Конец ХХ столетия и начало XXI в. продемонстрировали миру невиданные по масштабам и глубине социальные процессы, которые повлекли за собой распад СССР и крушение мировой системы социализма, ликвидацию биполярной системы мира.

        Необходимость и прогрессивность демократических преобразований не вызывала сомнений в нашей стране. Именно демократия рассматривалась людьми как альтернатива тоталитаризму, путь, способный привести к свободе и благосостоянию. Одним из главных факторов, который обеспечил массовую поддержку демократических преобразований большинством населения была уверенность людей в том, что демократии императивно свойственно миролюбие и утверждение демократии в мировом масштабе позволит преодолеть конфронтацию, отодвинуть угрозу ракетно-ядерной катастрофы, а в перспективе исключить войну из арсенала средств достижения политических целей.

        Сегодня, по прошествии более чем 10 лет, подводя итоги прожитого, с сожалением приходится констатировать, что надежды граждан России оправдались не в полной мере. Мир за последние годы не стал более безопасным и стабильным. По прежнему повсеместно гремят выстрелы, взрываются снаряды, льётся кровь, и гибнут люди.

        В чём причина такого положения?

        В поисках ответа на этот вопрос уместно предположить, что мнение о миролюбии современной демократии является мифом, умело сформированным западной пропагандой, а в реальности наблюдается "военизация" демократических режимов, а политика демократических стран Запада всё больше и больше наполняется агрессивным содержанием.

        Приступая к исследованию особенностей развития и взаимосвязи войны и политики в современную эпоху, невольно сталкиваемся с проблемой. Почему современные политики, соглашаясь на словах с необходимостью все вопросы решать мирным путём, на деле не торопятся отказываться от использования военной силы, добиваясь реализации своих интересов.

        Причины, очевидно, имеют не только субъективную, но и вполне объективную основу и кроются в самой сущности таких явлений, как современная политика и война.

        Не вызывает сомнений тот факт, что война является порождением политики и на всём протяжении развития человечества была её продолжением иными насильственными средствами (формула Клаузевица). Естественно, конкретные войны в истории человечества различались между собой по политическим целям, характеру применяемого оружия и способам боевых действий, масштабам распространения и разрушительности, количеству погибших и т.д. Вместе с тем, при всём различии конкретных войн, к концу XIX - началу XX в. всё более чётко стала просматриваться тенденция всё большего их пространственного размаха, вовлечения в свою орбиту всё большего количества стран и даже континентов. Войны влекли за собой всё большие и большие разрушения и гибель людей, оставляя за собой всё более заметный разрушительный след в развитии человечества.

        ХХ в., вопреки прогнозам специалистов, не только не остановил, но, напротив, усилил эту тенденцию. Первая и вторая мировые войны фактически ознаменовали достижение предельных возможностей экстенсивного расширения войны как социального явления. Учёные стали испытывать серьёзные затруднения в определении денежного эквивалента при подсчёте затрат на подготовку и ведение той или иной войны, а также на ликвидацию её последствий. Всё более очевидной становилась экономическая нецелесообразность войн, так как расходы на их подготовку и ведение в сочетании с прямыми потерями и разрушениями и материальные выгоды от достигнутой победы сблизились между собой.

        Таким образом, в начале второй половины прошлого столетия сложились объективные предпосылки для изменения взглядов на возможность и целесообразность использования войны в политических целях, поиска конкретных путей исключения её из жизни человечества.

        Появление ядерного оружия (ЯО) и практическое использование его при бомбардировке Хиросимы и Нагасаки в корне изменили ситуацию. Со всей остротой встал вопрос о самом существовании человечества, так как гибель мировой цивилизации в случае развязывания ракетно-ядерной войны стала реальной перспективой. Однако понимание этого пришло не сразу. Продолжая мыслить старыми категориями, политики неоднократно ставили цивилизацию на грань ядерной катастрофы (вспомним "Карибский кризис"). И только настойчивая деятельность учёных ("Манифест Рассела и Эйнштейна", образование и последующая работа "Римского клуба"), прогрессивной общественности и политиков нового поколения позволили, наконец, привлечь внимание к этой проблеме, сделать первые практические шаги по её разрешению.

