного национального дохода на 87% всего за четыре года это еще не крах? Что еще должно случиться, чтобы понять, что крах проводимой экономической политики наступил уже давно.

Именно крах, а не "неизбежные издержки переходного периода". С какого же курса реформ мы не свернем, в чем нас клятвенно заверяют и Президент, и премьер?

Еще раз вернемся к анализу национального дохода. Как отмечалось выше, с 1992 г. норматив амортизационных отчислений на реновацию был повышен до 7%. Кстати, на этом особенно настаивали "рыночники", критикуя "тоталитарную" власть за то, что она ориентирует нашу экономику на устаревшее оборудование и не внедряет новые технологии. Однако "рыночные реформаторы" и не попытались реализовывать свое решение. Ибо если из добавленной стоимости, произведенной в 1993г., вычесть 7 % стоимости реальных, стоящих на балансе предприятий и приведенных в сопоставимый вид со стоимостью фондообразующей продукции, основных производственных фондов и направить полученные таким образом амортизационные отчисления на обновление производственного аппарата, то на долю национального дохода не осталось бы ничего. Вновь созданная стоимость оказалась бы равной нулю или приобрела отрицательное значение.

Парадокс какой-то... Страна весь год работала и никакой новой стоимости не произвела?! Увы! Все, что мы произвели, при таком нормативе реновации должно уйти на возмещение выбытия физически и морально устаревших фондов, т.е. стоимости, созданной предыдущими поколениями, которую мы использовали и которую обязаны возместить. И 7% - это не утопический норматив.

Не искушенный в экономике человек может задать вполне резонный вопрос: а зачем все это нам надо? Какая разница, результаты какого труда мы потребляем - прошлого или настоящего? Главное, чтобы было что потреблять: пить, есть, обувать, одевать и т.д. Прошлый труд - это та самая корова, которая нас кормила молоком и ежегодно приносила теленка. Теперь мясо этой коровы мы уже доедаем. Мы уподобляемся "героине" крыловской басни, которая, подрывая у дуба корни, безапелляционно изрекала: "Лишь были б желуди". Именно за счет прошлого труда, а не стоимости, созданной нашим поколением, правящий режим имеет еще возможность поддерживать нищенский для большинства населения уровень потребления и, что для него более важно, обеспечивать сытую жизнь тем, кто является его главной социальной опорой. 

Невиданные прежде метаморфозы произошли и со структурой использованного национального дохода. В сущности то, что таковым называется, это уже вовсе не национальный доход. Непосредственно национального дохода (как вновь созданной стоимости) в этой величине не составляет и пятой части. До "перестройки" 75% использованного национального дохода (±2%) направлялось в фонд потребления и 25% в фонд накопления. Из фонда накопления 60% уходили в виде капитальных вложений на расширение производства и социальной сферы. На них создавались новые заводы, строились жилые дома, оборудовались клиники и санатории. Наибольший объем капитальных вложений в России был зафиксирован в 1989 г. - 226,5 млрд. руб. в сопоставимых ценах. Падение их объемов дано в табл. 2.

Следует отметить, что капитальные вложения в развитие и поддержание непосредственно производства сокращались еще более стремительными темпами. Только за два года (1993 г. по сравнению с 1991 г.) их объем упал на 57%. На чем же мы будем развивать наше производство завтра? Ведь одновременно со строительством развалу подверглись все строительные отрасли, без которых создавать современную индустрию и развивать социальную сферу невозможно. Даже догонять слаборазвитые страны будет непросто. Подобных "реформ" у них не было.

Примерно 40% фонда накопления использованного национального дохода уходило на прирост запасов, резервов и оборотных средств. Так было. А сейчас? Если анализировать все макроэкономические категории в соответствии с изначально вложенными в них понятиями, то картина выглядит и парадоксальной, и удручающей. Доля капитальных вложений в фонде накопления резко пошла вниз. А вот та часть этого фонда, которая направляется на финансирование оборотного капитала и обращения в целом, во многих регионах поглощает практически весь фонд накопления. Из вновь созданной стоимости на производственное строительство не было направлено ничего. Львиная доля капитала уходит туда, где он дает больший "навар": в сферу обращения. И все надежды (и призывы) президентской команды, что частный капитал "повернется лицом" к производству, тщетны. Это только пыль в глаза, пускаемая средствами правительственной информации. До той поры, пока спекуляция (а это именно она, и надо называть вещи своими именами) дает большие возможности к частному обогащению, она будет доминировать в мыслях и заботах частного предпринимательства.

