Будущее положение Вьетнама в регионе в значительной степени зависит от того, в каком направлении будут развиваться внутриполитические процессы в этой стране в постконфликтный период. При всей неоднозначности этих процессов пока, надо признать, они идут в общем русле позитивных тенденций регионального развития.

Реформы, проводимые во Вьетнаме в рамках провозглашенной в 1986 г. "политики обновления", приносят все более впечатляющие результаты. Наметившаяся три - четыре года назад тенденция экономического подъема не только сохраняется, но и наращивает обороты.

Рекордным в этом плане стал минувший, 1992 г.) который вьетнамская печать единодушно окрестила "таким же победоносным, как 1975 г.", когда произошло объединение страны. Главное экономическое достижение - с лихвой решена проблема продовольствия. Вьетнам, еще совсем недавно ввозившей до 5 млн.т зерна ежегодно, теперь стремительно ворвался в число основных мировых экспортеров риса. В 1992 г. рисовый экспорт из Вьетнама достиг 1,95 млн. т, что составляет 14,9% мирового экспорта (для сравнения - США экспортировали в 1992 г. 2,1 млн. т риса).

Еще несколько достойных внимания показателей минувшего года. В промышленности достигнут ежегодный 15%-ный рост. Темпы инфляции снизились до 15% (в 1991 г. - 70%). Курс национальной валюты - донга - повысился по отношении к доллару США почти на 28%. Соотношение между экспортом и импортом впервые сравнялось 1:1 (десять лет назад было 1:4).

Одно из главных слагаемых вьетнамского "экономического чуда" - широкий комплекс правительственных мер в направлении создания открытой экономики, стимулирования иностранных инвестиций. К августу 1993 г. общий объем иностранных капиталовложений достиг 5 млрд. долл., при этом важно, что более половины из них пришлось на минувший год.

В целом среди зарубежных экономистов преобладают сегодня весьма оптимистические прогнозы относительно перспектив экономического развития Вьетнама. В пользу этого говорят как внутренние, так и внешние факторы. Во-первых, кардинальное изменение концептуального подхода вьетнамского руководства к вопросу о соотношении экономики и политики. В Ханое вовремя осознали, что наступает "эра развития", когда преобладающую роль начинают играть не военно-политические, а экономические факторы. Во-вторых, Вьетнаму "повезло географически" - сегодня Юго-Восточная Азия по многим показателям экономического и социального развития является одним из наиболее динамично развивающихся регионов мира. Наконец, еще один немаловажный фактор - Вьетнам исторически является частью зоны влияния конфуцианской культуры. А именно синтез элементов конфуцианской и западной социокультур стал, как сейчас признается многими востоковедами, одним из важных условий стремительного подъема Японии, Сингапура, Южной Кореи, Тайваня, а теперь - Китая и Вьетнама.

Словом, вполне можно, видимо, согласиться с мнением таких авторитетов, как Ли Куан Ю и Мишель Камдессю, которые, побывав во Вьетнаме, сделали вывод, что эта страна "и при сохранении нынешней политической системы" имеет все шансы стать в начале XXI века еще одним "азиатским тигром".

Теперь вопрос - есть ли будущее у нынешней политической системы? Надо признать, что "китайско-вьетнамский вариант перестройки", то есть курс на радикальные экономические реформы при поддержании прочной политической стабильности, показал, что централизованную социалистическую экономику действительно можно превратить в рыночную, не вызывая при этом социальных катаклизмов.

Анализ программных установок и практической деятельности правящей Компартии Вьетнама (КПВ) показывает, что в Ханое намерены и дальше продолжать поиск такой модели развития политической системы, которая обеспечила бы строго дозированное осуществление процессов демократизации, не допуская опасного обострения социальных, национальных и иных противоречий. Во Вьетнаме говорят об этом так: "Переходя реку вброд, нащупывай камни под ногами". В целом пока такой курс КПВ удается, партия полностью контролирует ситуацию в стране, которая остается достаточно стабильной и предсказуемой.

