Распад бывшего СССР породил вначале неосознанные, а затем все более осознанные страхи: не повторить бы России эпилог союзно-советского пути. Последние два года Центр стратегического анализа и прогноза ведет исследования дезинтеграционных и противостоящих им тенденций в постсоветском, прежде всего российском, пространстве. Исследования Центра за прошедший год особенно актуальны сегодня на фоне резкого усиления дезинтеграционных процессов, связанных с кризисом власти в Москве.

Согласно развиваемой Центром концепции многоуровневого распада тоталитарных социально-политических систем на этапе деградационно-регрессивного развития, современная ситуация в Российской Федерации представляет собой вполне определенное звено в объективном ходе событий. После распада СССР и всего союзного общественно-политического пространства функционирование системы стало слабоуправляемым. Контролирующая и управляющая функции Москвы как центра продолжали и продолжают ныне ослабевать, а управляющие системы локальных уровней развиваются медленно и недостаточно эффективно. Их становление в России происходит в борьбе, в антагонизме по отношению теперь уже к российскому центру, в стремлении взять себе все больше его функций и полномочий, "перетянуть на себя одеяло" власти. Поскольку, однако, успешно выполнять эти функции локальные уровни пока что не могут (нет достаточных ресурсов власти и управления), то дезинтеграция усугубляется, а контрольно-управленческие функции во многих случаях просто "повисают в воздухе". Это усиливает распад, порождая хаос и анархию во многих сферах.

Такова специфика модификации тоталитарной системы советского образца: она была организована столь тотально, что это был своего рода верх совершенства - каждый элемент системы, вплоть до отдельного индивида, был подогнан один к другому как "винтик" и практически полностью лишен управляюще-контролирующих навыков. С распадом прежнего Центра, интегрировавшего все эти функции и замыкавшего их на себя, начались неизбежные центробежные процессы. С одной стороны, они означали освобождение элементов системы (тех же индивидов) от тоталитаризма. С другой же стороны, вели к углублению распада. Дезинтеграция тотально организованной системы порождает тотальные процессы дезинтеграции: требуется немало время для торможения распада и возникновения новых основ, не для реставрации, а для реинтеграции. Сегодняшний этап деградационно-регрессивного развития как раз и отражает нарастающую деградацию (послойное, сверху вниз, разрушение уровней контроля и управления) социально-политической системы, означающую ее регресс и в конечном итоге полное разрушение. Для этого распад должен дойти до своего "атомарного уровня": он остановится лишь на уровне тех элементов, которые окажутся хотя бы относительно самоуправляемыми и способными к самостоятельному выживанию. Мировой опыт эффективной детоталитаризации не имеет пока подобных аналогов: примеры постфранковской Испании, постгитлеровской Германии и т.п. опирались на сохраненные элементы рыночной экономики, которые в постсоветском случае отсутствовали полностью.

Современная ситуация демонстрирует множество симптомов непрекращающейся дезинтеграции России. На фоне этих стремительных процессов можно выделить сегодняшние "единицы потенциального распада" (в дальнейшем они, в свою очередь, могут подвергнуться дезинтеграции).

Главной проблемой, возникающей в связи с нарастающими процессами дезинтеграции Российской Федерации, является отношение окружающего мира, и в частности развитых стран Запада, к этим процессам. С одной стороны, Запад не могут не привлекать эти процессы: наличие единой сильной России не соответствовало бы его стратегическим интересам. С другой стороны, дезинтеграция пугает своей неуправляемостью и возможными катаклизмами (типа неуправляемых, в результате дезинтеграции, ракет с ядерными боеголовками). Оптимальным для Запада решением была бы ситуация управляемой дезинтеграции, при которой распад был бы остановлен на уровне отдельных, достаточно крупных регионов или региональных комплексов с локальными системами власти и управления, обеспечивающими контроль над потенциально взрывоопасными последствиями дезинтеграции на более низших уровнях.

В последнее время появились свидетельства именно такой, региональной, переориентации западных стран в вопросах экономической помощи России. По сообщениям российских средств массовой информации, до 75% объема американской помощи, оговоренной на встрече президентов Ельцина и Клинтона в Ванкувере (апрель 1993 г.), будет направлено непосредственно в российские регионы. В декабре 1992 г., по сообщению информационного агентства "Северо-Запад", была достигнута договоренность о крупных инвестициях Израиля в экономику Архангельской области (об этом сообщил председатель правления Архангельского банка экономического развития С.Шульгин после переговоров в Тель-Авиве). Таких примеров немало, особенно это касается Германии, Австрии, Италии, что позволяет говорить о достаточно общей тенденции, в рамках которой западные страны и отдельные регионы России как бы тянутся навстречу друг другу, минуя Москву и центральное российское Правительство. За этой тенденцией лежат новые политические, экономические, а подчас и религиозные, и даже военные факторы углубляющейся регионализации России. Они выступают и как стимулы, и как следствия дезинтеграции одновременно.

В политической сфере признаки дезинтеграции нарастают наиболее стремительно. Политическая борьба в Москве за власть быстро ослабляет влияние Центра в провинции. Соответственно в провинции нарастают тенденции к суверенизации и сепаратизму. В конце октября 1992 г., например. Совет народных депутатов Новосибирской области принял решение об упразднении поста Президента РФ и соответствующих статей Конституции, тем самым, продемонстрировав намерение выйти из подчинения исполнительной московской власти. В начале 1993 г. Алтайский край объявил, что на его территории недействительны указы Президента России. В марте 1993 г. Новосибирская область "не заметила" указа Б.Ельцина об отстранении от должности главы областной администрации, после чего Президенту России пришлось отменять свой указ. В Мордовии идет напряженная борьба за ликвидацию института президента, при этом игнорируются соответствующие указы Ельцина: фактически Верховный Совет Мордовской республики уже упразднил пост республиканского президентства, т.е. уже состоялся реванш советской власти.

