Краеугольный камень возрождения великой державы - формирование духовности нации. Общенациональная доктрина должна основываться на национальной идее, которая, в свою очередь, является важнейшим условием всех преобразований. О прошлом еще поведают историки. Тем не менее свое понимание того, сколь велика глубина падения, что означает для народа "встать на ноги", как снова вернуться в нормальную жизнь, необходимо предварить своим видением происшедшего.

На протяжении последних нескольких лет попытки спокойно и неполитизированно обсудить перспективы и пути развития нашего общества и государства не находили в широких кругах живого отклика. Не произошло национальных дискуссий о желаемом и возможном будущем страны даже на всероссийских референдумах. Эйфория так называемой "перестройки", возникшая благодаря возможности говорить, что угодно, как угодно и где угодно, агрессивный антикоммунизм и экономические неурядицы отодвинули на второй план принципиальные вопросы строительства нового государства. Не было и попыток публично обсудить программу реформ со стороны руководства страны.

Сегодня общественность начинает отдавать отчет в том, что экономика сама по себе лишь средство, а не цель развития, что она встроена в единую систему общественных отношений, духовной жизни и именно об этой системе и должна идти речь в первую очередь. Жизнь общества и отношения в нем должны быть такими, чтобы обеспечить сочетание усилий, подчиненных целям, тоже общим для большинства народа. Иллюзия, будто уклад жизни можно перестроить декретами!

Общество уже понимает необходимость общенациональной дискуссии по самым принципиальным вопросам нашего бытия. Подобные широкие обсуждения - это не только расширение сферы общественного сознания. Они воздействуют на общество, его болевые точки как лечение методами иглотерапии. Без общественной активности нельзя трансформировать систему: она может легко менять обличия, но по существу оставаться старой. И такая дискуссия, судя по всему, уже началась.

Выход из Смутного времени вряд ли возможен без появления некоего "единомыслия", харизмы, значимой для большинства населения страны. В ХVII веке Минин и Пожарский собирали людей под свои знамена для борьбы против иноземной оккупации, в 1917 году большевики нашли иные лозунги, но столь же понятные миллионам простых людей. Жизненно важно, чтобы народ увидел перспективу. Только это может дать ему силу восстановить полноценную государственность.

Прежде чем двигаться вперед, общество должно осознать: где, в какой стадии исторического пути оно находится, каковы проблемы и ориентиры движения, принципы, способные оказаться основанием для конструктивной схемы развития. Она должна отвечать как общемировым тенденциям, так и особенностям нашего собственного развития и нашей российской истории.

Во второй половине 70-х годов "брежневский застой" оказался логическим завершением эволюции той системы, которая сложилась в послесталинские времена. Он лишь довел ее до состояния кризиса, который отбрасывал вторую державу мира (а по некоторым показателям и первую) на периферию цивилизации. Попытки усовершенствовать административное управление и модернизиpовать и промышленность, предпринимавшиеся партией и государством, уже не встречали понимания, отклика у народа. Более того, шутливые в начале афоризмы типа "приказано не беспокоить", "инициатива наказуема", "ресурсы есть - ума не надо!", все больше превращались в принципы, определявшие нашу хозяйственную и политическую деятельность. 

В этот период дошла до своего логического завершения "бюрократическая логика управления". Ведь большевизм - это не столько идеология, сколько логика или способ управления. И его элементы присутствуют во всех странах с "сильным государством": бюрократия, без которой немыслимо никакое государство, постепенно превращается при тоталитарных режимах в самостоятельную систему с собственными интересами, целями, идейным единомыслием. И все основные решения принимаются не с государственной, а именно с этих корпоративных позиций. Среди них главные - стабильность и неизменность - так легче жить аппарату, истинному властителю страны. Заметим, что для аппарата особенно важна неизменность организационных структур. Через этот фильтр и пропускались любые предложения, которые шли снизу (или "сбоку"). Форма брежневского правления была просто завершением логики развития этой системы. А партия - лишь рафинированным ее выражением.

