В августе 1973 г. Садат принял решение начать через два месяца войну против Израиля.

       Садат понимал, что война с Израилем воспринималась широкими народными массами арабских стран как справедливая борьба за восстановление национальных государственных и суверенных прав. В то же время Садат видел в войне возможность достичь тех целей внутренней и внешней политики, реализация которых оказалась невозможной на предвоенной стадии.

       "Египетский режим, - пишет арабский исследователь октябрьской войны 1973 г. Магди Камаль аль-Масри, - пытался выйти из кризисной ситуации внутри страны с помощью ограниченной войны"¹.

       В августе-сентябре резко активизировались военные приготовления Египта.

       28-29 августа Садат посетил президента Сирии Х. Асада в Дама-ске, где они наметили дату начала войны против Израиля - 6 октября 1973 г.

       10 сентября Садат, Асад и король Иордании Хусейн тайно встретились в Каире, чтобы скоординировать свои действия².

       Менее чем через неделю после этой встречи Садат и Брежнев обменялись посланиями о "международной ситуации".

       23 сентября Садат встретился с послом СССР Виноградовым

       Эти советско-египетские контакты накануне октябрьской войны рассматриваются некоторыми исследователями как свидетельство того, что Советское руководство было посвящено в военные планы Египта и Сирии².

       Киссинджер писал в своих мемуарах, что он полагал, что, возможно, именно СССР порекомендовал египтянам "устроить небольшую заваруху" для того, чтобы подстегнуть дипломатический процесс ближневосточного урегулирования, а "эти маньяки явно переборщили"³. А если СССР сам и не поощрял египтян и сирийцев к началу военных действий, то, по мнению Киссинджера, он, во всяком случае, был осведомлен о готовящемся наступлении и не стал удерживать их от этого шага. В качестве главного аргумента Киссинджер приводит тот факт, что за день до начала войны СССР стал эвакуировать из Египта и Сирии семьи советских граждан, а советские военные корабли покинули египетские порты.

       Однако эта точка зрения представляется неверной. Дело в том, что упомянутые контакты между Садатом и советскими представителями имели место по инициативе Садата, который, вероятно, хотел получить только общие заверения о советской поддержке в случае, если разразится война. Хейкал даже утверждал, что советские лидеры предпочитали не знать детали и дату египетского нападения на израильские позиции.

       По свидетельствам самого Садата, а также Хейкала и посла Виноградова, Москва не была проинформирована о предстоящей египетской атаке. Точная дата и время атаки были впервые сообщены ей 4 октября, когда Х.Асад рассказал об этом советскому послу в Дамаске Н.Мухитдинову4. После того как Москва была официально проинформирована о военных планах, Виноградов получил инструкцию сказать Садату, что "решение начать войну - это египетское решение, и что СССР выполнит все свои обязательства и поддержит права арабов всеми средствами … военными, политическими и экономическими".⁴.

       Вскоре, однако, ситуация резко осложнилась в связи с тем, что Москва потребовала разрешения на посадку самолетов для эвакуации советских граждан из Египта. Садат согласился, но был обеспокоен значением советской эвакуации. Он спрашивал, не означает ли это, что "Советы могут не оказать той поддержки, на которую он рассчитывал"⁵. Эвакуация советских граждан из Египта была замечена западными и израильской разведками и была воспринята Каиром как признак недоверия Москвы к арабам. Возможно, этой эвакуацией советское руководство хотело оказать определенное давление на Садата и Асада с тем, чтобы они пересмотрели свое решение, но желало сделать это таким образом, чтобы сохранить возможность оказывать им военную поддержку. По образному выражению английского исследователя Б.Д.Портера, "…в дни накануне войны и сразу после ее начала Советы балансировали на проволоке между желанием сдержать арабов и необходимостью поддерживать их, чтобы Советский Союз не потерял лица и влияния".

       Египетские войска 6 октября 1973 г. форсировали Суэцкий канал.

       Размыв брандспойтами песок, который был одним из компонентов укреплений линии Барлева, египтяне навели понтонные мосты, по которым на другой берег устремились танки и пехота.

       Впервые после войны 1948 г. арабы получили преимущество внезапного нападения.

       Тогдашний премьер-министр Израиля Голда Меир вспоминала: "Мы не только не были своевременно предупреждены. Мы вынуждены были воевать одновременно на двух фронтах с врагами, которые несколько лет готовились напасть на нас. У них было подавляющее превосходство в артиллерии, танках, самолетах и живой силе, и к тому же мы и психологически находились в невыгодном положении. Мы были потрясены не только тем, как началась война, но и тем, что не оправдались наши основные предположения: маловероятность того, чтобы атака на нас была предпринята в октябре, уверенность, что мы будем о ней знать заблаговременно, и убеждение, что мы не позволим египтянам форсировать Суэцкий канал. Это было самое неблагоприятное стечение обстоятельств"⁵.

       Первые несколько дней войны были успешными для египетско-сирийской коалиции. Начальная цель - проникновение на 10 км вглубь Синая - была достигнута. 8 октября израильские войска пытались перейти в контрнаступление, но потерпели неудачу.