        Не остались в стороне и обществоведы. Стремясь осмыслить новые аспекты содержания войны, диалектику её места и роли в развитии человеческого социума, они развернули бурную дискуссию вокруг "формулы Клаузевица". Война есть продолжение политики иными насильственными средствами! Насколько данный вывод актуален по отношению к ядерной войне? Определились диаметрально противоположные точки зрения по данному вопросу.

        Сторонники одной из них считают, что, так как ядерная война не будет иметь победителей, следовательно, она уже не является средством продолжения политики и вывод Клаузевица устарел.

        "Но что порождает войну?" - спрашивают их оппоненты. Политика! Других причин пока не обнаружено. А значит и ядерная война, независимо от результатов, будет также продолжением пусть нерациональной и убийственной, но всё же политики.

        Кто из них прав? Как правило, в ходе дискуссии обе стороны достаточно аргументировано излагают свою позицию и убедительно опровергают тезисы оппонентов.

        Причина данного противоречия, очевидно, кроется в том, что сторонники как одной, так и другой точки зрения пытаются исследовать ракетно-ядерную войну, анализировать её особенности, опираясь на старые выводы. Они берут за основу сущность абстрактной доядерной войны без учёта её собственной динамичности, то есть изменения самой сущности. Исследования последней приводят обществоведов к весьма неожиданным выводам. "А можно ли ракетно-ядерную войну считать войной в традиционном её понимании? Нет! Это не война, а катастрофа!" - утверждают отдельные учёные¹.

        Так ли это? Стоит задуматься.

        Ради чего ведутся войны? Ради достижения каких-либо, в первую очередь политических целей.

        Но можно ли их достигнуть посредством ракетно-ядерной войны? Нет! В случае возникновения такой войны погибнут все, в том числе и субъекты такой политики. Да и сама политика, как явление, прекратит своё существование.

        Таким образом, есть все основания вывести ракетно-ядерную войну за рамки войны в традиционном её понимании и представить в виде самостоятельной формы социального насилия - ракетно-ядерной катастрофы. Примечательно, что генетическая связь данной катастрофы с политикой не подвергается сомнению. Ведь подготовка к войне, её объявление и, наконец, решение о применении ЯО, чем бы оно не было вызвано, всё это политика.

        Подводя итог, можно сделать вывод о том, что в современных условиях война с применением обычных вооружений и ракетно-ядерная катастрофа есть два относительно самостоятельных социальных явления, которые порождаются политикой и являются её продолжением, но различаются по причинам возникновения и целям.

        Возвращаясь к анализу специфики современных войн, можно вновь напомнить о явной парадоксальности сложившейся к концу ХХ столетия ситуации: несмотря на всеобщее понимание нерациональности и даже пагубности развязывания войн (если речь идёт о ядерной катастрофе), политики не спешат расставаться с этим средством достижения своих целей. Более того, отмечается прямо противоположная тенденция. Частота войн во второй половине ХХ в. превысила средний показатель за всю историю человечества в 2,5 раза. В мире ежегодно полыхает более 30 войн и военных конфликтов. И, по мнению специалистов, эта тенденция сохранится и в перспективе.

        Где же кроются причины данного противоречия?

        Они становятся ясны при рассмотрении содержания современных войн, которых в привычном понимании этого слова, с участием двух государств или коалиций становится всё меньше и меньше. Им на смену приходят военные конфликты, возникающие на поч-ве национально-этнических, религиозных, территориальных и других противоречий и имеющие целью установление контроля над правительством или частью территории какой-либо страны. То есть, речь идёт о решении сугубо внутриполитических проблем посредством военной силы. Налицо "военизация" политики, расширение рамок использования военного насилия в политической жизни. Анализ военных конфликтов, имевших место в мире в последние 10 лет ХХ столетия и первые годы XXI в., убедительно подтверждает данный вывод.

        Всё вышеназванное закономерно и является следствием изменений, которым подвергается политика в наши дни. Именно сейчас, в начале третьего тысячелетия, в планетарном масштабе проявляется тенденция усиления борьбы широких народных масс против диктата и зависимости, за социальную справедливость, равенство, права человека и установление новых взаимовыгодных отношений между людьми. Правящие режимы и близкие им политические элиты, стремясь сохранить своё привилегированное положение, идут на все меры, вплоть до военных, в борьбе с оппозицией. Военный терроризм становится нормой государственной политики. В ответ на это угнетённые народы и социальные группы, не имея других способов отстоять свои права, также берутся за оружие, а, потерпев поражение, не хотят мириться с ним.