Современные демократы и бывшие диссиденты приписывают себе заслугу в инициировании начала перестройки. В действительности все происходило совершенно иначе, и их роль на начальном этапе была совершенно незначительна. Настоящим вдохновителем и организатором начала перестроечного процесса была небольшая группа партийных лидеров во главе с М.Горбачевым. Это они однажды поняли, что возникшая в нашей стране система лишена перспективы эффективного развития, адаптации к новым условиям технологической революции, а поражение в "холодной войне" предопределено. Значит, необходимо менять и структуру системы, цели развития государства и его стратегию. Может быть, сложившаяся система и без перестройки была бы способна сохранить себя, медленно агонизируя еще несколько десятков лет.

Непосредственным толчком к прогрессирующей деградации нашей державы стал нефтяной кризис, когда цены на углеводородное топливо выросли на порядок. Именно этот фактор породил иллюзорное представление о грядущем благополучии стран - производителей нефти, к которым относился и СССР: обменивать нефть на хлеб - что может быть проще! Действительность оказалась иной.

Взлет цен на нефть поставил развитые страны на грань катастрофы. Но одновременно он стимулировал поиск новых технологических решений и "дал кислород" всем тем потенциальным возможностям, которыми уже обладало человечество. За кризисом последовал новый виток научно-технического прогресса (НТП), связанный с преодолением нефтяного кризиса, он произошел прежде всего благодаря созданию энергосберегающих технологий и так называемых высоких технологий с компьютерами, встроенными в производственный процесс, с прецезионной точностью обработки, сверхчистотой материалов и т.д. 

Все это имело на Западе самые разнообразные, в том числе и социальные последствия. В частности, произошло резкое изменение социального статуса людей труда. При возросшей сложности современных технологий, рабочие стали уже не винтиками единого конвейера, а личностями, чья творческая инициатива, образованность и дисциплина позволили изменить весь ход промышленного развития западных стран. Квалифицированные рабочие, а тем более инженеры, становятся типичными представителями среднего класса: хорошо платить за квалификацию оказывается выгодным! Жизненный уровень населения растет - следовательно, растет и емкость внутреннего рынка.

В результате такого сложного процесса во второй половине 70-х годов развитым странам удалось справиться с кризисом - произошло резкое падение цен на нефть и другие энергоносители. Именно это лишило нас сотен миллиардов нефтедолларов и перечеркнуло многие надежды руководителей системы. И в эти же годы выявилось глубокое технологическое отставание Советского Союза от западных стран, неспособность нашей системы не только проявить технологическую инициативу, но и реализовать "догоняющую стратегию" модернизации. В том числе и в области вооружений.

Все это и послужило истинной причиной тех процессов, которые начались в нашей стране и во всех странах "социализма" в начале 80-х годов. Стало очевидным, что сохранив систему, мы не сможем принять вызова НТП, что мы не в состоянии также обеспечивать и уровень жизни народа, необходимый для социальной стабильности общества, ни поддерживать уровень вооружений великой державы. И это последнее обстоятельство как реальную угрозу собственному благополучию ощутили наиболее дальновидные представители партийной элиты. Тогда и началась перестройка, имевшая целью коренную модернизацию всей советской системы и придание нашему обществу более демократического облика в рамках раз и навсегда принятого "социалистического выбора".

Расчеты на сохранение системы были трагической ошибкой организаторов перестроечного процесса. Речь могла идти лишь о полном демонтаже существовавшей системы или замене ее какой-то иной. Конечно, был возможен и длительный эволюционный путь.

Еще одна немаловажная цель перестройки - найти способ окончания "холодной войны", тянувшей нас в пропасть, признать свое поражение, но с "сохранением лица". Анализируя действия руководства КПСС в начальный период перестройки сталкиваешься с трудно объяснимым парадоксом. С точки зрения науки - теории организации, системного анализа, принципов универсального эволюционизма, и наконец, просто здравого смысла, проведенные мероприятия были предельно нерациональны, ошибочны и вредны. Порой казалось, что все происходит по какому-то злому умыслу.

Прежде всего в действиях партийного и государственного руководства тогда никак не просматривалась, а тем более не формулировалась четко генеральная цель всех предпринимаемых и крайне опасных усилий. Где она, эта цель - пусть абстрактная, может быть, даже утопическая модель того общества, ради которого затевалось его реформирование и, которое мы хотели бы видеть в его результате? Одной из важнейших особенностей трагедии нашего общества последнего десятилетия было отсутствие какой-либо "зовущей" идеи: старая на глазах умирала, а в "светлое послезавтра" уже никто не верил. Мы не американцы с их абсолютным прагматизмом. Помимо хлеба, нам нужны еще и слова. Таковы мы - русские!