Среди многих факторов стабильности назову лишь три главных. Это прежде всего заметное улучшение в результате реформ жизненного уровня большинства населения. Второе - сохраняющееся в народе, 80% которого составляет крестьянство, традиционное уважение к компартии как руководителю национально-освободительной борьбы и трех героических войн сопротивления иностранным интервенциям. И, наконец, самое, видимо, главное-естественный страх вьетнамцев, несколько поколений которых жили в условиях перманентной войны, перед возможностью повторения и в их стране таких же, как в республиках бывшего СССР и Югославии, драматических потрясений и кровавых конфликтов.

В то же время руководство КПВ стремится в рамках "политики обновления" осуществлять постепенный ремонт политической системы, чтобы привести ее в соответствие с требованиями дня. Так, в Конституцию СРВ внесены довольно важные изменения демократического характера; повышается политическая роль парламента; партийные органы сверху донизу отказываются от порочной практики подмены государственных органов; все большую свободу действий получает печать. Гласность становится практической нормой жизни. Приняты законы, либерализирующие вопросы выезда и въезда граждан, политику государства в отношении эмигрантов. В результате в 1992 г. вьетнамские эмигранты (2 млн. чел., проживающие более чем в 70 странах) вложили в экономику своей родины около 0,5 млрд. долл.

Однако при этом руководство КПВ продолжает довольно жестко выступать против многопартийности. Конечно, сохранение режима одной партии не отвечает требованиям либеральной демократии, но, что касается Вьетнама, вряд ли правильно драматизировать это обстоятельство.

Опыт развития многих азиатских стран показывает, что определенная доля авторитарности правящего режима, как правило, способствует эффективности экономического развития. Однако проходит время, и сыгравший свою роль авторитарный режим неизбежно сходит на нет, когда экономическое развитие создает мощный "средний класс", который требует демократических перемен и своего места в политической структуре.

Процесс формирования такого класса и Вьетнаме все более набирает силу. Курс на развитие многоукладной экономики и многообразие форм собственности уже начинает вызывать глубокие структурные изменения во вьетнамском обществе, делает его гораздо более похожим на соседей по региону.

Серьезные сдвиги происходят и в самой КПВ. Сегодня в КПВ в качестве идеологической платформы партии на передний план выдвигаются "идеи Хо Ши Мина", которые на практике означают приоритетность национальных интересов над идеологическими постулатами, прагматизм и открытость во внешней политике. Активно поощряется предпринимательская деятельность, широко пропагандируется лозунг "богатые люди - богатая страна", который, по сути, является интерпретацией учения Адама Смита о взаимозависимости индивидуума и государства. Несомненно, по мере прихода в высший эшелон власти представители новой волны будут содействовать усилению этих тенденций.

Попытка построения во Вьетнаме (так же, как и в Китае) рыночного социализма, как бы к ней ни относиться, это одна из объективных форм движения истории. Такой путь социального развития, возможно, имеет свои минусы, но пока что история дает весьма существенные аргументы в его пользу. Ведь сегодня Вьетнам - одна из самых бедных и конфликтных стран в недавнем прошлом - экономически возрождающееся и политически стабильное государство. А именно такое развитие событий отвечает чаяниям вьетнамского народа, интересам мира и безопасности в регионе.

Наиболее рельефно новый имидж Вьетнама проявляется в проводимой им внешней политике открытости и прагматизма. Мир и развитие - вот два главных ориентира нынешнего политического курса Ханоя. "Сила нации сегодня, - говорил министр иностранных дел СРВ Нгуен Мань Кам, - прежде всего в способности достичь успехов в экономическом и научно-техническом развитии, утвердить место своей страны в региональном и мировом потоках".

Кардинально изменились приоритеты внешнеполитических связей Ханоя. Долгие годы как Северный, так и Южный Вьетнам ориентировались то на одну, то на другую великую державу, находясь от них в серьезной зависимости. Сегодня можно определенно сказать, что Вьетнам наконец-то повернулся лицом к собственному региону, к своим азиатским соседям.

Характерно, в какой последовательности располагаются во внешнеполитических документах Ханоя государства, с которыми он стремится развивать отношения сотрудничества. На первых местах - страны АСЕАН, Лаос и Камбоджа, Китай. Далее идут Япония, страны Европейского Сообщества (ЕС), США, Индия. Россия и другие государства СНГ, увы, замыкают этот список.