        Так почему же явно обозначившаяся тенденция демократизации внутриполитической жизни всё большего и большего количества стран не находит своего проявления в международной жизни?

        Почему страны с хорошо развитыми демократическими традициями явно используют двойные стандарты в оценке содержания того или иного военного конфликта и не спешат осудить истинных виновников его развязывания? Более того, их собственные действия на мировой арене порой очень далеко расходятся с теми принципами, которые они декларируют.

        В поисках ответов на все эти вопросы уместно обратить внимание на те процессы и тенденции их развития, которые наметились внутри самих демократических стран в последние годы. В частности речь идёт об изменении отношения государства и граждан к такому специфическому институту как армия и к её основному предназначению. Чтобы понять смысл этого изменения целесообразно посмотреть на сущность народовластия и особенности его реализации в современных условиях.

        Известно, что исходным рубежом формирования демократического режима в той или иной стране и сущностным признаком, характеризующим в дальнейшем данное образование, является достижение общественного согласия по вопросу признания народа сувереном, единственным источником власти на территории страны. Однако достижение общественного согласия по данному вопросу является хоть и обязательным, но недостаточным условием существования данных режимов.

        Фраза о недостаточности не случайна. Дело в том, что любая декларация имеет смысл только в том случае, если подкреплена соответствующим механизмом реализации содержащихся в ней положений. Рассматриваемый случай не является исключением. Формально роль механизма, призванного обеспечить соблюдение естественных прав человека отводится государству. Однако главная роль принадлежит всё-таки субъектам гражданского общества, таким как политические партии и движения, общественно-политические организации, группы поддержки лидеров и некоторые другие. Функционируя преимущественно в политической сфере и осуществляя смычку между гражданами и властью, они систематически осуществляют давление на её представителей. При этом давление может быть двояким. Члены правящих партий, не вошедшие в состав государственных структур, постоянно наблюдают реакцию населения на те или иные действия властей и в случае возникновения недовольства стремятся минимизировать его, добиваясь от партийных функционеров и своих представителей во власти корректировки проводимого курса.

        Представители оппозиции, напротив, стремятся активно разоблачать пагубность для большинства граждан проводимой политики, убеждая избирателей в необходимости отказать в доверии правящей партии и передать власть оппозиции.

        Подводя итог рассмотрению механизма реализации народовластия, следует отметить, что всё вышеназванное подразумевает легитимную деятельность участников политического процесса, то есть деятельность, проводимую в строгом соответствии с требованиями конституции, законов страны и других нормативно-правовых актов.

        Однако, существует субъект, который в силу своей природы способен нарушить нормальный ход событий и вывести борьбу за рамки правового поля. Таким субъектом является армия. Изначально предназначенная для осуществления военного (в первую очередь вооружённого) насилия и не имеющая внутри страны равных по силе противников она вполне способна вторгнуться во внутриполитический процесс и навязать его участникам свою волю.

        В идеале это вторжение может и должно быть конструктивным.

        Представим, что по каким-либо причинам в стране нарастает недовольство широких слоёв населения действиями законно избранных органов государственной власти. Возникают основания для замены правящей политической группы на другую, и имеется возможность осуществить эту процедуру легитимно. Однако такой вари-ант устраивает не всех. На политической арене появляются экстремистские группировки, которые не имеют возможности победить в открытой политической борьбе. Они умышленно провоцируют хаос и беспорядки для того, чтобы в удобный для себя момент времени насильственным путём узурпировать власть.

        Армия призвана не допустить этого. Сохраняя верность конституции, законно избранным органам государственной власти и, выполняя закреплённые за ней функции, она обязана при необходимости силой оружия удержать политический процесс в рамках правового поля. Тем самым армия даёт гражданам возможность самим принять решение - подтвердить полномочия правящего политического субъекта или провести юридически обоснованную замену его на другого.

