Современные преобразования, инициированные органами государственной власти для достижения ориентиров инфраструктурного роста российской экономики в перспективе на 2010 г., являются, без сомнения, актуальными инициативами в вопросе включения страны в сообщество государств с современной экономикой.
          На фоне заметного макроэкономического потепления и сохраняющейся благоприятной конъюнктуры рынка не наблюдается должного внимания со стороны власти к ключевой, по крайней мере, на западном направлении российских внешнеполитических интересов, проблеме – урегулированию (с участием РФ и Европейского союза) концепции поведения самого западного субъекта Федерации (Калининградской области).
          Из-за расширения ЕС на Восток регион, по сути, находится сегодня перед тяжелым выбором: быть анклавной территорией России с собственным законодательно очерченным руководством к действию на длительный период или же внегласно принять опасный для него статус автономии в экономическом монолите Европы.
          Говорить об абсолютном отсутствии интереса к проблемам региона было бы некорректно.
          Значимость урегулирования калининградского вопроса перманентно довлела над высшим руководством страны и местной администрацией на протяжении последних, как минимум, 4-х лет после того, как Литва и Польша официально и при согласии Европарламента выразили желание вступить в Европейский союз. 
          В.В.Путин (еще в период своего первого президентского срока) назвал решение анклавного вопроса в качестве одного из главнейших общенациональных приоритетов России. В то же время после “разрешения” транзитной ситуации (ноябрь 2002 г.), высказывания стали заметно сдержаннее.
          Так, в выступлении главы государства в феврале текущего года о западном векторе российских глобальных интересов речь не идет.
          В Послании Федеральному Собранию (от 28 мая этого же года) Президент лаконично высказался: “Нужно, чтобы расширение Евросоюза сближало нас не только географически, но и экономически, и духовно. Убежден, в этом – залог успеха не только российского, но и всего европейского бизнеса. В этом – и новые рынки, и новые инвестиции. В целом – новые возможности для будущего Большой Европы”.
          Да, Запад сегодня внимательно наблюдает за  состоянием на российской финансовой ниве. По-настоящему же заинтересовать искушенных европейцев экономическим “потеплением” можно, лишь предложив в “залог” надежные законы и значительные финансовый гарантии своей бизнес-состоятельности. К сожалению, калининградское направление свидетельствует о недостаточном лоббировании этих критериев российской привлекательности. Отчасти свою роль в этом сыграли последствия кризиса 1998 г.
          На протяжении последних 8–10 лет регион жил по собственным прописным уставам и законам так называемого компенсирующего оторванность действия.
          Закон “Об особой экономической зоне в Калининградской области” (ОЭЗ) от 22 января 1996 г., уже принятый из-за угрожающей изолированности субъекта РФ, давший возможность местным производителям и иностранным экспортерам в той или иной степени использовать таможенные стимулы внешнеторговых связей с янтарным краем без различий в национальной принадлежности капитала. Это – единственный рамочный Закон, по которому не такая уж активная инвестиционная жизнь продолжается и нынче.
          За 10 лет (1992–2002 гг.) экономика области аккумулировала всего порядка 85 млн. долл. инвестиций, что несопоставимо мало с подобными мировыми примерами таможенной “свободы”. Рамочный характер Закона отмечается по той причине, что юридического подтверждения местных налоговых преференций на уровне Кодекса он не содержал.
          Как только не характеризовали положение дел здесь в последние годы (1999–2004 гг.) представители самых разных общественных кругов, причем не только региональных: “Область – банкрот”, “Угроза кризиса”… Подобные слухи провоцирует нынешняя “подвешенная” ситуация, теперь уже усугубленная де-факто реалиями анклава.
          В социально-экономическом плане область действительно  проблемна.
          Размер государственного долга области за 2003–2004 гг. превышал 27–30% доходов областного бюджета без учета финансовой помощи.
          Местная инфляция – одна из самых высоких по стране, внешнеторговый дефицит составляет едва ли не 90% валового регионального продукта, объемы теневого бизнеса превышают среднероссийские показатели.
          Состав направляемых в региональную инфраструктуру инвестиций испытывает явный недостаток прямых и, особенно, портфельных вложений при избытке так называемых быстроликвидных (в форме товарного и краткосрочного кредитования), что объяснимо малой емкостью местного инвестиционного рынка и неразвитостью механизмов привлечения ресурсов на фондовом сегменте в целом по стране.
          Конечно же, есть рост реальных доходов, объема промышленного производства во втором полугодии 2004 г.
          “Федеральная целевая программа социально-экономического развития Калининградской области на период до 2010 года” значительно обделена в необходимом федеральном внимании. 
          Увеличение объемов финансирования на год Федеральный центр зачастую просто игнорирует.
          Программа, в которой в качестве внебюджетных источников предусмотрено 89% всех ожидаемых ресурсов, заранее обречена на несоблюдение основополагающей целевой установки, лежащей в основе ее принятия – “достижение уровня жизни населения региона, сопоставимого с уровнем жизни сопредельных государств”.
