В последние 15 лет ХХ столетия и в начальные годы ХХI в. в России произошел существенный сдвиг в сторону образования теснейших связей и своеобразного “союза” государственной власти с “властью” православной церкви, а также с руководителями других религиозных конфессий.
          Политическая власть всегда налаживает отношения с религией через посредничество ее социальных институтов и организаций.
          Религия – дело сугубо личное для человека, его личный выбор. Это касается только самого человека, а не государства и не власти. Другое дело – религиозный социальный институт и конкретная религиозная организация, представляющие определенную часть всей общественной структуры и политической системы общества. С ними у государственной власти всегда существуют более или менее тесные взаимоотношения.
          В России это всегда были и остаются отношения государственной власти, прежде всего, с традиционно преобладающей Русской Православной Церковью (РПЦ), а в последние годы религиозными организациями ислама, иудаизма, буддизма и других конфессий.
          Как писал известный философ и религиовед Л.Н.Митрохин, в отношениях российского государства и церкви десять лет назад “все переменилось вдруг”. А именно – “…властные амбиции церковных (прежде всего, православных и мусульманских) иерархов с начала 90-х годов становились все более решительными”¹.
          Многочисленные факты “…свидетельствуют о все более активном стремлении церкви утвердиться в сфере гражданской политики и светской культуры. Можно даже говорить о нарастающей тенденции (или опасности) клерикализации общества, причем наиболее активно действует Русская Православная Церковь, встречающая поддержку со стороны государства. В наиболее обобщенном виде эта тенденция проявляется в настойчивой пропаганде тезиса-призыва “Без религии у России нет будущего!”. Конкретно, например, он выражается в попытке церкви добиться обязательного преподавания “основ православной культуры” и конфессиональной “теологии” в общеобразовательных (государственных) учебных заведениях”¹.
          При этом забывается, что Россия по Конституции является “светским государством” и что «…клерикализм несовместим с нормами демократии и либерализма, а обязательное преподавание конкретных религий в многоконфессиональной стране неизбежно обострит трения между “центром” и “регионами”»¹.
          Исторически в мире и в России церковь (как и другие религиозные организации) всегда была с властью, как с господствующей политической силой и, соответственно, с господствующими общественными классами.
          По словам А.Ф.Окулова, “в ходе исторической эволюции всегда, и при капитализме особенно, на религию возлагалась обязанность поддержания господствующих классов”². 
          В.И.Ленин отмечал: “Все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных. Поп должен утешать угнетенных…”³.
          Следовательно, церковь, как и другие религиозные организации, занимает определенное место между властью и народом. Власть очень редко в истории бывает властью самого народа или “для народа”.
          Чаще всего государственная власть это “власть над народом” или “власть против народа”. Но церковь всегда остается с властью. У нее вполне определенное место в цепочке “власть – церковь – народ”. Церковь всегда ориентирована на “верх” – на власть, а не на “низ” – на народ. Она с властью “над народом” или с властью “против народа” как мощный духовно-социальный рычаг воздействия и давления на народ.
          Как писал Ф.Энгельс, вся новая история “…ведет свое летоисчисление с той великой эпохи, которую мы, немцы – …называем …Реформацией, французы – Ренессансом, а итальянцы – Чинквеченто и содержание которой не исчерпывается ни одним их этих наименований… Духовная диктатура церкви была сломлена… Это был величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством”⁴.
          Но в средние века католическая церковь была даже над светской государственной властью, подчиняла себе эту власть, диктуя ей курс государственного правления. Вот почему пришедшая к управлению государством в ХIХ в. буржуазия ликвидировала это господство церкви над властью, подчинила католическую церковь себе, но осталась с нею в союзе.
          Французский социалист Жан Жорес писал: “Человеческая мысль уже более ста лет стремилась проникнуть в тайны Вселенной и человеческого общества. Она не могла более мириться с деспотическим вмешательством духовенства. Она не могла больше позволять церкви замыкать в библейскую концепцию или в средневековую схоластику безграничную и постоянно меняющуюся Вселенную, в которой проявлялись математически точные законы материального мира и методически прокладывающая себе путь свобода разума...