Вьетнам - АСЕАН. Бесспорно, одним из важнейших событий современной политической истории Юго-Восточной Азии следует назвать завершение многолетнего разделения региона на две противостоящие друг другу группировки. Стремительный переход шестерки стран АСЕАН и трех государств Индокитая от противоборства к сотрудничеству вносит кардинальные изменения в конфигурацию сил в регионе. В перспективе - присоединение стран Индокитая к АСЕАН, создание реальных условий для формирования единой региональной политико-экономической системы.

Начавшееся сближение бывших противников является результатом действия многих факторов, решающим из которых следует назвать принципиальное изменение позиции Ханоя в отношении АСЕАН как региональной группировки. Прежде всего, в интеграции с АСЕАН Ханой видит сегодня реальную возможность подключиться к механизму регионального экономического развития и совершить успешный прорыв в XXI век.

Кроме того, впервые в своей современной истории Вьетнам оказался в непривычной и опасной ситуации - без военно-политической поддержки в лице одной или двух великих держав, как это было в прошлом. Во вступлении в АСЕАН, практически ставшей уже коллективной региональной державой, Ханой видит также возможность обрести мощного политического союзника, чья поддержка, как показало развитие камбоджийского конфликта, может быть весьма эффективной.

Стремление Вьетнама вступить в АСЕАН (в июле 1992 г. Вьетнам и Лаос уже присоединились к Балийскому Договору - фундаменту этой организации, и получили статус "постоянных наблюдателей") встречает в основном благожелательную реакцию в политических кругах асеановских стран. Там превалирует убеждение, что, несмотря на возможные издержки такого решения (прежде всего появление в АСЕАН третьего, помимо Индонезии и Таиланда, "центра силы"), оно в целом отвечает стратегическим интересам ассоциации. Вьетнам перестал представлять военную угрозу для стран региона, к тому же в рамках АСЕАН легче контролировать его региональную деятельность. Немаловажную роль для асеановсхой шестерки играют и экономические мотивы. Вьетнам оказался сегодня на скрещении инвестиционных потоков, идущих из Юго-Восточной Азии в Китай и обратно, и, несомненно, его значимость в этом плане резко возрастет после возвращения Гонконга в 1997 г. в состав КНР.

Таким образом, тенденция к интеграции, созданию единой региональной системы является сегодня в Юго-Восточной Азии доминирующей и, по-видимому, необратимой. В перспективе, возможно, не такой уж далекой, - превращение Юго-Восточной Азии с ее огромными людскими ресурсами (около 0,5 млрд. чел. к 2000 г.) и стремительно растущей экономической мощью (самые высокие в мире показатели роста ВНП за последние 10 лет) в новый самостоятельный центр политико-экономической силы.

"Индокитайский треугольник". Идея создания в той или иной форме содружества трех стран Индокитая длительное время являлась одной из стратегических целей Ханоя. Наиболее близко Индокитай подошел к этой возможности в 80-е годы, когда и в Лаосе, и в Камбодже у власти находились родственные с КПВ коммунистические партии. Однако созданная тогда система "особых отношений" (единая партийная, оборонная и внешняя политика) оказалась на практике трудно реализуемой из-за невыносимого экономического бремени для Вьетнама и резко негативной региональной и международной реакции.

С учетом нынешних реалий наиболее оптимальной для Ханоя представляется ситуация, однажды уже возникшая в 1975 г. когда во всех соседних государствах, имеющих с Вьетнамом сухопутную границу, установились дружественные ему режимы. Сегодня развитие событий весьма близко к этому "идеалу".

Имеется, правда, как, впрочем, это было и в 1975 г., одна неизвестная величина - по какому сценарию пойдет развитие обстановки в Камбодже. Представляется все же, что новое правительство Пномпеня будет проводить хотя и независимую, но вполне дружественную в отношении Вьетнама политику. Для такого вывода есть два веских основания. Во-первых, традиционный страх камбоджийской политической элиты перед политикой "пантаизма" правящих кругов Таиланда и отсюда - стремление использовать вьетнамский фактор для балансировки камбоджийско-тайландских отношений. Во-вторых, принц Сианук и его окружение, как и следующее за ними поколение камбоджийских лидеров, не могут, видимо, не "держать в уме", чем может обернуться для их страны крайне враждебная антивьетнамская политика, проводившаяся полпотовским режимом.