Восторжествовав в национальных образованиях, прежде всего в республиках внутри России (ярчайший пример - Татарстан), сепаратизм развивается в регионах с русским населением. Санкт-Петербург претендует на статус субъекта Федерации, равноправного с республиками в составе России. В Калининграде зреют планы образования Балтийской республики, в Архангельске - Поморской, в Ставрополе - Ставропольской. После указа Президента о государственной поддержке казачества на юге России усилилось движение за создание Области Войска Донского как самостоятельного "государственно-территориального субъекта РФ" и, шире, за образование Южно-Русской республики. На Дону в марте было создано казачье временное управление (правительство), объявлено о введении казачьего самоуправления. Осенние (1992 г.) события в Северной Осетии и Ингушетии показали возможный драматизм суверенизации как механизма распада.

В обращении к властям города Воркуты, Республики Коми и Российской Федерации воркутинские шахтеры потребовали сделать Воркуту закрытым городом с пограничным пропускным режимом. По сути, это не просто требование о выделении города из состава Республики Коми, а желание иметь свою охраняемую границу.

Таймырский автономный округ по решению Окружного совета решил выйти из-под юрисдикции Красноярского края и рассматривать себя как "исторически сложившееся национально-территориальное образование в составе РФ". Определенные силы в Сибири демонстрируют, что существуют подробные сценарные разработки, по которым и развивается распад Российской Федерации по региональному принципу. Обсуждение в Томске в начале 1993 г. проекта "Конституции томского народа" показало возможности развития данных сценариев под лозунгом: "Это глупо - жить в Сибири и быть федералистом". В августе 1993 г. в Петрозаводске восемь региональных ассоциаций России (включая тоже "Сибирское соглашение") стали инициаторами идеи Совета Федерации и пытались решить судьбу входящих в них областей и краев.

При ассоциации "Сибирское соглашение" создан так называемый Координационный совет по внешнеэкономической деятельности. Хотя основные его задачи действительно являются экономическими, за ними отчетливо прослеживаются политические цели. Так, Совет уже занимается тендерной политикой, проведением аукционов и конкурсов, в которых будут принимать участие западные инвесторы. Совет добился того, чтобы Министерство иностранных дел России открыло свои специальные представительства на сибирских территориях; создает автономную систему представительства Сибирского региона за границей Российской Федерации (так, Новосибирское отделение ассоциации "Сибирское соглашение" открыло свой информационный центр в Германии, причем содержание там одного сотрудника обходится в миллион рублей в месяц); готовит конференцию в Хабаровске по урегулированию отношений Сибири и Китая в сфере прямых переходов границы. Совет разработал проект указа Президента РФ, связанный с внешнеэкономической деятельностью республик, краев и областей (прежде всего сибирских). В нем предполагается резкое увеличение территориальных квот, освобождение от российских таможенных пошлин продукции, которая имеет важнейшее значение для жизни населения, разрешение использовать, пока по крайней мере, часть добываемых на местах драгоценных металлов для собственных целей территории (в частности, предлагается использовать эти драгоценные металлы как залог для активизации западных инвесторов).

Сессия Архангельского областного совета в марте 1993 г. самостоятельно повысила статус области и расширила права местной власти практически до уровня самостоятельной республики. Совет немедленно ввел в действие ряд положений устава (по сути, Конституции) области. Заместитель председателя областного совета В.Ширяев заявил на сессии: "...не надо питать иллюзий, что федеральные власти добровольно изменят ситуацию в пользу регионов. Джинн суверенизации уже выпущен из бутылки, поэтому следует настойчиво добиваться своей доли льгот у Центра". Сессия приняла решение, провозглашающее область государственной структурой, практически равной республике. Это решение существенно ограничивает на территории Архангельской области полномочия Верховного Совета России, Президента и Правительства, которые отныне могут образовывать здесь органы государственного управления только с согласия местных властей. Областной совет наделил себя правом приостанавливать деятельность тех образованных вышестоящими властями органов государственной власти, которые, по его мнению, "противоречат интересам местного населения". Для избрания областного суда, арбитражного суда, назначения и освобождения руководителей федеральных органов государственного управления отныне тоже потребуется согласие областного совета и главы, местной администрации. Эти решения получили широкую поддержку местных сепаратистов - сторонников создания Поморской республики.

Прошедшие в марте 1993 г. VIII и IX съезды народных депутатов РФ показали, что раскол власти в столице вызвал раскол власти на местах. Главы администрации, в своем большинстве, поспешили встать на сторону Президента. Местные советы - на сторону съезда. Наметился раскол субъектов Федерации. При этом представители регионов выступили с инициативой создания Совета Федерации: на словах - консультативного органа при нынешних "верхах", а по сути - третьего центра власти. При нынешней ситуации это могло бы стать решением. Но Президент лишь пассивно посочувствовал этой инициативе, а съезд активно воспротивился ей. Поддержал лишь секретарь Совета Безопасности Ю.Скоков, точно поставивший диагноз: в стране нет кризиса власти, есть кризис государственности. Значит, надо искать новые ее формы. Не сверху, а снизу. Однако в этой идее есть свои особые, дезинтеграционные, опасности.

В этой инициативе подспудно звучит знакомая формула: Х + О, где Х - число субъектов Федерации, которые вступят в Совет, О - похоже, Центр. Что-то подобное предлагали в свое время республики М.Горбачеву, а он боролся: нет, пусть будет Х + 1 (Президент СССР). Мы помним, что это привело к распаду СССР, и знаем теперь, что Х + О = СНГ. Как бы ни получилось у нас еще одно, теперь уже российское, СНГ-2. Ясно, что испуганные порождаемыми в Москве призраками гражданской войны регионы постараются, прежде всего, консолидировать свои внутренние дела. И еще больше дистанцироваться от Москвы.