Создавалось впечатление, что все усилия людей, активно участвовавших в перестройке, были направлены не на конструирование новой формы государственного общежития, а на разрушение даже того рационального, что было связано с советской властью. Казалось, даже руководители перестроечного процесса не понимали очевидную истину: в обществе уже сложилась определенная логика функционирования, система взглядов, определяющая поведение не только управленцев разных рангов, но и многомиллионных масс. Этот порядок скоррелирован с российской традицией. И сменить подобную логику одномоментно нельзя. Надо было действовать лишь внимательно присмотревшись к болевым точкам, к тому, что найдет отклик у широких масс.

Надо сказать, что начало перестроечного процесса и горбачевские декларации того времени нашли активную поддержку и без преувеличения вызвали энтузиазм в самых широких кругах нашего общества, особенно интеллигенции. Но именно как декларации, а не как программа конкретных действий, направленных на преодоление кризисных явлений и последствий проигрыша "холодной войны". В то же время действия руководства воспринимались как недостаточно продуманные; многие не видели необходимой компетентности, но предвидели весьма печальные последствия.

Немаловажно, что еще при обсуждении возможных последствий перестроечного процесса высказывались опасения о взрыве национализма, о возможных экономических трудностях и т.д., но никому даже в голову не приходила вероятность распада СССР. Странно, что руководители партии и государства недооценили многочисленные прогнозы ЦРУ и советских экспертов. Последствия революции всегда практически непредсказуемы. Это - научный постулат теории самоорганизации.

В качестве основной цели перестройки важно было публично объявить переход к либеральному обществу с социально ориентированной рыночной экономикой. Либерализм весьма неоднозначно воспринимается общественным сознанием. И вряд ли он может прижиться на русской земле в том виде, например, в каком воспринимается американцами. Да и на Западе все чаще говорят о кризисе либерализма. Поэтому, прежде чем использовать этот термин, необходимы некоторые пояснения.

Либерализм - общественное устройство, допускающее существование различных идеологий, различных форм собственности и разнообразие организационных структур. Если угодно - это не столько социальный, сколько биологический принцип: для стабильного развития популяций необходимо высокое генетическое разнообразие. Еще в начале века принцип разнообразия в популяционной динамике был сформулирован Фишером в качестве математической теоремы. К этому можно добавить и рассуждение из богдановской "Тектологии": чем сложнее условия жизни, тем выше должна быть степень разнообразия организационных структур для устойчивого развития общества. Но либерализм вовсе не означает слабости власти. Более того, государство должно быть способным справиться с попытками нарушения разнообразия, т.е. монополизмом во всех его сферах и в производстве, политике и т.д., и обеспечить "демократию по Соллону": все должны подчиняться закону, а не господину!

При этом требовалось сохранить почтительное отношение к идеям социализма, несмотря на их утопичность, но такие утопии людям необходимы, к ним следует относиться с особым вниманием и симпатией, ибо они отвечают самым глубинным чаяниям человека, столь ярко проявившимся еще в эпоху раннего христианства. Они выражают извечное стремление человека объединить несоединимое - свободу и равенство. Они могут быть деятельными объединяющими стимулами.

Необходимость утверждения либерализма, в упомянутом смысле слова, с широким использованием различных форм рыночной экономики следует не только из общетеоретических рассуждений теории самоорганизации, но из анализа мировых тенденций в развитии производительных сил и, как следствие, государственных организационных структур. Подобная либеральная позиция имеет еще и ту особенность, что она не навязывает стандартов (американских, японских или других). Современные рациональные схемы организации следует приспособить к национальным и региональным традициям и, особенно, к истории каждого народа.

Либерализацию естественно связывать и с демократизацией общества. Нет господ и рабов - перед законом все равны и все имеют потенциально равные шансы. Не равенство конечных результатов, а именно равенство потенциальных возможностей - равенство шансов.

Итак, либерализм в более узкой трактовке, - необходимая форма развивающейся нации. Однако даже в таком усеченном виде, он не очень свойствен отечественной традиции. И этого нельзя не учитывать. Поэтому либерализацию в России следует вводить весьма постепенно.

