"Все новое - это хорошо забытое старое". Этот афоризм трудно отнести к науке. Но, когда речь идет о политике и политических системах - политологии, этот парадокс оказывается возможным. Чтобы убедиться, достаточно открыть страницы произведений знаменитых авторов древности, прославленных философов античной Греции V-IV вв. до н.э. Платона и Аристотеля (Стагирита).

        Аристотель считается выдающимся последователем Платона. Но именно ему принадлежит известное высказывание: "Платон мне друг, а истина дороже". Воззрения двух столпов античной мысли на политику и ее общественные функции резко отличались. Их разногласия даже можно сравнить с известной дилеммой между "физиками" и "лириками", активно обсуждавшейся в нашей стране в 60-е годы. Применяя эту фразеологию, Аристотеля можно считать "физиком", а Платона, соответственно, "лириком" от политики.

        Расхождение между политико-философскими взглядами Платона и Аристотеля начинается с вопроса о причинах возникновения государства и сущности закона. Аристотель, будучи учеником Платона, не вполне разделял идею своего учителя о том, что причина происхождения государства кроется в необходимости разделения труда между людьми и выполнения ими разных функций в коллективе. Аристотель подчеркивал, что человек сам по себе является "общественным существом", тяготеющим к коллективному существованию, это врожденное свойство его натуры.

        Учитель и ученик были разного мнения и о природе государства, и о природе закона. Платон улавливал в законе, "устанавливающем гармонию в отношениях между людьми", божественное дыхание. Аристотель же говорит о законе только как о продукте и инструменте совместного проживания людей.

        Остановимся сначала на основных мотивах рассуждений Платона, которые на современном языке квалифицируются как политологические. Это позволит более наглядно сопоставить его идеи о политике с "контрвидением" Аристотеля.

        Итак, согласно Платону, назначение закона состоит в том, чтобы заставить людей "насильственно соблюдать надлежащую меру"¹, так как большинство из них способны поступать справедливо исключительно по принуждению.

        Однако Платон не обманывался относительно декларируемых в обществе принципов справедливости - воля сильного всегда объявляется справедливой. Устами героя диалога Фрасимаха он замечает: "…справедливость то, что пригодно для сильнейшего, …во всех государствах справедливостью считается одно и то же, а именно то, что пригодно для существующей власти"¹.

        Но, по мнению Платона, истинная, высшая, справедливость заключается в другом. Проводя параллель между отдельным человеком и государством, он говорит, что благо и справедливость в государственном отношении совпадают с благом и справедливостью для отдельного человека: государству, как и человеку, необходимо равновесие трех начал - вожделеющего (чувственного), яростного (мужественного) и разумного.

        Эта достаточно поэтическая мысль имеет у философа вполне конкретную интерпретацию применительно к общественному укладу. Платон доказывает, что справедливым должно считаться такое положение дел в государстве, когда каждый исполняет то, что ему положено от рождения, или то, на что он способен от природы (исподволь подводя читателя к мысли, что в основном это совпадает). По его мнению, от рождения в каждом человеке может быть примешена толика "золота" - вещества, которым отмечена порода правителей, "серебра" - содержится в душах воинов, или "железа" и "меди", которые сообщают человеку алчность и жажду наживы. Поэтому для того, кто по своим природным задаткам годится в сапожники, будет правильно только сапожничать и не заниматься ничем другим, а кто годится в плотники, "пусть плотничает" ¹.

        В свою очередь, право и закон призваны охранять и обеспечивать выполнение именно этого принципа.

        Таковы, в общих чертах, представления Платона о справедливости, социальной справедливости и роли права в обществе, дошедшие до потомков. Нетрудно заметить, что некоторые из потомков довели эти философские идеи социального детерминизма до самых бесчеловечных форм воплощения на практике.

        Будучи теоретиком, а не практиком, философ выделил приведенные на схеме 1 основные типы государственного устройства.

        Согласно Платону, царь отличается от тирана, а аристократ от олигарха прежде всего "благородным происхождением" и "прекрасным воспитанием", а значит, по логике философа, добродетелями.

        Различия между формами государственного устройства восходят, по его убеждению, к различию между нравственными качествами людей как стоящих у власти, так и тех, кто ей подчиняется. Определенному типу государственного устройства соответствуют определенные типы человека. Таким образом, перерождение начинается на уровне личности. Переход от одного государственного устройства к другому (например, от аристократии к олигархии) - это результат такого перерождения, то есть тотального изменения индивидуальных свойств людей, населяющих государство.