Хотя появление на политической сцене либерально-демократической Камбоджи в целом приемлемо для Лаоса и Вьетнама, как меньшее из зол, однако, оно может иметь далеко идущие последствия для будущего "индокитайского треугольника". Прежде всего, Камбоджа значительно вырвется вперед в создании плюралистической многопартийной системы. Это будет оказывать постоянное дестабилизирующее воздействие на общественные процессы во Вьетнаме и Лаосе, вынуждая руководство правящих партий этих стран на адекватные действия.

Несомненно, серьезной "головной болью" станет для Ханоя и Вьентьяна произошедшая идеологическая трансформация Народной партии Камбоджи в сторону социал-демократизма, в чем можно усмотреть возможные контуры будущего двух других наследниц бывшей ей Компартии Индокитая.

Кроме того, вновь могут выйти на передний план пока приглушенные, но сохраняющиеся территориальные претензии Камбоджи к Вьетнаму и Лаосу. Хотя между Ханоем и Пномпенем подписано соглашение о демаркации границы (1987г.), камбоджийские оппозиционные фракции никогда не признавали его юридической силы. Еще более сложная ситуация на камбоджийско-лаосской границе, которая до сих пор полностью не демаркирована. В результате обе стороны контролируют территории, формально принадлежащие другой стороне.

Наконец, есть еще один и, пожалуй, самый опасный дестабилизирующий фактор - проблема "красных кхмеров". Как это ни печально, но приходится признать, что операция ООН в Камбодже, несмотря на огромные затраты (около 3 млрд.долл.), не достигла главной цели - решения проблемы полпотовской фракции и ее вооруженных сил. А это означает, что не обеспечена и необратимость процесса политического урегулирования. Фактически ситуация в Камбодже вернулась к 60-70 гг., когда "красные кхмеры" вели партизанскую войну против правительства в Пномпене. Только, в отличие от прошлого, сегодня у полпотовцев, которые отнюдь не отказались от попыток вернуться к власти, положение гораздо лучше. Во-первых, благодаря Парижскому соглашению они обрели легитимность. А во-вторых, запасы складированного ими оружия и боеприпасов позволяют им даже без внешней помощи вести партизанскую войну еще в течение многих лет.

Учитывая крайнее ожесточение полпотовцев в отношении Вьетнама, их действия и политика в будущем, несомненно, будут оказывать дестабилизирующее воздействие не только на положение в Камбодже, но и на развитие ее отношений с Вьетнамом.

Вьетнам - Китай. Доминирующим регионально-глобальным фактором для Вьетнама всегда был и остается Китай. Попытки Ханоя проводить конфронтационную или граничащую с этим политику в отношении Китая всегда оборачивались серьезным ущербом для национальных интересов Вьетнама.

Понятно, что на нынешнем сложном историческом этапе Ханой придает стратегическое значение развитию отношений с Пекином. После формальной нормализации отношений в сентябре 1991 г. сотрудничество между СРВ и КНР, причем не только торгово-экономическое, но и политическое, быстро набирает обороты. Хотя обе стороны настойчиво убеждают международную общественность, что не может быть и речи о возврате к "губо-зубовой дружбе" 50-60 гг., однако, сама логика исторического развития неумолимо подталкивает их к более тесному сближению. В основе этой тенденции весьма близкие политико-идеологические позиции КПВ и КПК, практически одинаковые обновленческие реформы в обеих странах, а также самое главное - стремление к солидарности единомышленников в условиях крушения европейского социализма.

Из факторов, которые могут сдержать процесс их сближения, наиболее серьезным является вопрос о принадлежности Парасельских островов и архипелага Спратли в Южно-Китайском море. Обе стороны ведут пока психологическую борьбу, используя любой повод для подтверждения своего суверенитета над островами. Пекин к тому же периодически демонстрирует мускулы, наращивая свой военный потенциал в регионе. Представляется, однако, маловероятным, чтобы Пекин и особенно Ханой решились в ближайшем будущем пойти на риск серьезного обострения территориального спора. Для Ханоя это было бы губительно в чисто военном плане, так как после распада СССР он лишился мощного союзника и поставщика современной военной техники. Для Пекина же было бы чревато осложнением отношений с рядом асеановских стран - Малайзией, Филиппинами, Брунеем, также претендующими на отдельные острова Спратли, а в конечном счете в целом с АСЕАН и ее западными союзниками.