          Понятно также, что источников, какие были в распоряжении “примерных” соседей (Польши и Литвы) в рамках программных проектов PHARE, SAPARD и ISPA в период с 2000 по 2004 годы с ежегодными совокупными объемами финансовой поддержки для той же Литвы в 115–135 млн. евро, область не получит. Правда, с европейской стороны звучат предложения по инициированию фонда региональной поддержки, но это чреватого кабальной зависимостью. Для сравнения – на Калининградскую область на втором этапе реализации ФЦП (2006–2010 гг.) запланировано из различных источников около 46 млрд. руб. Но из них гарантированно поступят едва ли 6 млрд. (5,79 млрд. по плану) бюджетных денег – на 5 лет! А значит – поставленная цель в корне утопична.
          Для области внешнеэкономические трудности тесно переплетаются с давними внутренними дисбалансами во многих секторах, требующих в равной степени принятия немедленных мер со стороны власти.
          В случае если реализацию нового закона об “особом” статусе области и разработку подзаконных актов затормозить на неопределенное время, то оценивать негативное влияние от этого  придется объемами недополученных бюджетных денег, так как это связано с ухудшением экономического “климата” региона, в части, например, снижения его инвестиционной привлекательности. Впрочем, затягивание с принятием важнейших инициатив неотъемлемый атрибут бюрократического аппарата постсоветской России.
          Но в данном случае речь идет, возможно, и о сохранении региональной суверенности, предполагающей, как минимум, недопущение территориальной изоляции и экономической стагнации территории России, окруженной ЕС, так как имеется угроза экономической (ценовой, транспортной, потребительской) независимости.
          “Заброшенность” калининградского вопроса, о которой сожалеют многие авторитетные госчиновники и местные властные структуры, объективно оценивающие положение дел в регионе, сулит российской западной окраине судьбу своеобразной “черной дыры”, куда евробизнес в лице ближайших соседей будет вбрасывать огромные объемы товаров и предметов первой необходимости по ценовым меркам, неприемлемым для среднестатистического российского (калининградского) труженика и пенсионера. Иначе говоря, потенциальный ценовой диктат с учетом таможенных “подъемных” автоматически грозит усилению потребительского пресса на отечественный агропром, а с ним – и на дотационные возможности регионального бюджета. Ответными протекционистскими мерами положение едва ли будет возможно исправить, так как в условиях оторванности от основной территории страны, власти рискуют натолкнуться на фактическое блокирование поставок Федерального центра в адрес местного рынка чрезмерно завышенными таможенными накрутками. Хотя до сих пор потребительские нужды региона в режимных рамках ОЭЗ покрывались и без товарной помощи с “материка”. Закон в данном случае работал на регионального производителя.
          Но высокие транспортные тарифы – это лишь одна сторона медали. Жесткие экологические предписания к транспортным средствам с российской пропиской, ветеринарные требования и правила фитоконтроля, насаждаемые европейцами, сделают “груз” транзитного перемещения поистине неподъемным. Более того, визовые проволочки, чинимые для желающих выехать на историческую родину российских граждан, при всей урегулированности визовой проблемы, затрудняют положение, ставя в качестве нового препятствия повышенные тарифы на проезд границы. Это стало реальностью времени после того, как с расширением европейского пространства погранпосты Литвы превратились в таможенные буферы равноправного члена ЕС.
          Объективным желанием российской стороны является упрощение процедуры получения разрешения на проезд и смягчение схемы контроля и досмотра, в особенности для путешествующих автотранспортом. Авиавариант решения вопроса, инициированный и реализованный летом 2004 г. с подачи Президента, сегодня из-за своей рыночной непривлекательности для перевозчика проблему не решило.
          Безусловно, на анклавную проблему можно посмотреть другими глазами и начать лоббировать идею так называемой “налоговой воронки”. Последняя предполагает в условиях унификации законодательства новых стран-членов Евросоюза приемлемое для них (если не сказать желанное) превращение Калининграда в оффшорный буфер обмена инвестиционным опытом Европы с Россией в лице анклава. Идея выглядит весьма заманчиво с точки зрения получения географически и геостратегически выгодной налоговой гавани. Но ведь для этого потребуется сокращать фискальную нагрузку в ряде направлений, определяющих позитивный вектор экономического роста в области, для начала, как минимум, в транспортно-коммуникационной сфере, туризме, гражданском строительстве, что априори чревато бюджетными недоборами. Да и область в обозримом будущем не готова инфраструктурно к такому статусу не в пример финансово благополучным Швейцарии или Монако.
          Кроме того, множественные “административные барьеры”, стоящие на пути регионального, российского в целом и зарубежного бизнес-сообществ (фрагментарность нормативной базы в сфере инвестиций на государственном уровне, таможенные препоны, задержки с оформлением при получении лицензий и прохождении регистрации вновь создаваемых субъектов хозяйствования, налоговая неопределенность в российском законодательстве по Калининградской области как особой зоне) делают президентские предложения по созданию “новых возможностей” для Европы неисполнимыми. 