        Философ приводит свою версию смены различных государственных устройств в древнегреческих городах-государствах (обычно называемых полисами). Ее можно показать схематично, включив характеристики каждого строя, данные Платоном (схема 2).

        Платон описывает пути перерастания одной формы в другую.

        В качестве одного из примеров он рассматривает Спарту, где, как он считает, идет процесс преобразования тимократии в олигархию. Платон перечисляет существенные недостатки тимократии, изживающего себя спартанского государственного строя: должности занимаются не по способностям к государственному управлению, а по "мужественности духа"; вследствие крайне несовершенного образования лакедэмоняне (спартанцы) становятся косноязычны и молчаливы и просто не в состоянии изложить своего мнения, и вообще они воспитываются не убеждением, а принуждением, что неблагоприятно сказывается на их гражданских качествах.

        В то же время Платон замечает, что многие спартиаты захватили в свои руки большое количество земли, пристрастились к богатству и роскоши и тайно предаются удовольствиям, доступ к которым дают деньги, убегая от законов, "как дети от строгого отца".

        Похвала мужественности в Спарте, - пишет он, - постепенно уступает место похвале богатству. Все это, по его наблюдениям, ведет к замене "власти честолюбивых" на "власть богатых" - тимократии на олигархию.

        Платоном рассматривался и путь превращения демократии в тиранию (У Аристотеля, который также анализировал процессы трансформации политического строя, предусматривалось больше вариантов: демократия может перейти и в олигархию, и в тиранию, и в политию). По мысли Платона, тираном становится ставленник демагогов, один из тех, кто льстит народу и оказывает ему чрезмерные знаки внимания (эти признаки считались в античности главной чертой демагогов). При демократии, свидетельствует философ на основании греческого опыта, демагоги обретают большую силу и влияние, они начинают играть настроениями народа и не терпят никакого противодействия ни с чьей стороны, не прислушиваются к доводам здравого смысла. В отличие от других вопросов, оценки деятельности демагогов в условиях демократического строя фактически одинаковы у Платона и его ученика-антагониста Аристотеля.

        В целом, отношение Платона к демократии как виду политической системы нельзя назвать однозначным. Ученые-специалисты по античности подчеркивают, что его творчество пришлось на наиболее тяжелый период в истории афинской демократии - так называемый период "разложения", последовавший после необычайного расцвета Афинского полиса. Поэтому утопическое идеальное государство, страстно проповедуемое философом, было не чем иным, как реакцией на падение государственности в окружающем его мире².

        В своем труде "О государстве" Платон практически не упоминает какие-либо конкретные события из афинской действительности, но рисует яркие картины "разнузданной государственной жизни" при демократическом строе, очевидно описывая таким образом порядки в Афинах: "наглость они [граждане демократического государства] будут называть просвещенностью, разнузданность - свободою, распутство - великолепием, бесстыдство - мужеством..." ¹.

        В конечном итоге, демократия, наряду с тиранией и олигархией, была отнесена Платоном к порочным видам государственного устройства. Порочность демократии виделась ему в "крайней свободе", вседозволенности и анархии, при которой даже животные начинают "не слушаться своих хозяев". Другой отталкивающей чертой демократии ему представлялась власть "толпы", - ведь толпа не способна выполнять "мастерские дела" и хорошо управлять государством. Он критикует нигилистическое отношение толпы ко всему выдающемуся, что принимало в Афинах форму остракизма - (изгнания); неприязнь бедных, получивших доступ к власти, к богатым, а богатые, по мнению Платона, являются самыми упорядоченными людьми в государстве по своей природе. По его мнению, демократии всегда свойственны произвол демагогов и слабость должностных лиц.

        О демагогах и их приспешниках, или, как называет их Платон, "трутнях", он замечает: "самые ядовитые из трутней произносят речи и действуют, а остальные усаживаются поближе к погосту и не допускают, чтобы кто-нибудь говорил иначе". По его оценке, государство, принявшее крайнюю форму демократии, опьянев от "неразбавленной свободы", "своих должностных лиц карает, если те недостаточно снисходительны и не предоставляют всем полной свободы, и обвиняет их в мерзком олигархическом уклоне", а "граждан, послушных властям, там смешивают с грязью как ничего не стоящих добровольных рабов, зато правители, похожие на подвластных, и подвластные, похожие на правителей, там восхваляются и уважаются как в частном, так и в государственном обиходе" ¹.