Крайне наивно полагать, что "новые русские" и зарубежные "благодетели" будут обеспокоены тем, как обеспечить во всех уголках нашей матушки-России достойное проживание ее народов, дать им работу, теплое жилье, пищу и все то остальное, к чему они привыкли и что им необходимо в будущем. Это было бы противоестественно для самой природы частного капитала.

В последнее время средства массовой информации любят высвечивать новое жилищное строительство. Подчеркивается его архитектурное многообразие, в противовес спальным коробкам, построенным, мол, по "совковым" представлениям о потребностях. Что правда, то правда, роскошествовать у нас действительно не было достаточных возможностей. Но что касается общих объемов строительства жилья, глашатаи современных успехов явно заврались. Несмотря на то, что спад инвестиций на непроизводственное строительство был меньше, чем на производственные цели, жилищное строительство настолько сократилось, что, по официальным данным Госкомстата РФ за 1993 г., "ввод жилья в последние годы находился на уровне середины 50-х годов". А это период, когда мы только-только залечили военные раны.

В житейском обиходе в условиях галопирующей инфляции многие из нас для сравнения своих доходов с доходами пять лет назад не прибегают к помощи рублевого эквивалента. Слишком сложно и запутано. Намного проще сравнивать, сколько за свою зарплату (сейчас предпочтение отдается слову доход) я мог купить прежде и могу купить сейчас килограммов колбасы, молока, буханок хлеба, бутылок водки, туфель или колготок, а также других товаров, потребность в которых наиболее часто возникает. После таких расчетов большинство наших соотечественников приходит по меньшей мере в уныние. Еще бы, за десять тысяч рублей в июне 1994 г. можно было купить столько же товаров, сколько в 1990 г. аж на 3 руб. 11 коп. Нет нужды доказывать, что средняя покупательная способность доходов населения круто упала вниз. Однако сделанное нами ранее заявление о падении произведенного национального дохода на 87% может вызвать сомнение. Действительно, колбасы, хлеб, колготки и другие товары, включаемые в фонд личного потребления, население России в 1993 г. потребляло несколько больше, чем 13% уровня 1989 г. Попробуем разобраться, откуда эти ресурсы могли появиться.

Выше мы уже отмечали, что основная часть ресурсов, использованных в 1993 г. сверх национального дохода, созданного в этом же году, взята из тех источников, которые в 1989 г. использовались на возмещение выбытия основных производственных фондов. Если произведенный в 1993 г. национальный доход оценивается, по данным статистики, в 119,8 трлн. руб., то разница между амортизационными отчислениями, которые начислены в 1993 г., и амортизационными отчислениями, которые должны были быть получены в объеме, достаточном для восстановления выбывших основных производственных фондов, составляет около 96 трлн. руб. По существующей методологии расчетов, как известно, амортизационные отчисления в состав национального дохода не входят и, следовательно, при выполнении сравнительной оценки экономических показателей 1989 и 1993 гг. из него должны быть исключены.

Как уже отмечалось в докризисный период, в том числе и в 1989 г., примерно 60% фонда накопления использовались в качестве капитальных вложений, из которых 60-65% направлялись на производственные цели. Эти капвложения служили источником как количественного, так и качественного роста основных фондов в производственной сфере. В 1993 г. доля производственных инвестиций в фонде накопления во многих регионах России, если не учитывать включаемых в этот фонд мизерных величин амортизационных отчислений, упала до нуля. Выражаясь фигурально, она была "съедена".

Может возникнуть вопрос: а правомерно ли в условиях спада производства исчислять амортизационные отчисления с полной стоимости индексированных производственных фондов, числящихся на балансе предприятий?

