Вполне очевидно, что сложившийся глобальный мир, с которым Россия ежеминутно сталкивается и составной частью которого она является, составляет тот исторический фон и объективные условия бытия, из которых необходимо исходить и которые необходимо учитывать, прогнозируя развитие страны. Но это не означает, что, прогнозируя и планируя будущее, российская элита должна его строить на основе пожеланий своих западных коллег. Каждый народ, его элита и ученые, планируя будущее, исходят из своих национальных интересов. Поэтому их перспективы и планы ориентированы, прежде всего, на собственную выгоду, при этом бездумное следование в их фарватере неизбежно приведет русский народ к краху. Исходя из этого, учет конкретных условий глобализации отнюдь не означает, что им следует слепо подчиняться.

И здесь, может быть, имеет смысл прислушаться к мнению выдающегося психолога Гюстава Лебона, который весьма образно раскрыл движущие силы исторического процесса.

Он писал: "земля принадлежит нищим духом, но под тем условием, что они обладают слепой верой, двигающей горы... Не в погоне за истиной, но скорее в погоне за ложью человечество истратило большую часть своих усилий. Преследуемых им химерических целей оно не в состоянии было достигнуть, но в их преследовании оно совершило весь прогресс, которого вовсе не искало"¹.

Это, конечно, не означает, что стратегические цели развития России должны быть эфемерными, они должны быть не только реальными, амбициозными, как говорит Президент РФ В.В.Путин, но и, самое главное, они должны внушать веру народу, затрагивать его душу. До тех пор, пока жива душа народа, покуда он верит в свое предназначение, он способен на самые невероятные свершения.

Как заключал Г.Лебон, "народ может потерять очень многое, претерпевать всевозможные катастрофы и быть еще в состоянии подняться. Но им все потеряно, и ему уже никогда не подняться, если он потерял свою душу".

Поэтому, обращаясь к историческому предназначению русского народа, мы полностью согласны с выводом А.С. Панарина.

"Именно в России сегодня решается вопрос о смысле мировой истории; либо его присутствие будет заново подтверждено, либо многим народам, населяющим громадное постсоветское пространство, предстоит рассеяние и превращение в диаспору. Евразийскому пространству, бесспорно, нужны кропотливые организаторы, предприниматели и эксперты, ибо наша повседневность захламлена и запущена. Но никак не меньше ему нужны пламенные носители Веры и Смысла, ибо только взятое в духовном измерении оно обретает единство, притягательность и целеустремленный потенциал. Никакие другие формы интеграции не могут дать надежного результата без духовной интеграции, связанной с обнаруживанием нового смысла истории"².

Обнаружить этот новый смысл истории, истории вне зарезервированного для России "догоняющего пути" либо мира без России, в этом и есть историческое предназначение русского народа. Понятно, что такая цель не только затронет душу народа, но и выступит в роли мощного мобилизационного фактора, помогающего ему решить самые сложные исторические задачи.

Очевидно, что попытки целого ря-да политиков и экономистов вернуть утраченные коммунистические или самодержавные методы экономического и социально-политического развития страны малоперспективны вследствие их продолжительной дискредитации на отечественной почве. По всей вероятности, любые предложения, основанные на возврате назад, в коммунистическое или самодержавное прошлое, способны повернуть вектор развития страны только в прошлое. Хотя кое что из безвозвратно утерянных идеологемм может и должно быть и использовано.

По этому поводу известный испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет еще в тридцатые годы прошлого столетия писал следующее: "Превзойти прошлое можно только при одном неумолимом условии - надо его целиком, как пространство в перспективу, вместить в себя. С прошлым не сходятся в рукопашную. Новое побеждает, лишь поглотив его. А, подавившись, гибнет"³. И далее: "У прошлого своя правда. Если с ней не считаться, она вернется отстаивать ее и заодно утвердит свою неправду".

По всей вероятности, стратегиче-ское планирование будущего России не может не учитывать присутствия этого прошлого в ментальности русского общества. В связи с этим самые смелые и научно обоснованные планы могут быть сведены на нет молчаливым сопротивлением на-рода. А раз стратегическое плани-рование предполагается для нужд России, то оно должно исходить из имеющегося в наличие народа, а не из лубочных образов либо идеальных конструкций. В этом прежде всего должна состоять реальность любой теоретической модели развития России.