Таким образом, сегодня для Ханоя Китай, можно сказать, нечто вроде "дракона о двух головах". С одной стороны, это наиболее близкий идеологический союзник, с другой - наиболее вероятный в будущем военный противник.

Вьетнам - Япония, ЕС, США. Реализуя политику "поиска друзей по всем азимутам", руководство Вьетнама делает станку на приоритетное развитие связей с экономически развитыми странами. В условиях все еще сохраняемого США торгово-экономического эмбарго (введено в 1975 г.) основные надежды возлагаются Ханоем на Японию и страны Европейского Сообщества. Интерес последних к Вьетнаму также быстро растет, заставляя их игнорировать как идеологический фактор, так и "моральный долг" перед Вашингтоном.

Прежде всего Вьетнам привлекателен для них как обширный рынок сбыта товаров и страна крайне дешевой (10 долл. в месяц), но весьма квалифицированной рабочей силы. Не менее важен и растущий политический вес Вьетнама в регионе.

Не случайно, в ходе визита премьера СРВ Во Ван Киета в Японию в прошлом году официальный Токио дал понять, что видит в лице Ханоя в меняющейся политической конфигурации на Индокитайском полуострове гаранта безопасности и стабильности. После 14-летнего перерыва Япония возобновила программу помощи Вьетнаму и предоставление льготных займов. Проникновение Японии во Вьетнам стремительно нарастает, приобретая масштабы, позволяющие предположить, что в обозримом будущем вполне реальна ситуация, когда Япония займет во Вьетнаме место, сопоставимое с тем, которое занимали в 60-70гг. США в Южном Вьетнаме и СССР - в Северном. В этом Японии может составить серьезную конкуренцию, пожалуй, только Китай.

Не менее важно налаживание сотрудничества с Вьетнамом для ЕС, экономические и политические позиции которого в Юго-Восточной Азии заметно уступают Японии и США. Ведущая роль в этом процессе принадлежит Франции как бывшей метрополии. В период, кота Вьетнам "открылся миру", в Париже справедливо полагают, что надо всячески помогать ему двигаться и дальше в этом направлении. Визит Ф.Миттерана - первый в истории СРВ визит президента западной страны - показал, что в Париже всерьез намерены вернуться во Вьетнам и по возможности превратить его в свой опорный пункт в регионе. В свою очередь, для Ханоя, хотя там уже порядком "забыли" о своей прежней метрополии, Франция важна как один из европейских лидеров, который может содействовать реализации стремления Ханоя стать ассоциированным членом ЕС.

Что касается США, то Ханой настойчиво демонстрирует желание забыть прошлое и начать историю отношений с чистого листа. Чрезмерно затянувшееся американское эмбарго в Ханое считают, и вполне справедливо, недальновидной политикой. Уже сейчас очевидно, что США безнадежно отстали от азиатских и европейских конкурентов в гонке за обладание вьетнамским рынком.

Администрация США мотивирует сохранение эмбарго нерешенностью проблемы американских военнопленных и нарушением прав человека во Вьетнаме. Думается, у такой позиции есть определенный дефицит "нового мышления". Гораздо логичнее было бы рассчитывать на более быстрый прогресс в решении этих вопросов, если бы США и политически, и экономически присутствовали во Вьетнаме, где сегодня имеются для этого все необходимые условия.

Довольно длительный период времени Вьетнам рассматривался в системе внешнеполитических приоритетов бывшего СССР в значительной степени сквозь призму противостояния вначале с США, а затем с Китаем. Такой подход приводит к неоправданной гиперболизации значения Вьетнама как "стратегического союзника". Под эту концепцию подгонялись и политика СССР в регионе, и отношения, в том числе экономические, с Вьетнамом. Все это привело в конечном счете к тому, что с началом перестройки в советских политических кругах появились настроения аллергии к сотрудничеству с Вьетнамом, а в 1989-1991 гг. произошло обвальное свертывание отношений с ним по всем направлениям. Послание два года Москва предпринимает вялые попытки оживить торгово-экономическое сотрудничество с Ханоем, однако они не приобрели пока характера целенаправленной долгосрочной стратегии.