Прежде всего необходимо отметить, что для сравнительной оценки экономических показателей 1993 и 1989 гг., а именно об этом идет речь, их необходимо рассматривать в интегрированной взаимосвязи. Если попытаться сравнить национальный доход 1989 г. в структуре и объемах показателей 1993 г., то к нему потребовалось бы отнести ту часть валового общественного продукта, которая в 1989 г. ушла на возмещения выбытия и прироста основных производственных фондов. В результате он составил бы величину, более чем в 8 раз превышающую его реальный объем. Иными словами, для достижения уровня 1989 г. Россия должна будет увеличить производство национального дохода в 8 (!) раз.

За период 1989 г. - первое полугодие 1994 г. объем промышленного производства в России сократился на 54 %. Следовательно, далеко не все фонды в 1993 г. участвовали в производственном процессе. Расчеты показывают, что в 1993 г. уровень использования имеющихся производственных фондов составил менее 50 %. Может возникнуть и такой вопрос: правомерно ли в этом случае начислять амортизацию на ту часть фондов, которые продукцию не производили? Если исходить из понимания, что реновационный фонд существует для финансирования обновления производственных фондов, то ответ однозначен. Ибо фонды физически и морально стареют не только тогда, когда они непосредственно участвуют в производственном процессе. Наблюдается разукомплектация оборудования, не проводятся регламентные работы по техническому обслуживанию да и просто разворовывание.

Например, многие электронные приборы и оборудование, в том числе вычислительная техника, отправляются на слом и продаются за рубеж по цене драгоценных металлов, содержащихся в ее деталях. Все эти фонды были достоянием России, на их производство были затрачены средства, они должны были служить созданию новых ценностей. Сейчас эту свою функцию они не выполняют, более того, они теряют свою стоимость, теряют способность выполнять эту функцию в будущем.

Так правомерно ли ставить это потерянное национальное богатство нам в заслугу, причисляя его к национальному доходу, к вновь созданной стоимости? Было бы меньшей трагедией, если бы средств на реновацию лишились лишь бесперспективные фонды, от которых нельзя ожидать заметной отдачи. Однако при сложившейся практике формирования реновационного фонда на заклание обречен практически весь производственный аппарат страны. В этом случае для восстановления разрушенного потребуется средств значительно больше той величины, которая была недодана на реновацию фондов за четыре с половиной года.

Для объективной оценки экономической ситуации и выработки реально возможных мер по преодолению тех последствий, к которым нас привели "перестройка" и "демократические" реформы, попытаемся оценить, какими реальными возможностями развития производительных сил будет располагать власть, действующая в интересах российского народа?

По всей видимости, в числе первейших встанет задача остановки спада производства. Имеется в виду не на день или два, а обеспечение устойчивого, для начала простого, воспроизводства. Для того, чтобы это стало возможным, необходимо приостановить развал производственного аппарата, обеспечить его обновление. А это потребует увеличения ассигнований на восстановление физически и морально устаревших фондов. При этом восстановления норматива амортизационных отчислений до уровня докризисного периода (4-5%) окажется уже недостаточно. В то же время основным источником, из которого эти средства можно будет заимствовать, остается нищенский национальный доход России. Рассчитывать на благотворительную помощь "большой семерки "утопично. Таким нищим, какой оказалась Россия, подачек не дают. Пришлось бы полностью пожертвовать ее экономическим и политическим суверенитетом.

ЗАВТРАШНИЙ ДЕНЬ МЫ МОЖЕМ СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ СЛЕДУЮЩИМ ОБРАЗОМ: или Россия еще какое-то (весьма непродолжительное) время продолжает нищенски существовать, доедая остатки прошлого труда и последовательно теряя статус суверенного государства, либо для выживания нации нам придется платить, еще тухе затягивая ремни, за сохранение и развитие производственного потенциала страны. Тут уж, действительно, другой альтернативы нет. Без этого не выжить ни Государству Российскому, ни сохранить целостность российской нации, депопуляция которой с начала девяностых годов активно, прогрессирует.

Это главное, но этого недостаточно. Потребуется принятие ряда других мер, средства для которых придется брать из того же национального дохода.