В начале лета, в связи с форсированием работы над президентским проектом Конституции, области и края России начали борьбу за уравнивание в правах с республиками. Недавние примеры объявления себя республиками (в Вологодской и Свердловской областях, а также в Хабаровском крае) свидетельствуют о том, что борьба регионов за политический суверенитет вступает в новую фазу. Попытки Президента остановить этот поток дали лишь частичный результат.

Региональные лидеры понимают, что раскол в регионе будет означать утрату их собственной власти, и сделают все, чтобы избежать этого. Тем более что республики в составе России имеют свои Конституции - как и области, и края, принимающие свои Уставы. И тогда они рано или поздно могут спросить: а нужна ли вообще общероссийская Конституция, хоть старая, хоть новая? Пока на "Малом совете" в Рязани лишь в шутку говорят о переименовании в "Рязань-стан". Однако Тува не в шутку обогащает свою Конституцию статьей о возможности выхода из Российской Федерации. И эта политическая тенденция может нарастать.

В частности, именно Тува начинает становиться стержнем потенциально опасного в дезинтеграционном отношении "сибирско-забайкальского узла" (наряду с северокавказским, татарско-поволжским "узлами" и "северным поясом"), включающего саму Туву, Бурятию, Хакасию, Агинский Бурятский и Усть-Ордынский Бурятский национальные округа. Тува прямо претендует на самооопределение вплоть до отделения, опираясь на то, что две трети населения представляют "титульный этнос", удельный вес которого интенсивно растет в последнее время, тогда как численность русского населения сокращается; на сохранившиеся традиции государственной независимости (присоединена к СССР только в 1944 г.). Потенциально это чревато геополитическими последствиями, учитывая, например, возможные влияния дезинтеграции в этом районе на политику Китая.

Одним из важнейших симптомов дезинтеграции Российской Федерации в экономической сфере является продолжающаяся "бюджетная война" провинции с московским Центром. В январе 1993 г. руководство Нижегородской области (глава администрации Б.Немцов и председатель областного совета Е.Крестьянинов) выступило с резким протестом против несправедливого, по их мнению, распределения доходов госбюджета, предусмотренных в Бюджетном послании Президента России на 1993 г. Вспомним, что экономическая трагедия 1991 г. началась с отказа России, а потом и других союзных республик перечислять средства в госбюджет, что взорвало финансовую систему экс-СССР:

развал консолидированного бюджета стал началом политического распада. Характерно, что сегодня региональные руководители используют в экономической сфере практически те же самые аргументы, которые в 1991 г. приводил тогдашний председатель Верховного Совета России Б.Ельцин.

Сегодня регионы возмущены тем, что после провозглашения Президентом смещения центра тяжести реформы в регионы положение последних резко ухудшается. "На наши плечи в дополнение к уже осуществляемому сегодня финансированию системы образования, здравоохранения, культуры и физкультуры, строительства жилья и дорог и многого другого перенесено финансирование крупнейших федеральных программ: капитальные вложения в село, дотации на животноводческую продукцию, пассажирский транспорт и т.д. Но тогда нужно увеличить и доходную часть местных бюджетов. И ее нам увеличивают - в среднем аж на 0,7%, - с иронией писали нижегородские руководители, демонстрируя свое несогласие с такой позицией Центра. Требования регионов известны: финансовая децентрализация и максимальная передача "вниз" и финансовых расходов, и соответствующих источников. Осенью 1992 г. председатель Красноярского краевого совета В. Новиков говорил от имени ассоциации "Сибирское соглашение": "Если это будет действительно так - мы вполне удовлетворены. Я не попрошу у Москвы ни копейки на возобновление оборотных средств, если в крае будет оставаться 70% от собранных там налогов".

По официальным данным Госкомстата России, за январь-февраль 1993 г. в федеральный бюджет перечислено 50,9% от всего поступления налога на прибыль (его общая доля в доходах бюджета составляет 23,3%), в бюджеты территорий - 49,1%. Для сравнения: в четвертом квартале 1992 г. в федеральный бюджет поступило 40,8% этого налога, а в бюджеты регионов - 59,2%. До этого в 1992 г. динамка распределения средств от данного налога менялась следующим образом: в апреле 1992 г. в федеральный бюджет перечислено 49 %, в местные бюджеты - 51%, з мае - соответственно 46 и 54%, а в июне - 35 и 65%. От налога на добавленную стоимость (общая доля этого налога в доходах государства составляет 37,6%) федеральный бюджет за январь-февраль 1993 г. получил 80,2%, а территории - только 19,8%. Для сравнения: в четвертом квартале 1992 г. - соответственно 74,2 и 25,8%.

Вызывает беспокойство локальных лидеров заложенная в бюджете на 1993 г. резкая дифференциация налоговых отчислений в местные бюджеты. Принцип единых федеральных налогов был в свое время провозглашен как ключевой в федеративном устройстве Российского государства: в частности, в начале 1992 г. всем без исключения регионам России был установлен единый норматив отчисления налога на добавленную стоимость в федеральный бюджет - 20%. В середине 1992 г. отчисления средств от этого налога (одного из самых доходообразующих) были несколько дифференцированы: от 20 до 30%. В 1993 г. планируется увеличить эту вилку: в регионах будет оставаться от 5 до 50%, а центральным органам доверяется перераспределение налоговых поступлений в соответствии с "государственной целесообразностью".

