Среди приоритетов внешней политики России, по крайней мере в течение двух столетий, центральное место занимают ее отношения с Германией. Мирные, хотя и не всегда гармоничные, в период от наполеоновских войн до первой мировой войны - "золотой век" в истории отношений двух народов - давали основания для уверенности в том, что всегда так будет. Однако опыт XX века с его двумя мировыми войнами, невиданными в истории жестокими блокадами и сражениями, огромными жертвами и разрушениями с обеих сторон, казалось, говорил о непримиримости жизненных интересов двух стран. Во всяком случае, он изменил сложившееся в отношениях между двумя европейскими державами понятие "общности судьбы" и создал устойчивый стереотип - образ врага:

Фрица, с одной стороны, и Ивана - с другой. Правда, в промежутке между двумя войнами оказалась целая полоса взаимовыгодного сотрудничества, экономического и даже военно-технического, получившая наименование "рапалльской эры". Именно в этот период, как отмечал один из германских дипломатов того времени, в сознании среднего немца сложилось убеждение, что дела в Германии идут хорошо, когда у нее хорошие отношения с Россией.

В большой политике, к сожалению, не всегда действуют соображения простого человеческого здравого смысла. Над "большими" политиками чаще довлеет демония власти, стремление к расширению сферы власти и даже к доминированию, господству. Говорят, что в этом суть политики: в борьбе за расширение сферы владения материальными ресурсами, в первую очередь, землями и недрами. Во всяком случае, нацистская Германия совершила нападение на Советский Союз 22 июня 1941 г. с целью осуществления за ранее разработанных планов расширения жизненного пространства и вытеснения славян по "Плану Ост" из европейской части за Уральский хребет.

Попытки современных псевдоисториков, и германских и "русских по крови", представить нападение гитлеровского вермахта как превентивную атаку или упреждающую "другого агрессора" войну, поставив на одну доску двух диктаторов - Гитлера и Сталина, столь же безнравственны, как и отрицание ответственности Германии за развязывание второй мировой войны. А такие попытки были предприняты в ФРГ во второй половине 80-х годов в ходе "дискуссии историков" по поводу "релятивации нацизма", точнее реабилитации нацизма, а в последнее время в форме подготовленной на Западе и выпущенной огромным тиражом и на русском языке книги "Ледокол", подписанной псевдонимом В.Суворов.

Мои размышления как российского историка имеют целью выяснить для современников значение и возможные последствия того решительного поворота в политике, который произошел на рубеже 90-х годов и который призван положить начало новой эре не только в отношениях между двумя великими европейскими нациями, но и в истории Европы. Если мы хотим строить отношения между двумя странами действительно на новой основе, то фундамент надо закладывать не из блоков фальсификаций, а из камней истины.

Безоговорочная капитуляция Германии в мае 1945 г. стала отправной точкой послевоенной истории и началом т.н. германского вопроса, который на протяжении десятилетий был основной причиной напряженности и конфликтных ситуаций в центре Европы. И вот эта острейшая проблема получила успешное решение. Окончательное урегулирование с Германией в 1990 году следует признать чудом, особенно если иметь в виду его темпы и итоги. Трудно не согласиться с германским исследователем Карлом Кайзером, который по свежим следам так оценил события: "Объединение Германии и выработка связанного с ним международного урегулирования представляют собой величайший триумф в дипломатии послевоенного времени и означает для Федеративной Республики величайшее и успешно выдержанное испытание на надежность со времени ее основания". Примечательно, что оценка единения немцев как триумфа удивительно совпадает с оценкой президентом США окончания холодной войны как победы Запада над "империей зла". Действительно, в Европе произошли изменения тектонических масштабов. При этом удовлетворение немцев, естественно, вызывает мирное течение событий, за что они бесконечно благодарны "лучшему немцу года" М.Горбачеву и "мастеру компромиссов" Э.Шеварднадзе: "Изменение произошло ошеломляюще: без трений, быстро и, что важнее всего, без кровопролития".