       Однако генералы, командовавшие египетской армией, разошлись во мнениях по вопросу о том, что делать дальше.

       Абдельгани Гамази вспоминает: "Выполнив первоначальную задачу, командующий Ахмед Исмаил пришел к заключению, что мы должны остановиться. Он аргументировал это тем, что в обороне мы сможем нанести врагу больший ущерб, чем в наступлении. Я сказал, что нет необходимости останавливаться, ибо израильская контратака уже провалилась".

       Этот вопрос предстояло решить президенту Садату. Начальник штаба генерал Саад Шазли, который не хотел углубляться в Синай, опасался, что Садат примет ошибочное решение. "11 октября, - вспоминает Шазли, - Садат был в приподнятом настроении и все время повторял: "Все мои арабские братья призывают меня двигаться вперед". На следующий день Ахмед Исмаил позвонил мне и сказал: "Мы хотим двигаться к перевалам". Я повторил все доводы, почему мы не должны увлекаться, но он не слушал".

       14 октября египетские войска получили приказ о наступлении. В тот же день премьер-министр Израиля Г.Меир созвала чрезвычайное заседание кабинета и военачальников. Заместитель начальника штаба Израэль Таль вспоминает: "Мы решали, начать ли немедленно наступление на египетском фронте или подождать, когда египетские дивизии двинутся вглубь Синая и тогда начать танковое сражение, чтобы истощить их… Большинство было за то, чтобы предпринять наступление. Я думал иначе и выступал за танковое сражение. Я резко разговаривал с Г.Меир и сказал ей: "Мадам, вы имеете лучшие в мире танки и солдат. Мы уничтожим египетские дивизии". Однако наш спор разрешили сами египтяне. В разгар спора в комнату вошел человек из спецслужбы и сообщил, что египетские бронетанковые дивизии двигаются вглубь Синая" .

       Израильтяне немедленно воспользовались ошибочным решением Садата и нанесли сильный удар по наступающим египетским войскам. Было уничтожено более 100 египетских танков.

       В то же время израильский генерал Шарон, получив информацию от разведки о том, что между второй и третьей египетскими армиями есть незащищенный зазор, прошел через него с 7 танками и форсировал Суэцкий канал.

       К этому времени египетские войска уже подошли к перевалам Митла и Гиди и не могли угнаться за отрядом Шарона, который вскоре получил подкрепление.

       Утром 16 октября президент Садат вынужден был просить о переговорах. В своей речи в парламенте он предложил Израилю сделку: он приостановит войну в обмен за переговоры с Израилем о возвращении оккупированных им территорий. Но эта инициатива опоздала ровно на один день: инициатива уже перешла к израильской армии. Шарон получил приказ двигаться на Каир.

       Танковый бросок Шарона буквально парализовал египетскую армию, и в течение нескольких дней израильские войска окружили всю египетскую третью армию.

       ООН призвала к немедленному прекращению огня.

       Вскоре после того, как началась октябрьская война 1973 г., советско-египетские отношения были почти разорваны из-за требования Х.Асада, чтобы СССР внес в СБ ООН резолюцию о прекращении огня. Детали того, что произошло, не совсем ясны, но, если собрать вместе и сравнить свидетельства участников этих событий, то мы получим следующую картину. Перед самым началом военных действий Асад намекнул послу СССР Мухитдинову, что было бы неплохо, если бы после начала войны в СБ ООН был внесен проект резолюции, призывающей к прекращению огня. Очевидно, по словам Хейкала, "он почувствовал, что если сражение будет в пользу Сирии, эта резолюция не будет иметь значения, а если сражение будет в пользу Израиля, эта резолюция может быть полезной"⁴.

       Мухитдинов сообщил о просьбе Асада в Москву. После того, как началась "операция Бадр", Москва проинструктировала Виноградова, и 6 октября вечером он встретился с Садатом. Виноградов поздравил Садата с успешным форсированием Суэцкого канала и рассказал ему, что Сирия просит, чтобы СССР внес в СБ ООН резолюцию о прекращении огня в течение 48 час. после начала сражения. Садат не поверил, что Асад обратился с такой просьбой и отказался обсуждать вопрос о прекращении огня. Тотчас же Садат отправил Асаду кодированную телеграмму о разговоре с Виноградовым, но в своем ответе Асад уверял, что он не говорил Мухитдинову ничего подобного.

       По свидетельству бывшего заместителя министра иностранных дел СССР Г.М. Корниенко, 6 октября советскому представителю в СБ ООН было направлено указание в случае постановки на голосование предложения о прекращении огня проголосовать против в том случае, если об этом попросят Египет и Сирия, а если их позиции разойдутся, действовать в соответствии с позицией Египта⁶.

       Вечером 7 октября Виноградов снова встретился с Садатом, который сказал ему об отказе Асада, но Виноградов сообщил ему, что получил новую шифровку из Москвы о том, что Сирия повторила свое требование о прекращении огня. Садат пришел в ярость и сказал Виноградову, что эта тема исчерпана. Позже Виноградов уведомил Садата, что Сирия снова потребовала прекращения огня 9 октября, когда израильская контратака резко изменила ход сражения на сирийском фронте, но Садат отказался обсуждать этот вопрос⁴.