Прошедшие за период независимого существования России годы достаточно наглядно продемонстрировали ущербность и разрушительность любых социально-экономических и политических преобразований, основанных на слепом заимствовании чужого опыта. Жизнь наглядно продемонстрировала, что ни западная модель постиндустриальной модернизации, ни азиатская схема "догоняющего развития" не приемлемы для нашей страны.

Еще со времен Петра I "следование концепции догоняющего развития всегда сопровождается скрытым комплексом неполноценности и вины. Это может быть и вина перед собственной, прерванной и поруганной традицией (реформаторы не могут просто оставить ее в покое, им надо ее дискредитировать), и вина, связанная с несовершенством интерпретации и заимствования чужого опыта"⁴.

Однако полная дискредитация российского опыта лишает страну не только истории, но и будущего.

К.Коукер делает вывод:

"Бросит ли снова Россия вызов Западу - зависит от того, будет ли складывающееся в ней общество таким же отвлеченным и умышленным, как прежде. Если оно растеряет свои ценности, пытаясь стать таким, каким его хочет видеть Запад, то не сможет модернизироваться. Культура его уникальна. И модернизация должна сохранить эту уникальность, а не нивелировать ее"⁵.

Но основная ущербность "догоняющего развития" состоит как раз в том, что это развитие исходит из необходимости подгонки сущностных качеств русского народа под требования западных образцов. Все планы модернизаторов строятся на насиловании народной сущности, начиная от выдирания бород и заканчивая переделыванием русской истории под новый лад. Один из теоретиков российского евразийства Н.Н.Алексеев писал:

"Со времени Петра Великого высшие классы жили духовными интересами западноевропейского культурного мира, не только слепо подражая Западу, но и своеобразно претворяя западные начала в русской стихии, свидетельством чему является русская литература, музыка, живопись, театр и т.д. Русские же народные массы в это время жили своей собственной, во многих отношениях еще и теперь не опознанной жизнью, чуждой западным влияниям и питающейся единственно силами русской национальной души. Глубоко неверно думать, что русский народ просто жил в сплошном духовном мраке или в погруженности в чисто материальные интересы. Нет, русский народ во многих отношениях жил собственной духовной жизнью, по-своему верил в Бога, имел собственную устную поэзию, даже свою собственную писаную литературу, свои собственные нравственные представления, даже свое обычное право"⁶.

Здесь уместно добавить весьма ценное наблюдение Л.Н.Гумилева, который заметил:

"Наши предки были не дикими, не безграмотными, не тупицами, ждавшими просвещения из Европы. Ибо безграмотность пришла позже - с вытеснением старой традиции полуобразованием, т.е. в XIX веке"⁷.

Более чем трехсотлетний опыт модернизации России на западный лад завершился, по меткому замечанию Н.Данилевского тем, что:

"Русский народ раскололся на два слоя, которые отличаются между собой с первого взгляда по самой свое наружности. Низший слой остался русским, высший сделался европейским - европейским до неотличимости. Но высшее, более богатое и образованное, сословие всегда имеет притягательное влияние на низшие, которые невольно стремятся с ним сообразоваться, уподобиться ему, сколько возможно. Поэтому в понятии народа невольно слагается представление, что свое русское есть (по самому существу своему) нечто худшее и низшее"⁸.

Этот вывод сделан в работе "Россия и Европа" еще в 60-х годах XIX столетия, но изменилось ли что-нибудь сейчас?

Бедность и богатство - два полюса, по-прежнему разрывающих Россию. На одном полюсе - большинство народа, на другом - отечественная элита. Так, например, прожиточный минимум к концу 2000 г. составил 1285 руб. В нем предусмотрено 400 г хлеба в день, 45 г фруктов, 55 г сахара и кондитерских изделий, 86 г мяса, 577 г молока и молочных продуктов, 30 г растительного масла. Этот прожиточный минимум позволяет семье из 3-х человек купить холодильник один раз в 30 лет, одну пару обуви - в 5 лет, жен-ские колготки - не чаще раза в 4 месяца. 

Прожить можно, но нельзя считать небедным и того, кто имеет доходы даже в полтора раза выше этого прожиточного минимума. С учетом этого, к бедным приходится отнести как минимум 60% населения (столько имеют доход до 2 тыс. руб. в месяц). В то же время на долю 10% наиболее обеспеченных людей приходится более 1/3 общей суммы денежных доходов. Каждый человек этой группы получал в январе 2001 г. в среднем около 6,5 тыс. руб., в то время как 10% самых бедных - 475 руб. в месяц, или в 13,7 раз меньше⁹.