        Знаменитый философ убеждал такого далекого от нас античного читателя, что "полная свобода и независимость от всякой власти гораздо хуже умеренного подчинения другим людям" ³.

        Но, что весьма интересно, в то же время Платон признает, что идеалом демократии является свобода, и тот, кто чувствует себя свободным человеком, возможно, не может жить в ином государстве, кроме демократического.

        Так ощущали реальность его сограждане, и их страстная приверженность свободе не могла оставить безучастным поэта-философа, каким был Платон. В целом он явно не симпатизировал демократии, но на фоне осуждения ее крайностей и изъянов мы неожиданно встречаем по-настоящему поэтические слова: демократия - это "прекрасное и по-юношески дерзкое правление", а "демократический человек" так же "разнообразен, многолик, прекрасен и пестр, как и его государство" ¹.

        В результате внутренний взор философа обратился на "идеальное" государственное устройство - от неутешительной реальности к сверкающему идеалу, созданному его воображением. Однако вопреки распространенной интерпретации его идей, Платон нигде не показывает наивной веры в возможность осуществления свих проектов. Скорее наоборот, он выражает сомнения. И все же он утверждает, несколько противореча самому себе, что "идеальное государство" осуществится тогда, когда к власти придет подлинный философ, понимающий, что такое "истинное благо" и способный распространить его "божественный свет" на человеческие отношения.

        В сочинении "О государстве", а затем в "Законах" Платон обрисовал предполагаемое устройство идеального государства. Многие его стороны напоминают доктрины примитивного и не примитивного коммунизма.

        Например, у стражей порядка в идеальном государстве не должно быть частной собственности, нужно, чтобы им не разрешалось даже притрагиваться к золоту и серебру, довольствуясь "золотом и серебром, содержащимися от природы в их душах".

        У них должны быть общие кров и пища, они должны селиться лагерем посреди города и строго следить, чтобы граждане не преступали установленный законами порядок.

        Целью такого государства, пишет философ, является счастье "всех" граждан, а личное счастье отдельного человека имеет гораздо меньшую ценность по сравнению с благом общественным.

        Автор проекта детально разрабатывает довольно суровую схему воспитания и отбора будущих стражей и правителей идеального государства, или правителей-философов (системы "мусического" и "гимнастического" воспитания).

        Однако очевидная утопичность большинства этих идей соседствует с удивительно актуальными наблюдениями и выводами.

        Так, Платон настойчиво обращал внимание на непосредственную взаимосвязь между образованием, личной культурой граждан и политической жизнью общества и государственным устройством.

        Например, он предостерегает против неправильного "мусического" воспитания, осуждая многих поэтов, в том числе Гомера и Гесиода за то, что они изображают героев и богов слабыми, подверженными прихотям, страху и гневу. Философ определяет культурную политику "идеального государства" в таких чертах: "Надо остерегаться вводить новый вид мусического искусства - здесь ведь рискуют всем: ведь нигде не бывает перемены приемов мусического искусства без изменений в самых важных государственных установлениях - так утверждает Дамон, и я ему верю…" ¹.

        Он доказывает, что нарушение принятых правил и канонов в творчестве, "мало помалу внедряясь", исподволь проникает в нравы и навыки, а оттуда уже в более значительных масштабах распространяется на деловые взаимоотношения граждан, и посягает даже на сами законы и государственное устройство, - в конце концов, переворачивая все вверх дном, как в частной, так и в общественной жизни ¹.

        До сих пор остается открытым вопросом, справедливо это предостережение или нет, говоря о логике смены общественных формаций. Но оно особенно показывает, как облик идеального государства Платона приближается к "казарменному коммунизму". То, что его проекты заведомо неисполнимы, очевидно было (или, в конце концов, стало) ясно и самому философу. Предписанный им рецепт сохранения благополучия в государстве был слишком трудным для осуществления. Он заключался в том, что нужно волевыми методами ставить у кормила государственного управления таких людей, которые не стремятся к власти, но могут осуществлять ее с большим успехом, то есть философов. Однако попытки самого Платона изменить в лучшую сторону хотя бы одного современного ему правителя - сицилийского тирана Дионисия Младшего, оказались тщетными.

        Так философское, научное осмысление действительности (а тогда философия еще не была отделена от сферы точных наук) может быть нерасторжимо связано с поэтическим, и даже, в какой-то степени, мифологическим восприятием. Философ впервые творил "миф о будущем", причем создавая его на основе реальных наблюдений. В этом и состоит яркое своеобразие его произведений - в них сплавлены в одно целое поэзия и логика, незабываемые поэтические образы и точные рационалистические конструкции. Но иногда вдохновение поэта превосходит здравомыслие философа. Отсутствие реализма общих выводов и вызвало пренебрежительное отношение Аристотеля к трудам Платона о государстве и политике.