       Вот как вспоминал об этих беседах посол Виноградов: "В беседах с Садатом много времени было посвящено обсуждению наиболее благоприятного для Египта и Сирии решения Совета Безопасности, которое учитывало бы реальное положение вещей: бездействие на египетском фронте, в то время как Израиль, получая по воздушному мосту из США и американских баз в Европе крупнейшие военные поставки, навалился на Сирию всей своей военной машиной. Садат раздраженно отвечал: если Сирия не может наступать, пусть обороняется (как будто бы оборона - легкое дело), пусть Сирия перейдет к партизанской войне - у нее большая территория и т.д. Положение на сирийском фронте его мало трогало. Он явно тянул время, ждал. Чего? А израильтяне уже начали бомбить египетские переправы через канал"⁷.

       Из всего вышесказанного можно сделать вывод о том, что в первые дни октябрьской войны советское руководство предприняло довольно неуклюжую попытку заставить Египет и Сирию согласиться на прекращение огня, поскольку оно имело основания полагать, что продолжительные военные действия могут означать военное поражение арабов. Видимо, сирийцы обсуждали возможность внесения СССР резолюции о прекращении огня в начале войны, но только так, чтобы она могла быть внесена лишь в случае необходимости. Москва, очевидно, затем попыталась воспользоваться египетской просьбой для оказания нажима на Садата, но не имела успеха. Садат вспоминал, что Виноградов имел контакты с ним ежедневно в течение всей первой стадии войны, требуя, чтобы Египет обсудил вопрос о прекращении огня.

       Таким образом, можно прийти к выводу, что Москва предпринимала серьезные усилия, чтобы добиться прекращения вооруженного конфликта в его первые четыре дня, прежде чем принять решение о налаживании воздушного моста для переброски оружия арабам.

       Когда попытка советского руководства убедить арабов добиваться прекращения огня не увенчалась успехом и как только стало ясно, что арабы достойно показали себя на поле боя, советский подход начал меняться. По свидетельству Хейкала, Виноградов информировал Садата 8 октября, что вскоре начнет действовать воздушный мост для переброски оружия. Это сообщение привело Садата в восторг, и он просил посла информировать Брежнева, что форсирование канала стало возможным лишь благодаря советскому оружию. Садат говорил и Хейкалу, и Виноградову, что победа арабов восстановит престиж советского оружия на Ближнем Востоке. Воздушный мост начал действовать 9 октября. Затем, по свидетельству Виноградова, "утром 10 октября советское командование одобрило план Садата вернуть горные перевалы Митла и Гиди и заявило, что если Египет собирается продолжать наступление, чтобы вернуть эти перевалы, это следует делать немедленно"⁷.

       Рассказ Виноградова и свидетельства других участников этих событий дают основания полагать, что к 9 октября Москва убедилась в способности египетской армии успешно сражаться против израильтян и поэтому приняла решение оказать поддержку арабскому наступлению, а не пытаться прекратить огонь.

       Этот вывод подтверждается и свидетельством Г.М.Корниенко, который в своих мемуарах пишет, что 10 октября с учетом развития военных действий советскому представителю было дано указание в случае внесения в СБ резолюции о прекращении огня при голосовании воздержаться, а в случае, если призыв к прекращению огня будет сопровождаться требованием об отводе арабских войск на исходные позиции, предписывалось применить вето, изложив при этом соответствующие аргументы⁶.

       Этот вывод подтверждается и тем фактом, что 9 октября Москва начала широкое дипломатическое наступление, имевшее целью побудить другие арабские государства оказать активную поддержку Египту и Сирии. Брежнев направил личное послание президенту Алжира Бумедьену 9 октября, требуя поддержки Египта и Сирии. Советские послы в некоторых других арабских государствах передали подобные же послания лидерам этих стран⁸.

       Советский министр иностранных дел А.А. Громыко принял 11 октября послов Египта, Сирии, Ирака, Алжира и Иордании, которые выразили свою "сердечную благодарность" за советскую помощь арабскому делу⁹.

       Бумедьен посетил Москву 14-15 октября и встречался с Брежневым, Косыгиным, Подгорным и маршалом Гречко. Он предложил уплатить им 200 млн. долл. за дальнейшие поставки оружия Каиру и Дамаску¹⁰. По утверждению Садата, "Бумедьен уехал из Москвы с убеждением, что Советы хотят поражения Египта, так как Брежнев вышел из себя и кричал о глупости Садата, ввязавшегося в эту войну"¹⁰.

       Энтузиазм Москвы продолжался недолго, так как в ходе войны скоро произошел перелом в пользу Израиля. После долгого периода планирования и подготовки Египет и Сирия сумели действовать в начальной фазе войны довольно скоординированно, хотя, за исключением графика начала военных действий, оперативная координация оставляла желать лучшего. Сирийцы бросили в бой три механизированные дивизии (28 тыс. чел.) и две бронетанковые дивизии (более 15 тыс. чел.) с более чем 1000 танков. Египтяне форсировали Суэцкий канал с тремя механизированными дивизиями в течение 6 час., и уже в первые сутки к ним присоединились 30 тыс. чел. и 500 танков, а во вторые сутки еще две бронетанковые дивизии¹¹.