          Католическая церковь с ее нетерпимостью была непримиримым врагом нового мира. Облеченная абсолютной властью, она высушила бы как источник мысли, так и источник богатства. Потому-то и должны были восстать против нее все силы новой буржуазии, все, кто жаждал богатства, все, кто жаждал знания”⁵.
          Значит, хотя церковь (католическая) одно историческое время находилась “над” властью. То есть в истории общества и цивилизации светская государственная власть имеет первенство и главенство  над церковной властью, которая служит государственной власти.
          Немецко-американский социолог и левый критик капитализма Эрих Фромм писал: “Теологические изменения являются результатом социологических изменений, то есть, изменений в социальной функции христианства. Больше не являясь религией мятежа и революций, эта религия правящего класса была предназначена для того, чтобы держать массы в повиновении и управлять ими”⁶.
          Церковь оказывается духовной опорой власти, а власть оказывает ей социальную, материальную и духовную поддержку.
          Эта неразрывная “связка” власти и церкви приводит к тому, что церковь практически почти всегда оказывается замешанной в преступлениях власти, а то и прямой соучастницей совершаемых властью преступлений против народа.
          Стоит напомнить, что когда в России в 1903 г. в Кишиневе произошли антиеврейские погромы, то Л.Н.Толстой написал: “В особенности я почувствовал ужас перед главным виновником – нашим правительством с его духовенством, которое будит в народе зверские чувства и фанатизм, с его бандой чиновников-разбойников”7. То есть Л.Н.Толстой осуждал в тогдашней России тесно связанную между собой следующую команду: царское правительство – духовенство – чиновники.
          Л.Н.Толстой постоянно различал религию как личное и собственное убеждение и веру в высшую истину, и церковь как сотрудничающую с властью и поддерживающую власть религиозную организацию, которую он постоянно осуждал.
          Его концепция “непротивления” и своеобразного “ненасильственного несотрудничества” с государственной властью предполагала: “…не участвовать в этом строе, в том, что поддерживает его: в военщине, в судах, податях, ложном учении и т.п. …”⁷.
          За это Л.Н.Толстой был отлучен от церкви по решению синода в 1901 г. 
          Но он продолжал считать себя сторонником истинного христианства в том глубинном смысле, что истинная, нравственная, справедливая жизнь по совести и есть действительная реализация веры в Бога.
          Историческая практика подтверждает, что в общественной жизни, основанной на частной собственности, церковь не только всегда связана с властью как политической силой, но и всегда связана с богатством как финансовой и экономической силой.
          Власть, богатство и церковь образуют триединую цепочку взаимосвязанной властвующей элиты в обществе: власть – политическая сила, богатство – финансово-экономическая сила, церковь – духовная сила.
          Следовательно, институт церкви – всегда властный. Властный духовно.  Поэтому он всегда и везде сотрудничает, а то и просто объединяется с властью светской.
          В капиталистических условиях над народом и против народа господствуют три политико-экономическо-духовные силы: власть (монарх, царь, диктатор, президент, премьер); капиталист; священник.
          Великий мексиканский монументальный живописец Альфаро Сикейрос так и изобразил в 40–50-е годы ХХ в. эти три типа господ, сидящих на шее народа, на своих грандиозных полотнах и настенных росписях во дворце и в других зданиях в столице Мексики Мехико.
          Современная Русская Православная Церковь не избежала этой роли, хотя ей следовало бы намного большему научиться на своем историческом опыте. Современная церковная верхушка, как всякая властная верхушка, оторвалась от народа, сплелась с властью, обогатилась за счет верующих, подачек власти, олигархов. Все высшие и средние церковные иерархи со своим окружением при нищете и бедности народных масс явно не бедствуют. От них почти не слышно слов в защиту  разоренного, лишенного работы или зарплаты, голодающего и вымирающего российского народа.
          Многие историки и философы в прошлом и ныне отмечали и отмечают связь с богатством и роскошью у РПЦ. 