Но не это самое главное. Основная проблема России состоит в том, что:

"По сути, наша элита из национального слоя превратилась в диаспору и ведет себя как диаспора. Ее органическое неумение формулировать и защищать национальные интересы России, скрытое эмигрантское сознание и нежелание разделить судьбу с народом сегодня представляют настоящую опасность для нашей страны... Можно сделать вывод: основная опасность для нашей страны сегодня состоит в том, что она не имеет настоящей национальной элиты, идентифицирующей себя с ее традицией и судьбой"¹⁰.

И это самое страшное, поскольку нежелание разделять свои судьбы с судьбами народа ведет и к нежеланию сколько-нибудь серьезно задуматься о благоустройстве страны, о ее будущем. Элита готова, по образному выражению А.С.Панарина, в любой момент трудное путешествие во времени заменить простым перемещением в пространстве. Замена индустриального российского сегодня на постиндустриальное западное завтра решает проблемы элиты, но не решает проблем страны. Мало того, своим иммигрантским настроем элита не только развращает народ, но и лишает его жизненно необходимых ресурсов, вывозя их на Запад. Очевидно, что в этих условиях будущее России не наступит никогда.

Одно это уже позволяет сделать вывод о том, что западный опыт модернизации для России в условиях глобализации мало применим, мало того, он разрушителен для нее. Очевидно, имеет смысл еще раз обратиться к осмыслению исторического процесса, предложенного Н.Данилевским. Он отмечал, что:

"Прогресс состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях, ибо доселе он таким именно образом проявлялся"¹¹.

Примерно ту же логику излагает и один из величайших социологов современности Э.Тоффлер. Он пишет:

"Сегодня во всем мире налицо отчетливое осознание, что прогресс не может более выражаться только в технологии или материальных стандартах жизненного уровня. Социальный строй, в котором моральные и эстетические нормы, политика или окружающая среда деградируют, не является прогрессивным, каким бы богатым или технически изощренным он ни был. Кроме того, мы менее всего склонны думать, что разные общества движутся по одному пути, что каждое общество автоматически проходит путь от одной культурной станции до следующей, которая "более развита", чем предыдущая. На самом деле ... общества способны достигать определенного уровня развития разными путями. ...большое различие и богатство человеческих культур позволяет представить его как систему. В этом свете сегодняшнее движение к более разнообразному, раздробленному миру выглядит как важный скачок вперед - подобно тому, как в биологической эволюции важны обе тенденции: дифференциация и объединение, усложнение"¹².

Таким образом, многомерность общественного прогресса, разный характер его протекания в различных странах, и, следовательно, различные формы, методы и стратегические ориентиры в процессе его реализации - все это должно так же выступать в качестве основного базового положения в процессе стратегического планирования и прогнозирования в России.

Концептуальное видение перехода России за пределы индустриального общества должно, безусловно, строиться на анализе мирового и отечественного опыта, но при безусловном доминировании российской культурной традиции. Как писал известный русский публицист Ю.Ф.Самарин:

"Россия должна развиваться самобытно, и хотя бы результаты, к которым она придет, расходились далеко с результатами развития народов Западных.., что заимствование должно ограничиваться… областью фактического знания, внешнего опыта и материальных усовершенствований"¹³.

Уникальный многовековой российский модернизационный опыт и анализ современного этапа глобальных трансформаций может быть в окончательном виде представлен посредством ряда основополагающих принципов, которые, по большому счету, лежат на поверхности социальной практики последних десятилетий и, вследствие этого, должны быть использованы в качестве базовых в процессе формирования стратегии социально-экономического и политического развития страны.

За исходное основание необходимо взять принцип, суть которого состоит в том, что в условиях сложившегося миропорядка у России нет доброжелателей, заинтересованных в ее ускоренном развитии и возвращении в разряд великих держав. Мало того, многие на Западе считают, что Россия в принципе не может быть современным развитым государством.