       Обученные советскими военными советниками и действуя в точном соответствии с предписаниями советский военной доктрины, египетская и сирийская армии сконцентрировали свои силы вдоль линии фронта и начали внезапную атаку в едином координированном ударе, с одинаковыми целями. Что касается сирийцев, их начальный тактичный успех быстро иссяк, и атака захлебнулась. Дело в том, что дальность действия их главного танка Т-62 - 600 км и более, а ширина Голанских высот - всего лишь 30 км¹². Пройдя это расстояние, танки встали, не зная, что делать дальше, упустив драгоценное время. Сирийские танки подверглись яростным атакам израильской авиации. Танки двигались по нескольким хорошим дорогам и не должны были отклоняться в сторону. Советские ракеты ПВО действовали очень эффективно, доказательством чего были тяжелые потери израильских ВВС¹³, но серьезнейшим отклонением от советской военной доктрины было то, что сирийцы не ввели в бой достаточное количество авиации и не предпринимали попыток добиться превосходства в воздухе¹⁴.

       В свою очередь египетские войска, успешно форсировав канал, потеряли три дня на демонтаж линии Барлева¹⁵. Большая часть египетских бронетанковых войск пересекла канал только после того, как был создан относительно надежный плацдарм на восточном берегу¹⁶. Таким образом, египтяне, как и сирийцы, упустили время в решающей фазе войны.

       Очевидно, что было усвоено немного из советской военной доктрины. Сирийцы и египтяне развернули большие армии на широких, но неглубоких фронтах для того, чтобы достичь ограниченных целей. Когда эти цели были достигнуты, сирийское наступление стало вялым (из-за действий израильских ВВС), а египтяне окопались в траншеях на узкой полосе, которую они захватили на восточном берегу канала. Стало ясно, что ключевым фактором начального успеха арабов на обоих фронтах были мощные пояса ракет ПВО. Когда египетская и сирийская армии продвинулись за дальность действия этих ракет и не попытались выдвинуть эти ракеты вперед, стало ясно, что они имели лишь ограниченные цели в этой войне¹².

       Сирия была выбита из войны 11 октября. Военная ситуация для Египта быстро ухудшалась. Форсирование израильской армией Шарона Суэцкого канала поставило перед угрозой разгрома египетские войска на обоих берегах канала (2-ю и 3-ю египетские армии). Дорога на Каир была открыта для израильской армии, которая была всего лишь в 100 км от столицы.

       16 октября 1973 г. Косыгин тайно прибыл в Каир. Его главной целью было убедить Садата, что пришло время добиваться прекращения огня.

       Вот как вспоминал об этом Виноградов: "Обмен мнениями с Садатом происходил и наедине, и в присутствии советского посла и помощника президента. Садат держался внешне дружелюбно, но упрямо: отрицал какие-либо неблагоприятные изменения в военной обстановке, требовал каких-то "гарантий" в дальнейшем поведении израильтян. Прорыв израильтян на западный берег канала вновь назвал незначительным явлением, "политическим маневром"⁷.

       Однако египетское руководство вплоть до 19 октября не понимало, насколько опасной была для них военная ситуация. Косыгин и Садат встречались каждый вечер. Садат оказывал нажим на советского премьера, требуя больше оружия, а Косыгин настаивал на необходимости прекращения огня. 18 октября Косыгин показал Садату фотографии, сделанные советскими искусственными спутниками Земли, которые убедили его, что плацдарм, созданный Израилем на западном берегу канала, является серьезной угрозой. Формально Садат все еще отказывался одобрить предложение Косыгина о прекращении огня, но он молчаливо согласился с советской инициативой. Удовлетворенный этим, Косыгин вернулся в Москву утром 19 октября.

       С этого момента началась заключительная стадия октябрьской войны.

       Все это время обе сверхдержавы - СССР и США - поддерживали тесный и непрерывный контакт. По свидетельству Г.М.Корниенко, "усилия Советского Союза в активных контактах между Москвой и Вашингтоном с использованием и обычных, и дипломатические каналов, и "горячей линии", а также в ООН были направлены на то, чтобы не просто добиться прекращения огня, которое опять могло быть нарушено. …По нашему мнению, необходимо было сопроводить прекращение огня быстрыми шагами для достижения общего урегулирования обстановки на Ближнем Востоке на основе ранее принятых решений ООН"⁶. Посол СССР в Вашингтоне Добрынин в эти дни практически жил в Белом Доме. Обе сверхдержавы были крайне осторожны, чтобы не нарушить дух разрядки.

       В течение 19 октября тактические позиции Египта драматически ухудшились, и вечером Садат вызвал Виноградова и сказал ему, что Египет согласен на прекращение огня.

       С этого момента октябрьская война превратилась из регионального в глобальный кризис, и дипломатическая борьба переместилась с регионального на глобальный уровень, а точнее - на уровень сверхдержав. Элементы глобального кризиса были уже налицо во время переговоров Косыгина-Садата в Каире 16-19 октября, но они проявились во всей своей грозной непредсказуемости между 19 и 24 октября.