          Русский историк В.О.Ключевский писал: “В больших городах Киевской Руси ХI и ХII вв. в руках князей и бояр заметно присутствие значительных денежных средств, больших капиталов. Нужно было иметь в распоряжении много свободных богатств, чтобы построить из такого дорогого материала и с такой художественной роскошью храм, подобный киевскому Софийскому собору Ярослава”⁸.
          Комментируя высказывания Леонтия Савельева в “Записках по русской философии” в журнале “Москва” (1993. № 2 С. 177), что “роскошь проникла в Россию, но как зараза от соседей”, философ и историк В.В.Ванчугов написал: “Только беспристрастный историк заметит, что проводником этой заразы была и отечественная церковь, непременным атрибутом которой была именно роскошь”⁹.
          В последнее двадцатилетие РПЦ снова, как и в царские времена, обзавелась в России огромным богатством, недвижимым имуществом, землями, зданиями, службами, храмами, церквями, монастырями и т.д.
          Начиная с 1985 г., власть не только передала (определяется как “возвратила”) РПЦ огромные общенациональные имущественные богатства в виде земель и зданий, но и всячески “одаривала” ее всевозможными исключительными “благами”: разрешением заниматься безналоговыми коммерческими делами; снятием налогов на недвижимость; предоставлением всевозможных льгот, которые никому кроме церкви не давались; выделением больших государственных средств для реставрации церквей, церковных комплексов и храмов; даже решением в 2004 г. предоставлять за счет государства пенсии священнослужителям.
          Итак, государственная власть хорошо одарила РПЦ. Понятно, что та в долгу не осталась и всемерно поддерживает престиж государственной власти.
          Л.Н.Митрохин писал: “Сейчас религия стала предметом заботы не только напористых журналистов, но и политиков всех рангов, не без успеха пытающихся втянуть ее в свои игры, не всегда вдохновленные евангельскими ценностями; стали привычными совместные явления народу государственных и церковных деятелей, торжественные освящения публичных мероприятий…”. В России конца ХХ в. “…светская “демократическая” власть и руководство Церкви все чаще обвиняется в попытках если не юридически, то фактически реставрировать привилегированное положение православия.
          Подобные обвинения далеко не беспочвенны…
          Это и провозглашение православного Рождества в качестве официального праздника многоконфессиональной России, и братанье светских и церковных руководителей, и церемонии освящения всех и вся, которые даже А.И.Солженицын как-то назвал “шутовскими”, и безвозмездный возврат Московской патриархии (1993 г.) всех культовых зданий, использовавшихся РПЦ до 1917 г., несмотря на протест виднейших деятелей культуры и музейных работников. К ним можно отнести и настойчивое стремление церкви ввести преподавание Закона Божия в систему государственного образования, третирование всех остальных конфессий, как заведомо чуждых российской самобытности и т.п.
          Так религиозная обстановка выглядит на высшем управленческом уровне, где затеялся перспективный флирт “демократической” и православной власти”¹.
          Русская Православная Церковь и другие религиозные организации в России не только выражали и выражают свою абсолютную лояльность государственной власти, но и полную поддержку ее, называя российское государство “богоустановленным институтом”.
          Одним словом, в России альянс и союз светского государства и православной церкви за последние 20 лет постоянно усиливается и укрепляется в условиях продолжающегося и до сих пор не преодоленного духовного и социального кризиса в стране, подрыва и утраты больших, единых и объединяющих духовно-социальных и нравственных ценностей, идей и убеждений, сплачивающих людей и народ в рамках существующей цивилизации.
          У новой власти, начиная с М.С.Горбачева, была надежда, что “религиозный бум” и “религиозное возрождение”, особенно усилившиеся с пышного и помпезного празднования в 1988 г. 1000-летия крещения Руси, выведут Россию из духовного кризиса, “спасут” ее культуру и цивилизационные традиции.
          А что получилось на деле?
          Каков итоговый результат попыток власти вместе с религией, прежде всего с православной религией, духовно, нравственно и культурно поднять и облагородить Россию за последние годы?