Так еще в 1927 г. один из классиков современного либерализма Людвиг фон Мизес писал, что:

"Интеллектуальное бесплодие русских столь велико, что они никогда не смогли бы самостоятельно найти выражение собственной глубинной природы... они не желают входить в систему человеческого общественного сотрудничества. В отношении человеческого общества и сообщества наций их позиция - это позиция народа, стремящегося к потреблению того, что накоплено другими. Люди, жизненными силами которых являются идеи Достоевского, Толстого и Ленина, не могут создать прочную социальную организацию. Они должны скатиться к условиям полного варварства"¹⁴.

А если вспомнить, что Людвиг фон Мизес является классиком либерализма, на которого в свое время молились и наши реформаторы, то отношение к России со стороны лидеров западного мира представляется прогнозируемым.

В лучшем случае мы можем рассчитывать на то, что ряд стран не будет нам активно мешать в продвижении за пределы индустриального общества, большинство же, по всей вероятности, будет противодействовать. По большому счету не для того США и их союзники одерживали победу в "холодной войне" и загоняли Россию вглубь Евразии, чтобы затем с распростертыми объятиями ее приветствовать на пороге "цивилизованного мира".

Последнее десятилетие ушедшего века предоставляет для подобного заключения вполне достаточно оснований. Здесь мы можем вспомнить и политику "двойных стандартов" при оценке действий российского правительства в Чечне, и стенания западной прессы по поводу ограничений "прав человека" в России, сопровождавших любое стремление власти навести элементарный порядок в стране, будь то экономическая, политическая, либо культурная сфера. Обещанные еще прежнему руководству России западные инвестиции и передовые технологии до сих пор не покинули пределов национальных территорий, а любые попытки российского бизнеса занять или отвоевать утраченную нишу в мировой экономике встречаются в штыки. Для дискредитации российского бизнеса используются все средства современного информационного общества и силы государственных институтов.

Единственная ниша в мировой экономической системе, с которой еще вынуждены соглашаться наши западные коллеги - поставка углеводородного сырья, хотя и здесь любимые нашему реформаторскому сердцу европейцы делают все, чтобы диверсифицировать зависимость от России посредством принятия соответствующего законодательства, а так же поддержки стран, обещающих альтернативные маршруты и поставки сырья.

Так, например, уже пущенный в экс-плуатацию "Голубой поток" остался без гарантированных контрактов на сбыт газа, в то время как США и европейские страны готовы вложить колоссальные средства в строительство трубопроводов до турецкого Джейхана, либо развивать инфраструктуру "Великого шелкового пути". Подобных примеров можно привести великое множество и суть их одна - всеми силами помешать России преодолеть кризис и занять достойное место в мировой экономике.

Исходя из этого, мы вправе сделать вывод о том, что необходимые ресурсы для возрождения страны необходимо искать внутри страны. Очевидно, что ресурсов пока что достаточно. Ни для кого не является секретом, что сегодня Россия по запасам своих природных ресурсов является богатейшей страной в мире.

Россия остается крупнейшим по размерам территории государством мира с площадью 17075,4 тыс. км. кв., занимая самые северные и северо-восточные части Евразии (32% обитаемой суши этого материка). На долю России приходится 40% мировых достоверных запасов угля, 23% - нефти, 33% - природного газа, она занимает лидирующее положение на планете по суммарным запасам железной и медной руды и многим другим видам минерально-строительных материалов¹⁵.

Стоимость природных ресурсов России более чем в три с половиной раза больше, нежели в США и, следовательно, проблема состоит в том, чтобы организовать хозяйственную деятельность таким образом, чтобы эти ресурсы максимально эффективно были использованы для нужд собственного народа.

Кроме этого, Россия - единственная страна от Атлантики до Тихого океана, через которую могут пройти коммуникации между тремя мировыми полюсами экономического и технологического развития в Западной Европе, Восточной Азии и Северной Америки. Очевидно, что на пересечении этих транспортных коридоров XXI в. на Дальнем Востоке в Китае сформируется крупнейший мировой коммуникационный узел, поэтому будущее России в значительной степени будет определяться ее способностью "обустроить" евразийское пространство¹⁶.

Суть следующего принципа, определяющего подходы к формированию стратегии развития России, состоит в том, что в условиях сложившегося миропорядка политический вес любого государства в немалой степени является производной от благосостояния его граждан. Конечно, зависимость здесь не линейная, но просматривается она достаточно четко. Следовательно, основным содержанием стратегии развития России должно стать решение проблем повышения благосостояния своих граждан.