        Однако, рассматривая наблюдения Платона о политической жизни как отдельный "мега-источник" по истории самореализации "человека разумного" в политике, можно с интересом найти шкалу суждений и оценок, вполне сохраняющих актуальность до наших дней. Отношение Аристотеля к платоновским идеям о политике как к небывалой фантазии и утопии кажется оправданным, но все-таки не до конца.

        Несмотря на то, что сочинения Платона и знаменитую "Политику" Аристотеля разделяет сравнительно небольшой отрезок времени, разница между духом и буквой этих сочинений огромна.

        Аристотель по праву считается создателем теории государственного управления и родоначальником науки о политике (политологии). Различие в подходах лучше всего иллюстрируют отзыв Аристотеля о своих предшественниках - в первую очередь он, конечно, имел в виду Платона: "Хотя по большей части исследователи, излагавшие свои мысли о государственном устроении, о многом рассуждали прекрасно, но в применении этих рассуждений на практике они впадают в заблуждение. Ведь нужно иметь в виду не только наилучшую форму государственного устроения, но и возможную (при данных) обстоятельствах и такую, которая всего легче может найти применение ко всем государствам" ⁴.

        Аристотель очень конкретно сформулировал задачи политика: искать оптимальные способы сохранения и усовершенствования реально существующего в государстве политического устройства, используя все возможности, предоставляемые сложившейся ситуацией. Кардинальное реформирование государственного строя для приближения к идеалу он считает достаточно опасным. Он не настаивает на полезности радикальной смены законодательства, так как "без труда совершаемое изменение существующих законов на другие может повести к ослаблению силы закона" ⁴.

        Доминирование силы закона над всеми гражданами и магистратами (то есть гражданами, осуществляющими управление), и народом-демосом представляется Аристотелю главным принципом благополучного существования государства. Этот принцип сейчас широко известен под ставшим привычным для уха названием "правовое государство". Но и в случае установления "правового государства" возникает вопрос о природе и происхождении самого закона. У реалиста древности Аристотеля природа действующих законов наделяется крайне приземленным содержанием особенно по сравнению с возвышенными мыслями Платона о предназначении законодательства.

        Сам по себе закон тождественен у него с установившимся "порядком". Порядок, по его определению, это "и есть своего рода закон" ⁴. В отличие от Платона, он не ощущает в законах "божественное дыхание", а разделяет писаную и неписаную формы закона. Выражаясь современным языком юристов, речь идет о писаном и обычном праве. Философ делает интересное замечание о неоднозначности влияния традиций и законодательных актов в действительности: "Не нужно упускать из виду, что во многих местах государственный строй на основании существующей там конституции не демократический, но является таковым в силу господствующих обычаев и всего уклада жизни; точно так же в других местах мы встречаемся с обратным явлением: конституция государства скорее демократическая, а уклад жизни и господствующие обычаи оказываются скорее олигархическими" ⁴.

        Все суждения Аристотеля о задачах политики и политика, природе закона, практике его исполнения строго реалистичны, определенны и приближены к запросам жизни. Они лишены страстного эмоционального накала, свойственного Платону. И, видимо, именно поэтому Аристотель, а не Платон, стал признанным основоположником науки о политике - политологии.

        История развития и превращения одних форм государственности в другие, через которые прошло большинство греческих городов-государств - полисов, виделась Аристотелю иначе, чем Платону. Согласно его взгляду, это движение от одних государственных форм к другим закончилось во многих полисах "крайней" демократией - самым "злосчастным" видом демократии:

        МОНАРХИЯ — АРИСТОКРАТИЯ — ОЛИГАРХИЯ — ТИРАНИЯ — ДЕМОКРАТИЯ — "КРАЙНЯЯ ДЕМОКРАТИЯ" (самый "злосчастный" вид демократии)

        Так же, как и Платон, Аристотель разделяет виды государственного устройства на полноценные и неполноценные, доброкачественные и порочные, правильные и неправильные - "отклоняющиеся". К правильным видам философ причисляет царскую власть, аристократию и так называемую "политию" - то есть смешанную форму правления, а к неправильным - тиранию, олигархию и демократию. Демократия названа Аристотелем "наименьшим отклонением".