       Есть основания предполагать, что, поняв 18 октября, насколько опасной для него была военная ситуация, Садат согласился на прекращение огня только при условии, что в случае, если этого не удастся достичь, СССР вступит в войну с Израилем¹².

       Новым элементом кризиса, введенным под воздействием военных событий, была именно возможность непосредственного вовлечения Советского Союза в войну. Именно угроза возможного физического появления на Ближнем Востоке советских войск оказала отрезвляющее воздействие на Израиль и США. Когда первое прекращение огня было согласовано сверхдержавами на их встрече в Москве 20-21 октября, кризис приблизился к своей кульминационной точке.

       Израильские войска, решив достичь полной победы, воспользовались своей инициативой на западном берегу канала, имея свободу рук для ВВС и свободу маневра для танков. После нарушения прекращения огня 22 октября возникла угроза полного уничтожения окруженной 3-й египетской армии. Если бы Израилю дали свободу рук еще на неделю, он мог бы разгромить эту армию - гордость Египта. Две сверхдержавы теперь начали гонку, стремясь снискать лавры спасения этой армии. США могли использовать убеждение в отношении обеих сторон, чтобы добиться арабо-израильских переговоров. СССР имел доступ лишь к одной стороне конфликта, а в военном плане - войска, готовые к развертыванию на любом театре военных действий. У США в этом отношении руки были связаны, так как они не могли не считаться с "вьетнамским синдромом".

       Именно поэтому, узнав об обещаниях советского руководства Садату 18 октября, США отказались позволить Израилю полный разгром 3-й египетской армии. Это положило конец усилиям американской дипломатии удержать арабо-израильские переговоры под американской эгидой. США не могли допустить непосредственного вовлечения советских войск в войну и не хотели посылать свои войска в этот регион.

       Насколько можно судить по имеющимся источникам, СССР не привел в состояние боевой готовности свои ядерные войска. Невозможно установить, действительно ли СССР имел в виду использовать свои войска, чтобы помочь 3-й египетской армии. Слухи о ядерных боеголовках на борту советских судов, проходивших через Дарданеллы в Египет, никогда не были подтверждены¹². Однако точно известно, что 7 советских авиадивизий были приведены в состояние боевой готовности. Воздушно-транспортное подразделение было перемещено из Праги в южную Россию; бoльшая часть транспортной авиации была подготовлена для переброски войск на Ближний Восток. Советские военные суда подошли близко к берегам Египта. ЦРУ считало, что СССР был в состоянии быстро перебросить войска в Египет¹⁵.

       20 октября в Москву прибыл Киссинджер. Когда он был еще в пути, Никсон прислал Брежневу послание, в котором подчеркивалось, что "доктор Киссинджер будет говорить как мой полностью уполномоченный представитель, и обязательства, которые он может дать в ходе бесед с Вами, целиком мною поддерживаются"⁶.

       Г.М.Корниенко в связи с этим вспоминает: "Мы в Москве, естественно, уловили выгодный нам смысл содержавшейся в послании Никсона формулировки и еще до начала переговоров с Киссинджером в Вашингтон было направлено ответное послание Брежнева, в котором среди прочего говорилось: "Я именно так и понимал, что г-н Киссинджер как Ваш ближайший помощник, пользующийся Вашим полным доверием, и на этот раз будет говорить от Вашего имени и что те обязательства, которые он может дать в ходе наших с ним переговоров, будут целиком поддержаны Вами"⁶.

       Во время этих переговоров удалось выработать совместный советско-американский проект резолюции СБ.

       Днем 24 октября Садат контактировал и с Вашингтоном, и с Москвой. Он потребовал, чтобы они сформировали совместное миротворческое войско, которое заставит Израиль прекратить огонь и отвести свои войска на позиции 22 октября. Он также потребовал срочного созыва СБ².

       Когда СБ был созван вечером 24 октября, египетский представитель повторил там требование о миротворческом контингенте. Советский представитель Я.Малик заявил, что "в свете продолжающейся израильской агрессии египетское предложение о посылке советских и американских войск в район конфликта полностью оправдано и соответствует Уставу ООН"¹⁶.

       Добрынин еще раньше сообщил Киссинджеру, что СССР поддержит это предложение. Этот неожиданный шаг СССР, возможно, был задуман как зондаж реакции США на ввод советских войск в регион. Представляется весьма вероятным, что СССР очень хотел послать маленький контингент войск в Египет, но колебался, так как не знал, какова будет реакция Вашингтона. Такой контингент удовлетворил бы арабов и заставил Израиль прекратить войну. Москва не потеряла бы ни одного из этих преимуществ, если бы и США отправили свои войска по совместному соглашению. Риск неуправляемой эскалации конфликта был бы уменьшен, а СССР предстал бы как сверхдержава, равная США. Однако Киссинджер решительно отверг предложение Садата. Представитель США в СБ заявил, что вовлечение вооруженных сил сверхдержав не будет способствовать миру.