В работе "Либерализм" Людвиг фон Мизес отмечал:

"Счастье и удовлетворение зависят не от еды, одежды и крыши над головой, а прежде всего от того, что человек лелеет внутри себя. Либерализм занимается исключительно материальным благополучием человека не от презрения к духовным благам, а вследствие убежденности в том, что до самого высокого и самого глубокого в человеке невозможно добраться никаким внешним регулированием. Он стремится обеспечить только внешнее благополучие, потому что знает, что внутреннее, духовное богатство не может придти к человеку извне, а только из глубины его собственного сердца. Он не стремится создать ничего, кроме внешних предпосылок внутренней жизни"¹⁷.

Очевидно, что со многими положениями классической теории либерализма в данном случае можно согласиться, поскольку вне благосо-стояния человека сложно вести речь об остальных параметрах современного общества. Претендуя на высокий статус в современном мире, Россия должна обеспечить высокий социальный статус своего гражданина.

Из этого следует, что экономиче-ская и социальная стратегия России должна ориентироваться на человека, человек должен стать главной ценностью и смыслом экономики, поскольку вне этого ни одна экономика не может достаточно эффективно развиваться в современном мире. Как отмечал Д.Белл:

"Хозяйственное развитие, в конечном счете, определяет не система цен, а система культурных ценностей, на которой покоится экономика. Система цен служит лишь механизмом сравнительного распределения товаров и услуг в рамках возникающих направлений спроса. Следовательно, экономическое руководство не может быть более продуктивным, чем формирующая его система культурных ценностей"¹⁸.

Мы уже указывали на то, что российское общество, несмотря на то, что оно располагает практически неограниченными богатствами, продолжает оставаться обществом бедных. По признанию одного из российских олигархов О.Дерипаско:

"Та часть общества, где среднедушевые доходы не покрывают прожиточный минимум всего-то в 1808 руб. (это примерно 60 долл.), составляет свыше 25% населения, а по ряду оценок, даже одну треть населения страны. Более чем у 10% населения денежные доходы оказываются вообще ниже стоимости минимальной потребительской корзины. Среднедушевой доход этих граждан составляет 740 руб. 50 коп., или немногим больше 20 долл. Это означает, что каждый десятый гражданин России живет в условиях нищеты. И беднейшей части общества достается все меньшая доля благ. В рамках "анклава бедности" наблюдается распространение застойной бедности как массового общественного явления со свойственными ему нормами и стереотипами поведения... "в бедной стране, где больше трети населения почти нищенствуют, устойчивого развития быть не может"¹⁹.

С этим выводом трудно не согласиться, точно так же, как трудно согласиться с предлагаемыми автором мерами. Но если даже воротилы российского бизнеса делают вывод о необходимости борьбы с бедностью, значит положение действительно уже запредельное.

На заре существования независимой России, в период массовой приватизации, государство сделало широкий жест, посредством которого все граждане получали часть государственной собственности в виде ваучеров и собственного жилья и, тем самым, становились собственниками. Вероятно, что объективная логика здесь присутствовала, однако достигнутые результаты трудно считать удовлетворительными. Вряд ли общество может стать богаче путем передела собственности.

К сожалению, последнее десятилетие экономическая система России продолжала действовать по прежней схеме - перераспределение созданного трудом предшествующих поколений богатства. Очевидно, что этот путь ущербен в принципе. До тех пор, пока экономика не приступит к созданию нового богатства, общество более богатым не станет.

Сейчас идут многочисленные споры по поводу выбора стратегии экономического развития страны, о необходимости формирования промышленной политики, о задачах в аграрном секторе и т.п. При этом основной упор делается на повышении инвестиционной привлекательности, капитализации российского бизнеса, расширении его экспортных возможностей и т.д. К сожалению, ни одно из вышеперечисленных направлений, как показал предшествующий опыт, не решает главной задачи - задачи богатства и уровня жизни российских граждан.

Как правило, ресурсы, освоенные отечественными предпринимателями, продолжают использоваться лишь для их личного обогащения либо утекают на Запад. Мизерные средства, уплачиваемые ими в виде налоговых и таможенных сборов, принципиально ситуации не меняют. Поэтому и рост ВВП, впрочем как и рост реальных доходов населения, оптимизма не внушает.