Сразу после событий 1990 года публицисты и исследователи в Германии начали осмысливать успешный опыт решения национальной проблемы, тогда как в России до сих пор не предпринято серьезных попыток хотя бы составить цельную картину развития событий и итогов германского урегулирования, не говоря уже о том, что герои истории не стали утруждать себя даже подобием отчета перед обществом, перед народом о своих деяниях. На это, очевидно, просто не хватило времени. Что касается самовосхвалений в виде печатных изданий и мемуаров, изданных за рубежом, то это стало чем-то вроде старческой болезни бывших лидеров коммунистического движения. Радетели общечеловеческих ценностей почему-то умалчивают о главном: каков результат их деятельности для интересов своего народа? Полагаю, что общественность вправе требовать и отчета, и ответа на этот вопрос. Во всяком случае, потребовать публикации документов и свидетельств о процессе "урегулирования", в ходе которого происходило решение открытого германского вопроса и целенаправленное разрушение одной из держав-победителей - Советского Союза. В результате возник новый вопрос - вопрос о единстве русской нации.

Объединение немцев в едином государстве, конечно, продиктовано интересами экономического развития индустриальных стран Европы. Мы можем только радоваться вместе с немцами тому, что их жизненные условия будут улучшаться. Однако за сорок лет сотрудничества между СССР и ГДР сложились не только экономические и научно-технические связи, но и чисто человеческие контакты, которые были в одночасье разорваны по воле "титанов" большой политики.

Честной попыткой трезво взглянуть на судьбу населения "другого" германского государства - ГДР, которая считалась верным союзником Москвы до "эры Горбачева", считаю выпущенную в 1993 г. издательством "Международные отношения" книгу "Последний год ГДР", в которой помечены очерки И.Максимычева

"Крушение. Реквием по ГДР" и Ханса Модрова "Взлет и падение".

Германия обрела единство, полный суверенитет и свободу действий на мировой арене. Это вполне естественно спустя полвека после завершения самой кровопролитной войны, развязанной именно Германией. Главное для нас, россиян, - осознать новую реальность, найти пути для новых отношений с объединенной Германией. Для построения новых отношений между двумя странами, для преодоления старых стереотипов, особенно основанного на тяжелом опыте образа врага, весьма важно показать людям, каковы позитивные результаты окончательного германского урегулирования, в частности, как соблюдены экономические интересы России. К сожалению, следует констатировать, что отцы-основатели "европейского дома" с российской стороны в ходе этого урегулирования проявили не только полную некомпетентность в международных делах и дипломатическом искусстве, но и полное нежелание видеть долговременные экономические интересы своей страны: они не обеспечили надежного технологического сотрудничества с самой мощной индустриальной державой Европы, которое помогло бы вывести страну из трясины.

Именно в ходе переговоров по урегулированию, а не после них следовало государственным мужам думать об обеспечении экономических и имущественных интересов страны, о действительных гарантиях сохранения и развития экономического сотрудничества с предприятиями в восточных землях объединенной Германии, приемлемых формах взаимных расчетов. Беда России сегодня в том, что на гребне мутной торгашеской волны российский корабль не имеет грамотного капитана или хотя бы штурмана, а капитаны корабля на рубеже 90-х годов действовали явно по принципу: после нас - хоть потоп. Вот лишь несколько эпизодов, которые стали известны из западных источников и которые показывают, как личная дипломатия М.Горбачева и Э.Шеварднадзе вела к "окончательному урегулированию" без учета интересов страны.

Один из ближайших сотрудников канцлера Г.Коля в период урегулирования, Хорст Тельчик, в только что вышедшей книге "329 дней. Внутренние аспекты единения" опубликовал свои дневниковые записи, в которых с документальной точностью излагает многие подробности переговоров на высшем уровне.