Минимум (5% налога на добавленную стоимость) оставляется тем регионам, где ожидаются наибольшие суммы поступлений: Москве и Московской области, Красноярскому краю, Санкт-Петербургу, Самарской, Свердловской, Нижегородской, Владимирской, Волгоградской и другим областям, где в силу развитой индустрии и торговли сложилась максимальная налоговая база. Однако именно в этих регионах - максимальная концентрация населения, остро стоят проблемы жизнеобеспечения, в том числе проблемы безработицы. Согласно экспертизе Бюджетного послания Президента, проведенной Высшим экономическим советом при Верховном Совете РФ: "Практическая индивидуализация налоговых отчислений для каждого региона будет стимулировать продолжение индивидуализации взаимоотношений федеральных органов власти с остальными субъектами Федерации и в конечном счете - развал России".

По данным Центра экономических и политических исследований (Г.Явлинский), в прошлом году дисбаланс в отношениях российского Правительства с регионами по вопросам налоговых отчислений в республиканский бюджет и предоставления из него дотаций уже достиг высшего уровня напряженности. Четыре республики в составе России - Чечня, Татарстан, Башкортостан и Республика Саха (Якутия) - фактически не платят налогов в республиканский бюджет. Челябинская и большинство сибирских областей значительно уменьшили отчисления в центральный бюджет в рамках стремления к реализации провозглашенных ими идей "одноканальной" бюджетной системы. За счет этих средств в этих республиках финансируются дополнительные социальные программы, дотируется широкий круг потребительских товаров, т.е. происходит несанкционированное перераспределение созданного общими усилиями национального дохода в пользу населения отдельных территорий.

Крупнейшими получателями субвенций в России являются Республика Дагестан (объем дотаций Дагестану превышает бюджетные расходы за год таких областей, как Белгородская, Курская или Вологодская); Кемеровская область; Чечня (которая полностью игнорирует российское налоговое законодательство); Республика Бурятия; Алтайский край; Мордовская ССР. Эти шесть регионов получили около трети всех дотаций из республиканского бюджета. В бюджете на 1993 г. общий объем субвенций увеличивается, но критерии их предоставления не регламентируются. По мнению региональных лидеров, такой подход является прямым нарушением Федеративного договора.

По данным Центра экономической конъюнктуры и прогнозирования при Министерстве экономики Росс1.л, в России четко обозначились регионы с относительно высоким и относительно низким уровнями номинальных доходов населения. Это ведет к дальнейшей дезинтеграции.

В течение 1992 г. шло быстрое перемещение денежной массы в виде текущих доходов населения из европейских регионов в восточные (включая Урал). Заметно - с 3,2 в начале года до 4,9 к концу года - увеличился разрыв в среднедушевых доходах населения "богатых" и "бедных" регионов. В ноябре 1992 г. 56 из 89 регионов России имели доход на душу населения ниже среднего по Федерации. Самые низкие доходы в Чечне, Ингушетии, Марий-Эл, Дагестане, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Мордовии, Московской и Пензенской областях. Самые высокие - в республиках Саха (Якутия) и Коми, в Камчатской, Магаданской, Мурманской, Сахалинской и Тюменской областях, в Москве. Факторк неравенства: уровень занятости (в "бедных" регионах он в 1,5 раза ниже), количество пенсионеров (в "бедных" регионах их больше на 30%), неравномерность спада производства, разная степень ущерба от разрыва прежних хозяйственных связей.

К концу 1992 г. начала нарастать дифференциация в доходах внутри регионов. Так, в Красноярском крае в ноябре средняя зарплата в газовой промышленности была более 83 000 руб., в угольной - почти 43 000, а в стекольной - 3200 руб. В Липецкой и Тульской областях в металлургии получали в среднем 62 000 - 65 000 руб., а в лесной и деревообрабатывающей - 7000 - 8000 руб. Аналогичные тенденции в Республике Саха (Якутия), Магаданской и ряде других областей.

Если в начале 1992 г. практически по всей России власти регулировали розничные цены на основные продукты питания, то уже к середине года в трети регионов этого не делалось. В конце 1992 г. цены регулировались лишь в 30 из 89 регионов; что способствовало их стремительной дезинтеграции. Регуляция цен во всех этих регионах осуществлялась за счет выпуска специальных талонов для местного населения или особых квазиденег, недоступных для приезжих в целях защиты удешевленного усилиями локальных властей местного потребительского рынка. Колебания в уровне цен на одни и те же товары по регионам достигли многократных размеров.

Важным фактором дезинтеграции России в экономической сфере является борьба за собственность и право распоряжения ресурсами. В частности, предметом самого активного торга между Центром и регионами являются вопросы собственности на производимую и добываемую продукцию. В последние месяцы усиливается борьба за право распоряжаться квотами на экспорт нефти, газа, леса и других сырьевых ресурсов. Новые большие льготы по квотированию уже получили Карелия, Коми, Республика Саха (Якутия), Горно-Алтайская республика, Иркутская, Тюменская, Оренбургская области, Красноярский край. Ряд регионов вводит свои таможенные барьеры, устанавливает квоты и выдачу лицензий на вывоз отдельных видов продукции за пределы области. Это - помимо уже официально предоставленных Москвой льгот и прав в отношении нефти, газа и других ресурсов. Так, Орловская область ввела собственное лицензирование на вывоз картофеля нового урожая, сибирские области ввели лицензии на вывоз леса, Краснодарский и Ставропольский края ограничивают вывоз леса. Совершенно очевидно, что вопросы разграничения собственности между Центром и регионами носят малорегулируемый характер. Ведь для местных властей абсолютного большинства регионов собственные ресурсы - почти единственное средство бартера для получения необходимой им продукции из других регионов в условиях гиперинфляции и стремительного обесценивания денег.