Система ценностных ориентиров российской экономики должна не на словах, а на деле быть развернута в сторону благосостояния человека и общества. Жилищное, коммунальное строительство, система социального обеспечения, инфраструктура, охрана жизни, здоровья и труда, образование и рождаемость - все это должно, говоря экономическим языком, составлять суть капитализации России. Понятно, что путь этих решений не близок, но другого пути у России просто нет.

И в этой связи, как никогда остро, встает другая важнейшая проблема современной России - проблема места и роли государства в социально-экономической политике ближайших лет. Бесспорно, господствующая либеральная концепция о слабом государстве нашла много сторонников в российском обществе, особенно среди его элиты. Знаменитое: "берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить" привела к фактическому крушению отечественной экономики.

Сложилась ситуация, о которой С.Ю.Витте еще в 1889 г., будучи начальником эксплуатации юго-западных железных дорог, в статье "Национальная экономика и Фридрих Лист" писал, что:

"Мы, русские, в области политической экономии, конечно, шли на буксире Запада, а потому при царствовавшем в России в последние десятилетия беспочвенном космополитизме нет ничего удивительного, что у нас значение законов политической экономии и житейское их понимание приняли самое нелепое направление. Наши экономисты возымели мысль кроить экономическую жизнь Российской империи по рецептам космополитической экономии. Результаты этой кройки налицо"²⁰.

И далее он продолжает, что "гораздо легче разорить в течение нескольких лет цветущие фабрики, нежели целому поколению поднять их". Ситуация, что называется, один в один с современной Россией. И, очевидно, что, как и 100 лет назад, выход состоит в укреплении государственных позиций в экономике.

И это касается не только экономики, поскольку в России нет другой силы, впрочем, ее не было никогда, которая могла бы призвать к порядку и консолидировать национальную элиту, привести к общему знаменателю интересы крупного, среднего и мелкого бизнеса, сосредоточив их не на собственном обогащении, а на укреплении общественного богатства. 

Только сильное государство в состоянии защитить слабых и бедных, создав, пусть и минимальные, предпосылки для оздоровления всего российского общества. Наконец, только сильное государство будет уважаемо в современном мире. Нельзя не согласиться с мнением А.С.Панарина, который считает, что:

"Слабое, "минимальное" государство, о котором твердит западная либеральная традиция, неизбежно превращается в угодника и потатчика сильным и наглым, которые либо игнорируют власть, либо попросту покупают ее. Чтобы идти по пути наибольшего сопротивления - против интересов сильных и бессовестных - государство само должно быть сильным и централизованным - стоящим над противоборствующими общественными силами и интересами"²¹.

Таким образом, укрепление российской государственности - это важнейший стратегический ориентир, который должен лежать в основе стратегического планирования будущего России. Примечательно, что эта задача российской элитой воспринята и формулируется в категориях государственности. Вот, например что пишет на этот счет теперь уже бывший спикер Совета Федерации Федерального Собрания РФ Е.Строев:

"Для России остро стоит проблема согласования процессов формирования нового социального порядка и российской государственности, развития основ гражданского общества, преодоления социальной дезинтеграции и дифференциации и экономической стагнации с участием в процессах глобальной модернизации на выгодных для себя условиях"²².

Бесспорно, когда речь идет о благосостоянии современного общества, то первое, на что обращают внимание исследователи, политики и борцы за права человека - это права и свободы граждан. При этом свобода понимается достаточно широко. По мнению Людвига фон Мизеса:

"Свобода неделима. Человек, не имеющий права осуществлять выбор из различных марок консервов или мыла, также лишен права делать выбор из различных политических партий и программ, а также избирать должностных лиц. Он больше не является человеком; он становится пешкой в руках верховного социального инженера"²³.

Хотя, с другой стороны, не без-основательным кажется и мнение Л.Н.Гумилева:

"Что выигрывается в общественной свободе, то теряется при контакте с природой, точнее - с географической средой и собственной физиологией, ибо природа находится и внутри наших тел"²⁴.

Кроме этого, и это необходимо учитывать в первую очередь, взаимоотношение свободы и благосостояния в современном информационном обществе имеет довольно-таки сложное взаимодействие, на характер которого указывал Г.Маркузе:

"Высокий жизненный стандарт в мире крупных корпораций ограничителен в конкретном социологическом смысле: товары и услуги, покупаемые индивидами, контролируют их потребности и тормозят развитие их способностей. В обмен на удобства, наполняющие их жизнь, индивиды продают не только свой труд, но и свое свободное время. Улучшенные условия жизни - компенсация за всепроникающий контроль над ней. Среди скопления квартир, частных автомобилей люди уже не могут ускользнуть в другой мир"²⁵.