       Когда в СБ шли дебаты по этому вопросу вечером 24 октября, в Вашингтон поступили сведения, что Москва, возможно, готовится предпринять одностороннюю военную акцию.

       Около 7.30 утра Киссинджер позвонил Добрынину, который сказал ему, что СССР может сам внести резолюцию в СБ, призывающую сформировать совместное американо-советское миротворческое войско. В 9.25 Добрынин позвонил Киссинджеру и передал срочное послание Брежнева Никсону. Именно это послание ускорило международный кризис. Третий параграф этого послания гласил: "Я прямо скажу, что если Вы считаете невозможным действовать вместе с нами в этом деле, то мы были бы поставлены перед необходимостью срочно рассмотреть вопрос о принятии соответствующих шагов в одностороннем порядке. Нельзя позволить Израилю творить насилие"¹⁷.

       Киссинджер, министр обороны Шлезинджер и члены Совета по национальной безопасности обсудили это послание в свете докладов ЦРУ о передвижениях советских войск. Они решили, что лучшим ответом будет приведение вооруженных сил США в состояние высшей степени готовности для мирного времени⁶. В 11.35 утра 24 октября Шлезинджер отдал соответствующий приказ, и президент Никсон его одобрил. На следующее утро Киссинджер заявил на пресс-конференции: "США не поддерживают и не одобрят отправку совместного советско-американского войска на Ближний Восток… Немыслимо, чтобы мы перенесли соперничество великих держав на Ближний Восток или чтобы мы навязали военный кондоминиум США и Советского Союза. Тем более США против одностороннего ввода вооруженных сил на Ближний Восток какой-либо великой державой, особенно ядерной, под каким бы предлогом они ни были введены"¹⁸.

       Приведение войск США в состояние боевой готовности быстро привело к принятию компромиссной резолюции в СБ. Москва явно не хотела конфронтации. Малик получил одобрение Москвой компромисса вскоре после пресс-конференции Киссинджера, и была принята резолюция СБ № 340.

       Ценой некоторого ущерба для собственного имиджа США бросили вызов СССР, поставив его перед альтернативой: либо полномасштабная военная конфронтация с США, либо отступление "с хорошим лицом". СССР выбрал второе, прикрыв свое отступление обвинением США в "безответственности". Американский шаг дал Москве удобный предлог не посылать войска, так как это было связано с риском мировой войны.

       Октябрьская война 1973 г. развилась из регионального обычного кризиса, в который были вовлечены 3 государства, в необычный глобальный кризис, в который оказались вовлеченными 5 региональных государств и 2 сверхдержавы. Этот кризис продолжался 41 день и неизбежно вызвал крупные изменения в расстановке сил в регионе, в подходах двух сверхдержав и определенные сдвиги в стратегическом балансе сил на Ближнем Востоке.

       Осенью 1977 г. Садат приходит к мысли о посещении Иерусалима для переговоров с израильским руководством.

       О подготовке этого визита Садат писал в своих мемуарах "В поисках себя". Еще за два месяца до посещения Иерусалима он получил послание из египетского консульства в Вашингтоне. В нем сообщалось, что египетскому президенту отправлено личное письмо Дж.Картера. Как свидетельство особой секретности отмечался факт, что это письмо будет написано от руки и запечатано восковой печатью. Причем это послание было передано Садату не через канал дипломатической почты, а лично.

       Садат, получив письмо и ознакомившись с его содержанием, написал также от руки ответ и передал послание тому же лицу, которое прибыло с посланием Картера, с целью отправки его в Вашингтон. Вскоре лично Картеру вручили ответ египетского президента. Садат не распространяется в воспоминаниях о содержании письма американского президента, но отмечает, что оно включало в себя анализ сложившейся обстановки, который впервые подтолкнул его к идее о посещении Иерусалима. Так египетский президент описывал предысторию своей поездки в Иерусалим.

       Садат не мог не понимать, какую негативную реакцию вызовет его решение о посещении Иерусалима. Иерусалим для арабов был олицетворением израильской экспансии. Как известно, по решению Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1947 г. Иерусалим должен был стать самостоятельной административной единицей. Однако после арабо-израильской войны 1948-1949 гг. он был разделен на две части: его восточная часть отошла к Иордании, а западная - к Израилю.

       В 1950 г., желая упрочить свое положение и лишний раз обострить и накалить ситуацию, Израиль заявил, что западная часть Иерусалима отныне будет являться столицей Израиля. В ходе июньской войны 1967 г. израильские войска осуществили захват и восточной части древнего города.

       Итак, Садат понимал, что его визит вызовет бурю негодования, но все же решился на этот шаг.

       Министерство иностранных дел Египта так информировало о визите Садата в Иерусалим: "Президент Мухаммад Анвар Ас-Садат принял решение нанести визит в Иерусалим и участвовать в молитве по случаю Курбан-байрама в мечети Аль-Акса. Визит начнется 9 тильхегга 1397 г. (19 ноября 1977 г.) в соответствии с приглашением, полученным от президента Картера и присовокупленному к нему приглашению израильского правительства".