Идет также борьба за право собственности на средства производства. Проблема решается в основном двумя путями:

1. Переводом федеральной собственности в республиканскую, областную или муниципальную на основе договоренностей с Центром (множество постановлений Правительства о передаче государственной собственности в собственность регионов было принято в августе - сентябре 1992 г.). Первыми были Ростовская, Свердловская области, Карелия, Республика Марий-Эл и Шаховской район (!) Московской области (последнее связано с личными лоббистскими усилиями Н. Травкина, лидера Демократической партии России и главы администрации Шаховского района). Или явочным порядком, путем принятия решений верховными советами республик или местными советами о "национализации" в свою пользу (наглядный пример - объявление федерального пакета акций КамАЗа собственностью Татарстана).

2. Путем акционирования предприятий с переводом контрольного пакета акций в распоряжение местных комитетов госимущества. Для этого местные власти, формально действуя в рамках общероссийской программы приватизации, пытаются осуществить полный контроль над процессом приватизации на своей территории, зачастую оказывая давление на руководителей предприятий при выборе ими вариантов приватизации. Толчком к переделу собственности послужила ваучеризация. Местные власти некоторых регионов (Татарстан, Башкортостан и др.) приняли свои законы о приватизации, которые по ряду позиций противоречат общероссийскому. Так, стоимость татарских ваучеров оценивается в 22 000 руб., и они подлежат распределению только среди граждан Татарстана. Чечня отказалась от распределения российских ваучеров среди своих граждан. Саратовская область предложила установить валютный курс ваучеров в соотношении 1 доллар за 20 рублей.

В борьбе регионов за свои местные варианты приватизации появились новые тенденции. Так, Челябинская, а затем и некоторые другие области приостановили чековые аукционы под предлогом того, что местные областные предприятия приобретаются представителями других областей, привозящих с собой крупные партии ваучеров. Понятно, что это делается в интересах бывшей номенклатуры и криминальных структур, однако подчеркнем значение местного фактора: это делается в интересах именно местной номенклатуры и местных мафиозных структур. Таким образом, дезинтеграция собственности на региональной основе смыкается с политической дезинтеграцией власти, происходящей на той же основе.

Для правильного понимания роли религиозного фактора на данном этапе необходимо иметь в виду, что российский ислам пока не слишком активен и не агрессивен. Его усиление возможно, по мнению аналитиков, лишь в результате дальнейших непродуманных действий Москвы по превращению православного христианства в новую общегосударственную религию, тенденции к чему прослеживаются в действиях Президента Б.Ельцина и его окружения. В этой связи общую позицию российских исламистов наиболее точно выразил один из руководителей национал-патриотического движения, председатель милли-меджлиса Т.Абдуллин: "Возьмем религиозный момент. Сегодня, например, средства массовой информации без конца пишут и говорят о христианстве, в конце концов это может вызвать нежелательную реакцию со стороны верующих мусульман".

По мнению бывшего министра юстиции РФ Н.Федорова, законодательное объявление нерабочими днями православных христианских праздников создает новую ось: 1) "федеральные официальные структуры власти - православие", которая провоцирует создание контрсил;

2) "республиканские и религиозные структуры власти - ислам". По мнению М.Заргишиева, народного депутата РФ, заместителя председателя Комитета Верховного Совета РФ по свободе совести и вероисповеданиям: "Указ Президента РФ № 760 о выделении 200 миллионов рублей из госбюджета на нужды Валаамского монастыря уже входит в противоречие с законом: религиозные организации отделены от государства (Конституция РФ, ст. 44)".

Однако не стоит переоценивать политическое влияние ислама. Согласно Н.Федорову, "если для Запада ислам и исламские институты - момент внешней политики либо проблема выработки отношения к мигрантам из исламских стран, то для нас это часть исконно российской истории и культуры, неотъемлемая сторона образа жизни многих миллионов российских мусульман, из века в век живущих в России, для которых она не временное прибежище, а родной дом". Излишнее внимание к "исламскому фактору", якобы провоцирующему сепаратистские настроения на Северном Кавказе и в Поволжье, может привести к созданию антиисламского блока против исконно российских регионов, земель и населяющих их мусульман, то есть к новому витку дезинтеграционных процессов. По мнению М.Заргишиева, Россия всегда была и будет евразийской страной, страной, где соприкоснулись Запад и Восток, страной христианско-исламского дуализма. Его нарушение с обеих сторон чревато опасным взрывом.

Одновременно идеологи современного ислама считают, что основа антиисламских действий Москвы - политическая пассивность мусульманского населения. Они предлагают объявить "джихад слова и мысли" - мирную борьбу за (1) политическое влияние, возрождение исламской нравственности и становление ислама как неразрывной составной части российского общественного мировоззрения и политической философии и (2) соответствие политических и социальных институтов государства исламским ценностям. М.Заргишиев считает, что "вопрос о формировании организованной исламской политической силы демократической направленности становится в силу названных обстоятельств все более актуальным". Пока что неоправданно говорить о существующих исламских политических организациях как о серьезной идейно-политической и организационной силе в масштабах Российской Федерации.

Исламский фактор является скорее скрытой, чем явной, основой сепаратизма российских республик. Внешне на первом месте этнические факторы, а на деле внутренние - экономические. Ислам выступает лишь в роли катализатора и весьма красивого камуфляжного прикрытия для этих факторов. Именно поэтому Центр не может и вряд ли сможет попытаться использовать силу против стремящихся к полной политической независимости исламских территорий РФ - в частности, против Татарстана и Башкортостана. Прикрывая иные факторы дезинтеграции, ислам защищен аппеляцией к чувствам верующих и нежелательности их "оскорбления". Опыт Северного Кавказа показал: даже при реальной опасности распространения северо-кавказской войны на другие территории России центральное Правительство не может эффективно противостоять этому. Единственное, что остается России, - усилия местных властей пограничных российских территорий (в частности, Ставропольского, Краснодарского краев) по созданию барьеров (в виде пограничных зон, ограничений для въезда мигрантов и т.п.) для предотвращения распространения войны в Россию.