То есть, благосостояние само по себе, благосостояние ради благосостояния не делает человека свободным и более человечным. Можно согласиться с мнением Дж.Сороса, который считает, что

"Денежные ценности и операционные рынки не представляют адекватного базиса для общественного единства"²⁶.

В этом плане представляет интерес духовный манифест, опубликованный в сентябре 1917 г. на первой странице нового журнала Forbes его основателем Бертли Чарлзом Форбсом, который, по словам его внука, продолжает оставаться актуальным и сегодня:

"Бизнес появился для того, чтобы производить счастье, а не бессмысленно увеличивать богатство. Мы, кажется, готовы забыть об этом. Разговаривая с так называемыми преуспевающими людьми, я очень часто чувствовал, что они делают бизнес ради бизнеса, рассматривают приумножение своих миллионов как конечную цель своей жизни и саму жизнь как процесс... Они настолько подавлены материальным, что не могут наслаждаться иррациональным, идеальным, духовным... Просто получать - не значит жить... Для бизнесмена успех зачастую означает лишь стать богатым. Это невысокий стандарт, и он, к счастью, становится все менее популярным"²⁷.

Очевидно, что

"Ни один народ, ни одна культура не способны выжить, если в качестве господствующего мотива и императива выступает прибыль"²⁸.

Поэтому, наконец, главный принцип, определяющий основные направления долгосрочной стратегии России должен состоять в том, что в России нет необходимости строить постиндустриальное, технотронное или информационное общество - их недостатки уже достаточно четко видны.

Основная проблема постиндустриализма состоит в том же, в чем и у породившего его капитализма. Как писал еще в позапрошлом столетии Г.Лебон:

"Одна из крупнейших ошибок современного века - вера в то, что человеческая душа может находить счастье только во внешних вещах. Оно в нас самих, созданное нами самими, но почти никогда - вне нас самих. Уничтожив идеалы старых веков, мы теперь замечаем, что невозможно без них жить и что под страхом неминуемой гибели нужно разрешить загадку замены их новыми"²⁹.

За 200 лет суть проблемы не изменилась. Все дело в том, что любое общество существует, по большому счету, для того, чтобы сделать человека счастливым. Любое богатство и самый высокий уровень благосостояния помогают создать лишь внешние предпосылки счастья, само же сча-стье - продукт внутренней, духовной деятельности каждой личности. И для того, чтобы его достигнуть, человек должен иметь богатую духовную практику, а общество призвано помочь ему ее совершенствовать и развивать.

Кстати сказать, в условиях современного общества именно здесь, в сфере духовности лежит основа его будущего процветания и развития, именно здесь сконцентрированы безграничные ресурсы цивилизации.

Об этом писал один основоположников теории информационного общества Э.Тоффлер, когда замечал, что:

Информационная "революция грозит изменить производство не просто в отношении как это "делается", но и в отношении "почему". Коротко говоря, она трансформирует сами цели экономической деятельности"³⁰.

То есть не прибыль, а человек становится целью и основой могущества нового общества.

Исходя из этих трендов, в России необходимо сконцентрировать усилия на построении человеческого, гуманитарного общества. Главным богатством этого общества должен быть человек, который не только способен ответить на вопрос "как", то есть должен обладать необходимым объемом знаний, но и иметь собственное видение ответа на вопрос "зачем", иначе говоря, иметь мировоззренческие установки лежащие в основе всех его поступков.

И в этом плане можно только согласиться с подходом, изложенным в Основах Социальной концепции Русской Православной Церкви, суть которого сводится к тому, что

"Вызов глобализации требует от современного общества достойного ответа, основанного на заботе о сохранении мирной и достойной жизни для всех людей в сочетании со стремлением к их духовному совершенству. Помимо сего, необходимо достичь такого мироустройства, которое строилось бы на началах справедливости и равенства людей перед Богом, исключало бы подавление их воли национальными или глобальными центрами политического, экономического и информационного влияния"³¹.