        Однако вероятен принципиально иной вариант развития событий. Недовольная действиями официальных властей армия способна выйти из повиновения и, используя свои силовые возможности, привести к власти какую-либо другую группировку или взять власть в свои руки. Вопрос обоснования легитимности этого шага решается весьма просто. Лица из числа политических деятелей и рядовых граждан, активно противодействующие узурпации власти физически уничтожаются. Остальные, не желая "последовать за ними" вынуждены подчиниться.

        Потенциально такое возможно в любой, даже вполне благополучной, развитой демократической стране. И поэтому есть основания считать, что этот вариант развития событий с одинаковым успехом не устраивает как участников политического процесса из числа государственных структур и субъектов гражданского общества, так и рядовых граждан. В результате, и тех и других объединяет осознание необходимости не допустить несанкционированного вторжения армии во внутриполитический процесс.

        Однако осознание проблемы - это только начало и далее вновь встаёт вопрос о том, как реализовать это на практике. Магистральным направлением решения этой задачи является превращение армии в общенациональный институт, предназначенный для обеспечения военной безопасности страны и осуществляющий свою деятельность под руководством законно избранных органов государственной власти и систематическим контролем гражданского общества.

        Данный процесс, в свою очередь, подразумевает формирование особого социально-политического механизма, который и будет удерживать армию от несанкционированных действий. Таким механизмом является система гражданского контроля над армией.

        Эта система создана и успешно функционирует в большинстве развитых стран Запада. В совокупности они образуют хорошую эмпирическую базу для научных исследований и позволяют сформировать представление о том, какой должна быть система гражданского контроля в идеале и каким образом можно использовать накопленный опыт в российских условиях.

        Однако данная специфика не сводится только лишь к стремлению государства и граждан обезопасить себя от несанкционированного вмешательства армии в политику за счёт создания системы контроля за её деятельностью.

        Целесообразно напомнить, что главное предназначение армии заключается в обеспечении военной безопасности страны. Таким образом, она реализует себя и создаёт условия для прогрессивного развития нации. Это положение естественно и не вызывает сомнений. Но, как правило, за рамками разговора остаётся вопрос: "От кого исходит опасность?". Сторонники либеральной демократии императивно полагают, что демократический режим не может нести в себе агрессию и вынужден содержать армию, опасаясь угрозы со стороны недемократических стран. Справедливости ради надо отметить, что в период "холодной войны" политическая практика содержала определённые аргументы в защиту этой позиции.

        Более углубленный анализ функционирования современных демократических режимов, их внешнеполитической деятельности даёт основания для весьма интересных и неожиданных выводов и постановки вопроса: "А так ли миролюбива демократия как нам преподносят апологеты либеральных ценностей?"

        Изучение этой проблемы рядом отечественных обществоведов позволяет утверждать, что "демократические принципы и нормы, утвердившиеся внутри данного общества, государства совсем не обязательно соблюдаются ими в отношениях с внешним миром… демократические Афины были не менее воинственны, чем императорский Рим. Да и в современном мире опора на силу, бряцание оружием и обращение к нему остаются серьёзным аргументом политики всех, в том числе и демократических государств"².

        События последних лет ярко подтверждают эти выводы: агрессия США и их союзников против Югославии, неоднократные военные операции против Ирака и последовавшая затем оккупация этой страны, другие акции были вызваны не абстрактной заботой о мире и правах человека, а вполне конкретными экономическими интересами Соединённых Штатов. Естественно, могут последовать возражения о том, что реально существующие в мире демократические режимы далеки от идеала и по мере совершенствования насильственный фактор в их внешнеполитической деятельности будет минимизирован.

        Однако факты свидетельствуют об обратном.

        Несмотря на крушение СССР и ликвидацию биполярного мира ведущие державы Запада не торопятся расставаться со своими армиями и продолжают укреплять их. По данным Стокгольмского института стратегических исследований, наблюдается новый виток гонки вооружений. Уже первый год нового тысячелетия был ознаменован увеличением военных расходов в мировом масштабе на 800 млрд. долл. и лидировали в этом процессе как раз не "страны-изгои", а те страны, которые принято относить к разряду демократических.