Ключевое значение для понимания форсирования процесса объединения Германии имела встреча М.Горбачева с канцлером Г.Колем в Москве 10 февраля 1990 г. Известно, что в ноябре 1989 г. канцлер ФРГ в своей программе из 10 пунктов наметил путь к объединению через создание германской конфедерации, причем сроки не были сжатыми: процесс мог быть растянут на несколько лет. В начале 1990 г. канцлер Г.Коль предпринял гениальный ход, предложив населению ГДР воспользоваться благами потребительного общества путем введения своей твердой валюты - немецкой марки на территории ГДР. Одновременно он предпринял беспрецедентную кампанию, выступив на массовых митингах в городах другого германского государства с тезисом о ликвидации этого государства.

В разгар этой кампании М.Горбачев принимает канцлера Г.Коля в Москве и без всяких условий дает ему карт-бланш на ликвидацию ГДР. Согласно записи Х.Тельчика уже в начале переговоров М.Горбачев доверительным тоном сообщил Г.Колю, что он принял решение, согласно которому канцлер может взять в свои руки дело объединения двух германских государств. Г.Коль не сразу понял этот ход партнера, поскольку не выдвигал не только требования, но даже пожелания такого рода. После очень короткой интермедии в форме вопросов и ответов, которую можно считать дипломатической разминкой, М.Горбачев наклонился над столом и сказал: "Между Советским Союзом, ФРГ и ГДР нет никаких разногласий во мнениях относительно единства и права людей стремиться к нему. Им самим надо решить, по какому пути они хотят идти. Немцы на востоке и западе уже доказали, что они извлекли уроки из истории и что с немецкой земли никогда больше не будет исходить война". Внешне спокойно Г.Коль согласился с этим тезисом, но не проявил каких-либо чувств.

Иначе воспринял это сообщение сообразительный Хорст Тельчик. Он понял раньше своего шефа, что настал исторический момент: не прошло и трех месяцев со дня открытия берлинской стены, а М.Горбачев делает следующий ход. Заметим при этом, что М.Горбачев сделал это до выборов в ГДР, не спросив согласия какого-либо коллегиального или представительного органа своей страны.

Хорст Тельчик записал в своем дневнике, что он оказался более прозорливым, чем сам канцлер. Если канцлер не откликнулся на сенсационный жест генсека, то его ближайший сотрудник понял порыв М.Горбачева: "Напротив, моя рука взметнулась, чтобы точно записать каждое слово, ничего не прослушать и не упустить, что было бы существенно или могло привести к недопониманию. Внутри ликовало. Это прорыв! Горбачев соглашается с объединением Германии. Триумф для Коля, который войдет в историю как канцлер германского единства".

Мне как историку хотелось бы знать, в каком качестве хотелось войти в историю М. Горбачеву в тот момент? Может быть, уже виделись

контуры премии Нобеля? Однако, что получала при этом страна? Ведь в тот момент Г.Коль еще не успел сформулировать свое великодушное обещание, что Германия не будет нападать на Советский Союз.

Далее события развивались уже по планам Бонна и Вашингтона, хотя в некоторых европейских столицах еще высказывался скептицизм по поводу торопливости и упорства германского канцлера, скажем, трезвые голоса раздавались из Парижа и Лондона. Хорошим поводом для того, чтобы не проявлять поспешности, стало условие, выдвинутое на Западе:

объединенная Германия должна оставаться членом НАТО. Это пожелание оставляло, по крайней мере, возможность вести солидный торг по условиям объединения. Если это было непременное условие Запада, то и Восток мог выдвинуть свое непременное условие, кроме нерушимости границ, которое, по существу, закреплено в договорах за 20 лет до этого.

Присоединение ГДР к ФРГ давало последней огромный материальный выигрыш не только в виде увеличения территории и населения. ФРГ получала не пустошь, а развитые промышленные земли. Накопленные ценности в виде предприятий, жилых домов и социально-бытовых сооружений, путей сообщения и транспорта, наконец, научно-технического потенциала в присоединяемых землях, исчислялись суммой в один триллион четыреста миллиардов марок, не считая военной техники и вооружений армии ГДР на сумму в 90 млрд. марок. Часть этой техники, по сообщениям печати, вскоре попала на мировой рынок вооружений, а самые современные самолеты МиГ-29 взяты на вооружение бундесвера как трофеи.