Предстоит восстанавливать обороноспособность Государства Российского. То, что именовалось конверсией, ничего общего с ней не имело. Проводилось не что иное, как целенаправленное обезоруживание, разрушение и разграбление не только оборонного, а всего научно-технического потенциала великой державы. За счет сокращения расходов на оборону мы некоторое время подкармливались, хотя большая часть уходила нуворишам. Сейчас этот источник иссяк. Более того, "съедены" стратегические запасы сырья, оборонной техники, запасных частей и комплектующих изделий, созданных для оборонных целей еще в СССР. 

Вся сегодняшняя техника армии на 4/5 оплачена прошлым трудом "совков" в доперестроечный период. В свое время не всю созданную ими стоимость они потребили (пропили или проели). А приумножили ее и оставили нам, за что мы их с грубой неблагодарностью упрекаем, что у "антропологического типа совков" даже потребности были примитивными... (Вот как нас теперь "по научному" называют!) Сейчас мы все, нам оставленное, промотали. На ту же стоимость, которая создается в нынешнее время, нельзя содержать ни армии, ни авиации, ни флота. Причем не только военного, но и гражданского. Кто же будет защищать Отечество наше? Суверенитет Государства Российского? Заводы, способные это производить, сейчас рассредоточены в суверенных государствах. И все же без надежной обороны России не прожить - значит за это также придется платить. 

В 1989 г. в Советском Союзе, а естественно, и в России, существовало бесплатное медицинское обслуживание, среднее и высшее образование, бесплатно или по льготным путевкам взрослые и дети могли отдыхать в санаториях, домах отдыха, пионерских лагерях, совершать туристические поездки за рубеж. Описание пребывания, например, сталевара в Париже было излюбленной темой эстрадных острословов. Все это было и финансировалось из общественных фондов потребления - части произведенного обществом национальною дохода.

Сегодня не принято говорить о том, как из лапотной России создавалась держава с не просто высоким, а именно передовым научным, техническим и производственным потенциалом. "Демократические" средства массовой информации стараются перещеголять друг друга в том, чтобы всю нашу историю предать анафеме. Даже полет Гагарина ставится под сомнение: "А был ли Гагарин в космосе?". Сейчас речь идет не столько о том, чтобы восстановить историческую справедливость в оценке фактов и событий, хотя само по себе это очень важно. 

Важнее и сложнее другое: хватит ли у россиян сил, терпения, гражданского мужества и патриотизма, чтобы 1тать на путь возрождения научного потенциала России, российской науки, нищей, ошельмованной и разграбленной. Это ведь также является насущной необходимостью и непременным условием выживания Государства Российского, выживания того многонационального сообщества, которое составляло Советский Союз. Четыре с половиной года каждый день мы "проедали" средства, которые в 1989 г. шли на развитие науки, образования, здравоохранения, культуры... Чтобы Россия могла выжить, и на науку, и на образование, и на оборону Отечества, и на восстановление производственного потенциала придется брать средства только из того национального дохода, из той вновь созданной стоимости, которую мы сможем произвести. В состоянии литот национальный доход, который ожидается в 1994г., хоть как-то эту задачу решить, если учитывать, что прошлого тру да для проедания уже не останется? Нет, конечно. Если хватит гражданского ума, решительности и мужества, нам придется незамедлительно восстанавливать и наращивать производство во всех сферах народного хозяйства. Наращивать всеми силами и доступными средствами. Делать это, невзирая на отчаянное сопротивление внутренних и внешних врагов России. Именно врагов. Надо, наконец, понять, что сейчас речь идет не просто о "перетягивании каната" между различными идеологиями. На повестке дня выживание России. Не надо думать, что кто-то из нас это смутное время может переждать, пересидеть, перетерпеть, что лично меня лихо обойдет стороной, а если и не обойдет, то не с меня первого начнет. Когда развал экономики и нравственных устоев государства достигает известных пределов, то оно теряет свою устойчивость и сопротивляемость во всех жизненных сферах.