          Об этих реальных итогах написал уважительно относящийся к религии и церкви и объективно анализирующий их историческое и цивилизационное развитие Л.Н.Митрохин. “Так что же мы имеем в итоге “религиозного возрождения”? Торжество отношений братства, любви, гуманизма, провозглашенных смиренными служителями Создателя? Увы, совсем наоборот: стремительное нравственно-психологическое одичание, распад социальной ткани на бытовом молекулярном уровне, когда боязно входить в лифт с незнакомым человеком или вечером бродить по столице, а материалы о мафиозных разборках, заказных убийствах, всепроникающей коррупции стали каждодневной духовной пищей.
          ...“цивилизованных” отношений не наблюдается и среди глашатаев небесной мудрости. Ужесточается драка за захват и передел бескрайнего российского молитвенного пространства, которая сопровождается взаимными обличениями, оскорблениями, фальсификацией взглядов оппонента, даже если это “брат во Христе”.
          Факты лежат на поверхности: почти криминальные разборки между православными иерархами на Украине, разрыв отношений (надеюсь, временный) Русской Православной Церкви и Вселенской Константинопольской Церкви, ожесточенная полемика между РПЦ и так называемыми карловчанами, не говоря уже о “ереси” Порфирия Иванова, “Богородичном центре”, Церкви Последнего Завета (“Виссариона”). Враждебностью и злобой в отношении коллег по благовестию проникнута и современная миссионерская литература, в которой все отчетливее проступают не светлые божественные краски, а темные и низменные проявления человеческой натуры”¹.
          У многих людей, начавших в последние годы посещать церкви и другие религиозные учреждения, это стало внешним выражением их приспособления к официально навязываемым властями религиозным “пристрастиям” без наличия у них истинной религиозной веры, то есть у многих это оказалось просто их приспособлением к новой властной религиозной идеологии.
          Сам характер настойчивого, чуть ли не принудительного навязывания со стороны власти и церкви, других религиозных организаций населению религиозных взглядов и воззрений вовсе не облагородил и не сделал более высокоморальным, нравственным, гуманным большинство российского населения, особенно молодежи. Ибо в эти самые последние годы в Россию целенаправленно и в широчайшем масштабе из США и других стран Запада хлынул поток антикультуры развлечений, призванных растлить, оболванить, прежде всего, молодежь, которые её буквально “втолкнули”  в наркоманию, в секс и пьянство, в проституцию, в порнографию и разврат, в примитивизм жизненных потребностей и устремлений, в мелкое и жалкое потребительство.
          Это привело к духовной и социальной деградации народа России в целом.
          Приходится говорить не о росте цивилизованности населения в эти последние 20 лет переходных метаний в России, а о росте варваризации и одичания среди значительной его части.
          Русский писатель В.Е.Максимов писал в середине 90-х годов: “По моему глубокому убеждению, нынешнюю российскую реальность можно определить всего лишь одним словом: растление. Растление на всех уровнях и во всех сферах”¹⁰.
          И православная религия и православная церковь эти разлагающие, растлевающие людей и молодежь процессы не сумели ни остановить, ни переломить.
          Искусственно навязываемые властью, иерархами церкви религиозные воззрения и взгляды в огромной степени подорвали и ослабили мощнейший научно-рациональный потенциал российской цивилизации, завоеванный и мощно развитый ею в течение XX в. – века научных, технических, технологических, организационных, управленческих, ядерных, космических, компьютерных, информационных и других великих революций, сотворимых талантами людей общемировой человеческой цивилизации.
          Как верно отметил Л.Н.Митрохин, сегодня “…растет внимание к вненаучным, или ненаучным видам знания: мифам, вере, интуиции, социальным утопиям, к религиозно-нравственному опыту Востока. Причем нередко утверждается (особенно на уровне коммерциализованной массовой культуры) будто лишь религия способна исчерпывающе объяснить фундаментальные законы мироздания. Иными словами, под сомнение ставится критерий “научности” знания, завоеванный в многовековой борьбе разума против церковного догматизма и сыгравший ключевую роль в становлении европейской культуры”¹.