Именно в это время полагалось подумать о признании имущественных интересов России на территории Германии как условии вывода войск. Не унизительное выпрашивание средств на строительство жилья для офицеров своей армии, а юридически обоснованное требование компенсации за имущество и сооружения, которыми владеет СССР на территории Германии. Даже приблизительная суммарная оценка стоимости имущества не была представлена, не говоря уже о выработке соглашения о компенсации ущерба жертвам нацизма. Кстати, сумма в 12 млрд. марок, обусловленная соглашением октября 1990 г. (когда объединение Германии уже стало свершившимся фактом) об условиях временного пребывания и сроках вывода 400-тысячной армии, сопоставима с суммой единовременной выплаты правительством ФРГ на "операцию в пустыне" союзников против Ирака. Она составила 18 миллиардов марок.

Между тем, отказ от требования заключения мирного договора и принятия статуса нейтралитета объединенной Германией (или иначе говоря, неучастия в НАТО) произошел также бездарно и безграмотно. Еще в апреле-мае Э.Шеварднадзе публично делал заявления о неприемлемости для СССР участия Германии в НАТО. В доверительных беседах он, однако, давал понять, что это требования консерваторов - сторонников диктатуры. 19 апреля 1990 г. Хорст Тельчик записал примечательный факт: на совещании министров иностранных дел в Праге министр Э.Шеварднадзе выступил решительно против членства Германии в НАТО; однако, когда представители Венгрии, Чехословакии и Польши высказали противоположное суждение, он сердечно благодарил их за такую позицию, ссылаясь на нетерпимо сильное давление на него консерваторов и военных в своей стране. Германское правительство тотчас получило информацию об этом. Назовите мне другую великую державу, министр которой прибегал бы к такому способу ведения дел своей страны.

Как произошел отказ от требования неучастия Германии в НАТО? Уже через две недели после визита канцлера в Москву его эрзац-министр иностранных дел Х.Тельчик записал:

"Федеральный канцлер взял ключ (к германскому единству) с собой. Он находится теперь в Бонне". Когда министр Э.Шеварднадзе робко заметил в те дни, что германское единство "потребует, по крайней мере, несколько лет", Х.Тельчик, отбросив дипломатию в сторону, бросил фразу: "Шеварднадзе еще удивится", "лишь в нашей компетенции" определять, в каком темпе пойдет объединение.

Было бы неверно полагать, что М.Горбачев не понимал, какой шаг он совершает. Он предоставил канцлеру Г.Колю полную свободу рук в объединении Германии, точнее, в присоединении ГДР к ФРГ, взамен признания нерушимости границ в Европе. Но между СССР и Германией нет общей границы, как, впрочем, небыло и перед второй мировой войной. М.Горбачев согласился с тем, что нейтралитет был бы для объединенной Германии унизителен. Не обошлось и без дипломатических реверансов: поблагодарив канцлера за присланную пфальцскую колбасу, он выразил пожелание побывать на родине канцлера в Пфальце. Что касается статуса объединенной Германии, то канцлер решительно отклонил мысль о том, что он может быть определен на конференции четырех держав, даже по формуле "4 плюс 2", которую выдвигали американцы: а М.Горбачев, как бы между прочим, заметил, что решение о статусе Германии можно будет найти. Т.Хельчик отметил, что никакого намека на какие-либо требования со стороны СССР не было, цена за поистине царскую уступку не была назначена. Именно на этой встрече была введена М.Горбачевым в оборот формула "два плюс четыре", согласованная с Дж.Бейкером, и в тон гостю было провозглашено: "Ничего без канцлера"!