        Но Аристотель более благосклонно относится к демократии, чем Платон. Он придерживается мнения, что "справедливость требует, чтобы все равные властвовали в той же мере, в какой они подчиняются, и чтобы каждый поочередно то повелевал, то повиновался" ⁴.

        Аристотель не поддерживает презрительного отношения Платона к "толпе". По его мнению, толпа объединяет здравый смысл многих людей. Несколько вместе взятых людей, доказывает он, обычно судит правильнее, чем один человек; к тому же иногда оценка самого "мастера" является субъективной (Например, дом справедливее оценит не тот, кто его строил, а тот, кто в нем живет).

        Практикующийся в Афинах обычай остракизма (изгнания несогласных) тоже в какой-то мере оправдывался Аристотелем: ведь, - аргументирует он, - и живописец не может допустить сильных диспропорций в своей картине, например, нарисовать огромную, хотя и очень красивую, ногу.

        Аристотель резко осуждает только четвертый вид демократии - "крайнюю демократию", при которой "верховная власть принадлежит не закону, а демосу" ⁴. Как заключает философ, эта "извращенная" форма "достигается через посредство демагогов". Демагоги, возвысившись над толпой благодаря лести народу, начинают "властвовать над решениями демоса", при этом "значение всех магистратур (государственных инстанций) сводится на нет". Демагоги, продолжает описывать автор "Политики", - притесняя состоятельных людей и пользуясь их деньгами, раскалывают общество на два враждующих лагеря - богатых и бедных, что в конечном счете может привести к реставрации олигархии.

        Так же Аристотель осуждает и крайнюю форму олигархии, только в этом случае пренебрежение к закону проявляют не население и демагоги, а сами государственные мужи - магистраты.

        Означает ли терпимость Аристотеля к различным формам правления отрицание идеального государства в целом?

        Ответ на этот вопрос был очень давно и точно сформулирован профессором С.А.Жебелевым, редактором московского издания "Политики" (1911 г.): "Аристотель не отбросил политический идеал, но и не дал пленить себя этому идеалу" ⁵.

        Идеал для Аристотеля не является абстрактным. В качестве лучшей, но вполне осуществимой формы государственного устройства он называет "политию". (Конечно, не считая правление царя-философа, но Аристотель не останавливается подробно на этом "высшем", но малодоступном, выражении совершенного государства). По своим чертам, - описывает он, - полития находится между олигархией и демократией, но ближе к демократии. Избрание магистратов народом, их отчетность перед демосом, решение важнейших вопросов внешней политики (заключение договоров, объявление войны и мира и т.д.) народным собранием - черты, взятые от демократии. С другой стороны, избрание магистратов путем выборов, а не по жребию, имущественный ценз для занятия государственных должностей, выработка законов в высших инстанциях (народ может только утвердить или не утвердить новый закон) - черты, берущиеся политией от аристократии и олигархии. При таком устройстве народ, по мнению Аристотеля, не пользуется всей полнотой власти, но, будучи причастным к ней, остается спокойным. Одновременно не допускается и всесилие богачей, так как полития стремится к защите интересов и богатых, и бедных. Так, согласно его оценке, обеспечивается общественное спокойствие и достигаются мир и гармония в государстве.

        Интересно, что нечто подобное, в частности, референдумы по важнейшим вопросам государственной политики, практикуется в современной Швейцарии - государстве, возникшем на основе конгломерации свободных общин-кантонов. Однако философ почти не указывает на какие-либо конкретные примеры политии из современной ему жизни, скорее он рассуждает об этой форме государственного устройства гипотетически. Тем интереснее, что государственный строй Спарты, постепенно принимающий, по мнению его учителя-антагониста Платона, очертания олигархии, Аристотель рассматривает как промежуточную форму между аристократией и политией. Сама идея "создать наиболее совершенный государственный строй из объединения монархических, аристократических и демократических принципов в дальнейшем получила широкое распространение". Как констатировал дореволюционный знаток античности, профессор С.А.Жебелев, еще древние "надеялись найти ее осуществление в римском государстве"5. Однако, как известно, этим надеждам не суждено было сбыться - финал существования Римской империи был достаточно печальным.

        В таком случае стоит ли современному политику тратить время на чтение Аристотеля?

        По-видимому, это все-таки было бы ему небезынтересно. Ведь в отличие от Платона, предоставляющего в распоряжение читателя утопические рецепты, Аристотель перечисляет факторы, или гаранты, способствующие сохранению политической стабильности при любом государственном укладе. К основным его рекомендациям относится не только сочетание наиболее удачных элементов разных систем управления (если такое сочетание достигнуто, то, по убеждению философа, государство становится намного устойчивее, но, как уже говорилось выше, такое сочетание не легко достижимо на практике), но и многочисленность и преуспевание среднего класса.