       Несмотря на попытку Садата завуалировать истинную сущность своей поездки, его посещение Иерусалима было встречено бурей возмущения в арабском мире. Его поездку называли "Каноссой Садата", ибо считалось, что он унизил, предал весь арабский мир, отправившись на встречу с израильским руководством. Возмущением был охвачен и Египет. А.Б.Борисов пишет об этом так: "Сближение с Тель-Авивом стало катализатором массового недовольства политикой режима и одновременно фокусом концентрации этого недовольства". Действия Садата расценили в арабском мире как предательство ислама и доктрины панарабизма.

       Как же оценить этот шаг египетского президента?

       Истории известны случаи, когда бессмысленное политическое упорство приводило к разжиганию новых конфликтов и войн. Садат, видя необходимость внесения новых форм взаимоотношений в урегулирование, смело пошел на это, игнорируя явную негативную реакцию, которую вызвала его поездка. Садат делал все возможное, иногда совершая политические просчеты, для того, чтобы Египет получил мир.

       Картер высоко оценил решение Садата отправиться в Иерусалим и поздравил его с принятием смелого решения.

       По сути, прямые египетско-израильские переговоры устраняли необходимость посредничества США, хотя американская администрация была постоянно в курсе развития этого процесса.

       В качестве итога встречи было принято решение о продолжении двусторонних переговоров.

       Садат достиг договоренности по двум главным аспектам:

       - октябрьская война должна завершить череду арабо-израильских войн;

       - необходимости обсуждения в процессе переговоров вопросов безопасности и для Египта, и для Израиля.

       Садат отметил, что его визит не имеет целью подготовку сепаратного урегулирования, ибо такой путь не приведет к полному решению проблемы.

       Реакция в арабском мире на визит Садата в Иерусалим была крайне негативной. Сирия, Ливия, Алжир, другие арабские страны и Организация Освобождения Палестины требовали перевода штаб-квартиры ЛАГ из Каира в другую арабскую столицу и заморозили отношения с Египтом.

       В 1977 г. Садат пытался решить палестинский вопрос. 25 декабря 1977 г. состоялась встреча по этой проблеме между Садатом и Бегиным в Исмаилии. Садат выступал за принцип самоопределения Палестины, отмечая при этом, что Я.Арафат не будет представлять палестинскую сторону.

       Однако палестинский вопрос ставил под угрозу весь процесс переговоров. Израиль выступал против требований Египта восстановить египетский суверенитет над всей территорией Синайского полуострова, Садат же пытался в это время выступать от лица всех арабов. Ему было крайне важно повысить свой рейтинг в арабском мире в столь ответственный момент. Израиль в это время вновь создавал безвыходную ситуацию в урегулировании, так как в отношении удовлетворения прав Палестины и возвращения Синая Египту занял позицию твердого несогласия.

       Все это заставило Садата, отказавшись от прямых контактов между Египтом и Израилем, снова активно вовлечь США в урегулирование.

       После встречи Садата и Картера 4 января 1978 г. в Асуане США стали равным участником, а не посредником, а Садат перешел к тактике давления на Израиль доступными ему методами.

       В беседе с министром обороны Израиля Э.Вейцманом в Зальцбурге Садат заявил, что если к октябрю 1978 г. ...не появится явного движения в позитивную сторону урегулирования, он уйдет в отставку.

       Садат отказался от очередной встречи египетского и израильского руководства, подчеркнув, что встретится с Бегиным лишь для подписания мирного договора.

       В августе 1978 г. госсекретарь США С.Вэнс посетил Ближний Восток для вручения Садату и Бегину приглашения Картера прибыть в Кэмп-Дэвид для трехсторонних переговоров.

       4 сентября 1978 г. Садат вылетел в США для участия в трехсторонней встрече с Картером и Бегином. 3 сентября Садат сделал остановку во Франции и встретился с президентом В.Ж. д'Эстеном. Этот вояж Садата рассматривался как шаг, призванный показать и французскую поддержку курсу Садата.

       С 5 по 17 сентября 1978 г. в Кэмп-Дэвиде проходила встреча участников переговоров. Практически на протяжении всего этого времени мировое сообщество ничего не знало о ходе и содержании переговоров. Кэмп-Дэвид охранялся морскими пехотинцами, и никто, кроме непосредственных участников переговоров, не имел доступа на эту территорию.

       Журналисты получали весьма скудную информацию в пресс-центре Белого дома. Переговоры в Кэмп-Дэвиде проходили в обстановке беспрецедентной секретности. "Санди Телеграф" по этому поводу писала: "О переговорах внешнему миру известны лишь тривиальные вещи. Мы знаем все о пеших и велосипедных прогулках в Кэмп-Дэвиде, о сыгранных шахматных партиях. Трудно себе представить, что участники переговоров - государственные деятели, а не туристы, наслаждающиеся лесными красотами".

       Арабский мир не принял и на этот раз стратегии Садата. Сам факт встречи в Кэмп-Дэвиде уже вызывал возмущение у арабов.

       В частности, М.Каддафи, выступая в Триполи, заявил: "Тот, кто ищет способа сосуществования с врагом (Израилем - Авт.), хочет вонзить отравленный кинжал в сердце арабской нации". Далее он подчеркнул, что Ливия против подписания любого соглашения, которое может быть осуществлено вопреки воле арабской нации, будь то в Иерусалиме, в Белом доме или в Кэмп-Дэвиде.