Исламский фактор нельзя рассматривать как главную опору того политического суверенитета, к которому стремятся Татарстан и Башкортостан. Не случайно президент Татарстана М.Шаймиев, выступая в декабре 1992 г. на республиканском совещании руководителей всех уровней и как бы подводя итоги годичного развития Татарстана, даже не упомянул исламские мотивы. Он отнес к наиболее значимым моментам года съезд народов Татарстана, Всемирный конгресс татар, принятие новой Конституции Республики Татарстан. Последняя, по его мнению, "заложила правовые основы суверенитета республики, определила юридическую базу дальнейшей демократизации". Это оправдано не только с политической, но и экономической точки зрения, так как "для успеха реформ нужно иметь прочную политико-правовую основу".

Идеи регионализма развиваются ныне в противовес прямому сепаратизму. Если сепаратизм означает измельчение "атомарных единиц", на которые распадается Россия в бесконечных поисках суверенитета все более мелкими этническими и территориальными образованиями, то регионализм выливается в мысли о необходимости новой частичной реинтеграции снизу: без московского Центра, но с появлением достаточно крупных региональных территориальных образований. Так, ныне возрождается идея штата "Идель-Урал" как объединения народов, проживающих восточнее Волги до Сибири, включая население Урала. Толчком для современного воз рождения этой старой субгосударственной идеи (она возникла еще в 1917 г.) стало создание национальных конгрессов башкир, марийцев, татар и чувашей как легитимных организаций этих народов.

Советник президента Татарстана Р. Хакимов склонен определять будущую объединенную организацию таких конгрессов как своеобразную ассамблею национальных движений. Это совпадает со взглядами официальных руководителей Башкортостана, Татарстана и Марий-Эл: они пока опасаются открытого противостояния между Центром и республиками и потому поддерживают эту идею как межэтническое, ныне как межгосударственное объединение. Однако значительные силы (например, Всетатарский общественный центр) выступают именно за межгосударственное объединение. По их мнению, концентрация всех экономических связей в регионе позволит народам легче перенести кризис: примером тому может служить функционирование региональных экономических объединений, таких как "Большая Волга". С этим согласен председатель Башкирского народного центра "Урал" М.Кульшарипов: "Мы предполагаем, что в такую конфедерацию могут войти не только бывшие автономии, но и области региона, заинтересованные в экономической интеграции между Волгой и Уралом". Он считает, что конфедерация - лучший способ уберечься от хаоса, могущего возникнуть в результате дезинтеграции.

Аналогичные идеи развиваются в Сибири. Ассоциация "Сибирское соглашение", объединяющая глав местной власти и ведущих промышленников, требует права самим контролировать свои природные богатства, полномочий самим выдавать экспортные квоты и лицензии, возможностей эффективно влиять на внешнеэкономический курс России. В последнее время новым стал жестко ультимативный характер этих уже привычных требований. На встрече с премьер-министром В.Черномырдиным в Томске в феврале 1993 г. глава Иркутской областной администрации Ю.Ножиков заявил, что "лобовое столкновение с Москвой по поводу наших ресурсов неизбежно". Председатель Красноярского краевого совета В.Новиков разъяснил: "Ни одно из обещаний Президента и Правительства по перераспределению полномочий так и не выполнено". В ответ В.Черномырдин заявил, что "при сильных регионах сильной России не будет", а "все, что было у Центра отдать регионам, уже давно отдано".

Правительство рискует с такими заявлениями попасть в сложное положение: Иркутская область уже ставила его перед свершившимся фактом, приняв свой собственный бюджет к началу 1993 г., то есть, не дожидаясь федерального. Там оставляемые в области и уходящие в Москву доходы делятся в соотношении уже даже не 50:50, а 60:40. А Конституционный суд РФ принял к рассмотрению первый в своей истории иск региона к Российской Федерации: Иркутская область судится с Москвой по поводу акционирования Ангарского каскада ГЭС.

Существенно то, что лидеры Томской области от имени всего "Сибирского соглашения" предложили урегулировать отношения с помощью особого договора - между федеральной властью и всем Сибирским регионом. До этого Центру было легче: каждый из этих субъектов Федерации исходил только из своих интересов. После этого заявила о самороспуске небольшая, но известная радикальная Партия независимости Сибири. Мотивировка: "Идеи самостоятельности Сибири перехватывает областная и краевая власть, сибирская номенклатура". Не случайно именно в Томске появился на свет проект Конституции (Устава) Томской области с постулатом о том, что Сибирь должна быть суверенной территорией Российской империи. Он был создан группой на родных депутатов областного совета - приверженцев популярной еще до революции 1917 г. теории "областничества". И хотя официально проект обсуждался и принят не был, он сразу получил известность и стал популярным.

В целом можно сделать вывод о том, что фактически власть Москвы в Сибири носит уже скорее номинальный, чем реальный характер: она держится лишь на остаточной инерции подчинения со стороны местных руководителей. Ясно, что в чисто экономическом плане Сибирь достаточно независима от европейской части России и сможет существовать без нее. Последнее время показало способность регионов Сибири и Дальнего Востока развивать самостоятельные экономические связи с азиатскими странами. Фактически ныне регионы и региональные объединения требуют официального закрепления и фиксации уже сложившейся ситуации.

Примером требований регионов является резолюция специального совещания народных депутатов РФ "Новая политика для новой России" (приводим выдержки из документа, распространявшегося на IX Съезде народных депутатов РФ):

1. Ухудшение общей ситуации в России вызвало ослабление власти Центра и одновременно дало новые возможности для регионов в проведении собственной политики, прежде всего в области экономики...

2. Мы считаем, что специфика регионов существует на самом деле. Россия - большая страна, в ней велики различия между регионами, следовательно, нужны большие, неразумные полномочия краям и областям.