          Утратив в последние годы объединяющие людей и российский народ передовые научные, духовно-социальные идеи, привлекательные и притягательные ценности, научные идеалы и прогностические мировоззренческие устремления в социально справедливое будущее, сегодняшняя Россия так и не обрела новую духовно-социальную, мировоззренческую основу и опору российской общества и российской цивилизации, могущую объединить и сплотить воедино российский народ. Все эти 20 лет власти постоянно стремились найти или искусственно  “сконструировать”, объединяющие духовные и социальные ценности и идеи. Все 20 лет велся разговор об объединяющей народ “национальной идее”: какая она, в чем, как ее сформулировать. Вели разговор – и безрезультатно. Не получилось.
          Всякие искусственные попытки власти и церкви “сверху” установить российскому населению новые “праздники”, вроде “Дня народного единства”, впервые “назначенного” на 4 ноября 2005 г. почти через 400 лет после 1612 г., не сделают российский народ реально социально сплоченным, поскольку российское население на деле социально расколото на богатых и бедных. Нынешнее российское общество – социально и духовно-идеологически расколотое общество.
          Все дело в том, что действительно объединяющие народ великие идеи и мировоззренческие ценности не приходят сверху. Они идут только “снизу”, от самого народа. И приходят они, главным образом, во времена, когда народы проявляют себя подлинными субъектами истории и цивилизации, хозяевами страны и общества, как созидающие и творящие историю и цивилизацию “народы для себя”, а не просто как пассивные,  и спящие “народы в себе”, выступающие как объекты управления.
          Следует подчеркнуть, что в условиях XXI столетия – века научно-технических и научно-технологических революций и выдающихся научных открытий – чрезвычайно опасно для страны, общества и цивилизации опираться власти, прежде всего, на религию и руководствоваться религией в управлении страной.
          Глубокий аналитик В.В.Похлебкин писал о ситуации в России в конце 90-х годов и ее перспективах: «Руководить страной со свечкой в руке и с богом на устах практически не было возможно даже в самые глухие периоды средневековья. Религия даже мракобесами использовалась только в декоративных целях, если они желали добиваться реальных политических результатов.
          У нас же бывшие так называемые “партийные руководители” без всякого стеснения крестятся перед телевизионными камерами...
          Развращение народа циничным попранием того, чему прежде сами поклонялись, может привести только к одному результату: к полному недоверию народа к государственной власти, к растлению национального, патриотического сознания народа, которому либо станет буквально наплевать на все, или который окончательно привыкнет во всем рабски подражать “начальству”»¹¹.
          Это острейшие дилеммы для обеспечения успешного развития России в XIX в., объективной основой общественного и цивилизационного прогресса которого является рост научно-практических перемен и технологических новаций и успех прогресса которого зависит от активного использования современной науки о руководстве и управлении.
 

        ¹ Митрохин Л.Н. Религия и культура (философские очерки). М.: ИФРАН, 2000. С. 263, 271, 264–265, 214–215, 224; 215–216; 233.
        ² Окулов А.Ф. Социальный прогресс и религия. М.: Мысль, 1982. С. 20.
        ³ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.26. С. 237.
        ⁴ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С. 345–346.
        ⁵ Жорес Ж. Социалистическая история французской революции. Т. 1. Кн. первая. М., 1976. С.57-58.
        ⁶ Фромм Эрих. Догмат о Христе. М.: “Олимп”, 1998. С.66.
        ⁷ Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. М., 1953. Т. 53. С. 230.
        ⁸ Ключевский В.О. Соч. в 9-ти томах. М., 1987. Т. 1. С. 276.
        ⁹ Ванчугов В.В. Очерк истории философии “самобытно-русской””. М.: РИЦ “ПИЛИГРИМ”, 1994. С. 338.
        ¹⁰ Максимов В.Е. Самоистребление. М.: Голос, 1995. С. 3.
        ¹¹ Похлебкин В.В. Великий псевдоним (Как случилось, что И.В.Джугашвили избрал себе псевдоним “Сталин”?). М.: “ЮДИТ”, 1996. С. 128–129.