Все перестроечные процессы неизбежно упираются еще в одну трудность. Необходимо перестраивать сознание самих "перестройщиков". Даже говоря о либерализме и рынке, большинство "прорабов перестройки" оставались, в сущности, большевиками, не понимая реальности. Еще Руссо говорил, что никакой тиран не способен заставить народ делать то, чего тот не хочет. Неспособность использовать инициативу низов в перестроечном процессе, непонимание его истинных нужд и, в то же время, апелляция к ним имели всегда очень тяжелые последствия - вспомним судьбу русской интеллигенции ХIХ века с ее хождением в народ. Да и сокрушительный провал гайдаровской партии на декабрьских выборах 1993 г. имеет ту же природу.

Такое непонимание и привело русское общество начала ХХ века к революции со всеми вытекающими последствиями. Этот урок нельзя забывать и нынешним политикам.

Неожиданно открывшаяся возможность говорить, писать, вещать по телевидению и радио о чем угодно, привела к необозримому потоку самых противоположных высказываний и мнений. Но напрасно искать в этой словесной Ниагаре попытки спокойно осмыслить происходящее, увидеть перспективу. Реформы проходят преимущественно на эмоциональном уровне. Их главный мотив - отрицание. А недавние диссиденты, взлетевшие было на волне перестройки и кажущейся свободы, постепенно, как правило, благополучно отчаливали от берегов Отчизны. И сразу же стали повторять коробившее и вдруг ставшее популярным выражение: "в этой стране", перестали беспокоиться обо всех тех, для которых она навсегда оставалась "нашей страной", чтобы с ней ни случилось! Особенно досталось идеологической сфере и общественным наукам.

В самом деле, рассуждения диссидентов, во-первых, были малоизвестны и не оказывали заметного влияния на образ мышления интеллигенции, а, во-вторых - сами диссиденты были, как правило, в не меньшей степени "большевиками", чем большевики с партийными билетами. Они были преимущественно "противниками" и "активными отрицателями" и не выдвигали какой-либо законченной конструктивной альтернативы, способной привлечь людей. Отсутствие пусть даже абстрактной системы взглядов, но которая могла бы послужить отправной точкой для выработки программы перестройки, резко снижало их общественную значимость. Антикоммунизм стал своеобразной модой, без каких-либо попыток разобраться в содержании отвергаемых доктрин и хотя бы в их соответствии тому, что писали сами основатели этого учения.

У новых же демократов слово "коммунизм" стало ругательным. Но если вдуматься в его содержание, то, как это понял еще Бердяев, коммунизм - некая благородная утопия, рая на Земле быть не может. Тем не менее человечество нуждается в привлекательных утопиях. В конце концов все наши нравственные начала - совокупность достаточно утопических доктрин. 

Можно употреблять или не использовать слово "коммунизм", но необходимость коллективизма, кооперативности становится все более очевидной. Медленный и трудный процесс формирования мирового сообщества - наглядное тому подтверждение. Конечно, речь идет не о примитивной большевистской интерпретации марксизма, но нельзя отрицать значение этой философии. Она стала составной частью нашего менталитета, европейской, христианской культуры. Не отрицать огульно, а видеть и ее рациональные элементы должно любое цивилизованное общество.

Сейчас же марксизм не просто отвергнут - он даже не обсуждается в нашей стране. Зато огромную популярность, и не только среди экономистов, приобрели переводы сочинений Хайека и Фридмена.

Сегодня, когда официальный марксизм отвергнут, нам необходимо выработать самим определенную философскую позицию. Не государственную идеологию, конечно, но определить чему, например, надо учить студентов, какие мировоззренческие основания закладывать в юные головы? В этом не может быть абсолютного единообразия, такие проблемы не решаются по чьей-то команде; необходимы широкие дискуссии. Общество само должно придти к определенному пониманию того, что ему нужно.

В основе современной мировоззренческой парадигмы, необходимой для объединения усилий человечества перед лицом неизбежного экологического кризиса, должен быть, очевидно, рационализм. Конечно не рационализм ХVIII века, из которого, в конечном счете вырос и марксизм, а современный рационализм, рожденный Пуанкаре, Бором, Вернадским и другими титанами мысли ХХ века. На такой рационалистической основе уже совсем по-иному будут восприниматься и классические философские учения, и современный экзистенционализм, и марксизм, и многое другое... Сейчас идет волна увлечения русской философией "серебряного века". Имена Соловьева, Флоренского, Булгакова должны вернуться в русскую культуру, в этом нет сомнения. Но нельзя забывать, что именно ХХ век родил и представление о коэволюции человека и биосферы. Рационалистическое мышление рождает тот критицизм, без которого не может сформироваться настоящая личность, столь нужная современному обществу.