        Абстрактные, не привязанные к какому-либо конкретному обществу, теоретические размышления свидетельствуют о том же. Нет оснований предполагать, что совершенствование механизма реализации народовластия в той или иной стране изменит саму природу режима и сделает его более миролюбивым. Причина в том, что никуда не исчезают экономические интересы граждан и их стремление улучшить своё благосостояние, в том числе и за счёт других государств.

        Таким образом, инициатором "военизации" политики, субъектом повышения её агрессивности являются именно те страны, которые принято считать лидерами демократического развития и которые призывают мировое сообщество жить по законам современной демократии.

        Косвенным подтверждением вывода о том, что в условиях современных демократических режимов ни государство, ни граждане не торопятся отказываться от услуг армии, служит концептуальное изменение взглядов на роль и место данного института в системе демократического социума. Известно, что в течение длительного времени в западной политологической мысли господствовала так называемая "концепция разделения". На основе исследования опыта США сторонники этой концепции утверждают, что армия по природе своей не демократический институт. Поэтому, чтобы избежать проникновения (и тем более навязывания) присущих ей качеств в гражданскую среду необходимо максимально изолировать её и создать систему жёсткого контроля за её деятельностью.

        В последние годы широкое распространение получили альтернативные взгляды, известные в нашей стране как "теория согласия". Данная теория, как и предыдущая, не оспаривает необходимости институционального разделения военных и гражданских структур. Однако, в отличие от авторов "концепции разделения", сторонники "теории согласия" считают, что военнослужащих надо активнее вовлекать в дела общества и выступают за широкую интеграцию их с другими слоями населения. Речь идёт о соотношении "воина-гражданина" и "гражданина-воина". То есть, каждый военнослужащий, являясь гражданином, должен глубже понимать проблемы и интересы нации, и свою роль в деле их реализации. Это позволит ему более осознанно подходить к выполнению своих служебных обязанностей и повысит эффективность его деятельности. Граждане, в свою очередь, должны понимать, что армия - это не обуза и её содержание - не напрасная трата средств. Благодаря наличию и боеспособности армии нация поддерживает стабильность внутри страны и может успешно решать внешнеполитические задачи, повышая, в конечном итоге, своё благосостояние.

        Данная интеграция в перспективе должна сформировать принципиально новое качество военно-гражданских отношений. Однако всё это возможно лишь в том случае, если предварительно в обществе будет достигнут консенсус по ряду основополагающих проблем. Субъектами консенсуса, должна быть армия, гражданское общество и политическая элита. Эти три субъекта (или партнёра, как их именуют в западной литературе) должны прийти к согласию по следующим вопросам.

        Первой проблемой является определение социального состава офицерского корпуса. Объектом консенсуса, в данном случае, становится признание того факта, что в демократической стране офицерский корпус призван объединить в своих рядах представителей всех слоёв населения и юридически любой гражданин должен иметь возможность стать офицером. Реализация этого положения позволит преодолеть традиционную для офицерского корпуса замкнутость, усилит его связь с гражданским обществом и уменьшит желание и возможности выступать в роли самостоятельной политической силы.

        Вторым вопросом является выработка нового, устраивающего все заинтересованные стороны механизма подготовки и принятия политических решений. Данный механизм должен преодолеть отстранённость военнослужащих от этого процесса и пред- усмотреть возможность для них доводить до представителей органов законодательной и исполнительной власти свои проблемы, инициировать их обсуждение и предлагать свои варианты решения. При этом главный принцип не меняется - право принятия самого решения остаётся за гражданской администрацией.

        И последней проблемой, требующей достижения консенсуса, является согласие о необходимости поддержания высокого имиджа вооружённых сил и готовность содействовать его укреплению. Как правило, под имиджем понимают внешние проявления сущности армии и формирующееся на этой почве мнение о ней в гражданской среде. Если это мнение будет положительным, то и предыдущая проблема (комплектование армии) будет решаться проще. Не зависимо от способа комплектования армии граждане будут приходить в неё по убеждению и добросовестно выполнять свой патриотический долг.

        Таковы основные положения "теории согласия". Обобщая их можно лишь ещё раз констатировать отмеченную выше тенденцию. Речь идёт о явной "военизации" демократических режимов, возрастании роли и значения армии в жизни демократических стран.