3. Мы уверены, что радикальный местный сепаратизм и надменный "московский" централизм - две крайности, с одинаковой опасностью ведущие к распаду России.

. 4. Для эффективного развития регионов, стабилизации отношений Центр - регионы, предотвращения распада России, отделения, как национальных республик, так и русских краев и областей, мы полагаем необходимым:

а )Главное - предоставление регионам широких прав при надежном гарантировании этих прав федеральным государством, которое взамен этих гарантий беспрепятственно осуществляет свою власть на всей территории России, но в строго очерченном круге полномочий.

б) Перераспределить объем бюджетных средств в соответствии с перераспределением функций и ответственности между Центром и регионами. Бюджетные взаимоотношения Центр - регион строить по линии ВС РФ - областной, краевой, окружные Советы дифференцированно к каждой территории на основе норматива бюджетной обеспеченности...

в) Центральным властям создать инфраструктуру связей между регионами: экономических, культурных и др., и всячески их поддерживать.

г) Реально осуществить продекларированное вФедеративном договоре законодательное закрепление сфер права, в которых Федерация принимает лишь основы законодательства, а непосредственно действующие нормы принимаются региональными советами...

При всей осторожности выражений данного документа понятно, что он представляет собой вынужденную со стороны народных депутатов РФ фиксацию растущей самостоятельности регионов.

Общее положение в ВС РФ характеризуется нарастающей дезинтеграцией и постепенной утратой боеспособности. "Силовые" министерства теряют способность к эффективным чрезвычайным действиям. В Северную Осетию и Ингушетию осенью прошлого года, например, сводные части и соединения "наскребали" со всей европейской части страны. Как следствие, понятно и то, почему два "усиленных" полка воздушно-десантных войск (как сообщали средства массовой информации), десантированные в первые дни конфликта во Владикавказ, не могли несколько дней овладеть Пригородным районом и, более того, в один момент оказались "прижатыми" к аэропорту. Такая ситуация со штурмовой бригадой, брошенной против местных ополченцев, возможна лишь в том случае, если она просто не хочет действовать.

Вооруженные силы едва ли способны на серьезные самостоятельные политические акции или даже на то, чтобы серьезно участвовать в них на чьей-то стороне. По оценкам экспертов российского Генштаба, только для введения устойчивого комендантского часа в Москве требуется до пяти дивизий полного состава с частями усиления (более 100 000 человек - полноценная общевойсковая армия). Но взять их скоро будет негде.

В армии, как и во всем обществе, сильно недовольство режимом, однако реального противодействия нынешним властям от армии ожидать не приходится. Конечно, Всеармейское офицерское собрание может назвать того или иного оппозиционного генерала "альтернативным министром обороны" (как это произошло в марте с генералом Ачаловым), однако невозможно оперативно создать "альтернативный генштаб". Без серьезной же штабной работы российская армия не способна на сколь-нибудь серьезные действия. В масштабах России идаже только Москвы полковые командиры взять власть не смогут.

Армия едва ли опасна в политической борьбе. Но она и ненадежна. Понимая это, правящий режим стремится создать страховочные возможности, в том числе улучшая денежное довольствие и раздавая чины и звезды. В соответствии с законом "Об обороне", принятым ВС РФ, вооруженные силы предназначены лишь для отражения внешней агрессии. В конце февраля Совет безопасности РФ специально подтвердил "неучастие" вооруженных сил во внутренних конфликтах. Соответственно для заполнения возникающего вооруженного "вакуума" создаются Московский и Северокавказский округа внутренних войск МВД. В итоге же, похоже, в России будут сосуществовать и, судя по всему, конкурировать за все более уменьшающиеся ресурсы (прежде всего людские - молодые призывники) две параллельные армии - "внешняя" и "внутренняя". Однако обе будут недоукомплектованными и не слишком боеспособными.

По данным аппарата вице-президента России А.Руцкого, на 1 февраля 1993 г. ВС РФ были недоукомплектованы солдатами, матросами, сержантами и старшинами на 45% (722 000 чел.), внутренние войска МВД - на 41,2%. По оценкам МО РФ, ВС РФ и войска Других министерств и ведомств достигли критического уровня по укомплектованности личным составом. Прогнозировалось, что в случае введения планировавшихся дополнительных отсрочек для призывников на военную службу в течение 1993 г. можно будет призвать всего 299 тыс. чел. (около 17% от имеющихся призывных ресурсов). Это удовлетворило бы потребности в пополнении ВС и других войск лишь на 19%.

Это - естественное развитие уже давно наметившихся тенденций. Так, например, в Вологодской области, считавшейся благополучной, число случаев уклонения от воинской службы в 1992 г. выросло почти в 4 раза (весной - 260, осенью - более 800). По данным же опросов ВЦИОМ, еще в мае 1991 г. готовность послать детей служить выразили: в армию - 27% ("нет" - 53%), во внутренние войска - 7% ("нет" - 66%), КГБ - 14% ("нет" - 59%), милицию - 11% ("нет" - 61%).