          Так, по независимым оценкам, проведенным в том числе при участии специалистов Всемирного Банка, стоимость административных процедур в регионе (инспекций, лицензирования, налогового администрирования) сопоставима или выше, чем в среднем по России.
          Принятие нового закона об ОЭЗ в Калининградской области смягчает противоречия, отодвигает развязку анклавного “гордиева узла” на 2031 г. – год снятия режима свободной таможенной зоны, но отнюдь не ставит точку в вопросе о статусе российского “особого” субъекта в методологии европейского бизнес-сообщества и политических кругов Евросоюза как крупнейшего внешнеторгового партнёра России.
          Как бы то ни было, калининградская проблема в общеэкономическом плане “слепок” инвестиционных трудностей всей России. Можно выделить, как минимум, три блока проблем, решение которых на уровне Федерации продвинет “калининградский вопрос” на новый качественный уровень.
          Во-первых, Россия объективно нуждается в повышении своего странового рейтинга. Но это в данном случае может быть снивелировано только при желании руководства страны к продолжению “борьбы” за стабильное толерантное для отечественного товаропроизводителя правовое поле в отношении западного инвестора.
          Высокие темпы экономического роста, “либеральные” (высокие для экономики и “умеренные” по отношению потребителям) цены на мировых рынках энергоносителей, скорейшее пруденциальное создание основ гибкого и учитывающего западные стандарты финансового рынка имеют возможность повысить политическую привлекательность российской экономики.
          Во-вторых, следующая категория проблем лежит в инфраструктурной плоскости. Здесь достаточно назвать катастрофически высокий процент старения отечественных производственных фондов, жесткую дифференциацию в уровне экономического развития отдельных регионов (с позиций инвестиционного климата, бюджетной и социальной составляющих), а также отсутствие эффективных и опробированных механизмов трансформации сбережений в инвестиции.
          Наконец (в рамках третьей категории), – отсутствие строго детерминированной оценки региональных интересов в аспекте повышения стратегически обоснованной инвестиционной привлекательности отдельно взятых федеральных округов/субъектов Федерации.
          Если речь идет о Калининградской области, то первое – это отсутствие федеральных гарантий по поддержанию налогового режима Зоны. Ведь проблемный (включая и другие векторы) регион не способен самостоятельно нести бремя таможенно-фискальных преференций будущим инвесторам. Кроме того, нельзя забывать, что Российская Федерация продолжает выстраивать свои многовекторные отношения с ЕС в рамках Соглашения о партнерстве десятилетней давности. Пора подумать о корректировке и новых сферах приложения интересов обоих партнеров. Пока же область, как и большинство российских, живет своей инвестиционно-индифферентной жизнью.
          Как результат – 7-е место (из 10) за 2004 г. в Северо-западном федеральном округе по объему иностранных инвестиций и весьма низкая активность традиционных внешнеторговых партнеров России (Германии, Польши, США) в отличие, скажем, от портфельного “внимания” Кипра и Виргинских островов. Основные объемы зарубежных вливаний направляются в основном в оптовую и розничную торговлю, материальное снабжение и сбыт, в то  время как реальные потребности региона в – развитии сферы высокотехнологичных услуг, обрабатывающего комплекса и производственных мощностей.
          Какие шаги в сфере экономики следует предпринять руководству области для повышения конкурентоспособности региона? Перечислим наиболее важные, хотя все из названного требуется учитывать в комплексе, при этом планомерно проводя в жизнь целевые ориентиры ФЦП развития до 2010 г.:
          1. Повышение эффективности всех запланированных источников финансирования региональных целевых инициатив: банки и коммерческие структуры должны быть прямо заинтересованы в инвестировании в экономику своего субъекта Федерации;
          2. Переориентация бюджетной политики – отход от излишне фискального принципа формирования доходов. 
          Чрезмерная и несправедливая фискальная политика ограничит возможности экономики конкурентно развиваться, а гражданам – реализовывать свои социальные потребности;
          3. Более трезвая проработка направлений и мероприятий стратегически важных комплексов и сфер социально-экономической политики;
          4. Учет интересов бизнес-сообщества, органов поддержания инфраструктуры (регистрация, нотариат, лицензионная палата, страховые компании) в выработке мер повышения привлекательности экономических условий;
          5. Перевод сектора потребительских (банковских) услуг, в том числе потребительского кредитования, коммерческой ипотеки, на качественно более высокий уровень, предоставление банкам возможности воспользоваться льготами режима ОЭЗ.
          Что же касается исторических перспектив самого Калининграда, то ни при каких условиях он не имеет права остаться тем “таинственным островом”, который со временем “встанет на службу” ближайшим соседям из Большой Европы, обладающим единой и сильной инфраструктурой.
          Экономическая “витрина” Российской Федерации в Европе или, как минимум, презентабельный “витраж индустрии” Северо-запада страны в лице Калининградского анклава – вот требование XXI столетия. Создание эффективной финансовой инфраструктуры и обеспечение выпуска конкурентоспособной продукции – это то, чем “витрина” будет привлекать к себе инвестиции.