В конце апреля - начале мая 1990 г. имела место дипломатическая активность между Москвой и Бонном. В ходе контактов с германской стороны была выражена готовность рассмотреть возможность заключения двустороннего договора с СССР, но после окончательного урегулирования, а с советской стороны - пожелание получить крупный кредит на 5-7 лет. Для выяснения финансового состояния Союза ССР канцлер снарядил своих доверенных лиц на самолете бундесвера в Москву. Понимающие финансовые дела эмиссары на встрече с председателем Совмина СССР Н.Рыжковым потребовали данные о фактических долгах Союза и получили их. На тот момент задолженность, точнее - полученные кредиты, в сумме составляли 22,7 млрд. долл., в том числе, среди шести крупнейших кредиторов на 1-м месте ФРГ (6 млрд.). В июне 1990 г. было объявлено, что СССР получает кредит в 5 млрд. марок. Это произошло, однако, после визита М.Горбачева в США, где он неожиданно даже для американского президента снял последнее препятствие на пути к окончательному урегулированию: согласился на членство объединенной Германии в НАТО.

В официальных публикациях об итогах визита М.Горбачева в США на этот эпизод, конечно, не было обращено внимание, однако в журнале "Юнайтед стейтс ньюс энд уорлд рипорт" К.Уолш засвидетельствовал факт: "В июне 1990 г. вовремя визита М.Горбачева в США, за чашкой кофе в кабинете президента США в присутствии советников обоих президентов и глав дипломатических ведомств, советский лидер заявил как бы мимоходом, что он согласится признать членство объединенной Германии в НАТО, если этого захочет немецкий народ". Присутствующие были ошеломлены. Воцарилось молчание. Ведь ровно месяц назад М.Горбачев отверг именно эту идею. Президент Дж.Буш посмотрел М.Горбачеву в глаза и сказал: "Я хотел бы услышать снова, еще раз. Вы говорите, что не возражаете, если немцы захотят быть в НАТО?" М.Горбачев повторил: "Если они захотят быть в Варшавском договоре, прекрасно. Если захотят состоять в НАТО, тоже прекрасно".

Дж.Буш заметил, что даже Э.Шеварднадзе выглядел смущенным. Он попросил М.Горбачева повторить сказанное еще раз. М.Горбачев исполнил монолог на бис. Дж.Буш и его сотрудники были потрясены, рассказал очевидец. Этот факт, насколько мне известно, не подтверждался, но и не опровергался М.Горбачевым. Полагаю, однако, что этот эпизод весьма наглядно показывает, как одна за другой сдавались позиции великой державы без какой-либо надобности или взаимной уступки.

После того, как канцлеру Г.Колю был вручен ключ к германскому единству и снято возражение против членства объединенной Германии в НАТО, на переговорах "два плюс четыре", а фактически с этого времени - "канцлер плюс четыре", осталось лишь оформить окончательное урегулирование, точнее полный отказ от потсдамских соглашений, от прав и ответственности в отношении Германии.

Параллельно шло оформление присоединения ГДР к ФРГ. В сентябре 1990 г. в Москве подписан договор об окончательном урегулировании с Германией, в октябре 1990 г. состоялся торжественный акт ликвидации ГДР, а в ноябре подписан договор между СССР и ФРГ о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве. Этот договор следует признать высшим достижением дипломатии М.Горбачева и Э.Шеварднадзе. Договор от 9 ноября 1990 года содержит в более чем 20 статьях ряд положений и постановлений общего характера, однако он не равноценен мирному договору. Для Российской Федерации, объявившей себя правопреемницей ликвидированного Союза ССР, остается жизненная потребность уточнить и конкретизировать взаимные обязательства двух крупнейших государств Европы путем заключения новых договоров и соглашений, что частично и сделано в 1991-1992 гг., в частности, во время визита Б.Ельцина в ФРГ в ноябре 1991 г. и ответного визита Г.Коля в Москву в декабре 1992 г.

В сложившейся в результате безответственной политики М.Горбачева и развала Союза ССР новой ситуации для России необходимо выработать новую концепцию отношений с Германией. Нынешний уровень экономического и научно-технического сотрудничества не отвечает потребностям и возможностям обеих стран. До середины 80-х годов ФРГ и ГДР были крупнейшими экономическими партнерами СССР. И сегодня они остаются важнейшими партнерами для России, хотя общий объем товарообмена значительно снизился. Серьезной проблемой на пути расширения экономического и технологического сотрудничества стала задолженность России по кредитам. Она, как известно, взяла на себя значительную долю долгов из общей суммы кредитов, полученных республиками СНГ. На июнь с.г. эта сумма превышает 80 млрд. марок.