Часто используется термин "Рынок" (с большой буквы), дабы отличить его от рынка капитала, рынка товаров, рынка рабочей силы и т.д. - всего того, о чем сегодня так много говорят. Под таким Рынком мы понимаем механизм, осуществляющий отбор рациональных форм любой деятельности. Все прочие рынки лишь частные проявления общего Рынка, единственного эффективного инструмента самоорганизации материального мира и общества. Регламентировать деятельность миллионов и миллионов людей, имеющих свое личное "Я", свои интересы, собственное понимание своих задач - невозможно в принципе! И не только невозможно, но и сама попытка такой регламентации опасна и вредна. Она может только снизить эффективность творческого потенциала личности, роль которого растет по мере усложнения жизни, техники, экологической обстановки. Человечество - не муравейник, где действия любого члена сообщества строго запрограммированы. Будущность человечества как раз и связана с тем, что оно есть объединение индивидуальностей со своими талантами, интересами, инициативой, неизбежными противоречиями. Непрерывно происходит естественный отбор индивидуальностей, где особое место занимают кооперативные взаимоотношения, взаимосвязанность и взаимозависимость людей.

Но любые крайности вредны. И абсолютная свобода, жизнь без регламентаций - тоже. Именно ограничения позволяют создавать рациональные формы общежития, той кооперации, без которой человек существовать не может... Вот потому-то в процессе самоорганизации, в процессе действия механизма Рынка возник инструмент, именуемый Государством. Оно также результат процесса естественного развития, если угодно, важнейшая страница антропогенеза, восхождения вида homo sapiens: те племена и народы, которые не смогли создать государства, рациональной формы государственности, были отбракованы Рынком и стерты с исторической сцены неумолимым процессом развития.

Но государство, возникающее как инструмент ограничения активности, направляющее энергию человечества в определенное русло, само должно быть ограниченным в своих правах и возможностях. И в формах взаимоотношений личность - государство, жизнь рождает множество вариантов. Никакие стандарты не могут быть рекомендованы: палитра наций, культур, образов мышления столь многоцветна, что благостные варианты, приведшие к процветанию одного народа, могут явиться источником гибели для другого.

Прообразом альтернативы абсолютно жесткому государственному управлению, которое стремились реализовать в социалистических странах, якобы следуя завету Маркса, может служить экономическая стратегия Рузвельта во время и после великого кризиса 1929-1932 годов. Она помогла преодолеть кризис и не дала угаснуть предприимчивости и энергии предпринимателей. Системой законов, ограничений, привилегий и государственной поддержки Рузвельт смог направить энергию людей в русло, ведущее к процветанию. И показать тем самым пути развития общества "свободного предпринимательства". Конечно, схема тогдашних действий американского президента не универсальна; меняется время, меняются условия, должен меняться и способ действий, но Рузвельт показал пример того, что может дать направляющая роль государства в капиталистической системе. Она может быть гарантом процветания нации, особенно в кризисную эпоху.

Таким образом, неуправляемое развитие экономики - это вредная утопия, а управляемое - необходимость! Значит, и не Маркс, и не Хайек. Заметим еще, что чем более развиты производительные силы, тем большие возможности получает личность для своего самопроявления, и значит, тем большая ответственность за развитие экономики и всего общества ложится на плечи государства и правительства.

А у нас все наоборот, государство забывает о своих обязанностях. Мы втягиваемся в кризис, а Арзамас, Челябинск, Красноярск, уникальные КБ и заводы, цвет российского рабочего класса и инженерии, основная опора будущего России, очаги собственной "высшей технологии", оказались заброшены государством и предоставлены сами себе, не имея никаких навыков в собственном хозяйствовании и понимания, что такое рынок. В таких условиях их будущность предопределена.

Не сформировав необходимую идеологию реформ, без конкретной программы реалистических целей, не зная перспективы, мы пустились в плавание по неведомым волнам, без руля и ветрил!

Без ясной рациональной доктрины нам не преодолеть Смутного времени. И начинать коллективное творчество по ее созданию еще не поздно!