Очаги холеры, например, многократно обнаруживались на территории Советского Союза, но каждый раз у государства было достаточно сил и средств, чтобы еще в зародыше локализовать и погасить эту страшную эпидемию. Сейчас наше нищее государство такими возможностями не располагает. В августе 1994 г. мы уже потеряли сотни человеческих жизней. И кто знает, сколько смертей она еще принесет. И не будет она различать ни расы, ни сословия, ни богатых, ни бедных, ни коммунистов, ни демократов. И вся вина за народное горе ляжет на Бога... Его вина лишь в том, что он лишил нас разума. Государство развалили мы сами, по своей собственной воле.

Между тем экономическая ситуация в России с каждым днем ухудшается. К концу 1994 г. сопоставимый объем производства национального дохода составит менее 12% от уровня 1989 г. и никакими "демократическими" реформами них углублением это падение не остановить. 

В середине 1993 г. численность полностью и частично безработных в пересчете на полностью безработных в России достигла 20 млн. чел. К середине 1994 г. их число (по оценке) увеличилось еще на 5-7 млн. Причем скрытая безработица активно перерастает в явную. А производство во всех его сферах продолжает падать. По сообщениям из официальных источников, в начале августа текущего года в электронной промышленности, например, объем производства составил всего 5% от ранее достигнутого. А это ведь наиболее наукоемкая и прогрессивная отрасль, без которой мы никак не могли бы первыми в мире выйти в космос.

В любой момент мы можем оказаться за пределами той критической черты, за которой сохранение российской государе гневности становится весьма проблематичным. Будем надеяться, что мы ее еще не перешли. 

Сравнивая "застойный" период и "перестроенный", невольно думается, на чем же зиждется у некоторых наших соплеменников вера в то, что частная собственность является чуть ли не основным условием развития, главным двигателем человеческой активности и научно-технического прогресса. Реальная действительность наших дней наглядно и притом ярко свидетельствует об обратном. Ссылка на биологические ("хватательные") инстинкты остального животного мира не кажется убедительной. Хоть убей, не понятно, почему ученый, врач или конструктор, рабочий у станка или крестьянин в поле под началом буржуя должен работать лучше, чем на службе у общества, государства, наконец. Или частник больше заплатит и этого будет достаточно?

Даже если вы руководствуетесь чисто "шкурными" интересами и при этом надеетесь на то, что вас не выкинут с работы, посмотрите на уровень оплаты тех же ученых, врачей, актеров, конструкторов, инженеров и рабочих наукоемких производств. Нынешней компрадорской буржуазии они не нужны. Это прежде каждый из нас гордился своей профессией, своим умением и талантом. Радовался, выражаясь словами поэта, что "это мой труд вливается в труд моей республик. Теперь мы товар, именуемый рабочей силой, который можно купить и продать. 

Естественно, с выгодой. Только этим оценивается степень полезности нашего бытия, каждого в отдельности и всех вместе. Невозможно найти объяснение, что может явиться стимулом роста производительности общественного труда при таком отношении к рабочему, крестьянину, инженеру и ученому. Или на ратный труд нас будет подвигать костлявая рука голода? 

Его Величество Рабочий Класс вообще перестал рассматриваться как созидательная категория общества. Как за покупаемый товар, за него следует платить по возможности дешевле. А если он вдруг вздумает бастовать, то зачинщиков можно уволить, на худой конец - подкупить... обещаниями. Есть еще и омоновская дубинка. Затихнет, миленький...

Интеллектуалы, добывающие свой хлеб насущный не ценой раздевания ближнего, обречены на вымирание. Их труд останется невостребованным, ибо он не сулит власть и деньги имущим незамедлительной выгоды.

Завтрашний день не обещает ничего утешительного и тем, чей капитал недостаточен для того, чтобы с ним можно было прожить безбедно за кордоном. Не станет отечественной продукции, которую можно будет выгодно продать в другие страны, и некому будет платить (точнее, нечем), чтобы купить товар заморский у себя дома.

Уголовная преступность неизбежно возрастет, ибо к этому будет подталкивать прогрессивно увеличивающаяся безработица. Депопуляция примет угрожающий характер.

Другой альтернативы при сохранении нынешнего экономического курса нет и быть не может. Говорят, если Бог собирается кого-либо наказать, он его лишает разума. Не знаем, чем провинился наш народ перед Богом. Почему он разучился верить глазам своим и видеть интересы Отечества своего.