Очевидно, что российской стороне надо бы разумно использовать заинтересованность Германии в получении энергоносителей (бесперебойных поставках природного газа, прежде всего), а также потребность германской промышленности в некоторых видах сырья, особенно редких металлов. Разумеется, что к проблемам двустронних отношений принадлежит полный вывод всех войск в обусловленные сроки. Остающийся год, конечно, необходимо использовать для удовлетворительного решения всех взаимных претензий: по компенсации ущерба жертвам нацизма, возмещению за оставляемое на территории Германии имущество российской стороны.

Еще в 70-х годах по инициативе ФРГ началось массовое воссоединение семей, и сотни тысяч лиц немецкого происхождения выехали из СССР, в том числе из России. Похоже, германская сторона устала принимать родственников на постоянное жительство и хотела бы позаботиться об их обустройстве не только в местах их компактного проживания, скажем в Казахстане или Киргизии, но и на "новых землях", скажем, на Волге. Если мыслить долговременными историческими категориями, а не категориями сиюминутной относительной выгоды, например, получения денег в долг, то следует ясно представлять себе, что обустройство своих граждан, тем более массовое новое добровольное переселение людей, по всем нормам международного права остается внутренним делом России. Превращение внутренней проблемы России во внешнеполитическую, интернациональную, в проблему отношений между Россией и Германией может иметь непредсказуемые последствия для России. Соглашение о поэтапном решении вопроса о немецком государстве на Волге нуждается в тщательной проработке и общественном внимании.

В этой связи целесообразно взвесить следующие соображения: Россия не имеет сегодня средств для массового переселения людей, а тем более целых хозяйств (именно к этому сводится вопрос о воссоздании республики немцев в Поволжье), осуществление же такого рода акции за счет иностранного капитала едва ли будет совместимо с суверенитетом России; в местах нынешнего компактного проживания лицам немецкой национальности, разумеется, должны быть предоставлены все права субъекта федерации; Среднее Поволжье - это жизненное пространство нескольких наций в течение нескольких столетий, и большого количества пустующих земель в этом регионе не зарегистрировано , сгонять кого-либо с земель нет оснований: немцы в России и их предки никогда не были гражданами собственно Германии, а в России до ленинского декрета и сталинской автономизации немцы не имели своей государственности, если не считать династические связи царского двора; следовательно, восстановление республики немцев в Поволжье было бы восстановлением национально-территориального устройства сталинского времени; наконец, желание Германии оказывать покровительство немцам в России, особенно в Поволжье, ставило бы другие нации в неравное положение.

Вместе с тем, естественно, возникает вопрос: готова ли Германия на основе взаимности предоставить возможность некогда выехавшим из России русским создать свою республику, скажем, на Рейне или хотя бы на Эльбе? Или: готова ли Германия принять избыточное население из района Среднего Поволжья на своей территории с перспективой создания очагов государственности татарской, чувашской, мордовской национальности?

Не только история, но и вспышки ксенофобии и насилия в некоторых землях Германии в 1993г. показывают, что даже такая благополучная европейская страна, как Германия, не застрахована от крайнего проявления национализма и шовинизма. Надо ли к дюжине очагов напряженности в России добавлять искусственно еще один? Печальный опыт в Югославии должен быть серьезным предупреждением для России, да и для Европы в целом.

Россия и Германия - две крупнейшие державы в Европе. Сегодня это надо констатировать как исторический факт. Отношения между ними требуют обновления на солидной взаимовыгодной основе с учетом исторического опыта и жизненных интересов обеих стран. В связи с полным выводом российских войск из Германии и предстоящим 50-летием окончания второй мировой войны, конечно, необходимо на серьезной договорной основе наметить долгосрочную перспективу в отношениях между Россией и Германией, в центре внимания которых стояли бы экономические интересы двух народов, равноправное, взаимовыгодное сотрудничество.