        Этот вывод, в свою очередь, позволяет обнаружить ещё несколько весьма значимых тенденций.

        Первая заключается в изменении структуры демократического, государственно-организованного социума. Ранее самостоятельность армии внутри него носила относительный характер. Несмотря на определённую автономность и изолированность её не только от граждан, но и от органов государственной власти, в диалоге с гражданским обществом она могла претендовать лишь только на роль одной из подсистем государственной машины. По мере реализации в жизнь "теории согласия" армия превращается в самостоятельную подсистему социума, способную оказывать влияние на развитие всей системы в целом и воздействовать на две другие подсистемы: государство и гражданское общество.

        Речь ни в коем случае не идёт об усилении опасности военного насилия внутри страны, ослаблении эффективности гражданского контроля и т. д. В этом смысле изменений не происходит.

        Изменяется отношение к армии и, как следствие, её возможности по оказанию обратного воздействия. Правящий субъект, наблюдая рост авторитета армии среди населения, стремится превратить свою военную политику в один из козырей в борьбе с оппозицией. Демонстрируется забота об армии, декларируется готовность использовать её для реализации национальных интересов, в целом усиливается военно-патриотическая риторика.

        Гражданское общество, как целостное системное образование, в оценке деятельности власти всё больше и больше начинает учитывать эффективность военной политики и мнение военнослужащих по этому вопросу. Многие военачальники превращаются если и не в публичных политиков, то, по крайней мере, в общественных деятелей, мнение которых не безразлично обеим сторонам диалога.

        В этих условиях обширное поле деятельности открывается для политических партий. Изначально предназначенные для борьбы за власть они просто обязаны изучать настроения граждан и оперативно реагировать на их изменения. В данном случае реакция подразумевает усиление внимания к военным вопросам за счёт внесения изменений в свои идеологические установки и программы конкретных политических действий, активизацию военной политики для правящих и обещания сделать это - для оппозиционных партий.

        Возможно осуществление множества других мероприятий. В совокупности они также оказывают влияние на армию в целом или отдельные её компоненты. При этом данное влияние может осуществляться по двум направлениям.

        Во-первых, политические партии могут использовать весь арсенал не запрещённых законодательно действий по установлению непосредственных связей с органами военного управления, частями и отдельными военнослужащими.

        К числу таких действий можно отнести вовлечение в свои ряды военнослужащих, если это не запрещено законом, и поддержание связей с членами партии, призванными на действительную военную службу. Возможно проведение партийных мероприятий (съездов, пленумов, конференций) по обсуждению армейских проблем с приглашением на них в роли экспертов действующих военнослужащих, в первую очередь из числа военачальников.

        Потенциально допускается участие партийных функционеров во внутриармейских мероприятиях, если это, опять-таки, не запрещено законом и согласовано с соответствующими органами военного управления.

        Возможны другие действия, которые, в совокупности с уже названными, также способствуют развитию системы непосредственных связей и отношений между армией и гражданским обществом.

        Учитывая тот факт, что между политическими партиями существует естественная конкуренция, и в данном случае объектом конкуренции становится армия, можно говорить не просто о развитии, а о значительном развитии системы.

        Вторым направлением влияния политических партий на армию является воздействие давлением на власть и принуждения её к принятию соответствующих, ожидаемых военнослужащими решений. При этом возможности различных партий неодинаковы.

        Политические партии, которые контролируют правительство и имеют большинство в парламенте решают этот вопрос через своих представителей во власти, обязывая их облечь свои партийные решения в соответствующие законы и подзаконные акты, другие меры государственных органов.

        Оппозиционные партии, не имея большинства во власти и, соответственно, возможности решать проблемы армии самостоятельно вынуждены добиваться этого от соответствующих органов государственной власти. Однако делают это публично, всячески подчёркивая свою обеспокоенность и инициативу в деле оказания помощи военнослужащим.

        Итак, можно сделать вывод о том, что тенденция, которая наметилась в демократических странах Запада и которая заключается в изменении структуры социума, повышении роли и значения армии в жизни общества объективно отражается на содержании всей внутриполитической жизни.

        Следствием становится "военизация" демократических режимов и повышение агрессивности проводимой ими политики.