        Восхваление среднего класса, не знакомого с крайностями богатства и бедности и поэтому чуждого политического радикализма, мы встречаем еще у Платона. В вопросе об отношении к среднему классу Аристотель не только не возражает Платону, а развивает идеи своего прославленного предшественника в области историко-политических изысканий: "Величайшим благополучием для государства является то, чтобы его граждане обладали собственностью среднею, но достаточною… там, где средний элемент многочисленен, всего реже бывают среди граждан партийные распри и раздоры" В противном случае, заключает философ-реалист, образуется "государство, состоящее из рабов и господ, …где одни исполнены зависти, а другие презрения" ⁴.

        Следующий фактор политической стабильности, упоминаемый Аристотелем, состоит в том, что для сохранения существующего порядка необходимо, чтобы число доброжелателей существующего строя превышало число его недоброжелателей, и чтобы все слои населения были заинтересованы в его неизменности ⁴.

        В качестве примера подобного государства им приводится Лакедэмонская Спарта. В Спарте пять эфоров (высоких аудиторов государственных дел) избираются народом, геронты (высшие государственные чины) и цари вынуждены считаться с эфорами, и даже, по его свидетельству, вести себя с ними подобострастно. В результате народ, имея таким образом доступ к власти, но не пользуясь ею во всей полноте, не покушается на устоявшийся порядок правления.

        Аристотель сформулировал еще несколько важных принципов поддержания социального спокойствия в государстве:

• не предоставлять какому-либо одному лицу чрезмерной политической власти;
• не допускать, чтобы одна часть населения благоденствовала за счет другой ("врачебное средство" от этого - найти способ как-то сблизить имущих и неимущих, например, используя привлечение бедных к государственным занятиям и магистратурам, способствуя усилению среднего класса, и др.);
• не допускать, чтобы лица, занимающие магистратуры (госдолжности), обращали их в источник для своего корыстолюбия;
• воспитывать молодое поколение в духе соответствующих законов ⁴.

        Не лишено остроты замечание философа, что основной массе населения не нужно активное участие в исполнении государственных дел, особенно среднему классу, поглощенному своими заботами, но народ должен видеть, что поставленные им должностные лица не расхищают общественное добро, иначе у него возникают чувства "возмущения и зависти" ⁴.

        При олигархии, - продолжает свои рекомендации философ, - не должны ущемляться права бедных, а при демократии, наоборот, богатых, и государству необходимо оградить их имущество от общественной растраты. Монарх же должен сам установить лимит своих полномочий, чтобы не вызывать раздражение и зависть подданных - чем меньше его власть, тем дольше она сохранится. Тиран же должен либо истребить своих соперников и вселить в души граждан "взаимное недоверие" и страх, либо вести себя "как отличный актер в роли царя", обращаясь с подданными справедливо и великодушно ⁴.

        Исходя из критериев сегодняшнего дня, Аристотеля можно было бы упрекнуть в политической, да и человеческой индифферентности. Но философский подход во все времена не совпадает с обыденным. Кроме того, Аристотель сознательно ограничил свой подход к политическим проблемам строгим реализмом. Он доказывал, что в политике не нужно ориентироваться на то, что желанно, но абсолютно неосуществимо в настоящий момент, а лучше усовершенствовать то, что есть. Возможно, такое отношение объяснялось большим жизненным опытом автора "Политики": он много путешествовал по Элладе, на месте изучая разные политические уклады городов-государств. И не случайно именно Стагирит был наставником такой известной личности, как Александр Македонский.

        Сущность, как бы мы сейчас сказали, политической концепции философа рельефно отразилась в следующем утверждении: "И олигархический, и демократический строй, несмотря на их отклонение от идеального порядка, все-таки могут иметь сносную организацию. Но если кто-нибудь начнет усиливать тот или иной строй (ведя его к "крайностям"), то сначала он его испортит, а потом обратит в ничто" ⁴.

        Перечитывая произведения античных авторов Платона и Аристотеля о политике, легко убедиться, что все искания более позднего времени о феноменах социального бытия были, в той или иной степени, повторением уже сказанного. Это касается многих идей, популярных сегодня в "политическом бомонде".

        Хотя нередко факт "плагиата" у древних остается незамеченным для тех, кто их проповедует и разделяет.