Резкое снижение интереса Москвы к Вьетнаму объясняется, на наш взгляд, не только идеологическими факторами. Из опубликованной в декабре прошлого года "Концепции внешней политики Российской Федерации" видно, что у нынешних творцов внешней политики России пока еще не сформировалось концептуальное видение будущей роли Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) в мировой политике и экономике, а также места в нем России как единственной в своем роде евразийской державы.

Вместе с тем сегодня вполне очевидно, что эпицентр мирового цивилизованного развития неуклонно смещается в Тихоокеанский регион. Уже сейчас страны басейна Тихого океана производят в совокупности около 60% мирового продукта. Анализ тенденций развития основных экономических "тяжеловесов", расположенных здесь, дает основание прогнозировать, что и в обозримом будущем АТР останется зоной величайшего динамизма. Короче, мир находится на пороге новой эры - "эры Тихого океана". Вьетнам - страна, занимающая важное геостратегическое положение на стыке Тихого и Индийского океанов, четвертая по численности населения в АТР, с быстро возрождающейся экономикой,-несомненно, будет способна играть не последнюю роль в этих процессах.

При оценке перспектив сотрудничества России с Вьетнамом нельзя не учитывать такой важный фактор, как пока еще сохраняющаяся схожесть и взаимодополняемость экономик двух стран. В частности, готовность Вьетнама покупать у России неконкурентоспособную промышленную продукцию и продавать различные потребительские товары на условиях клиринга или бартера.

Особенно полезным и взаимовыгодным может стать торгово-экономическое сотрудничество с Вьетнамом для районов российского Дальнего Востока и Сибири, с учетом наличия налаженных морских коммуникаций, а также восстановления железнодорожного и авиасообщения между Ханоем и Пекином. Не может Россия бросить на произвол судьбы и десятки крупных индустриальных объектов, построенных и строящихся при ее техническом содействии во Вьетнаме.

Серьезный осложняющий фактор в российско-вьетнамских отношениях - проблема крупной вьетнамской задолженности (свыше 9 млрд.долл.). Вместе с тем вьетнамское руководство еще в бытность СССР не раз официально заявляло о своей готовности - и недавно подтвердило ее - постепенно возвращать долги путем опережающего увеличения объема поставок в Россию потребительских товаров и продовольствия. В 1991-1992 гг. Ханой погасил таким путем около 200 млн.долл. своей задолженности.

Хотя внешнеполитические приоритеты Вьетнама, как было сказано, меняются, в Ханое все-таки сохраняется заинтересованность в продолжении присутствия России на Индокитайском полуострове. Вьетнам, как, впрочем, и другие страны Юго-Восточной Азии, видит в России в нерегеональную державу (с учетом все еще сохраняемого ею военно-политического веса), которая не преследует каких-то особых целей, враждебных их национальным интересам, и чье присутствие в регионе все еще может быть полезным в плане "стратегического баланса".

Москва и Ханой договорились о сохранении российской военной базы во вьетнамской бухте Камрань. Сделано это, похоже, при молчаливом одобрении стран АСЕАН, которые больше не видят в этой базе военной угрозы для себя, а также и для администрации США. Однако Москве и Ханою предстоит еще определиться в вопросе о параметрах действия достигнутого ими соглашения по базе (она, кстати, находится в непосредственной близости от спорного архипелага Спратли) и, прежде всего о судьбе статьи шестой Договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и СРВ (1978 г.), которая, в частности, предусматривает принятие мер взаимопомощи в случае, если одна из сторон явится объектом нападения.

Сегодня этот вопрос вроде бы кажется неактуальным, так как в Юго-Восточной Азии преобладают позитивные, благоприятные для Вьетнама тенденции регионального развития. Вместе с тем нельзя не видеть, что окончание эпохи "холодной войны" и противостояния двух систем, при всем историческом значении этого факта, неожиданно обнажило и здесь, как и во многих других регионах мира, новые опасные источники напряженности, которые уже перерастают или потенциально могут перерасти в серьезные региональные конфликты.