       Думается, что даже одно это заявление ливийского лидера проливает свет на то, почему кэмп-дэвидская встреча проходила в условиях такой секретности.

       Кэмп-Дэвид был вершиной дипломатии Садата. Он понимал, на какой беспрецедентный шаг он решился и какую реакцию это вызовет в арабском мире. Содержание переговоров необходимо было скрывать и от СССР, дабы избежать советского влияния на ход встречи.

       Наконец, 17 сентября 1978 г. переговоры завершились подписанием двух важнейших документов: "Рамки мира на Ближнем Востоке" и "Рамки для заключения мирного договора между Египтом и Израилем".

       В "Рамках для заключения мирного договора на Ближнем Востоке" содержались следующие положения: предусматривался вывод израильских войск с Синайского полуострова на международную границу Египта, за исключением сектора Газа;

        - подчеркивалось, что на Синайском полуострове в ходе переговоров будут определены "зоны безопасности" для Израиля и "зоны ограничения вооружений и сил" для египетской армии;

       - Израиль обязывался ликвидировать свои поселения и военно-воздушные базы на Синае, Египет выступал за свободу судоходства по Тиранскому проливу;

       - Израиль обязался начать вывод своих войск с Синая через 3-9 месяцев после подписания мирного договора и должен был завершить их вывод через 3 года;

       - после первого этапа отвода израильских войск на линию Аль-Ариш-Рас-Мухаммад Египет обязывался направить своего посла в Тель-Авив.

       В соответствии с "Рамками мира на Ближнем Востоке" Израиль отказался предоставить суверенитет западному берегу реки Иордан и сектору Газа. Израиль обещал после пятилетнего переходного периода предоставить палестинцам, проживающим на захваченных территориях, "автономию" с сохранением оккупации.

       В течение этих пяти лет Египет, Иордания и Израиль должны будут согласовать окончательный статус этих территорий. К.Н.Брутенц пишет: "...кэмп-дэвидское соглашение между Египтом и Израилем, заключенное под опекой Вашингтона, показало, что Садат не сделал реального выбора в пользу сотрудничества с СССР. Принципиальный смысл соглашения Садата-Бегина состоял в том, что взрывалась схема ближневосточного урегулирования при обязательном участии Москвы".

       26 марта 1979 г. в Вашингтоне был подписан мирный договор между АРЕ и Израилем на основе кэмп-дэвидских документов.

       ¹ Аль-Масри М.К. Между урегулированием и капитуляцией // Египетские записки. № 1. Бейрут. 1974. С. 147.
       ² Laquer W. Confrontation: The Middle East War and World Politics. L.: Wildwood Hause, 1974. P. 71-75; Glossman J. Arms for the Arabs: The Soviet Union and War in the Middle East. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1975. P. 120-124; Kohler F. etc. The Soviet Union and the October 1973 Middle East War. Univ. of Miami, 1974.
       ³ Kissinger H.A. Years of Upheaval. Boston, 1982. P. 454.
       ⁴ Sadat. The Search of Identity. P. 242, 246; Heikal M. The Road to Ramadan. P. 21, 34-35; Виноградов В. Октябрьская война: контртребования // Аль-Сафир. 16.04.1974 (Бейрут); Heikal M. Spinx and Commissar. P. 256; Ас-Сияса Даулия. № 78. 1984. Октябрь. С. 128.
       ⁵ Мейр Г. Моя жизнь. Гимкент, 1977. С. 516.
       ⁶ Корниенко Г.М. Холодная война. С. 161, 162.
       ⁷ Виноградов В. Дипломатия: люди и события. Из записок посла. М.: 1998. С. 244-245, 246.
       ⁸ N.-Y. Times. Oct. 10. 1973; Arab Report and Record. Oct. 1-15. 1973.
       ⁹ ТАСС. 11.10.1973.
       ¹⁰ Sadat. Op. cit. p. 263-264.
       ¹¹ Marshall S.L.A. Egypt's Two-week Military Myth // New Leader. 12 November. 1973. P. 11; Sunday Times. 14 October. 1973. Р. 6; Stanhope H. Textbook Invaders Dither Towards Disaster // The Times. 26 October. 1973. P. 10.
       ¹² Amnon S. Soviet Political and Military Conduct in the Middle East. // N.-Y.: St. Martin's Press, Inc, 1981. P. 88.
       ¹³ Aviation Week, 3 December. 1973. Р. 19.
       ¹⁴ Insight on the Middle East War. L.: Andre Deutch, 1974. P. 62.
       ¹⁵ Golan G. Jom Kippur and after: The Soviet Union and the middle East Crisis. N.-Y.: Cambridge, 1977. P. 123.
       ¹⁶ ТАСС. 24.10.1973.
       ¹⁷ Kalb M., Kalb B. Kissinger. - Boston: Little Brown, 1974. P. 490; Корниенко Г.М. Указ. соч., С. 163.
       ¹⁸ Kissinger. News Conference of October 25. November 12. 1973. P. 587.