Выход за пределы индустриального типа общественных отношений лежит на пути перераспределения в системе приоритетов в пользу духовного потребления, затрагивающего, в первую очередь, ценности, нравственность каждого человека, и не ограничивающегося обслуживанием одного лишь центра удовольствий.

Духовность должна стать основой русского стиля жизни. При этом мы должны исходить из того, что, как отмечал Э.Тоффлер:

"... стиль жизни включает в себя не просто внешние формы поведения, но и ценности, подразумеваемые под этим поведением, и никто не может изменить свой стиль жизни, не изменив свой собственный образ... Стиль жизни - это механизм, через который мы выражаем себя. Это способ сказать миру, какой именно субкультуре - или субкультурам - мы принадлежим"³².

Русский стиль, основанный на духовности, на органичном сочетании и коэволюции человека и природы, на разумном самоограничении материального потребления богатств, выделенных природой человечеству, при неограниченном росте духовного потребления и производства, обеспечивающего расширенное воспроизводство человечества - основа будущего процветания России, ее шанс вырваться за пределы растратного индустриализма и бездуховного общества потребления. Именно здесь мы найдем разумную альтернативу как для русского народа, так и для всех тех, кто явился "лишним" в усло-виях глобализации.

Как писала княгиня Екатерина Романовна Дашкова в своих записках (1804-1805),

"Великая империя, имеющая столь неиссякаемые источники богатства и могущества, как Россия, не нуждается в сближении с кем бы то ни было. Столь грозная масса, как Россия, правильно управляемая, притягивает к себе кого хочет"³³.

В этом и состоит сущность особого пути России в мире XXI века.

¹  Психология толп. - М.: Ин-т психологии РАН. "КСП+", 1999. С. 111.
²  Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. М.: МГУ, 1999. С. 119.
³  Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. М.: ООО "АСТ", 2001. С. 88-89.
⁴  Панарин А.С. Указ. соч. С. 227.
⁵  Коукер К. Сумерки запада. М.: Московская школа политических исследований. 2000. С. 227.
⁶  Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М.: "Аграф", 1998. С. 68.
⁷  Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М.: "АСТ", 2001. С. 466.
⁸  Классика геополитики, XIX век. М.: "АСТ", 2003. С. 453.
⁹  Иванов Е.А. Экономическая безопасность России // МЭМО. 2001. №11. С. 47.
¹⁰  Панарин А.С. Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях XX века. М.: "Эдиториал УРСС", 1998. С. 338.
¹¹  Классика геополитики, XIX век. М.: "АСТ", 2003. С. 369.
¹²  Тоффлер Э. Третья волна. М.: "АСТ", 2002. С. 475.
¹³  Цит по: В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. Хрестоматия по истории российской общественной мысли XIX и XX веков / Составитель Н.Г. Федоровский. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Логос, 2000. С.129.
¹⁴  Мизес Людвиг фон. Либерализм в классической традиции. М.: "Социум", "Экономика", 2001. С.146.
¹⁵  См. подробнее: Социально-экономическая география России М.: Гарданики, 2000.
¹⁶  Дергачев В.А. Геополитика. Киев: ВИРА-Р, 2000. С. 383.
¹⁷  Мизес Людвиг фон. Указ. соч. С. 10.
¹⁸  Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 1999. C. 378.
¹⁹  Дерипаско О. От бедности к богатству //Эксперт. 2003. № 17. С. 62.
²⁰  Цит по: В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией... С. 369.
²¹  Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире. М.: Алгоритм, 2002. С. 217.
²²  Строев Е.С. Самоопределение России и глобальная модернизация. М.: "Экономика", 2001. С.122.
²³  Мизес Людвиг фон. Указ. соч. С. 218.
²⁴  Гумилев Л.Н. Указ. соч. С. 88.
²⁵  Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества М.: "АСТ", 2002. С. 92.
²⁶  Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. М.: ИНФРА-М, 1999. С. XVIII.
²⁷  Эксперт-2001. 28 мая. № 20. С. 29.
²⁸  Панарин А.С. Искушение глобализмом. М.: Русский Национальный Фонд, 2000. С. 120.
²⁹  Психология толп. М.: Ин-т психологии РАН. "КСП+", 1999. С. 105.
³⁰  Тоффлер Э. Шок будущего. М.: "АСТ", 2001. С. 244.
³¹  Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2000. С. 87.
³²  Тоффлер Э. Указ. соч. С. 341.
³³  В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией... С. 23.