Попутно несколько замечаний об идеологии.

Сейчас произносится много справедливых слов о заидеологированности всей нашей прошлой жизни и том вреде, который она нанесла общественному сознанию. Но это явление не столь уж просто и не допускает однозначной оценки. Нет ничего порочного в тех принципах, что декларировались. Более того, они во многом перекликались с тем, что гораздо раньше внушала людям православная церковь. Беда в другом: принципы оставались на плакатах, а реальная жизнь шла своим чередом, делалось совсем не то и не так. И эту неприкрытую ложь все видели, знали как неизбежную норму нашего советского бытия.

Слава Богу, время такой раздвоенности, кажется, ушло. Но вместе с ней оказались разрушены и система взглядов, и нравственность - теперь все допустимо. В том числе и ложь. И ничто содержательное пока не пришло на смену плакатной истине. 

Посткоммунистическая идеология, конечно, образуется и уже постепенно образовывается, но сейчас она полна лакун, эклектики и пока еще не служит восстановлению государственности и упорядочению нашей жизни. В последние годы произошло обвальное падение нравственности. Лжи и преступлений стало во сто крат больше, чем при коммунистах. И зря говорят, что это плата за либерализм, что в Америке еще хуже! Общество расплачивается за то, что оно не сумело выдвинуть лидеров, способных продумать возможные сценарии будущего. И винить нам некого: современная правящая элита рождена в недрах нашего общества - в ее подборе нет никакого внешнего, а тем более, целенаправленного воздействия. На протяжении трех поколений наиболее активная, энергичная (пассионарная, если пользоваться терминологией Л.Н.Гумилева) часть молодых людей уходила от политики, шла в инженерию, в науку, туда, где могла проявить себя. А в политику или антиполитику - в диссиденты, шли люди, преимущественно "субпассионарные", не способные выдвигать самостоятельные идеи и принимавшие одну и ту же манеру поведения, не зависимую от декларируемых взглядов. И вот результат - стереотип поведения, он виден всем и не требует комментариев - нажива любой ценой! Ведь все происшедшее с нами отечественная философия может объяснить и так: перед войной и во время войны целенаправленно были уничтожены люди, в наибольшей степени способные на риск, на самостоятельные действия, генофонд нации оказался подорванным.

Взаимопроникновение нравственности и идеологии таково, что деидеологизированное общество не может быть нравственным и наоборот. А формирование идеологии - процесс самоорганизации. Но он идет в определенном национальном контексте и, только поняв его русскую основу, можно ускорить его формирование. В противном случае возникнет новая раздвоенность! И новая ложь.

Во второй половине 90-го года кризис перестроечного периода начинает усугубляться. Однако начало новоогаревского процесса, многие восприняли было как свет в конце туннеля. Но история идет своим чередом, и в конце 91-го года разразилась катастрофа - произошло разрушение Советского Союза. Это было преступление перед русским народом, народами СССР, да и перед всем человечеством. Беловежская акция не только противоречила основным тенденциям развития планетарного сообщества, но многократно усложняла всю его жизнь, делая ее значительно более опасной. В результате развала СССР, кризис в нашей стране стал тем Смутным временем, когда исчезли высокие цели, а государственная власть потеряла свои возможности обеспечивать жизненный ритм общества, когда каждый гражданин оказался предоставлен самому себе, лишенный каких-либо нравственных ориентиров. При этих обстоятельствах даже обеспечение элементарных норм условий жизни стало проблематичным. Иллюзорные надежды, рожденные новоогаревским процессом, рухнули. Теперь уже шла речь о судьбах нации, о самом сохранении русского народа как общечеловеческой ценности.

Судьба августовского (1991 г.) путча была предрешена, ибо возврата к старому уже никто по-настоящему не хотел, да его уже и не могло быть, прежняя система была подорвана, хотя ее люди и сам большевизм еще и сохранялись. Ключевым событием в трагедии распада представляется другое.

Россия в Советском Союзе объявила суверенитет! Эта акция была столь же противоестественной и нелепой, как если бы Англия объявила суверенитет в Великобритании. Трудно представить себе событие более трагичное для судеб России и русского народа, более антирусское. Ведь именно Россия в течение более 1000 лет собирала государство, от которого сама вдруг добровольно отказалась! Собственно, Россия входила в состав СССР, как Англия - в состав Великобритании. Русский народ был цементом Советского Союза. Создание великой державы было заслугой России и русского народа перед человечеством - наше общее планетарное дело. Можно много спорить о мессианском сознании русских, об имперских амбициях и т.д. Но факт остается фактом: то, что в Западной Европе только собираются построить, в Восточной Европе и Северной Азии уже давно было построено!