Дезинтеграционные процессы в России стихийно ведут к уменьшению вооруженных сил в количественном отношении. Идет процесс вынужденной "профессионализации" вооруженных сил: все больше подразделений опять же вынужденно становятся "кадрированными", т.е. в их составе - в основном офицеры и унтер-офицеры. В этом содержится другая опасность: по мере уменьшения армии обычно усиливаются различные добровольные полувоенные формирования. В Германии в 1933 г. 100-тысячный профессиональный рейхсвер был вынужден сосуществовать с 1,5-миллионными отрядами штурмовиков нацистской партии, что, и предопределило приход к власти Гитлера. В настоящее время большинство политических партий и организаций консервативного, патриотического толка в России имеют собственные отряды боевиков ("соколы" при ЛДП Жириновского, отряды Русского Национального Собора генерала Стерлигова, общества "Память" и т.д.). На добровольной, но профессиональной, высокооплачиваемой основе в регионах формируются отряды муниципальной милиции и различного рода "гвардии" (типа боевиков экстремистско-националистической организации "Иттифак" в Татарстане), подчиняющиеся лишь местным властям или локальным политическим лидерам. Правда, масштабы их организации пока не сравнимы с казаками. Имеются не подтвержденные официально данные о прямой материальной поддержке местными властями воинских подразделений, расквартированных на их территории. Подобная поддержка осуществляется практически во всех регионах косвенным образом: заниженные цены для снабжения военнослужащих питанием и необходимыми ресурсами, выделение жилья для избранных офицеров и т.д. В ответ на это командиры предоставляют в распоряжение местных властей солдат в качестве рабочей силы. Даже в Москве, в районе Крылатского, дом, предназначенный для Президента России, строили солдаты.

Практически во всех регионах существуют тесные координационные связи между гражданскими и военными властями: в частности, есть специальные планы на случай "чрезвычайных обстоятельств", к которым относятся не только стихийные бедствия, аварии и т.п., но и так называемые массовые беспорядки - возможные стихийные выступления граждан, угрожающие властям. Существенно, что в настоящее время степень влияния местных властей на воинские подразделения значительно выше, чем властей центральных (за исключением войск стратегического назначения и отдельных частей специального назначения, относящихся к элитарным подразделениям и непосредственно подчиняющимся Москве). По мнению многих экспертов, в случае острых разногласий между Центром и провинцией армия попытается остаться нейтральной, если же это не удастся, то возникнет новый виток дезинтеграции. В ситуации острого противостояния взаимодействовать с местными властями, скорее всего будут низшие уровни (батальоны, полки), тогда как более высокие уровни командования (дивизий, армий, особенно - военных округов), видимо, будут пытаться исполнять приказы Москвы. В подобной ситуации возможно нарастание дезертирства и дальнейшее уменьшение численного состава армии.

Немаловажный фактор, влияющий уже сегодня на численный состав ВС РФ, - разнобой в законодательных актах новых независимых государств, касающихся социальной защиты военнослужащих. По мнению маршала Е.Шапошникова, высказанному на пресс-конференции зимой 1993 г., разные ставки окладов, пенсий переманивают офицеров из одних армий в другие, превращаются в дестабилизирующий фактор для воинских коллективов.

Российская армия не только уменьшается численно. Идут процессы старения боевой техники. В апреле 1993 г. говоря о 46-й воздушной армии, дислоцированной на Украине, располагающей 43 стратегическими бомбардировщиками и 67 ядерными боеприпасами, заместитель министра обороны России Б.Громов сказал, что к концу текущего года из-за физического старения все 43 бомбардировщика выйдут из строя. Россия также не поставляет комплектующие к ядерным боеголовкам на Украине ("Независимая газета", 7 апреля 1993 г.). Можно заключить, что сроки старения касаются не только той авиации, которая дислоцирована на Украине, но и той, которая базируется в других республиках, а также, отчасти и в самой России. По словам командующего Тихоокеанским флотом Гуринова, флот вынужден заниматься коммерцией, потому что иначе он просто не выживет. У причальной стенки стоят корабли, на ремонт которых просто нет средств. Два авианесущих крейсера - "Минск" и "Новороссийск" - по этой причине будут списаны и проданы. Правда, неизвестно кому: решение об этом могут принять только Госкомимущество и МО РФ. Командующий ТОФ не исключает и предоставление судов вспомогательного флота в аренду, хотя и на это нужно разрешение Москвы.

В армии меняется духовно-идеологическая атмосфера. По данным Центра военно-социологических, психологических и правовых исследований ВС РФ, в последнее время возросли уровень и степень религиозности в армии: 25% военнослужащих назвали себя верующими, что было немыслимо раньше. Правда, лишь 5% по-настоящему соответствуют религиозной идентификации, верят в Бога и церковные догмы, соблюдают религиозные обряды, участвуют в религиозной деятельности; 35% опрошенных пока не имеют четкого отношения к религии; 30% называют себя неверующими, однако у них отсутствуют и атеистические убеждения. Тех же, кто твердо придерживается атеистических взглядов и старается их пропагандировать, всего 10%. Эти данные позволяют заключить: в армии, как и во всем обществе, идут процессы дезинтеграции, касающиеся политических, экономических, социальных и духовных основ бывшего "единства".

В целом же вывод неутешителен: процессы дезинтеграции по всем исследованным сферам нарастают. Не менее грустным будет и общий стратегический прогноз дальнейшего развития событий. Дезинтеграция - естественный процесс, определяемый большим количеством факторов. Его нельзя "запретить" или остановить волевым путем. Это своего рода переходный период, который придется пройти всему обществу до того момента, когда окончательно разрушатся "склепы" тоталитарной системы. Только тогда "атомарный уровень" распада станет надежной жизнеспособной основой для строительства новой системы. Задача состоит лишь в том, как превратить самопроизвольную дезинтеграцию в управляемый демонтаж. Это же означает конструирование таких "умных" политических, экономических, социальных и иных механизмов, которые включали бы плавные формы распада старых форм, с одной стороны, и стимулирование появления новых форм - с другой. То есть: в сегодняшних условиях не имеет смысла прямолинейная работа на скорейшее разрушение "ненужного" - это показали гайдаровские эксперименты по "шоковой" структурной перестройке в экономике. Но также не имеют смысла чисто "созидательные" усилия по созданию новых форм: в условиях переходного периода они едва ли получатся. Значит, выход один - балансировка, изготовление особого "коктейля" старого и нового. Причем таким образом, чтобы всякая новая порция содержала чуть меньше старого и чуть больше нового.