Тут следует заметить, что ни Россия, ни тем более Советский Союз никогда не были классической империей, поскольку империя предполагает метрополию. Россия же не являлась метрополией, так же как союзные республики - колониями. Формировалась перспективная многонациональная общность 120 наций и народностей мира. Учились жить вместе. Иногда это получалось, иногда нет, но приобретался неоценимый опыт и возникали необходимые формы общежития. И уже сотни лет народы жили вместе. В общих интересах всего СССР надо было совершенствовать эти правила общежития, а не разрушать их! Но демократы так и оставались большевиками, по-другому действовать не умели: "разрушим, а затем!". Да вот беда: это "затем" никому из разрушителей было неизвестно! 

Итак, рухнула не империя, а объединение народов, имевшее великую перспективу, объединявшее на деле Европу и Азию в геополитическое сообщество - Евразию.

Наше государственное образование объективно представляло общепланетарную ценность. Оно выдержало испытание временем, оно выстояло в мировых войнах и... было в одночасье разрушено по воле личностных амбиций.

Происшедшие беды списывают то на Горбачева, то на Ельцина, то на руководителей трех славянских государств, но истинная суть в другом. Предыстория нашей перестроечной эпохи, а затем и Смутного времени выносила в верхние эшелоны людей вполне определенного психологического и интеллектуального типа. Но в целом коллективный интеллект управляющей элиты, т.е. тех людей, от которых зависит принятие кардинальных решений, оказывался заведомо ниже того уровня, которого требовали обстоятельства. Катастрофа не была фатально предопределена исторически. Но она оказалась неизбежной, при том уровне совокупного интеллекта, который оказался неспособным оценить реальность, увидеть перспективы и обрести понимание, преодолеть личные амбиции, личную неприязнь и эгоизм деятелей самого разного уровня. Единственным трезвым голосом, прозвучавшим тогда, был голос Н.Назарбаева. В тот год он куда лучше, чем многие, понимал суть русских интересов, к слову говоря, совпадающих с интересами большинства народов Союза.

Вспомним, что за полгода до беловежского сговора народ всего Союза проголосовал на референдуме за сохранение единой государственности, за сохранение СССР как государственной целостности! Истории во всем этом еще предстоит разобраться, и окончательный вердикт - впереди. Но теперь, после происшедшей трагедии, речь уже должна идти не о выходе из кризиса, а о преодолении Смутного времени, т.е. обретении нового смысла нашего существования, новых идеалов, о путях перехода к нормальному бытию, не только в экономическом, но и политическом, социальном и нравственном смысле. И как бы мы ни оценивали то, что уже произошло, главные наши усилия должны быть сегодня направлены в будущее.

Сегодня некоторые партии и движения призывают вернуться к прежнему государственному устройству, возродить СССР.

Однако мало кто из них представляет себе, как именно это сделать.

Как доказано философами, нельзя дважды войти в одну и ту же реку - река уже стала другой! Ясно, что природа не потерпит пустоты, особенно на таком континенте, как Евразия. Тысячелетняя история взаимоотношений столь огромного количества этносов, разумеется, потребует более высокой формы и степени их реинтеграции. Разрушители-политики должны знать: мудрость народов многократно выше всех их злокозненных попыток расселить великую державу по "национальным квартирам"!

Итак, Россия стоит перед выбором. Но не перед тем выбором, который навязывают из чужого позаимствованного опыта политиканы, плохо представляющие себе, что такое Россия и взявшие на себя смелость говорить о выборе России. Она сделает его сама, не считаясь с мнением ее мнимых доброжелателей. Понимая историю своего народа, его культуру, образ мышления, тенденции мирового процесса развития, видя опасности, которые нас подстерегают на каждом шагу, интеллигенция республик бывшего СССР способна помочь решить эту задачу, уберечь народы от ошибок... Но для этого она должна стать выше личных амбиций, выше стремления к власти. Не к власти нужно обращаться, а к тому, что в нынешних условиях выше всякой власти - к общественному мнению.